***
«О, Пасгард, посмотри! — Зонтик кивнул в сторону парня, сидящего на крыльце своего дома. Его светло-бирюзовые волосы были зачёсаны. На глазах красовалась подводка, пусть и не такая заметная, как у чёрных папах, а на руках — перчатки без пальцев. Он что-то писал карандашом на листе бумаги. — Кто-то не из отрядов тоже с макияжем ходит. Ну, я не о том, что ты обязан его возвращать, просто заметил. Хотя, кажется, этот человек занят. Слишком близко подходить, наверное, не надо. Я просто имел в виду... Если вдруг ты побоишься снова время от времени возвращать макияж или старую причёску, я хочу заранее сказать, что в этом ничего такого нет. Тебе идёт всё. Правда-правда», — улыбнулся он Пасгарду. Тот улыбнулся в ответ. Встреченного ими человека он действительно никогда не видел среди членов вневедомственной полиции, но и без этого тот не боялся выглядеть необычно. Пасгард прикоснулся к своему маленькому хвостику. Всё-таки ему нравилась новая причёска. Но в чём-то Койф был прав. Такие радикальные изменения могли показаться слишком непривычными поначалу. Наверняка однажды у Пасгарда бы возникло желание вернуть всё назад, хотя бы на денёк, сравнить старый и новый образ... Или просто постараться над нанесением макияжа, как раньше, чтобы не растерять навык. В каком-то смысле и подкрашивание глаз можно было назвать искусством. А возможно, Пасгард просто надеялся на это, неспособный ни на что другое, кроме невзрачного рисуночка... «Знаешь, ты прав. Бояться мне нечего, — согласился он с Койфом. — Хм-м... О, смотри-ка! — он указал в сторону одноэтажного здания из светло-голубого кирпича, которое было украшено цветочными горшками и деревянной вывеской с надписью, которую тот не мог прочитать из-за ракурса. — Кафе. Может, зайдём перекусим? У меня есть деньги. Если что, могу заплатить за обоих. В смысле, ты когда-то за меня штраф выплачивал, так что это уже ничто, ха-ха...» — Пасгард нервно посмеялся. Только что он буквально пригласил Койфа в кафе. Предложение Табара о свидании начинало сбываться... Или он понапрасну размечтался? Он замешкался на месте, будто бы произнёс полнейшую глупость. «Ох, это... — Зонтик раскраснелся. Он и не подозревал, что в Зонтопии вообще есть кафе в привычном понимании этого слова, но сама мысль о том, чтобы провести там время с Пасгардом, перекусить и поболтать за одним столиком, смотря в его глаза, почему-то очень согревала. — Да! Да, я согласен. Пойдём скорее! Перекусить и правда было бы здорово. А насчёт денег не беспокойся, я взял с собой немного. Уверен, на еду этого вполне хватит», — Зонтик успокоил его и взял за руку, заставив улыбнуться снова. Вместе они неторопливо пошли в сторону маленького, но симпатичного кафе. Совсем скоро обоим удалось разглядеть вывеску на тёмно-синем дереве, которая оказалась довольно непримечательной. «Кафе», — вот что она гласила, и Зонтик даже негромко посмеялся такому банальному названию. Если только не было какого-то другого, а эта вывеска скорее являлась указателем, нежели представляла здание людям... Её украшала роспись в виде лазурных цветов, похожих на розы, и Зонтик не мог назвать её совершенно неудачной. Однако он отвлёкся, а оттого сам не заметил, как Пасгард завёл его внутрь здания, чтобы он мог полюбоваться не только стандартным указателем на улице, но и всем тем, что находилось внутри. А обстановка оказалась... довольно обычной и в то же время по-своему милой, уютной, как раз такой, какая нравилась Зонтику. Круглые столики — по большей части маленькие — рядом с которыми располагалось максимум три стула, а чаще всего — два. Аккуратный деревянный пол. Несколько жителей, которые переговаривались друг с другом, поедая, как показалось Зонтику, фруктовые или овощные блюда. Имелось и подобие кассы, где они с Пасгардом могли заказать себе еды. За ней стояла девушка с бледно-голубыми волосами, в тусклом синем фартуке, перекрывающим светлую кофту и чуть более тёмную юбку. На стене рядом висело меню, и Зонтик кивнул в его сторону. Раз уж Пасгард привёл их сюда, логичнее всего было бы просмотреть список блюд и выбрать что-нибудь для себя. В современном кафе еда была бы выставлена прямо на прилавке, но Зонтик не жаловался на более средневековую атмосферу своей страны. Логичнее для работников было хранить блюда так, чтобы они не испортились, и если для этого требовалось прятать их — он всё понимал. Как бы там ни было, а они с Пасгардом подошли поближе к меню. Девушка улыбнулась им, однако не вмешалась со своими предложениями. По крайней мере, пока что. Зонтик торопливо прочитал варианты. Множество фруктовых и овощных салатов, блюда из картофеля... Разнообразие радовало, но он всё равно не знал, что взять. К тому же, важно было и мнение Пасгарда. Зонтик поглядел на него. — Чего ты бы хотел? — поинтересовался он. — А, ну... — Пасгард быстро изучил меню. — Фруктовый салат? — тихо предложил он. — А-ха-ха, он тут не один всё-таки! — по-доброму рассмеялся Зонтик. — Давай возьмём что-нибудь недорогое. Ну, ты, кажется, не хочешь тратить много денег, пока не найдёшь новую работу... — Это так, — вздохнул Пасгард. — Хм, а ведь готовить ты наверняка умеешь! Хотя... Наверное, делать салаты — это не так почётно, как тебе хотелось бы, — занервничал Зонтик, осознав, что сказал глупость. — Тут ты прав, это явно не моё, — усмехнулся Пасгард. — Я пытаюсь не думать о своих прошлых обязанностях, но в то же время я... совсем не вижу себя на многих местах. Вот как здесь. Готовить — это... Для кого-то это интересно, конечно, но не для меня. — Да, да, ты совершенно прав! — согласился Зонтик. — Тебе нужно что-то намного более серьёзное. Вот как, например!.. — он вспомнил о своей идее сделать Пасгарда первым министром, но вновь