***
Пасгард сидел напротив Алебарда: всё в том же месте, где они встречались до этого, чтобы обсудить текущие проблемы. Связаться с ним оказалось несложно. Пусть Пасгард и предложил встречу только через неделю, через полицейских, патрулирующих улицы, ему удалось передать свои слова о желании поговорить уже сейчас. Его предвзятое отношение к патрульным так и не исчезло, да и сами они не слишком любезничали с Пасгардом, но это было не главным. Более важным он считал свой успех. Ведь Алебард всегда мог отказаться, сказать, что он слишком занят для пустой болтовни. Количество проблем в Зонтопии всё нарастало, и Пасгард бы мало удивился загруженности Алебарда. К счастью, слова о желании рассказать полезную информацию заинтересовали Алебарда. Да и к тому же, они не являлись ложью. Пусть Пасгард и намеревался в первую очередь расспросить про Щита, он также мог рассказать про столкновение с безумным Хундсгугелем, которого патрульным следовало бы выследить и схватить, пока он не устроил хаос на улицах Зонтопии. Но прежде всего он должен был вести себя осторожно. Не проявлять никакой резкости, не допрашивать Алебарда слишком настойчиво. Не делать лишнего акцента на личное желание отыскать Щита. Без этого бы не обошлось, Пасгард знал это, но намеревался быть сдержанным. Пока он раздумывал над тем, как начать диалог, Алебард пристально глядел на него, ожидая хотя бы слова. Внезапное желание Пасгарда поговорить искренне удивляло. Совсем недавно он жаловался на больную ногу и объяснял, что не сможет работать в ближайшее время, а теперь вдруг вызвал Алебарда с намерением поделиться новостями. Не то чтобы он этого не хотел — просто засомневался, действительно ли Пасгард тогда объяснил ему всё или просто пользовался больной ногой, чтобы проигнорировать часть работы? С другой стороны, разве прямо сейчас он не исполнял именно то, что от него требовалось? Но рана не могла зажить так быстро... Алебард действительно не понимал действий Пасгарда. Сначала он заявлял, что не сможет выполнять работу должным образом из-за раны, а спустя такое короткое время уже приходил с новостями. Очень странно было врать о своей неспособности заниматься делом, а в итоге заниматься им и даже получать достойные разговора результаты. Если только Пасгард не делал чего-то, что в обязанности не входило... Этот вариант оказался довольно логичным, но не успокоил Алебарда. Наоборот, заставил напрячься ещё сильнее. От собственного предположения он невольно помрачнел, не заметив даже, как это случилось. Пасгард же обратил внимание, глубоко вздохнул и приготовился говорить. — Итак, насчёт того, зачем я попросил с вами встретиться... — начал он. — У меня и правда есть новости. Но перед тем, как доложить о них, я хотел бы... узнать кое-что важное и у вас. — Вот как. Я догадывался, — подметил Алебард. — Ты слишком быстро вызвал меня, несмотря на больную ногу. Значит, дело куда срочнее, чем по словам патрульных. — Что-то вроде того... — Пасгард не стал отрицать. Догадливость Алебарда заставила его встревожиться, и он никак не мог объяснить подступивший страх. Совсем недавно в его обязанности буквально входила ловля сектантов, как Щит. Отряды справлялись с этим почти идеально и в своё время упустили только самого лидера, достаточно скрытного, чтобы успеть спрятаться, пока хватали остальных. Алебард даже сейчас доверял Пасгарду больше, чем некомпетентным, как он их называл, людям Министра Защиты. Но попытки успокоиться не увенчались успехом. Пасгард тихо постукивал пальцами по столу от волнения и отводил взгляд. — Так что же ты хочешь узнать? — прямо вопросил Алебард, заметив, что они не продвигаются. — Я... — Пасгард всеми силами постарался взять себя в руки. — Ладно. Я хочу спросить насчёт Щита. Ну, вы знаете, лидера той секты. Всё-таки его не удалось отловить, когда мы совершили облаву на его укрытие. А он по-прежнему представляет опасность. Он всё ещё может вербовать людей, чтобы у него появилось больше сообщников. Поэтому... Я думаю, что его стоило бы найти. Но когда мы вчера с Койфом искали его в переулках и осматривали его старое укрытие, его там не было, поэтому я подумал... — Вы ходили вместе? — не закончил Пасгард говорить, как Алебард прервал его. — Разве я не говорил тебе связываться с ним поменьше? А вы ещё и свободно разгуливаете по переулкам, где может скрываться кто угодно... Алебард говорил это не потому, что беспокоился за Пасгарда. Он знал, что тот справится с любым врагом, независимо от своего состояния. В экстренной ситуации позабудет про боль в ноге и защитится от преступника, схватит его и способствует его возвращению в тюрьму. Пусть порой Алебард и сомневался в нём, подозревал, допрашивал, но он бы изначально не назначал его главой элитного отряда, если бы видел его слабым и неспособным к достойному выполнению работы. Он мог отправиться в самый тёмный и заброшенный закоулок Зонтопии в любой момент, и Алебард бы переживал разве что глубоко в подсознании. Конечно, дело было в другом... Зонтик. Одна мысль о том, что он бродил по таким опасным местам, ввергала в ужас. Даже если Пасгард был вместе с ним. Даже если сам Алебард боялся его и ожидал момента, когда тот превратит его в оружие без разума и чувств. Даже если из-за разногласий они совсем перестали разговаривать друг с другом. Пропади Зонтик после нападения преступника с оружием — Алебард бы, возможно, потерял цель в жизни. Никакая месть, никакое убийство каждого жителя не вернуло бы того, кого он старался уберечь всё это время и кого бы потерял, убей его один из безумцев, что прятались в этих