IX
18 мая 2022 г. в 18:02
Лунная дорожка, раскинувшаяся по морской глади, выглядела волшебно. В эту безветренную ночь вода тихим шелестом накатывала на берег, и это действовало на него успокаивающе. Хотелось навсегда остаться именно здесь и сейчас – на крымском берегу, теплым августовским вечером.
- Папа! – он услышал голос Марии и обернулся.
- Доченька, я же говорил, что мне надо побыть одному, - мягко сказал Александр Лиснецкий.
- Это правда, папа? – у нее на глазах были слезы. – Ты завтра уезжаешь?
Он не ответил, просто отошел от края небольшого обрыва, с которого любовался морем и обнял ее. Она приникла к нему головой. Со стороны беседки, плотно оплетенной виноградом, доносились громкие и веселые голоса. Лиснецкий гладил голову дочери, украдкой глядя на лунную дорожку.
Мария отстранилась и посмотрела на него. В глазах блестели слезы.
- Это ненадолго, милая, - он отер платком ее щеку. – Германец слаб, а против нас и французов так и тем более. Уже к холодам я буду дома.
- Не уезжай, папа! – она снова бросилась к нему на грудь, как можно крепче прижав к себе.
- Не могу, милая, - теперь отстранился уже он. – Я давал клятву. Защищать родину, людей, тебя, мальчиков, маму.
Она, всхлипнув, опустилась и села на берег. «Платье испачкает», - машинально подумал Лиснецкий. Он присел рядом с ней и аккуратно провел рукой по волосам.
- Я должен ехать, доченька, - твердо сказал он. – Я понимаю, что тебе страшно. Не бойся. Гораздо страшнее было бы, если бы я отказался от клятвы. Ты видела ракушки от улиток в беседке?
- Да, - она подняла голову и посмотрела на отца удивленно. – Но…
- Человек, который живет только для себя, и думает только о себе ничем не лучше пустой раковины. Оболочка у него может быть сколь угодно твердая. А внутри – пусто. Понимаешь?
- Понимаю, папа, - серьезно сказала Мария. – Я запомню.