забоялся, особенно после неоднозначного утреннего диалога. — Ох, эм... Ладно, я не уверен. — Всё нормально. Если я действительно хочу найти новую работу, я уж точно это сделаю, — гордо заявил Пасгард. — Так, возвращаясь к меню... Они ещё раз поразмыслили над каждым вариантом и вскоре взяли две порции одного из фруктовых салатов. Не самого дорогого, но и не самого дешёвого. После этого они устроились за столиком на двоих, прямо у стены, украшенной небольшими зажжёнными свечами, освещающими эту сторону здания, далёкую от светлых окон. Ни Зонтик, ни Пасгард не испытывали дискомфорта перед темнотой. Наоборот, наслаждались лёгким теплом пламени и глядели друг на друга, пробуя заказанное блюдо. Они перестали говорить, чтобы по случайности не подавиться, болтая с набитым ртом, но им нравилось смотреть. Тихо, без лишних слов. Пасгард посматривал на Койфа, на его немного растрёпанные бирюзовые волосы, на ясные глаза, на плащ, который он так и не подлатал, на необычные руки с пятью пальцами... И всё ещё не знал, как признаться. Когда?.. Мог ли он сделать это прямо сейчас, позабыв о еде, нарушив спокойную атмосферу небольшого кафе? Он ощутил подступившую неловкость. Что бы там ни говорил Табар, а признаваться в таких чувствах было страшно. Пасгард боялся напугать Койфа или попросту запутать его. Разочаровать. И всё же, если тот тоже начинал нервничать в его присутствии, краснеть и запинаться, значило ли это, что чувства были взаимны? Пасгард не указывал на порой странное поведение Койфа, но улавливал всё, ведь проходил через то же самое. Он густо краснел, порой даже по мелочам — и теперь это происходило с Койфом. Он запинался, неправильно подбирал слова и путался — и то же Койф. Он волновался из-за прикосновений — как в последнее время и Койф. Это не могло быть обычным совпадением. Пасгард, конечно же, не сошёл с ума и прекрасно замечал, что происходит с его — пока ещё — хорошим другом. Или же он подстраивал ситуацию под себя, чтобы утешить, убедить, что его чувства взаимны, и Койф видит в нём не только друга, но и нечто большее?.. Это было бы жестоко. Несправедливо. Но и логично. Пасгард не стал бы обвинять Койфа, требовать от него взаимности. И всё же, он был бы безгранично рад, если бы всё получилось. Зонтик ничего не знал о его мыслях и только глядел на него, пристально, подсознательно до сих пор осуждая себя за жуткое желание неприлично пялиться на человека, подобно маньяку. Так ли он смотрелся со стороны?.. Нет. В таком случае испуганный Пасгард давно оставил бы его. Но он глядел в ответ с пониманием и таким же интересом. А Зонтик наблюдал за ним, как никогда не наблюдал ни за кем из своих друзей, будь то другие жители Зонтопии или клоны. Пасгард необъяснимым образом во всём отличался от них и заставлял Зонтика испытывать совсем иные эмоции, нежели остальные, даже если не делал ничего особенного: только ел свою порцию салата из фруктов разнообразных синих, голубых и бирюзовых оттенков. Он действовал аккуратно. Не спешил. Не открывал рот слишком широко. Такой внимательности при перекусе Зонтик больше ожидал от манерного Пикадиля, однако... Наверное, не было ничего удивительного в том, что Пасгард ни капли не уступал ему в этом. К тому же, Зонтику всё ещё нравилось наблюдать за ним. За тем, как он поддевал кусочки фруктов вилкой. Как неспешно подносил их ко рту. Как приоткрывались тонкие губы... Зонтик неожиданно одёрнул себя: незаметно, чтобы не отвлекать Пасгарда от еды. Он мог поклясться, что его взгляд задержался на губах дольше положенного... Зонтик не смел оправдывать себя в этой ситуации. Он засмотрелся. «Что это я?! — испуганный, мысленно спросил он самого себя. — Это было так неприлично с моей стороны! Хорошо, что Пасгард не заметил, что я так постыдно пялился... Это абсолютно не нормально — так вести себя с другом», — после вопроса последовало осуждение, а затем Зонтик задумался. В самом деле, он никогда не вёл себя столь же странно по отношению к другим друзьям. Он общался с ними: порой застенчиво, порой несколько более открыто. Смеялся над их шутками. Поддерживал, если знал, что сказать. Но он вовсе не мог себе вообразить, что так же пугающе уставился на Мантию, Жака или, например, Куромаку. Пасгард же... привлекал внимание до сих пор. Вопреки страху и осуждению, хотелось взглянуть на него снова. Зонтик глянул на него украдкой, отвлекаясь от своей порции салата. Он держал вилку в левой руке, а правая спокойно лежала на столе. Прежде всего он сосредоточился на еде, поэтому пока не замечал никаких подозрительных действий со стороны Зонтика. Зонтика, который и сам не обратил внимание на то, как его левая рука потянулась к Пасгарду, а потом мягко легла на его правую и словно сама провела по ней пальцами. Тот мгновенно отвлёкся, вздрогнул и чуть было не выронил вилку, настолько сильно он опешил от этой неожиданной ситуации. Он давно привык держаться с Койфом за руки, но никогда тот не прикасался к Пасгарду... так. Спустя миг он заслышал громкое биение своего сердца и опустил смущённый взгляд. — К-Койф?.. — пробормотал он невнятно. — А?! — опомнившись, Зонтик убрал руку. — П-прости! Не знаю, как так вышло. Ой-ёй-ёй... Я так неприлично пялился, мне стыдно... И так тронул... Стыдно! Если ты... — В-всё в порядке! — прервал его Пасгард. — То, как ты прикоснулся... Мне понравилось, — с этими словами он раскраснелся как никогда раньше. — А-ха-ха, о Зонтик, что я вообще несу... — Ох!.. Зонтик не обратил на это внимание утром, во время тяжёлого разговора, но когда Пасгард произносил его настоящее имя вот так, в непринуждённой обстановке... Он вдруг почувствовал себя так, словно сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Это чудесное, сказанное