переулках. Он стиснул зубы и поцарапал пальцами стол, за которым они с Пасгардом сидели всё это время, чем заставил его вздрогнуть: не то от неожиданности, не то от страха. Но Алебард ничего не мог поделать. Вызывала отвращение мысль, что он рисковал допустить гибель Зонтика, позволяя ему вот так разгуливать по самым опасным местам Зонтопии. Заброшенные переулки, старое укрытие Щита... Если бы наконец Зонтик позволил ему высказаться, Алебард бы обязательно объяснил, что всё это время пытался обезопасить его от любой угрозы. Он был слишком холоден, строг к Зонтику, а к жителям — радикален. Но жестокие действия необязательно означали жестокую цель. Бессмысленное убийство ради убийства... Зонтик, слишком добрый и милосердный, не понимал этого. Испугался, перестал видеть в действиях Алебарда хоть что-то позитивное. По иронии сам прибегнул к жестоким методам, чтобы усмирить того, чьё поведение пришлось ему не по нраву. Наверное, посчитал, что иначе Алебард сам навредит ему... Но разве же он мог? Будь оно так, он бы сразу оставил Зонтика гнить в тюрьме. Тогда он был не в том положении, чтобы что-то изменить, объяснить людям, кто он на самом деле. Алебард бы воспользовался этим незамедлительно, отправил его, как зачинщика бунта, сразу на казнь, а сам остался бы у власти. Но этого не произошло. Конечно, он взял на себя управление страной — но что ему оставалось, если Зонтик сам попросил его? Он хотел свободно разгуливать по Зонтопии, как обычный житель, ценить своих подданных, ни капли не готовясь к выходу в качестве правителя. Когда он внезапно передумал вечно отсиживаться в замке, что ещё Алебард мог сделать, кроме как отказать? А когда Зонтика ударили в храме, что ему оставалось, кроме как назначить отряды, что не позволят жителям устраивать такой хаос? Если все будут смирны и покорны, никто не доставит проблем. Вот к чему он стремился и вот где ошибся, из-за чего в тюрьму в итоге угодил сам Зонтик. — ... вы в порядке? — взволнованно поинтересовался Пасгард, заметив, как Алебард забеспокоился. — На самом деле в этих закоулках правда ничего такого не случилось. Если кому однажды и попало там, так это мне. Я поранил ногу, а Койф как раз жив-здоров. Вы должны знать. Вы ведь... Он сказал, что вы общались лично не только в те моменты в тюрьме и на площади. — Хм... — эти слова оказались для Алебарда ещё более неожиданными. Неужели Зонтик не понимал, как он рисковал, выдавая такую информацию? — Что ж, он тебе не соврал. Мы действительно разговаривали вне тех событий. Просто мы не то чтобы можем договориться сейчас. Впрочем, тебя это сильно волновать не должно. — Хорошо, я не буду задавать лишних вопросов! — Пасгард предпочёл не углубляться в это сейчас, чтобы не разгневать Алебарда. — Я всё-таки хотел поговорить насчёт Щита. Вы знаете о нём что-нибудь, чего не знаю я? Эта информация помогла бы найти его и схватить. — Необязательно так сразу брать это дело на себя. С другой стороны, неизвестно, справятся ли патрульные... Но как бы там ни было, идти против него в одиночку рискованно, учитывая то, что даже в тот момент захвата сектантов вы не поймали именно его. Что же касается информации... Боюсь, я знаю далеко не так много, как ты думаешь. Я не сталкивался с Щитом лично. Что я и понимаю, так это то, что он точно не станет оставаться всё в том же старом укрытии. Он придумывает совершенно бредовые идеи, но он не так глуп, как может показаться. Скорее всего после того нападения он отыскал для себя новое убежище, — Алебард рассказывал все предположения, но очень отстранённо, думая совершенно не о том. — Но вы не знаете, где это убежище может находиться? — уточнил Пасгард. — Боюсь, что нет. Я даже не уверен, скрывается ли он в одном месте или перебирается изо дня в день в разные. Это было бы не слишком удивительно. После того, как всех его сообщников схватили, предположительно, он может больше не сидеть на месте. Впрочем, приказать патрульным получше присматриваться, чтобы в случае чего схватить его, действительно стоит, — согласился Алебард. — Ясно... — Пасгард разочарованно вздохнул. — Я просто думал, что вы знаете больше. Всё-таки секта — одна из самых серьёзных угроз для Зонтопии. — Это мне известно. Но дело в том, что я не могу просто заявиться в логово сектантов, чтобы выяснить их порядки, — признал Алебард, пусть его слова и звучали донельзя очевидно. — Всё, что я могу высказать сейчас — это предположения. Если что-то заметят патрульные, я дам тебе знать. — Да, я понял... Сбор информации явно не удался. Наверное, Пасгарду не стоило ожидать большего, но до этого момента он всё же надеялся, что Алебард выдаст достаточно сведений про Щита, его укрытие и потенциальных союзников. Следовало догадаться, что всё не будет так просто... В самом деле — Алебард никогда не проверял Щита лично. Было бы ужасно странно с его стороны наведаться в укрытие так называемых Искателей Правды. Радовала лишь мысль о том, что патрульные впредь будут внимательнее следить за окружением на случай, если Щит проскользнёт неподалёку... Однако, как Пасгарду казалось, этого было недостаточно. Надеяться теперь он мог только на Койфа. Он намеревался допросить того, кто лично имел дело с Щитом, разговаривал с ним, был частью секты до попадания в тюрьму. Стал бы Полдрон немедленно рассказывать всю известную ему информацию, пусть даже другу? Вряд ли. Но наверняка Койфу он бы доверил хоть что-то. Хотя бы малую подсказку, способную навести их с Пасгардом на след Щита. На это он и рассчитывал. Засомневался, не получив никакой дельной информации от Алебарда, но