Посвящение

Даже воздух на линии Разлома выглядел неестественно – будто бы был тяжелый и плотный. Мария не сумела совладать с любопытством и даже попробовала прикоснуться к нему – но пальцы прошли сквозь него. С некоторым разочарованием девушка отвела руку. Хлопцевич проследил за ее движением и усмехнулся. - Когда я первый раз подошел к Разлому, то мне тоже показалось, что этот занавес прочный. Тоже хотелось потрогать. - А сколько раз вы там были? – спросила Мария, стоя у самой границы. - Три. Два раза в бою. Еще единожды - охотясь на Носителя. - Вы были один? - С товарищем. Он не выжил. Мария сжала губы. Посмотрела назад, на безоблачное небо и залитую солнцем снежную дорогу. - Что нас там ждет? И кто эти Носители? - Ждет что? Станет тяжелее дышать. Могут начаться разные фокусы со зрением, но это не обязательно. Еще, возможно, живые мертвецы – слуги носителей. - Живые мертвецы? - Да. - И как же их убить? - Пулями, - усмехнулся Хлопцевич. Потом задумался, щелкнул пальцами и достал из кармана шинели наган. – Вот, возьмите. Стреляли когда-нибудь? - Раз или два. Один штабс-капитан за мной ухаживал, так давал пострелять. Жутко громко было, - лицо ее на миг озарилось. – До начала войны еще. Он потом погиб. - К громкости привыкаешь, - сказал Хлопцевич. – Стрелять, если все пойдет по плану, вам не придется. Идите сзади. Отвечайте сразу на вопросы. Старайтесь лишний раз не разговаривать – Носители, они чуткие… - Так кто эти Носители такие? Ответьте уже! – прервала его Мария. - Бывшие люди. Выглядят точь-в-точь, только глаза у них фиолетовые и клыки… острые. Сильнее, быстрее, выносливее. Кровь пьют. Умеют приманивать к себе жертву. Делают из людей мертвецов, чтобы те на них работали. - Очень похоже на то, как ваша пропаганда описывает заводчиков да фабрикантов, - не сдержавшись, усмехнулась девушка. - Сходство определенное есть – согласился Хлопцевич. – И, да – идите строго за мной. Ступайте по моему следу, вы увидите его. Если ступите на черное, или прикоснетесь к чему-то поглощенному, может быть неприятно. - Больно? - Не знаю, - признался чекист. – Черный путь и поглощенное – земля, деревья, кусты и прочая растительность – могут сыграть злую шутку. Опутать, заставить споткнуться, задержать. И в самый неподходящий момент. Мария только теперь внимательно посмотрела вперед, за линию Разлома. «Будто плющ или лоза виноградная, - подумалось Марии. – Совсем как в Крыму у тетушки, улиток, разве что, не видно». Только под тем плющом не пульсировали бледно-фиолетовым цветом корни. Под этим же то разгорались ярче, то вновь угасали пугающие огоньки. То, что деревья за линией искривились, она замечала и раньше, но теперь разглядела, что они стали выглядеть по-другому – опутанные множеством тонких веток, черных со стальным отливом, будто они были из железа. - Не подходите к ним, - проследив ее взгляд, предупредил чекист. - А как же дорога? - Я же сказал – увидите, - отрезал он. – Все, пошли, время теряем. Если к ночи не управимся, то, почитай, пропало наше дело. Он вошел в Разлом, и Мария не сдержала удивленное восклицание. Черный плющ под ногами чекиста будто бы вспыхнул красным цветом и расступился – примерно на два шага во все стороны от того места, куда ступал Хлопцевич. - Идем, - бросил он ей, обернувшись. Она пошла ровно по его следу, вглядываясь в знакомые с детства места, изменившиеся до неузнаваемости. Сад был частично вырублен, видневшиеся вдали хозяйственные постройки сожжены. От нахлынувших воспоминаний Мария едва не всхлипнула. Отерла лицо, глубоко вздохнула, чтобы ушел комок из горла. - Почему вы не уехали с семьей? – спросил Хлопцевич не оборачиваясь. - У меня с мамой были сложные отношения, - ответила Мария, стараясь, чтобы голос не сорвался. – С детства. - Значит, воспитывали вас в строгости? - отметил Хлопцевич, остановившись и вглядываясь вперед. - Мама придерживалась мнения, что для мальчиков можно не жалеть ничего, а для девочки – только розги. А вот папа меня баловал все время. Когда он вернулся, однажды, из длительной поездки... - Тише, нас ждут, - перебил ее Хлопцевич. - Ждут? Где? Ааааххх, - Мария непроизвольно сделала шаг назад, посмотрев на ворота. К ним медленно, будто с ленцой, двигался высокий мужчина в крестьянском тулупе и съехавшей набекрень шапке. Сначала она подумала, что на ногах у него черные сапоги, почти незаметные на фоне плюща. Но, приглядевшись, поняла, что он был босым. Иссиня-черные ступни почти сливались с дорогой. Глаз у трупа не было, а глазницы горели бледно-розовым огнем. - Боитесь? – ровным тоном спросил Хлопцевич. И, не дав ей ответить, произнес, - а зря. Быстрым движением он вскинул маузер и выстрелил. Мария схватилась за уши. Труп дернулся, покачнулся, но устоял. - Нет, друг дорогой, - покачал головой чекист. – Так мы с тобой дела не сладим. Еще выстрел. Череп мертвеца буквально раскололся, и тело рухнуло на плющ. Тот будто вздрогнул и принялся оплетать тело. - Вот так, - Хлопцевич опустил пистолет и быстрым шагом направился вперед. Мария побрела за ним. Когда они подошли к трупу, она буквально вцепилась в кожаную шинель чекиста – плющ, уже разорвавший в нескольких местах рыхлую плоть и буквально «вгрызавшийся» в труп, вспыхнул и опал, оставляя за собой тонкий слой бледно-фиолетовой крошки. - Это что за фокусы, Мария Александровна, - хмыкнул Хлопцевич. – А говорили, что повидали всякое. Это же просто мертвец, уже даже не ходячий. Обратилась недавно в милицию женщина с соседнего хутора. Сказала, что муж у нее пропал. Она уже все кабаки обыскала. Видать, вот она пропажа. - Вон там… - Мария с трудом отпустила одну руку и указала на ворота. Буквально повиснув на створках с внутренней стороны изгороди, два ребенка взирали на них невидящими белесыми глазницами. - С-с-скверно, - произнес Хлопцевич. Открыл огонь шагов с десяти. Каждому из трупов хватило по одному выстрелу. Марию же они будто пробудили ото сна. Она сжала лежащий в кармане револьвер и двинулась за чекистом. Тот резким движением открыл ворота и выстрелил еще по разу в голову каждому мертвецу. Мария тяжело дышала, глядя на изуродованные детские тела. - Совсем скверно, - сказал Хлопцевич. – Целая семья также исчезла намедни. Я надеялся, что дети вместе с родителями просто заблудились. Или ушли на восток с беженцами. Далеко же он добрался, контра недобитая! - Это... дело рук… - Скорее зубов, если быть совсем точным. - Но как? - Не известно. Носителей захватывать мы пока не научились, - Хлопцевич вздохнул. - Но если его не остановить, тоже самое случится со всей вашей деревней.