именно его приятным голосом «Зонтик», восхищало. Пасгард, к сожалению, не осознавал этого в полной мере, уверенный, что разговаривает с Койфом, обыкновенным жителем, который бы не нашёл в имени правителя ничего настолько дорогого для себя. Но если бы только он признался!.. Пасгард называл бы его имя намного чаще. Но правильно ли было о таком думать? Зонтик снова вернулся к мысли о том, что относился к Пасгарду совсем не так, как к остальным своим друзьям. — Ты... чего? — нервно выдавил из себя тот. — Эм... А можешь... Сказать это снова? Ну, про Зонтика, — тихо попросил он. — «О Зонтик»? Но зачем? — удивился Пасгард. — Я... Мне просто... нравится, как ты... Произносишь его имя, — неловко ответил Зонтик. — Оно красиво звучит, когда его говоришь ты. Так... мягко. Эм... Извини, я, наверное, полную глупость сказал! — Ха-ха, это самый странный комплимент, который я слышал. Но, если тебе нравится, как я произношу его имя, то... Зонтик. Зонтик, Зонтик, Зонтик, — Пасгард проговаривал каждую букву чётко, но не резко, чтобы сохранить ту мягкость, которую упомянул Койф. — Как тебе? — О-очень нравится, — признался Зонтик, изумлённый настолько, словно все его проблемы решились сами собой, и он увидел перед собой свет будущей замечательной жизни. — Так красиво... Кхм. Но ты можешь не повторять слишком часто! Да и нам стоило бы вернуться к еде, ха-ха. — И правда... После еды продолжим прогулку? — Да, конечно. Пасгард кивнул. Они продолжили есть. Но у обоих больше не выходила из головы только что произошедшая сцена...***
«У-у-у, нам сегодня везёт», — довольно проговаривал Телеграфист, выглядывая из-за угла и наблюдая за небольшим прилавком в тихом районе. Никаких других продавцов поблизости не было, как и обычных прохожих. Лишь изредка один тихий зонтопиец мог пройти мимо и ничего не купить. Уставшего вида девушка с тускло-синим длинным хвостиком за прилавком, похоже, и сама не была рада такому положению. Оно оказалось очень невыгодным для неё и в то же время идеальным для Телеграфиста и Жака. Первый издалека видел все сорта фруктов, которые хотел съесть прямо сейчас. К счастью для него, он был готов сдержаться и отвлечь продавщицу, чтобы набрать столько, сколько сможет, и сбежать. Главное, чтобы не вмешался Жак. «Проще всего было бы подойти сзади и вырубить её, но я знаю, что ты разноешься, поэтому будем отвлекать. Хм-м... — призадумался Телеграфист. — Вот удобное место, но внимание продавщицы тут вряд ли что-то может привлечь. Хотя... Точно! — его осенило. — Выйди к ней, притворись, что с тобой что-то случилось: упал, например — и пока она будет тебе помогать, я всё сделаю. Всё легко и просто. Схитрим, а потом снова будем наслаждаться фруктами...» — ухмыльнулся он и посмотрел на стоящего в тени неуверенного Жака, который, судя по всему, снова не желал принимать участие в том, из-за чего вообще изначально попал в тюрьму и чем так любил заниматься ещё недавно. Но так думал Телеграфист. На самом деле предстоящее воровство беспокоило Жака меньше всего. В первую очередь он продолжал разрабатывать план и запоминал все идеи, связанные с хитростью, несмотря на то, что Телеграфист уже просил приступить к его нынешней вместо того, чтобы размышлять. Более того, Жак больше не мог воспринимать его так же, как до посещения его дома. После прочтения нескольких записей дневника он видел Телеграфиста в совсем ином свете, пусть внешне он и не изменился: всё так же подшучивал, хитро улыбался, в любой момент был готов что-нибудь своровать и, конечно, поддевал самого Жака. Всё равно теперь он казался... другим. Более человечным? Может быть... «Ладно, если уж ты так говоришь, попробую отвлечь...» — нехотя он покинул темноту и проделал несколько шагов, после чего сразу притворился, что споткнулся и с криком повалился на землю. Продавщица тут же повернулась и, заметив упавшего невысокого парня, оставила прилавок и ринулась к нему, чтобы узнать, нужна ли ему помощь после падения. Телеграфист широко улыбнулся и прокрался по закоулкам к прилавку с другой стороны, чтобы проскочить за спиной продавщицы. Она, обеспокоенная из-за падения незнакомца, ничего не заметила. Телеграфист принялся торопливо собирать в мешок фрукты: тихо, только бы не привлечь её внимание. — Вы в порядке? Сильно ушиблись? — она помогла Жаку приподняться, и он сел на колени. — Эм, я... Кажется, в порядке. Повезло, — неловко ответил он. — Правая нога немного болит, но это мелочь! Спасибо, что помогли мне! — с улыбкой он поблагодарил продавщицу и поднялся. — Ну что вы. Но, если уж на то пошло... Может быть, вы хотели бы что-то купить? — в то время как девушка спрашивала об этом, Телеграфист с наполненным фруктами мешком уже скрылся. — Фрукты недорогие. — О, извините, я... Не брал с собой денег, — выдумал отговорку Жак. — Что ж, тогда можете просто посмотреть. Может быть, вернётесь потом и... — говоря об этом, продавщица обернулась. Только чтобы заметить, что количество товара заметно уменьшилось за те мгновения, когда она помогала незнакомцу. — Что же!.. — она подбежала к своему прилавку, и Жак как невольно устремился за ней. — Не может быть! Я отвлеклась всего на несколько минут, и вот уже... Ужасно. — И-извините. Я должен был заметить вора, — Жак стыдливо отвёл взгляд. — Вы не виноваты. Вы ушиблись и не были обязаны следить, что происходит рядом с прилавком. Вот ведь проклятое место, не только покупателей почти нет, но и кражи происходят... Зачем я вообще начала это... — мрачно процедила девушка. — Вам... очень больно из-за этого? — печально вопросил Жак. — Хотите бросить дело или что-то вроде того? — Конечно, когда происходит такое... — продавщица угрюмо вздохнула. — Этот всеобщий герой, который людей из тюрьмы выпустил, должен