всё же рассчитывал. Не могло случиться такого, чтобы Полдрон полностью проигнорировал просьбу друга рассказать про Щита. Пасгард презирал этих людей. Полдрона — за бывшую связь с сектой, отказ считать Зонтика богом и ту драку на площади. Пикадиля — за неверие в существование Зонтика и желание привить эту бредовую мысль всем. Жака — за склонность к воровству и неумение учиться на своих ошибках. Хундсгугеля — за сумасшествие и попытки чтить себя провидцем за счёт бредовых россказней. Однако Койф считал их друзьями. А они считали своим другом его самого. И ему они бы рассказали куда больше, чем незнакомому человеку. И уж тем более больше, чем Пасгарду, к которому они относились не лучше, чем он к ним. — Что ж... — вспомнив про Хундсгугеля, Пасгард осознал, что должен был также доложить обо всём увиденном. — Тогда я всё-таки передам вам то, что мне удалось подметить. Во-первых, когда мы с Койфом искали Щита или его сообщников в переулках, мы наткнулись на одного из бывших заключённых. Его зовут Хундсгугель. Однажды его ловили за то, что он бегал по улице и приставал к жителям с бреднями. Теперь он ограничивается той же тюремной формой, а выходить к зонтопийцам пока не торопится, но пусть патрульные будут настороже. Кто знает, когда он будет... готов к тому, чтобы всё повторить, — высказался он. — Признаю, это действительно важно. Я сообщу патрульным, чтобы присматривались, — говоря это, Алебард кивнул. — Что-то ещё? — Ну... Да, — неожиданно для него Пасгард замялся. — Знаете, на площади обычно рисовала художница Мантия. Однажды она просто исчезла. Койф говорил, что приходил к её дому каждый день, но она ни разу не открыла. Конечно, она может просто болеть, но в то же время она могла и пропасть. Многие знают её, так что пусть патрульные высматривают и её или спрашивают других, не видели ли они Мантию. — Вероятная пропажа жителя — это серьёзно... Хотя и удивляет, что ты говоришь об этом так обеспокоенно. Обычно ты более сдержан, говоря о таких вещах. Или тебя тревожит то, что пропала именно она? — с лёгким подозрением поинтересовался Алебард. — Не то чтобы... В смысле, я с ней даже не общался, чтобы переживать конкретно за неё. Но для Койфа она, кажется, очень важна... Не то чтобы мне было до этого дело — он всё равно такой странный, что считает друзьями даже таких безумцев, как Хундсгугель — но если уж она действительно пропала, я в любом случае должен сообщить, — торопливо и немного сбивчиво объяснился Пасгард, из-за чего его слова звучали скорее как оправдание. — Ты хочешь обрадовать Койфа? — прямо спросил Алебард. — Что? Нет! — воскликнул то ли возмущённый, то ли испуганный таким предположением Пасгард. — Я просто выполняю работу. Было бы странно, если бы я промолчал о вероятной пропаже человека. — Что ж, пусть так, — вдруг Алебард опустил голову, будто бы обдумывая что-то, но быстро вновь поднял её и пристально поглядел на Пасгарда. — Послушай. Я не знаю, собираешься ли ты сдерживать слово не сближаться с Койфом. Но, если уж вы планируете из раза в раз встречаться друг с другом... Можешь сделать мне одолжение? — К-какое? — дрожащим голосом произнёс тот. — Когда будете пересекаться, постарайся сделать так, чтобы с ним ничего не случилось. Чтобы он не пострадал. Никак, — твёрдо приказал Алебард, чётко произнося каждое слово. — Я!.. Что? То есть... Почему? Почему так внезапно... — совершенно растерянный, Пасгард понятия не имел, что ответить. — Вы ведь говорили мне не пересекаться с ним и... И теперь вы просите меня защищать его? Ещё и учитывая то, как вы сами его боитесь? Вы уверены, что ему нужна помощь? — Абсолютно. Если бы я хотел, чтобы он страдал, я бы не выпустил его из тюрьмы, — строго заявил Алебард и, пока Пасгард не начал задаваться лишними вопросами, продолжил. — У тебя есть ещё новости? — Эм... К-кажется, нет. Я... всё сказал, — всё ещё заикаясь, ответил тот. — Тогда я должен идти. Спасибо за всю предоставленную информацию. Алебард встал из-за стола и медленно побрёл к выходу из комнаты. Пасгард же не торопился даже немного сдвигаться с места. Он был совершенно потрясён. Он посмотрел на Алебарда, и его взгляд так и застрял в одной точке. Всё, всё, что произошло за последнее время, будто бы разрушилось от слов о защите Койфа. Пасгард не видел в этом ни крупицы логической связи. Сначала Алебард вызволял его из тюрьмы и боялся, затем сталкивался с ним на площади и также пришёл в ужас, потом посоветовал Пасгарду не пересекаться с ним, а теперь приказал за ним приглядывать! В этом не было никакого смысла. Пасгард приложил руку ко лбу. В мыслях он тщетно пытался объяснить странную логику Алебарда, но ничто уже не приходило в голову. Ни малейшей идеи, никакого решения этой абсурдной тайны. Он понимал только одно: всё это было связано с их общением втайне от Пасгарда. Койф упоминал, что они не слишком хорошо ладят, но так и не объяснил, что это значит. Когда-то они с Алебардом были друзьями, а потом, после случая в тюрьме, рассорились? Ничего, он совершенно ничего не понимал, а от любого предположения начинала болеть голова. Пасгард сжал руки в кулаки. Он должен был рискнуть... Глубоко вздохнув, он, пока Алебард не покинул комнату, задал вопрос: — И всё же, если вы так дорожите безопасностью Койфа... Он ваш друг? Алебард резко остановился: его словно пронзило. Нет. То, что он почувствовал в этот короткий момент, когда Пасгард выдвинул предположение, было даже больнее. Больнее атаки любым оружием. И больнее оскорблений. Неописуемое, но отвратительное чувство, от которого хотелось избавиться сразу же, от невозможности