Глава 8
13 июня 2022 г. в 21:47
Нил проснулся утром после зимнего банкета с ощущением, будто ночью ему на грудь обрушился потолок. А потом, когда он понял, что на самом деле это не так, он мимолетно пожалел об этом.
В это время в прошлом году я планировал, как обмануть всех насчет своих планов на рождественские каникулы, с тоской подумал он. Лживый
лживый лжец, неудачный лжец.
Он уставился вверх на койку Эндрю и попытался заставить себя встать. Ни у кого не сработал будильник, но он был человеком привычки, и это было обычное время, когда он вставал и выходил на утреннюю пробежку, хотя формально это было начало каникул. Его конечности были свинцовыми, и он лежал, как мрамор, под одеялом, позволяя своим глазам скользить по поперечным перекладинам, поддерживающей матрас Эндрю. Он выпирал немного ближе к стене, там где находилась большая часть веса Эндрю.
Вчера было хорошо, попытался он напомнить себе. Ужин был веселым.
Однако было трудно вспомнить, что именно ему понравилось. Гораздо яснее было то, как тяжело было дышать, даже просто лежать и смотреть пустым взглядом. Его мама накричала бы на него за то, что он такой ленивый и глупый, но ее больше не было рядом. Она не увидела, как умирает Натан — фьють, чпок! — и не знает, что он теперь в безопасности. Она никогда не придет ни на одну из его игр и не увидит, как много это все еще значит для него и насколько он стал лучше. Она никогда не научится жить после Веснински, как перестать оглядываться через плечо, как научился Нил. Она никогда не будет рядом, чтобы он мог накричать на нее за то, как сильно она его обидела, и не увидит, как он вдыхает дым, чтобы почтить память о ней. Она никогда не познакомится с его новой семьей, никогда не пойдет с Ники по магазинам, не скажет Кевину вытащить ракетку из задницы и не посмотрит свысока ни на одного из близнецов.
Ее просто не было и никогда уже не будет.
Нил медленно осознал, что глаза у него мокрые, а подушка по обеим сторонам головы намокла. Он думал, что у него закончились слезы в тот день, когда он сжег ее тело, но, видимо, нет. Однако он все еще умел делать это тихо, и его грудь даже не дрожала. Влага просто вытекла из его глаз, и он продолжал лежать там, чувствуя себя так дерьмово. Это никак не было связано с ним, просто что-то, что происходило, не имея никакого отношения к его мыслям или чувствам.
Он смутно задавался вопросом, похоже ли это на чувства Эндрю.
Конечно, мысли об Эндрю заставляли его думать об Истхейвене в его нынешнем настроении, о Дрейке, о слове «пожалуйста», об угрозах Рико и о том, как Нил потерпел неудачу, а Пруст все еще…
Он поднял одну тяжелую руку, чтобы прикрыть глаза, и закусил губу, чтобы прервать болезненный звук, пытающийся вырваться из горла. Теперь он чувствовал, как трясутся его плечи от усилия оставаться тихим и как можно более неподвижным, чтобы не насторожить остальных. Его грудь начала сжиматься из-за давившего на нее груза, и из-за того, как он втягивал воздух сквозь зубы и боролся с ним.
Неудачник лжец неудачник лжец неудачник лжец неудачник лжец никто никто никто
Тяжесть, опустившаяся на матрас у его ног, заставила его очнуться, и он оттолкнулся, окатившая волна паники отбросила его обратно в Эвермор, к ночам пыток, наручников, ножей и мурлыкающих угроз Рико…
Теплые руки легко блокировали удар и оттолкнули ноги. Они не удерживали, и знакомое отсутствие прикосновения было достаточно, чтобы он опустил руку и увидел, что происходит.
Конечно, это был Эндрю. Нил на секунду растерянно моргнул, глядя на кровать над ним, сбитый с толку, прогиб исчез. Эндрю проснулся, поерзал и спустился по лестнице, а Нил ничего не заметил.