был подумать головой, а не приказывать освобождать всех. Никогда не одобряла существование чёрных папах, но очевидно же, что иногда они и настоящих преступников сажали. Воров. — Знаете, я думаю, бросать дело не стоит. И... И вообще! Мы можем, э-э-э... Поискать патрульных. Вы пойдёте в ту сторону, а я вон в ту, — он указал в том направлении, где укрылся Телеграфист. — Доложите о воровстве, и они что-нибудь сделают! — Ах... Может быть, вы и правы. Спасибо, что помогаете. Я пойду. Постараюсь отыскать их как можно скорее, — девушка ринулась вперёд. Жак посмотрел ей вслед и убедился, что она не оборачивается, чтобы поглядеть на него. Успокоив самого себя, он добрался до закоулка, где спрятался Телеграфист. Разумеется, на самом деле он не собирался выискивать патрульных. Это бы означало отправиться в тюрьму по собственной воле и провести всю жизнь в заточении. Жак желал быть хорошим человеком, героем, что однажды вызволит из темницы своего друга, а не запертым в четырёх стенах или вовсе казнённым преступником. Если бы только он не чувствовал себя таким виноватым перед продавщицей, подставленной и обманутой им... Но у него не было выбора, кроме как добывать еду таким нечестным образом. Телеграфист посмотрел на него с ухмылкой. На мгновение он уже было поверил, что Жак всерьёз вознамерился самостоятельно отыскать полицейских и сдаться им, признаться в своих преступлениях. К счастью, он ошибся, и ничего серьёзного не произошло. Наоборот, Жак превосходно одурачил наивную девушку, притворившись героем, спасителем, желающим искренне поддержать её и внушить оптимизм. Так он, воришка, как и сам Телеграфист, и должен был себя вести. Никаких симпатий в незнакомцам, никакой настоящей поддержки. Одурачил, наврал, украл всё необходимое и спрятался в неизвестности. Или же просто применил насилие, если стало слишком скучно. — Впечатляет, — похвалил его Телеграфист. — Я уже подумал, что ты правда сдаться патрульным хочешь. Отлично обвёл дурочку вокруг пальца. Валим, а то вдруг она быстро найдёт полицаев, — заявил он и вдруг вручил Жаку несколько фруктов из мешка. — Это ты понесёшь, а то я столько набрал, что не всё в мешок помещается, ха. — А, да... — замялся Жак. — На самом деле... Я бы правда хотел ей помочь. Ну, просто посмотреть, что будет. Ты был прав. В смысле, о том, что может случиться, когда воруешь у людей. Они расстраиваются, хотят бросить дело. Но я знаю, что если всерьёз попробую найти патрульных, они схватят меня. Выбора нет, видимо... — расстроенно проговорил он. — Именно. Так что не придумывай. Пошли! — Телеграфист устремился вперёд. Жак двинулся за ним: медленно, будто бы на самом деле желал попасться патрульным. В этом не было никакого смысла, он всё понимал, но ничего не мог с собой поделать. Несмотря на то, что на этот раз воровал только Телеграфист, Жак чувствовал себя очень виноватым. Он содействовал преступлению, обманывал, напрасно поддерживал девушку, утверждая, что всё будет хорошо и что она не должна сдаваться. Всё лишь для того, чтобы его не заподозрили в соучастии в краже... Жак, сколько бы ни старался быть хорошим человеком, всё равно оставался плохим. Нечестным. Жестоким. «Нет, я не знаю, кто это был! — с улицы послышался уже знакомый голос продавщицы. — Пока я помогала человеку подняться, кто-то своровал товар, и... И я теперь не знаю, как быть. Если вы можете отыскать вора, пожалуйста, сделайте это!» — упрашивала она. Жак замедлился ещё сильнее, почти остановился. Стыд нарастал. Хотелось всё бросить, развернуться и отдать ворованное. Отправиться назад в тюрьму, одному, без Телеграфиста. У Жака не было намерений подставлять его. Как не было и желания продолжать преступные деяния... Уж точно он не намеревался расстраивать людей своими выходками, и если потеря товара заставляла их чувствовать такую боль... «Какая же она всё-таки лохушка... — хвастливо заявлял Телеграфист, пока шёл вперёд, уверенный, что Жак плетётся за ним. — Даже не подозревает, что патрульные уже не помогут. А мы зато можем не париться о еде в ближайшую неделю, столько я успел набрать. Прямо сейчас хочется что-нибудь съесть... А тебе, а? — поинтересовался он, поворачивая за угол, но ответа не получил. — Ой, не начинай. Я же сказал, нет смысла строить из себя моралиста, когда ты сбежавший из тюрьмы преступник, — пожаловался он. Ничего не изменилось. — Эй, дурачок, я с тобой разговариваю вообще-то! Что ты...» — раздражённый, Телеграфист резко обернулся и вдруг осознал... что Жака рядом нет. «Чт!.. — почти выругался он и осмотрелся по сторонам, насколько бы бессмысленно это ни было. — Да ты издеваешься... Куда же ты...» — и только тут он понял, что мог задумать Жак. Он собирался сознаться! Сдаться патрульным, как идиот, и всё из-за такой мелочи, как печаль незнакомой ему жалкой продавщицы... Телеграфист чуть было не выронил переполненный фруктами мешок, но вовремя собрался и ринулся обратно. Он мало задумывался о том, насколько это глупо с его стороны, и также не подумал о том, что всегда мог убежать как можно дальше и запрятаться, пока наивный Жак под охраной полицейских отправлялся за решётку, — просто торопился к нему, как если бы вдруг сам возомнил себя героем, чьей миссией стало спасение человека от заточения. Телеграфист остановился неподалёку от выхода из закоулка: именно там и стоял Жак, дрожа и неуверенно выглядывая наружу. Побоялся выйти... Как и ожидалось. Был смелым только на словах, а на деле топтался на месте, не знал, стоит ли вообще осуществлять свою идею. Телеграфисту очень хотелось ударить его по голове за безрассудство, но тут он заметил патрульных с продавщицей неподалёку. Он стиснул зубы и схватил Жака за руку, заставив того выронить фрукты. Обычно