вынести и миг этого кошмара. Потерянность, разочарование, отчаяние? Алебард и не пытался подобрать верное слово. Это было бессмысленно. А гадкое навязчивое чувство вмиг поглотило его, не успел он в полной мере осознать вопрос Пасгарда, простой, вызванный обыкновенным любопытством. Друг... Друг! Вот, значит, к какому выводу приходили люди, едва узнав о его настоящих взаимоотношениях с Зонтиком. Но оттого становилось лишь больнее. Ведь когда-то Зонтик и вправду дорожил Алебардом. Совершенно искренне, без единой негативной мысли. Уже так давно... Когда он ещё был оружием. Зонтик всегда держал его рядом, прикасался, относился так бережно, как не каждый отнёсся бы к другому человеку. Воспоминания об этих моментах, таких чистых, никогда не были чёткими в разуме Алебарда. Существование в виде оружия запомнилось довольно смутно — и всё же чувства, которые он испытывал, вспоминая те моменты, ощущались очень тепло. А потом всё изменилось. Алебард и Зонтик отдалились друг от друга. Первый стал проводить большую часть времени, управляя государством, поддерживая религию и порядок в стране. Второй же — беззаботно гулял по улицам и наблюдал за жизнью обыкновенных своих подданных, почти не заглядывая к Алебарду. Они едва ли разговаривали. Перестали интересоваться чужой жизнью, перестали советоваться. Алебард установил новые порядки, не спросив у Зонтика, стоит ли оно того. А сам Зонтик позабыл о собственном государстве на целый месяц после травмирующего опыта и игнорировал все действия Алебарда, что бы он ни делал. Затем же — тюрьма, освобождение, конфликт, и ещё один, ещё один, ещё один... Тёплые воспоминания о заботе Зонтика о своём оружии сменились холодным ужасом перед обратным превращением. Окончательный раздор привёл к тому, что они почти перестали пересекаться вовсе. Не живи Алебард с Зонтиком в одном замке, наверняка тот бы навсегда забыл о нём, будто бы его не существовало. Будто они не разделяли никаких поистине ценных моментов. Но именно это и причиняло такую боль. Отказ от всего, что было раньше. Как со стороны Зонтика, так и со стороны самого Алебарда. Всё оно, похоже, было забыто. И даже если Алебард желал объясниться, никто больше не слушал его. Только угрожал самым страшным — смертью. И всё же, Пасгард посмел выдвинуть это предположение. Именно сейчас, когда Алебард и думать не мог о том, что Зонтик снова начнёт им дорожить, а любое дорогое воспоминание омрачалось угрозой смерти. Так неужели... Неужели сам Алебард до сих пор так дорожил Зонтиком, что никто не представлял их неприязнь друг к другу? Не верил, что они ненавидят друг друга? Или же дело было лишь в том, что Зонтик выдумал для себя новую жизнь, с иной историей и именем? Пасгард не видел его. Он видел Койфа. Но никакой разницы между ними на самом деле не было. И Алебард не мог легко справиться с этим ударом. Он сжал руки в кулаки. — Извините, если это было неуместно, — промямлил Пасгард. — Я просто подумал, может ли он... — Это не имеет значения, — отрезал Алебард, оборачиваясь. — Я!.. — Пасгард запнулся. Ледяной взгляд Алебарда пронзал, и от подступившего ужаса он не решился ничего добавить. — Прошу прощения. Вы можете идти. Алебард молча удалился, и Пасгард остался сидеть на месте, парализованный страхом. Что вообще произошло?.. Что случилось? Как это вышло? Невинное предположение, простой вопрос так изменил Алебарда! На миг заставил его застыть на месте, словно Пасгард сказал самое страшное, что только мог. Или же!.. Нет, всерьёз Алебард бы не воспринял предположение об их дружбе так остро. Но Пасгард понимал его всё меньше и меньше. Этот момент никак не уходил из головы: всё возвращался и возвращался, заканчивался и начинался сначала, будто Пасгард попал в крошечную временную петлю и думал об одном и том же из раза в раз. И эта просьба — присматривать за Койфом, чтобы с ним ничего не случилось... Если же он не являлся для Алебарда другом, почему он просил защищать обычного для него человека? Пасгард закрыл лицо руками: осторожно, чтобы по случайности не размазать по лицу тушь. Очень захотелось заплакать. От растерянности и непонимания ситуации. Но тогда он бы выставил себя в глупом свете. Тушь бы растеклась по лицу, как у Койфа днём ранее. Как бы нелепо это выглядело... Наконец-то связался с Алебардом, чтобы рассказать ценную информацию и попросить некоторых сведений у него, а ушёл в слезах с чёрным из-за испорченного макияжа лицом. Что за позорище, недостойное уважения... Пасгард покинул своё место и, чуть дрожа, побрёл к выходу. Сегодня он больше ничего не мог сделать. Оставалось только вернуться домой и до следующего дня ждать Койфа. А он точно расскажет что-нибудь ценное... Пасгард верил в него. По причине, которую и сам толком не знал. Как и всегда — ничего он не знал. Только то, что не привязался к бывшему преступнику. Это было невозможно для него. Даже если Алебард засомневался... Может быть, именно так он себя и почувствовал, когда Пасгард предположил, что они с Койфом друзья? Никому на самом деле не хотелось сближаться с ним. И всё же, истинные причины странного поведения Алебарда так и оставались сплошной загадкой...***