Слепой глупый беспечный безрассудный неудачник лжец никто
Эндрю просто смотрел на него, спокойный и безмятежный, как пустыня. Нил знал, что слезы все еще текут из его глаз и капают с каждым морганием, но ему было на это наплевать, на все наплевать. Эндрю задержал взгляд на долгую минуту, и выражение его лица изменилось так незаметно, так что Нил знал, что никто другой даже не заметил бы. Но никто не тратил и половины того времени, изучая лицо Эндрю, как Нил. Бесстрастное бремя, которое обычно тяготило его глаза и стягивало уголки рта вниз, изменилось, превратившись во что-то темное и холодное. Нил почувствовал, как в его груди отпечаталось узнавание.
Я знаю.
Затем Эндрю протянул руку ладонью вверх и стал ждать. Вопрос и предложение — все в одном флаконе. Его пальцы слегка согнулись к ладони, расслабленные и свободные, и Нил мог смутно разглядеть бледно-белые линии на руке Эндрю, лишенной повязок и открытой из-за коротких рукавов. Нил отвел взгляд от старых шрамов — разрешение не было дано — и снова посмотрел на свою руку. Его рука все еще казалась свинцовой и неуклюжей, но он сумел вложить ее в ладонь Эндрю.
Пальцы Эндрю крепко сжали его, и он встал, поднимая Нила вместе с собой на ноги. Нила немного покачнуло от внезапного рывка, но Эндрю был рядом, чтобы поддержать его легким прикосновением к ребрам, что тут же исчез в мгновение ока. Эндрю взял его за руку и повел из спальни на кухню. Они оба прищурились от света, когда Эндрю включил его, и немного поежились от холодного воздуха на их коже.
Нил сосредоточился на дыхании, пока Эндрю одной рукой достал два стакана и наполнил их водой. Нил послушно сделал глоток, чувствуя себя лишь смутно привязанным к своему телу спасательным кругом, удерживающим его руку. Эндрю не отпустил его и подождал, пока Нил выпьет всю воду, прежде чем приподняться на цыпочки и заглянуть в морозильную камеру в верхнем отделении холодильника. Он выудил кубик льда из детских формочек для пингвинов, которые Ники купил летом, и многозначительно посмотрел на другую руку Нила.
Понимание было медленным, но Нил в конце концов поднял ее ладонью вверх. Эндрю взял лед в свою ладонь и затем положил в руку Нила. Он сжал его пальцы в кулак всего на мгновение, затем отпустил и поднял глаза, чтобы увидеть лицо Нила.
Холод стал шоком для его организма, возвращая к осознанности и реальности. Он сжал его крепче, когда дрожь прокатилась по его руке, и его кожу начало покалывать от этого ощущения. Его ладонь начала болеть от этого, превращаясь во что-то почти болезненное, достаточно острое, чтобы прорезать туман, не причиняя реального вреда.
Нил моргнул и с каждой секундой чувствовал себя все более реальным, более похожим на себя. Нил Джостен, десятый номер, стартовый нападающий Университета штата Пальметто.
В одной руке у него была холодная рациональность, а в другой — искренняя преданность, и их сочетания было достаточно, чтобы немного отдалиться от него самого и своих мыслей. Он снова сфокусировался на лице Эндрю, повернув голову, чтобы посмотреть на него в сиянии слишком яркого света. Его волосы были взъерошены сбоку, которым он обычно прижимался к подушке, под глазами были мешки, сонный налет в уголках глаз, сухие губы. Его глаза были наполовину скрыты под опущенными веками и пусты, когда твердая грань знания растворилась в их глубине.