он бы разозлился из-за пропажи еды, но, к счастью, пока её хватало и в мешке, а безопасность была гораздо важнее таких маленьких потерь. Телеграфист отвёл чуть ли не вскрикнувшего от неожиданности Жака вглубь переулка и продолжил отступать назад, пока не убедился, что они достаточно отошли от улицы и, следовательно, кучки патрульных. — Ненормальный!.. Ты вообще понимаешь, что чуть не натворил? — Телеграфист отругал его. — Я... Просто подумал: может, правда стоит сознаться во всём, что я сделал. Отправился бы в тюрьму и сидел там. Может, так бы и Хундсгугеля вызволил, ха-ха, — отшутился Жак. — Но я бы тебя не выдал, правда. Даже если бы меня заставляли. — Да плевать! — отрезал Телеграфист. — Хватит уже геройствовать, нечего тебе в тюрьме делать. Собрался тут помирать из-за того, что расстроил какую-то там продавщицу, которую даже не знаешь. Надо было сразу атаковать её, как в самый первый раз, чтобы жалеть стало бесполезно... — Хах... А чего ты за меня так распереживался? Ты бы всё равно мог остаться на свободе, гулять, есть фрукты, — пожал плечами Жак. — Но ты бы умер, — заметил Телеграфист. — Ну умер и умер, — пробормотал Жак. — В смысле, для меня это было бы плохо, но ты бы вряд ли так уж расстроился, — предположил он, в ответ на что получил удар ладонью по голове. — Ай! Да за что? — За то, — возмущённо произнёс Телеграфист. — Всё, пошли в укрытие и больше думать не смей о том, чтобы вот так сдаваться этим придуркам. Лучше наконец перекусить и начать думать о том, стоит ли перебираться в мой дом как в новое убежище... Он побрёл вперёд и на этот раз мгновенно оглянулся, чтобы убедиться, что Жак следует за ним и больше не останавливается. Тот действительно плёлся следом, растерянно улыбаясь. С одной стороны, Телеграфист повёл себя всё так же грубо и надменно, как всегда, раздражаясь по мелочам. Но с другой... Разве он не пытался проявлять по отношению к Жаку своеобразную заботу? Он легко мог бросить «наивного ребёнка», чтящего себя героем, и продолжить жизнь скрытного преступника, в то время как предатель получает по заслугам и умирает. Но Телеграфист бросился за ним, увёл далеко от патрульных, жертвуя драгоценными для себя фруктами, и ругал за мысли о гибели в тюрьме. Жак уже не знал, хочет ли изменить Телеграфиста в лучшую сторону. Его голову занимали сейчас совсем иные мысли. И всё же, эти минуты странной заботы в очередной раз убедили Жака в том, что тот являлся не только манипулятивным эгоистом. Телеграфист демонстрировал ему этот образ, но на самом деле и он мог к кому-то привязаться. Или ему только показалось, особенно после прочтения эмоциональных записей из дневника? Жак не знал. Совсем не знал, как вести себя с Телеграфистом. Но, по крайней мере, он передумал выдавать себя патрульным. Если он и намеревался вызволить Хундсгугеля, ему самому точно не стоило становиться заключённым. Снова он вернулся к раздумьям. Всё-таки сегодняшний день многому его научил...***
Тепло дня сменилось прохладой позднего вечера, но Зонтик всё ещё не спешил возвращаться в замок. Не так. Не с пустыми руками. Он до сих пор не признался Пасгарду. Страх и неловкость каждый раз брали над ним верх, а порой он просто пропускал подходящий момент и снова тщетно дожидался его — для того, чтобы тот мгновенно ускользнул. Любой другой человек на его месте уже разочаровался бы, но сам вид Пасгарда не позволял Зонтику впасть в отчаяние. Что бы ни случилось, сколько бы раз он ни потерпел неудачу, рано или поздно ему бы всё удалось. С таким замечательным человеком рядом он не мог упускать шансы вечно. Если бы только он не сомневался в себе до последнего... Чего он не подозревал, так это того, что Пасгард испытывал похожие чувства. Он тоже не признался — в своих чувствах к Койфу. Его смущение, красные щёки и дрожащий от волнения голос говорили о многом, однако он не винил любимого человека за недогадливость. Не каждый умел связать такие мелочи воедино и всё понять. Если Пасгард желал быть с ним, он должен был всё сказать прямо, не надеясь, что однажды Койф догадается сам. От мыслей об этом его вдруг отвлекла музыка. Они проходили мимо группы уличных музыкантов. Кто-то играл на скрипке, кто-то — на виолончели, кто-то — на флейте, а кто-то даже на треугольнике или колокольчике. — Красиво играют... — полушёпотом произнёс Зонтик, чтобы не отвлекать музыкантов. — Тут ты прав... — согласился Пасгард. — Как думаешь, ты бы мог стать музыкантом? Или это тоже... не совсем то, чего бы тебе хотелось? — Учиться всё равно придётся долго, а работу лучше получить быстрее. Впрочем... Идея всё равно интересная. Они продолжили прислушиваться к мелодии. Зонтик и сам не заметил, как начал медленно покачиваться в такт музыке, желая потанцевать. Вряд ли он бы позволил себе такое раньше, будучи слишком стеснительным и замкнутым, но вот теперь не обращал внимания на свои же движения, став более открытым и свободным. Пасгард украдкой посмотрел на него. Хотелось присоединиться. Нет, не просто присоединиться. Потанцевать вместе с ним, по-настоящему, под чарующую мелодию, которой оба так наслаждались. Если бы только он умел... Он сжал руку Койфа немного крепче, поворачивая голову в сторону и пытаясь придумать, что сказать, как предложить эту идею. — Ой, я как-то даже не заметил, что начал танцевать... — подал голос Зонтик. — Извини, если как-то отвлёк тебя этим. Пасгард? — Эм... Койф, а вот... Может быть... Может быть... Станцуем вместе? Ну, раз уж мелодия приятная, — пробормотал Пасгард. — В смысле!.. Ты имеешь в виду?.. — Медленный танец, — Пасгард прикрыл раскрасневшееся лицо рукой. — Ох, но я не умею!.. — испуганно воскликнул Зонтик. — Всё в порядке, я тоже! Просто... почему бы не попробовать? Кто