Мантия медленно двигалась по улице. Она пряталась под плащом, чтобы не привлекать лишнего внимания, и старалась не сталкиваться с другими жителями. Они бы начали расспрашивать её о её самочувствии, о том, где она пропадала всё это время, а Мантия не желала врать о болезни без необходимости. Гораздо проще было молчать, твёрдо двигаться к цели и высматривать на улице Койфа — единственного, к кому она бы ринулась, ни о чём не думая, чтобы рассказать правду. Остальным было необязательно знать об артефакте Щита. Если бы она и прояснила ситуацию, это бы ничего не дало. А оттого она даже не пыталась. Всё было гораздо проще. Она брела к дому Пикадиля. Потребовалось не так уж и много времени, чтобы благодаря разговорам с зонтопийцами выяснить, где он живёт. Но ей стоило добраться туда лично, чтобы увидеть здание самостоятельно, а в будущем провести Щита сюда. Вряд ли бы ей удалось на словах объяснить, как дойти до необходимого места, особенно по переулкам, по которым он предпочитал перемещаться. Мантия не подозревала, что прямо сейчас он наблюдал за ней из тени. Подмечал, что она справляется неплохо, но не упускал из виду. До сих пор боялся неожиданного побега, предательства, удара в спину. Она же не знала. И не слишком много думала про Щита, продолжая путь. Больше её волновала необходимость врать, когда она начинала говорить с зонтопийцами. Мантия убеждала их, что болеет — а оттого выглядит такой бледной и усталой — и поэтому не может находиться на улице слишком долго, но вынуждена выйти, чтобы запастись едой. Она намеренно предупреждала жителей о том, что после этого выхода ей может стать хуже, чтобы потом они не рассчитывали снова увидеть её в ближайшее время. Так было надёжнее всего, пока она не встретилась с Койфом и не рассказала ему всю правду. Один раз Мантия заметила вдалеке патрульных, но не рискнула бежать к ним и рассказывать о своём положении. Что бы они сделали? Вышли за Щитом, а потом погибли от силы его артефакта? Докладывая правду не тем людям, она рисковала испортить всё. Знать о могущественной находке Щита мог только настоящий её владелец. Которого, к сожалению, Мантия нигде не замечала. Патрульные, продавцы, музыканты, обычные прохожие — множество людей попадалось ей на глаза, но только не он. Конечно, не стоило так легко рассчитывать на чудо... По крайней мере, она попыталась. И если бы после успешной миссии Щит доверился ей достаточно, чтобы отпускать почаще, её шансы найти Койфа бы обязательно возросли! Наконец Мантия достигла нужной точки. Дом Пикадиля был прямо перед ней. Уже снаружи он казался дорогим и впечатлял своим видом. Минимум трещин, аккуратные немного вытянутые окна, прочная, как Мантии показалось, дверь... Даже её собственный дом не мог похвастаться таким состоянием, несмотря на то, что на деньги, получаемые с картин, она наверняка могла бы позволить себе большее. А рядом также возвышалась библиотека... Пикадилю повезло заиметь такое жилище — вот что она подумала в итоге. Но дел больше не оставалось. Стучать в дверь и разговаривать с ним она не собиралась. Путь к дому был найден — и Мантии этого хватало. Она осмотрелась по сторонам. Ничего не происходило. Она достигла своей цели, и, похоже, настала пора возвращаться в укрытие Щита. Истинная миссия Мантии провалилась, и с Койфом она не столкнулась... Она устремила взгляд вдаль. Разные жители проходили по улице, как и раньше. Переговаривались, улыбались. Кто-то просто нёс свои вещи. Хотелось бы Мантии снова стать такой же, жить свободно, заниматься своими делами, рисовать и не бояться... Но подобное осталось в прошлом. Как она и думала: прежняя жизнь никогда не вернётся. Даже если она расскажет Койфу об артефакте в руках Щита. Она всё ещё будет ввязана в эту историю. Вдруг Мантия прищурилась. Дальше всех, почти незаметный, по улице медленно брёл человек... в тёмно-синем плаще с капюшоном. Несмотря на большое расстояние, Мантия заметила его неуверенную походку и зажатую позу. Ну конечно... Это был именно он! Койф! Его образ легко узнавался издалека. Взгляд Мантии прояснился, и ей показалось, что самое страшное закончится прямо сейчас. Она устремится к нему, расскажет про Щита, а он в свою очередь объяснит, где изначально добыл всемогущий артефакт и как стал его хранителем, а позже — потерял. Мантия сделала пару уверенных шагов, но... ... неожиданно со стороны ближайшего закоулка послышался негромкий шум. Резко, испуганно обернувшись, Мантия заметила выкатившийся оттуда камешек. Кто-то попытался привлечь её внимание, и она сразу догадалась, кем являлся этот человек, из-за чего мгновенно нахмурилась. План провалился. Конечно же, стоило догадаться, что за ней будут следить. Что Щит это так не оставит. Разочарованию Мантии не было предела, но всё же она забрела в переулок, чтобы отыскать его. Наверняка он прятался неподалёку, иначе не заметил бы её попытку улизнуть. И она не ошиблась. Несколько шагов в самую глубь — и Щит вышел из тени. — Куда ты собиралась уйти? — с подозрением спросил он. — Я просто... — откровенно врать было бессмысленно, и Мантия поняла, что в этой ситуации стоит сказать хотя бы часть правды. — Мне показалось, что вдалеке я видела Койфа. Я подумала проследить и за ним. Это тоже может быть для нас полезно, ведь так? — Хм-м... — Щит пристально поглядел на неё. — Может быть. Но пока тратить время на него смысла нет. Прежде всего мы сосредоточены на Пикадиле. И, как я могу заметить, с миссией по поиску его дома ты всё же справилась отлично. Извини за слежку, но я должен был убедиться, что ты мне не врёшь. Теперь я вижу, что ты действительно честна. Спасибо. — Не за что, — отстранённо ответила Мантия. — Так... Теперь ты будешь выслеживать Пикадиля? Прямо сейчас? — Нет. Приступлю к этому завтра. С самого утра, чтобы не упустить ничего. Пока можем возвращаться в убежище, — объяснил Щит. — Что ж, хорошо... — Не переживай так сильно, — спокойно посоветовал он. — На самом деле я искренне впечатлён твоей работой. Ты очень умело разговаривала