Нил снова посмотрел на свои руки и заметил, что вода просачивается между его пальцами, капая на пальцы ног, пока кубик таял в его руке. Ему потребовалось несколько минут, чтобы наблюдать за каплями, считая их на двух языках подряд, пока ему не пришло в голову, что, возможно, мочить ноги — не такая уж хорошая идея. Он медленно переместил руку и разжал ладонь над раковиной, чтобы бросить туда небольшой остаток льда. Его ладонь онемела, болела и горела одновременно, и это неожиданное ощущение удерживало его на земле. Он прижал ладонь к шрамам от ожогов на щеке и удивился смешанным странным ощущениям — его щека чувствовала температуру его ладони, но гораздо слабее из-за повреждения нерва и рубцовой ткани.
Рука Эндрю, держащая его руку, по сравнению с ней казалась раскаленным углем. Эндрю всегда был разгорячен, он словно сжигал эмоции, которые проглатывал, как бензин в баке Мазерати.
Эндрю смотрел ему в глаза еще несколько минут, как будто проверяя, что Нил все еще присутствует с ним, а затем наклонил голову и ушел с Нилом за руку в гостиную. Поскольку Нил все еще был привязан к этой руке, он последовал за ним и опустился в кресло-мешок рядом с Эндрю, пока тот возился с пультом от телевизора. Он остановился на документальном канале и убавил громкость, максимум на три колышка, шел двухчасовой фильм о временах года. Это было достаточно громко, чтобы они вдвоем могли слышать благоговейное бормотание ведущего, закадрово болтающего о ландшафте и тундровом ветре, слышать случайные крики пингвинов.
Они молча устроились в креслах-мешках, и у Нила не хватило сил удивляться тому, что Эндрю все еще крепко держит его, даже переместил их руки так, что внутренняя часть их предплечий была прижата друг к другу локтями и запястьями, а их пальцы были переплетены. Нил чувствовал линии шрамов, словно барельеф, вдоль всей их кожи, и чувствовал, как кончики пальцев Эндрю слегка касаются ожогов на костяшках его пальцев.
Эндрю не обратил внимания на его взгляд и продолжал пристально смотреть фильм почти с закрытыми глазами. Нилу казалось, что он должен что-то сказать, может быть, поблагодарить Эндрю за то, что он не спал с ним, когда он явно устал и, вероятно, хотел снова заснуть, но слов не было. Он ограничился легким сжатием пальцев Эндрю. Тот бросил на него быстрый взгляд за это и поднял ближайшее к Нилу плечо. Ему потребовалось несколько минут, чтобы расшифровать это, и он нерешительно ссутулился, пока не смог прижаться щекой к плечу Эндрю. Он ждал, что Эндрю напряжется и оттолкнет его, но тот просто продолжал держать его за руку и переместил ноги, чтобы ему было удобнее.
Они досмотрели фильм до конца в полной тишине, хотя Нил мало что понял из происходящего. Он дрейфовал в странном пространстве — отделенный от своих мыслей, которые ждали, как злобные стервятники, но достаточно присутствующий, чтобы чувствовать тепло кожи Эндрю и то, как вздымаются и опускаются его плечи при дыхании. Горе и чувство вины, которые поглотили его, сдерживались постоянным присутствием Эндрю, и каждый раз, когда он снова начинал теряться, дрожать и слишком часто моргать, Эндрю проводил по его костяшкам пальцами и возвращал его назад.
Вскоре после того, как фильм закончился, остальные зашевелились в раннем утреннем свете. Он почувствовал, как Эндрю вздрогнул, когда они услышали характерный зевок Ники, и увидел, как тот смотрит на свои обнаженные предплечья. Шрамов не было видно, они были прижаты к руке Нила, но Нил все равно понял желание спрятаться; тот все еще не мог расслабиться с командой. Нил оторвал болезненно тяжелую голову от плеча Эндрю и заметил одну из своих толстовок, висевшую на стуле у окна. Потребовалось серьезное усилие и немалые страдания, чтобы распутать их пальцы, чтобы дотянуться и схватить ее неуклюжими руками. Эндрю взял ее у него и быстро натянул, на этот раз не заботясь о кричаще-ярком оранжевом оттенке. Он на всякий случай плотно натянул рукава на запястья и на большие пальцы, когда Ники и Кевин вышли из спальни. Кевин нахмурился, увидев, что они оба развалились в креслах-мешках, и, казалось, собирался разразиться своей хорошо отработанной тирадой о поясничной поддержке и нагрузке на спину, пока Ники «случайно» не ударил его по лицу, когда потягивался.