знает, может, я в итоге окажусь хорошим танцором, буду выступать на сцене, ха-ха, — с лёгкой иронией произнёс Пасгард, как только расслабился. — Ну, эм, тогда... Я, наверное, должен повести? В смысле, я повыше, так будет удобнее... Но если ты хочешь иначе, то... Я тоже не против, — сразу же осёкся Зонтик. — Не волнуйся, — Пасгард взял его за левую руку и положил её себе на талию. — Ахах... — смущённо усмехнулся он. — Если это слишком, то... — Нет-нет, не переживай! — Зонтик не убрал её, а правой взялся уже за левую руку Пасгарда, в то время как тот положил свободную ему на плечо. — Понятия не имею, как это делается... Но надеюсь, у меня что-нибудь получится. Придерживая Пасгарда, Зонтик сошёл с места, начиная кружиться вместе с ним, пристально смотря ему в глаза, но всё же стараясь следить за своими ногами. Вновь его посетил всё тот же вопрос: было ли нормально делать такое с другом? Зачарованно глядеть на него, медленно танцевать, не отпуская, но желая стать ближе к нему. Очень близко к нему... Ну а руки Пасгарда во время танца казались Зонтику особенно мягкими, нежными, вопреки тому, что когда-то он крепко, жёстко и безжалостно хватал ими преступников. Теперь всё было иным. Вот о чём Зонтик думал, когда в очередной раз кружился вместе с Пасгардом, не отрываясь от его глаз, подобных тёмному небу над их головами. Ну а сам Пасгард... никогда не чувствовал себя счастливее. Никогда не ощущал такого же тепла, как сейчас. Он не обращал внимания ни на что, кроме Койфа, и наслаждался танцем: немного неуклюжим, сбивчивым, но самым дорогим для него. Музыканты словно бы играли специально для них, позволяя им утонуть в этом моменте. То, как Койф придерживал Пасгарда, как порой опускал взгляд, чтобы проследить за своими ногами, как смущённо улыбался, кружил его, прижимался, а потом отдалялся... Его сердце пылало. Щёки горели, как в тот самый день, когда он только осознал свою влюблённость. Но на этот раз Пасгард не чувствовал ни капли страха — только радость, совершенно чистую, искреннюю. Неожиданно Койф наклонил Пасгарда, заставив его немного выгнуться в спине. По телу прошла приятная дрожь. Держась, они смотрели друг другу в глаза. Момент продлился недолго, а после него Койф помог Пасгарду выпрямиться и прижал к себе, больше не отпуская, не отстраняясь. Оба не до конца понимали, что происходит и почему они остановились. Койф отпустил руку Пасгарда и провёл своей по его щеке, из-за чего он снова заулыбался и прикрыл глаза. Неужели?.. Неужели его сон с поцелуем мог воплотиться в реальность? Ведь Койф был так близко... Так, что Пасгард уже мог ощутить его тёплое дыхание. Вот-вот, их губы вот-вот могли сомкнуться, как тогда, в его мечте. «Кхм, кхм», — резко прервал их негромкий кашель одного из музыкантов: светловолосого парня, что недавно играл на тёмно-синей скрипке. Пасгард и Зонтик одновременно вздрогнули, после чего осознали, что мелодия давно затихла. Похоже, сама группа не ожидала от них того, что они пытались вытворить после танца. Растерянные лица участников говорили именно об этом. Привыкший оправдываться Зонтик никак не мог объясниться на этот раз: собственные действия сбивали его с толку. Что же он такое делал? Почему гладил Пасгарда по щеке и постыдно близко прислонялся к нему? И почему сам Пасгард не возражал?.. Зонтик запомнил его приоткрытые губы, его взгляд, ожидающий того, что могло случиться. Неужели они!.. «Извините! — Пасгард вдруг извинился перед музыкантами. — Мы немного увлеклись, постараемся больше не отвлекать. Можете продолжать заниматься делом!» — произнёс он так, будто бы отдавал приказ, а затем, удерживая Койфа за руку, убежал как можно дальше, туда, где не было никаких людей, кроме них двоих. Где никто не тревожил. Именно здесь он мог признаться. Рассказать всё о своих чувствах. Койф почти поцеловал его. После такого Пасгард не смел и дальше трусить, скрываться, притворяться. Он бы всё понял. Не стал бы ругаться и осуждать, убегать. Время подошло. Пасгард был готов. — Да уж, странно вышло. Хм, и небо каким-то пасмурным стало... Удачно мы танцевать закончили, ха-ха. Но знаешь... Я... Хотел бы тебе кое-что сказать, — с приятным волнением проговорил он. — Если честно... Я тебе — тоже, — Зонтик вспомнил о своём признании. Они с Пасгардом остались наедине, никто бы не помешал ему сознаться в том, кем он является на самом деле. — О, правда? — растерялся Пасгард. — Тогда ты первый! — Нет, нет, ты можешь сказать первым. Я всё равно ещё не до конца уверен, что готов... — Зонтик снова засомневался. — Не переживай, я всё готов услышать, — успокоил его Пасгард. — Ну, я просто... Ох, нет, давай всё же ты будешь первым. Пожалуйста. Мне так... комфортнее. Спокойнее. Да и, думаю, твоя смелость меня поддержит, — улыбнулся Зонтик. — Ну хорошо, — Пасгард глубоко вздохнул. — Ты уже знаешь, что сейчас я отношусь к тебе намного лучше, чем раньше, в первые дни знакомства. И ты... очень много для меня сделал. И мне просто нравится проводить с тобой время. Очень нравится. Во многом благодаря тебе я начинаю что-то менять в своей жизни, делаю то, чего бы раньше не сделал, и мне это нравится. Ты... Я... Ты правда делаешь меня счастливым. И я просто хочу сказать, что я!.. Я... — Пасгард почти договорил, как вдруг нахмурился. Ему показалось, или он заслышал странный шорох со стороны старых переулков?.. — Так, эм, что ты... Зонтик хотел было задать вопрос, как вдруг... мимо обоих пронеслась стремительная ярко-голубая вспышка. Пасгард оттолкнул Койфа, отчего тот упал на землю, и немедленно отпрыгнул в сторону, чтобы мистический заряд не задел его. Свет начал метаться по сторонам, пока не растворился в воздухе. Пасгард глянул туда, откуда последовала вспышка, и заметил