с зонтопийцами. — Это... не так уж и сложно, когда тебя знают и не боятся. Если нужно объяснить нынешнее и дальнейшие отсутствие, можно сказать про болезнь. А что касается Пикадиля... Я сделала вид, что решила задать пару вопросов о его программе, поэтому мне нужно знать, где он живёт. Не думаю, что потом кто-то будет всерьёз спрашивать, а точно ли я это сделала. Да и всё-таки жители мне доверяют, — рассказывала Мантия. — Впечатляет. Думаю, ещё пара таких миссий, и ты сможешь вернуться домой, — обнадёжил её Щит. — Правда, не знаю, когда тебе удастся вот так выступить в следующий раз. За Пикадилем я буду следить один. Может быть, когда разберёмся с ним, ты и правда сможешь посмотреть за действиями Койфа... — Да, неплохая идея, — Мантия тут же выразила энтузиазм, чтобы в будущем подступиться к нему было легче. Если бы Щит сам позволил ей пересечься с Койфом, это было бы чудесно. Но всё же, Мантия не могла не жалеть, что упустила недавний шанс поговорить с ним... В то же время Зонтик неторопливо шёл к дому Полдрона. Как и Мантии недавно, ему тоже приходилось спрашивать дорогу. Для него это было особенно трудно: он всё ещё не привык совершенно свободно общаться с жителями. К тому же, его не покидал глупый навязчивый страх о том, что незнание, где находится тот или иной дом, выставит его в плохом свете и покажется зонтопийцам чем-то нелепым. И пусть никто не осуждал нового героя страны, Зонтик всё равно говорил излишне неуверенно и тихо, боясь сказать лишнее, неправильное или неподходящее ситуации слово. В такие моменты ему хотелось поболтать с друзьями, успокоиться и не вспоминать свои полные волнения фразы при обращении к незнакомцам. «И-извините, а вы не подскажете, где живёт Полдрон? Ну, он с Пикадилем выступал...» — тихо спрашивал он у прохожих. «Не знаете? Ох, хорошо, извините», — просил прощения, когда оказывалось, что выбранный им человек ничего не знал. «Туда? Вот, именно туда? Да? Спасибо», — бормотал, уточняя правильную дорогу, когда наконец получал объяснение. И вот Зонтик добрался. Самое сложное осталось позади. Теперь оставалось только постучать в дверь и надеяться, что Полдрон дома. Что он не ушёл в очередной раз поговорить с Пикадилем. В таком случае Зонтику было бы крайне неловко, ведь он подвёл бы Пасгарда, вместе с которым собирал информацию про Щита. Здесь же ему подумалось, что Полдрон может и отказаться выдавать своего возможного друга. Общались они или нет, передумал тот оставаться Искателем Правды или нет, но наверняка он бы не предал Щита так легко, чтобы так скоро проболтаться о нём. Даже другому другу — Койфу... Он неуверенно постучал и нервно сглотнул. Он ведь никак не подготовился к предстоящему разговору: не продумал ни единой фразы, не составил толковых вопросов. Зонтику не хотелось оскорблять Щита, особенно перед Полдроном, но любое неосторожное слово могло выставить его в дурном свете и испортить их дружеские отношения. Он переминался с ноги на ногу от волнения, ожидая, пока дверь откроется. Слышал внутри дома шаги, но Полдрона не торопил. Как раз наоборот: Зонтику показалось, что для него же будет лучше, если тот задержится. Он успеет отрепетировать в голове хотя бы начало диалога. Дверь же открылась. Зонтик замер, в то время как Полдрон быстро осмотрел его, после чего улыбнулся. «Привет, Койф. Чего заглянул?» — дружелюбно поинтересовался он, и его, похоже, совершенно не волновал вопрос, как Зонтик вообще отыскал его дом. Судя по всему, из-за отсутствия продвинутой связи, вроде телефонов, зонтопийцы часто спрашивали друг у друга дорогу, поэтому внезапный визит того, кто, казалось бы, и не знал верного направления, не становился неожиданностью. Или же Полдрон просто был так рад видеть друга, что не раздумывал над причинами его появления... — Привет, Полдрон. Если честно, я пришёл, чтобы... Эм... Чтобы довольно серьёзно поговорить, — пробормотал Зонтик. — Да? О чём? — Полдрон добродушно усмехнулся. — Ну... Надеюсь, ты меня не прогонишь за такие просьбы, но я... хотел бы обсудить с тобой Щита. Можно? — Зонтик заслышал, как его голос слегка задрожал от волнения, но постарался сделать вид, что всё в порядке. — Хм? — Полдрон насторожился. Неужели Койф узнал о его разговоре с Щитом... — Ну, удивляет, конечно, что ты так внезапно о нём, но почему бы и нет. — Спасибо, — заранее поблагодарил его Зонтик. — Заходи. Полдрон пригласил его в дом, и тот тихо зашёл. Обстановка в маленьком коридорчике на входе была простой. Немного обшарпанные стены, чуть грязный пол, довольно старая вешалка для одежды, на которой не было почти ничего, кроме тёмно-синей куртки, что пригодилась бы во время плохой погоды. Полдрон точно не был приверженцем такой же аккуратности и порядка, как Пикадиль, чей дом Зонтик пусть и не видел, но догадывался о его чистоте и внимании к деталям внутри. Он снял капюшон плаща и прошёл вслед за Полдроном в его комнату, когда тот позвал. Она выглядела так же просто, как и коридор. Зонтик невольно сравнил её с комнатой Пасгарда, в которой уже успевал побывать. Кровать Полдрона тоже была приставлена к стене в углу, но сама по себе казалась более... дешёвой. Сам он, в свою очередь, не заправил постель, из-за чего она смотрелась ещё более небрежно. Но Зонтик не осуждал. Вместо того, чтобы ругать друга, он продолжал осматриваться. Отметил жестковатый ковёр прямо у кровати, шкаф, чем-то похожий на таковой у Пасгарда, но поменьше и потемнее, окно на одной из стен, которое, к сожалению, вело в старый переулок... Смотрелось неплохо, однако гораздо проще, чем дом Пасгарда. — Ну, чего высматриваешь? Садись! — Полдрон указал на кровать и сам сел туда. — А, да, точно, прости, — Зонтик поступил так же и вздохнул. — Так вот... Насчёт Щита. Я бы хотел найти его, потому что предполагаю, что... ему нужна психологическая помощь. Не знаю, говорил ли тебе кто, но я, эм... Я психолог. И я подумал, что с Щитом стоило бы поговорить. Но я понятия не имею, где он и как он там сейчас. Ты был одним из Искателей Правды. Может быть, ты общаешься с ним сейчас? И что-нибудь знаешь? — высказался он. — Ну-у-у... — протянул Полдрон и задумался. Он обещал Щиту ничего о нём не докладывать. Стоило ли нарушать обещание и рассказывать об их разговоре Койфу? Полдрон доверял ему, но не был уверен, что диалог с Щитом — то, чем можно поделиться. — Ладно, — он сжал руки в кулаки. — Я могу рассказать тебе кое-что про Щита, но ты никому не докладывай. Даже Пикадилю или Жаку. — Х-хорошо, — Зонтик почувствовал себя крайне неловко, говоря это, ведь он собирался делиться полученной информацией с Пасгардом. — Я готов услышать. — В общем, впервые после освобождения из тюрьмы я встретился с Щитом в тот день, когда мы с Пикадилем выступать собирались. Он предлагал вернуться к Искателям, а я отказался, так как хотел попробовать эту программу с Пикадилем. Короче, разговор у нас не заладился. Но я, честно скажу, рассказал ему о тебе, так что технически, он может тебя узнать, — Полдрон расслабленно пожал плечами. — О-он знает обо мне?.. — переспросил Зонтик, побледнев. — И... И что он обо мне думает? — Хах, тут история странная вышла. После того диалога мы разошлись и долго не пересекались. А не так уж давно Щит заглянул ко мне, ранним утром, всю ночь возле дома выжидал, чтобы потом со мной поболтать. Он извинялся за своё тупое детское поведение, — Полдрон рассмеялся, вспоминая это. — А вот потом его понесло, конечно... Он начал втирать, что и ты, и Пикадиль — плохие, злодеи, сообщники Алебарда, ну и так далее. Он посчитал, типа вы с Алебардом специально «разыграли спектакль» с освобождением, чтобы ты потом как-то влиял на нас. Бред, а? — Эм-м... Д-да уж, это звучит очень странно, — согласился Зонтик. Тем не менее, теперь он никак не мог унять дрожь. — А... А насчёт Пикадиля что? — Щит сказал, что ему кто-то доложил — я так и не узнал, кто — что Пикадиль — это один из тех иностранцев, что работают с Алебардом. Будто сам не знает, что не похож! — Это очень, очень странно. Не представляю, кто мог сказать про Пикадиля такое. Может, кто-то из старых союзников Щита, который вернулся к нему? На предположение Зонтика Полдрон снова пожал плечами. Он же призадумался. Тогда, в укрытии Щита, выслушивая все безумные теории и догадки, он не уделил внимание странным словам про иностранцев мрачного вида. Что же это могло значить... Неужели в Зонтопию проникли жители других стран? Но он знал только одного клона, которого можно было назвать мрачным, как, вероятно, и его жителей. Пик... Слабо верилось, что они с Алебардом всерьёз сотрудничали. Скорее всего Зонтик бы это выяснил, будь оно так на самом деле. Тогда Пик подсылал своих подчинённых к другим правителям, чтобы они передали ему ценную информацию? Звучало это ужасно неправильно: эти люди попросту вторгались в чужую страну! До следующего съезда правителей оставалось ещё много времени. А прошлый звонок Пику успехом не увенчался. Зонтик бы вряд ли отважился позвонить ему снова, особенно после предыдущей неудачи. И особенно чтобы поинтересоваться, не подсылает ли Пик в его страну шпионов. Столь подозрительными и грубыми вопросами Зонтик рисковал спровоцировать серьёзный конфликт. Если эти «иностранцы мрачного вида» и разгуливали по Зонтопии, сначала ему стоило увидеть их своими глазами. Всегда ведь могло оказаться так, что Щит их просто выдумал, а описание в чём-то совпало с Пиком и жителями его государства. — В общем, — продолжил Полдрон, — насчёт этого я не знаю, но Щит теперь всерьёз уверен, что Пикадиль может как-то влиять на сознание или типа того. И вот я для него под влиянием. Он хочет как-то... освободить меня. Даже не знаю, что он подумает, когда окажется, что это так не работает. — А вот... Где сейчас находится его укрытие, ты не знаешь? — спросил помрачневший после всей полученной информации Зонтик. — Вот этого не знаю. Пока я к нему не присоединился, он мне не говорит, где находится. Но вообще, серьёзно, если всё-таки встретишь его, не говори, что я проболтался о нём. Знаю, намерения у тебя хорошие, ты не сажать и не убивать его собрался, но учитывая, как он тебе не доверяет... Мало ли что, — предупредил Полдрон. — Будь с ним на всякий случай поосторожнее. Думаю, ты-то знаешь, каким радикальным он может быть, раз был на одном из его собраний. — Да, пожалуй, это так... — признал Зонтик. — Меня просто расстраивает, что его не получается отыскать. Как это сделать? Неужели в самом деле заглянуть в каждый уголок Зонтопии? — Вообще, зная Щита, скорее всего он стал бы скрываться где-то на окраине страны. Ну, знаешь, как и в последний раз. Он вообще не раз менял место для убежища, но он перебирается не так часто, как может показаться. Особенно если стал внимательнее к новым союзникам и не позволяет предателям подобраться к нему. Поэтому — прежде всего ходи в разные концы Зонтопии. В одном из заброшенных старых районов он уж должен проскользнуть, — верил его Полдрон. — Просто надо смотреть внимательно. Щит скрытный, он тебе просто так не покажется. Тем более он часто скрывается под плащом, прямо как ты, и его не всегда можно узнать. Понимаешь? — Да... Наверное, действительно стоит действовать так, как ты