стремительно надвигающийся силуэт, который узнал сразу, как только он вышел из кромешной тьмы заброшенных закоулков. Щит... Тот, кого они с Койфом безуспешно искали так долго. И тот, кто в итоге сам отыскал их. В карман он прятал загадочную вещь, отливающую голубым светом: таким же, как у того заряда. Щит ждал долго. Терпел, выискивал подходящий момент весь этот день, постоянно сдерживаясь, чтобы не уничтожить Пасгарда одним нажатием кнопки. Но они с Койфом полюбили людные места, а Щит не смел вредить невинным жителям: улыбчивым посетителям кафе, творцам на улицах, музыкантам. Передвигаясь по переулкам, следуя за этой убогой парочкой с её тошнотворными попытками проявлять человечность, наконец-то он застал их наедине и... промахнулся. Руки дрогнули в последний момент: перед глазами снова предстала ужасающая смерть Мантии по воле одной вспышки. Свет не навредил ни Пасгарду, ни Койфу, и Щит осознал: гораздо проще будет убрать одного из них кинжалом. Именно его он и взял в руку. Зонтик, не поднимаясь с земли, смотрел на него в испуге. Генератор!.. Он видел генератор у Щита. Подсознательно он до последнего не верил, что украсть столь могущественную вещь мог радикальный глава секты, и всё же, к огромному сожалению, это случилось. Но сильнее ужасало другое. Щит попытался убить их, и им очень повезло, что заряд проскользнул мимо, никого не задев. Руки Зонтика задрожали, а лицо побледнело. Привычного блеска в глазах тоже не осталось. Он тяжело задышал, в то время как Пасгард твёрдо стоял перед ним, защищая собой, готовый к очередной неожиданной атаке. — Койф, тебе лучше бежать. Сейчас же, — его неловкость ушла полностью, и в нём узнавался тот самый прежний Пасгард. — Н-нет! — тот поднялся. — Я ни за что тебя не оставлю! — Оставишь, Койф, — прохрипел Щит, грубо схватил Пасгарда и прижал его спиной к себе, прислоняя к его горлу кинжал. — Или он оставит тебя. А ты вернёшься в замок и доложишь обо всём Алебарду. Для тебя ведь так легко пробраться туда. — Что?.. — Пасгард нисколько не испугался оружия, но был ошарашен словами Щита. — Я!.. — Зонтик должен был сказать, кто он, прямо сейчас, чтобы предотвратить возможную катастрофу, но он утерял дар речи. — Я... Я... — К чёрту, разберёмся позже... — прошептал Пасгард и, извернувшись ударил Щита, после чего оттолкнул его. Все трое ощутили, как первые капли дождя упали на них. Зонтик застыл в ступоре. Пасгард же попытался атаковать Щита ещё раз, но тот выставил вперёд кинжал, и ему пришлось увернуться, чтобы не напороться на острый клинок. Однако тот не оставил его. Ну конечно. Пасгард превратился в цель, мишень для него, которую он намеревался убить, чтобы Зонтик — Койф, коим он его видел — ринулся к Алебарду, всё рассказал и заставил его выйти к Щиту. Тогда был бы уничтожен и главный его враг... Зонтик не мог этого допустить, но столько же не мог сдвинуться с места, со стороны наблюдая за Пасгардом, который успешно уворачивался от кинжала Щита. Совсем недавно ему показалось, что Пасгард размяк, растерял все свои боевые качества и превратился в лёгкую цель. Он ошибся. В критической ситуации он отлично уворачивался и использовал присущую ему ловкость, чтобы уклониться от каждого взмаха ножа. В таком случае Койф представлял из себя простейшую мишень. Добрался бы Пасгард до Алебарда в кратчайшие сроки, чтобы сообщить о гибели такого сообщника? Бывшего хранителя ценнейшего артефакта... Может быть. После очередного успешного уклонения Пасгарда от маленького лезвия, Щит резко ухватил его и отбросил далеко в сторону. Удерживать его слишком долго бы не вышло, но теперь он должен был восстановить силы. Щит обернулся и посмотрел на Койфа. «Щит, пожалуйста, остановись! Я знаю, что ты злишься. На Алебарда, на Пасгарда, на меня, на всех, но... Но я на самом деле... Нет, нет, я не могу... — Зонтик не обнадёживал себя. Скажи он, кем является, Щит бы всё равно не поверил. — Пожалуйста, верни мне ту вещь. Ту, с помощью которой ты попытался убрать нас изначально. Ты не представляешь, насколько она могущественная. Если... Если ты вернёшь её, я даже покажу тебе Зонтика. Честно-честно!» — клялся он со слезами на глазах и отходил назад, пока не оступился и не повалился на землю уже во второй раз. Он поднял голову и увидел скривленное от гнева лицо Щита. Слова о Зонтике совсем не заставили его задуматься... — Как ты, отродье, смеешь манипулировать мной за счёт Зонтика?! — яростно выпалил он. — Уж поверь, я знаю, на что способен твой артефакт, но ты никогда не получишь его назад. Ты никогда не навредишь невинным людям. Как и Алебард. И Пасгард. И все те, кто смеет мучить Зонтика, — проговаривал он, а настоящий Зонтик поднялся и стоял напротив него, пока его ноги позорно дрожали. — Жалкий трус. Конечно же, без артефакта ты никто. Стой на месте! — приказал он. Пасгард шёл к ним так быстро, как только мог, и вдруг заметил, что Щит замахивается клинком на испуганного Койфа. Как он смел!.. Позабыв о боли и усталости, Пасгард ринулся к ним, пока не стало слишком поздно, пока Щит не убил самого дорогого для него человека. Даже если это значило, что он погибнет сам, теперь, изменившись, он был готов защитить Койфа, пусть и ценой своей жизни. Тот прикрылся руками, словно сдался, смирился с судьбой. Щита ничего не могло разжалобить. Он не знал сострадания и только притворялся, что заботится о жителях Зонтопии. Он увидел в обыкновенном парне злобного сообщника Алебарда и, одержимый безумными идеями, не стыдился совершить убийство. Но только не сегодня!.. — Щит, пожалуйста, — продолжал молить Зонтик, — если ты только выслушаешь, если дашь мне объясниться, я... — Замолкни! Тебе ли не знать, сколько людей стало жертвами режима Алебарда. Пора отплатить ему тем же. Я защищу Зонтика от таких, как вы, и если для того, чтобы выманить его ко мне, нужно тело одного из его сообщников — так тому и быть! — воскликнул Щит одновременно гневно и гордо. Зонтик закрыл глаза руками, чтобы не видеть, как острый кинжал пронзает его, и он чётко слышал, как оружие приближается к его груди, пока спустя одно крохотное мгновение звук движения ножа не был прерван... криком. Коротким, сразу перешедшим в хрип. Но сам голос оставался знакомым для Зонтика. Он резко убрал руки от лица, чтобы увидеть то, что произошло. Или же он надеялся этого не увидеть?.. Что бы он ни думал, а в миг, когда он открыл глаза, всё тело буквально заледенело от шока и подступившего отчаяния. Перед ним с кривой улыбкой стоял Пасгард, а позади него — Щит, сам растерянный из-за того, как в последний момент кинжал проткнул другого человека. В итоге всё сложилось так, как он планировал изначально... Пасгард в последний момент заслонил Койфа собой, поворачиваясь спиной к Щиту. Если он нуждался в жертвах, он не смел вредить невинному человеку. Он шёл против Алебарда и его «сообщников», а Койф никогда не был связан с ними так. А если бы и был... Пасгард слишком любил его, чтобы позволить вот так жестоко умереть от рук мерзкого сектанта, недостойного ни чужих тёплых чувств по отношению к себе, ни свободы. Но именно он вонзил в спину Пасгарда кинжал, немного левее середины. Рана болела невыносимо, и он был готов упасть на колени, а уж затем — повалиться на землю и закрыть глаза навсегда. И он никак не мог избавиться от печали, сравнимой с физической болью, ведь последнее, что ему суждено было увидеть — это полное ужаса лицо Койфа. — П-Пасгард... Что же... П-почему... — тот выдавливал из себя слова, настолько глубоким был его шок. — Просто... беги, — точно так же процедил Пасгард сквозь стиснутые зубы. Резким движением Щит вытащил кинжал из его тела, что заставило Пасгарда пошатнуться. Он почти упал на Зонтика, и тот, вскрикнув, сам устремился к земле. Пасгарда же Щит подхватил рукой и, игнорируя теперь Койфа, вышел вперёд, волоча его по земле. Самое важное было сделано. Сообщник Алебарда поплатился за всё, что совершил. Дело осталось за малым. Дождаться, когда Койф доберётся до замка и расскажет своему главе всё, что произошло, чтобы тот перестал прятаться и поплатился за все преступления, вернул народу Зонтопии законного правителя, которого беспощадно мучил всё это время. Щит обернулся. — Давай, беги к Алебарду, — холодно потребовал он. — Доложи ему всё. И если он не хочет дальше терять сообщников, пусть выходит завтра на площадь, не прикрываясь ни патрульными, ни невинными жителями. Разберёмся с ним один на один. — Но... Н-но... — пока Зонтик пытался связать слова, Щит прошёл ещё немного вперёд, волоча за собой Пасгарда. — Пасгард!.. Щит, пожалуйста! П-пожалуйста, сохрани ему жизнь! Ты можешь сделать это с помощью генератора. Умоляю тебя! Не... Н-не дай Пасгарду умереть! — молил он. — Так ты называешь это генератором... — подметил Щит. — Что ж, если ты действительно хочешь спасти своего дружка, возьми на себя ответственность и займись делом. Больше Щит ничего не сказал. Ему стоило бы спрятать Пасгарда там, где его не найдут. Наверняка остались считанные секунды до его смерти, и он зря боролся за жизнь, кашляя и пытаясь вытянуть вперёд руку. Койф поднялся и, рыдая, бросился в сторону замка, а Пасгард только улыбался: едва заметно, слабо. Он бы не хотел вот так погибнуть, но важнее для него было спасти Койфа. Глаза закрывались, дыхание замедлилось, и даже боль раны ощущалась всё слабее. Сознание покидало его. Он больше не видел силуэта Койфа и мог только надеяться, что с ним всё будет хорошо. Что он справится: с помощью Алебарда или нет. Звон в ушах мешал думать. Пасгард ещё раз протянул руку вперёд. — Койф... — только имя ему и удалось назвать перед тем, как он потерял сознание. В то же время Зонтик, задыхаясь от собственных рыданий, мчался к замку. У него не осталось ничего. Никого. Возможно, Пасгард уже погиб — и всё из-за его глупости, безответственности. Если бы только он уделял поискам Щита и генератора больше времени, этого бы не случилось. Если бы он не позабыл обо всём, к чему стремился, он бы предотвратил это кошмарное событие. Если бы он не вёл себя, как ребёнок, они с Пасгардом были бы вместе, и он бы не увидел, как самый дорогой для него человек падает на землю с глубокой раной на спине. Зонтик не знал, что делать и что говорить. Он мог только рыдать, кричать, не обращая ни на что внимание. Из головы не уходил чудовищный образ раненного Пасгарда и разгневанного Щита. Зонтик падал, пачкался в грязи и поднимался. И без того сильный дождь превратился в ливень, гремел гром, сверкали молнии. Улицы были совершенно пусты. Жители словно бы специально запрятались в домах в желании оставить Зонтика наедине со своими провалами. Он жадно хватал ртом воздух, но это нисколько не помогало. Он чувствовал себя обречённым. Его друг... Нет, не просто друг. Любимый человек, возможно, уже погиб. Щит ни за что не вернул бы ему жизнь генератором. И во всём был виноват Зонтик. Так он думал весь путь, пока не оказался напротив огромных дверей, ведущих в замок. Но не успел он дотронуться до них, как они отворились сами — или так он подумал на короткий миг. На пороге со свечой стоял Алебард. — Г-господин... — его голос сразу же дрогнул. После утреннего события один только вид Зонтика внушал ужас, и всё же, когда он отсутствовал столь долго, Алебард не мог не беспокоиться о нём. — Что... случилось? Разве вы не гуляли с Пасгардом? Он оставил вас? — А-Алебард!.. Всё... Всё намного хуже. Он... Он!.. Не закончив, Зонтик упал на колени и, хватаясь за голову, отчаянно зарыдал.