сказал. Просто я волнуюсь немного... Не уверен, что делать, если всё же встречу его. Раз уж он меня подозревает, может, у меня и не получится предложить ему поговорить... Но я должен попробовать, — последнюю фразу Зонтик произнёс с большей уверенностью, чем остальные. — Ну вот и отлично. Удачи. И если что, можешь передать ему, что я за него беспокоюсь или типа того. Ну, знаешь, он уже перебарщивает с теориями, напрягает как-то, — признал Полдрон. Зонтик кивнул. Что бы ни случилось, а всё-таки он дорожил Щитом, пусть и отказался возвращаться к секте Искателей Правды. Ещё недавно настроенный крайне радикально, теперь Полдрон научился уважать чужое мнение и оставаться с людьми в хороших отношениях, даже если сам придерживался иной точки зрения. По крайней мере, так показалось Зонтику после этого долгого, но интересного диалога. Немного тревожного — и всё же важного. Пугающего из-за правды о подозрениях Щита — однако ценного и необходимого для того, чтобы в будущем найти его. Зонтик заулыбался. Общение с Пикадилем точно пошло Полдрону на пользу. — Ну что ж... Пойду я, наверное. Спасибо за помощь и советы, — с улыбкой Зонтик поблагодарил его. — Пф, да брось, — Полдрон махнул рукой. — Не так уж и много я... Но не успел Полдрон договорить, как вдруг... услышал стук в дверь. Зонтик вздрогнул от неожиданности, а он попросту растерялся. Он и не думал, что сегодня к нему заглянет сразу несколько человек. Это не пугало и не злило, но почему-то удивляло. Полдрон молча поднялся с кровати и направился к выходу, чтобы открыть дверь, а Зонтик поплёлся за ним, чтобы не сидеть в комнате в чужом доме в одиночку. «Интересно, кто там пришёл... — подумалось ему. — Надеюсь, не Щит. Сейчас я не очень готов с ним встретиться, не приготовившись». И не только он не желал видеть Щита именно в этот момент. Полдрон мысленно отмечал, что тоже не обрадовался бы, встретив его после разговора с Койфом, в котором о стольком разболтал. К счастью, когда он открыл дверь, всё оказалось гораздо проще. Перед ним стоял Пикадиль — вероятно, намеревался вновь обсудить дальнейшее продвижение политической программы после того застоя, когда они с Полдроном так и не разобрались в главных идеях их движения. Однако из-за отсутствия Жака, который для Пикадиля был важным союзником и третьей стороной, он несколько засомневался. Если бы тот желал продолжить обсуждение программы, наверняка бы позвал с собой третьего её участника. Поэтому, пусть Полдрон и позволил себе расслабиться, некоторая напряжённость его так и не покинула. Зонтик, в противоположность ему, успокоился полностью. Встреча с Пикадилем бы точно не прошла так ужасно, как внезапное столкновение с озлобленным Щитом, подозревающем его в работе на Алебарда. Он сдержанно улыбался, показывая тем самым своё дружелюбие, а Пикадиль при виде него улыбнулся в ответ. Затем он быстро окинул небольшой коридор взглядом, словно бы искал что-то или кого-то. Забыл какую-то из своих вещей после прошлой встречи с Полдроном?.. Только это Зонтик и мог предположить, не зная, что в этом доме они обычно не встречались во время своих обсуждений, а все собрания проходили у Пикадиля. — Кхм, здравствуйте, — Пикадиль вдруг осознал, что не поздоровался вслух. — Здорово видеть тебя здесь, Койф. Мне как раз хотелось снова встретиться с тобой и кое-что обсудить. — О, повезло, — неуверенно произнёс Зонтик. Беспричинно он побоялся проводить с Пикадилем серьёзное обсуждение. Оно ведь наверняка касалось политической программы, в которой Зонтик принять участие не мог... Если ранее он бы согласился, обиженный на Алебарда, считающий чёрных папах злодеями и решивший, что ни один зонтопиец на самом деле никогда не совершит преступления, то теперь ситуация изменилась. Алебарду он сам сделал больно угрозами, бывший глава папах оказался приятным в общении и порой заботливым человеком, а прошлая попытка Жака красть капусту и вероятная пропажа Мантии из-за опасных преступников подтверждала, что в тюрьме находились далеко не только добряки. С такой точкой зрения он не мог поддерживать Пикадиля. — Так а чего ты ко мне-то пришёл? — поинтересовался Полдрон. — Не думаю, что для того, чтобы тут каким-то образом случайно Койфа встретить, — усмехнулся он. — На самом деле ты прав, — согласился Пикадиль, стараясь игнорировать его грубоватый тон. — Увидеть у тебя я надеялся Жака. Но, как я вижу, тут его нет... Ты не знаешь, где он? — Жак? Не видел его. По-моему, я его вообще с того момента не видел, как мы с тобой при нём поругались. Я там ушёл, а что было дальше — без понятия, — вспомнил Полдрон. — Оу, вы ругались?.. — забеспокоился Зонтик. — Да, не могли прийти к единому решению касательно программы. В любом случае, после того твоего ухода Жак ещё немного побыл со мной, а потом тоже оставил, — спокойно напомнил Пикадиль. — Окей, но с чего ты вдруг решил, что он у меня? Я бы скорее поверил, если бы он с тобой болтался. Ты вроде считаешь его более полезным союзником, чем я, — Полдрон решил по-дружески поддеть его, что, впрочем не оценил ни сам Пикадиль, ни Зонтик. — Просто... Помнишь, как мы недавно хотели позвать его с собой, а он не открыл? — Ну. Так и что? — После того, как мы с тобой поговорили один на один, я пытался зайти к нему ещё раз. И ещё. И ещё. Пришёл снова сегодня, и он не открыл. И если уж с тобой его тоже нет... Могу предположить, что он пропал, — тихо и мрачно процедил Пикадиль, опуская голову. Полдрон замер, глубоко удивлённый этим, а Зонтик прикрыл лицо руками и почувствовал, как заслезились глаза. Неужели?.. Неужели Жак пропал, как и Мантия?..