— Эй, вы двое! Начали свой отпуск пораньше? — спросил Ники с улыбкой, которая не коснулась его глаз. Нил догадался, что тяжесть горя ужасно отразилась на его лице, да и пустое выражение лица Эндрю тоже обычно не вызывало радости. Эндрю слегка пожал плечами в ответ, а Нил отвел взгляд и посмотрел в пол, что казалось намного проще. Он снова хотел руки Эндрю и уже собирался дернуть его за рукав с просьбой, когда тот поднялся на ноги.
Нил молча посмотрел на него, смущенный и слегка расстроенный внезапным расстоянием. Эндрю закатил глаза и схватил его за руки, чтобы поднять на ноги, силы в его плечах было более чем достаточно, чтобы поднять вес Нила. Он подождал секунду, чтобы убедиться, что Нил не упадет, затем потащил его к барной стойке. Нил послушно сел на один из табуретов и не сводил глаз с Эндрю, пока тот ходил по кухне, доставая кастрюлю, овсяные хлопья и молоко. Он на секунду оглянулся на Нила, затем тихо вздохнул. Он достал еще один кубик льда и крепко сжал его в руках Нила.
Нил снова вздрогнул от внезапного холода, но крепко обхватил его обеими руками и сделал медленный, хриплый вдох. Эндрю наблюдал за ним еще секунду, затем повернулся к двум другим, которые откровенно пялились на него.
— Овсянка? — вежливо спросил он, его голос был хриплым от долгого молчания.
— О… конечно! — сказал Ники с явной фальшивой радостью и слишком откровенной заботой. — Спасибо, Эндрю.
Кевин только хмыкнул и смотрел на Нила, прищурив глаза. Нилу не хотелось состязаться в гляделках, поэтому он снова стал наблюдать за Эндрю, пока лед медленно таял в его руках, оставляя на стойке небольшую лужицу. Эндрю с привычной деловитостью приготовил большую кастрюлю овсянки, и Нил достаточно часто ловил его взгляды, чтобы понять, что тот все еще внимательно следит за ним. Он разделил все на четыре порции и даже нарезал несколько персиков и бросил чернику в тарелку Нила. В его собственной было отвратительное количество меда, и он оставил Кевина и Ники делать со своими тарелками все, что им заблагорассудится. Он сел рядом с Нилом и пододвинул к себе тарелку, выжидающе приподняв брови.
Нил моргнул, глядя на него, потом на тарелку и вытер мокрые руки о бедра. Он начал есть, и остальные восприняли это как сигнал.
Ники завел неестественный разговор об их планах на отпуск с угрюмым Кевином — Ники через несколько часов улетает, чтобы провести Рождество с Эриком в поездке в Берлин, а Кевин уезжает на следующий день, чтобы провести отпуск с Теей в Хьюстоне. Аарон ушел с Кейтлин прошлой ночью после окончания банкета, и этим утром старшекурсники тоже разъехались. Никому из них не было дела до первокурсников — все они, кроме Джека, уже ушли.
— А как насчет вас двоих? — в конце концов спросил Ники, переводя разговор на них обоих, как будто не был уверен, что кто-то из них поймет его.
Нил продолжал помешивать овсянку, покрывая фрукты и раздавливая кусочки, чтобы немного лучше выделился сок. Все старшекурсники и Ники пригласили Нила — а значит, и Эндрю по умолчанию — пойти с ними, но он отклонил все предложения на прошлой неделе. Они собирались провести время вместе. Они планировали медленную, окружную поездку через Джорджию во Флориду и обратно с остановками и перерывами, учитывая, что их последний почти отпуск превратился в полное дерьмовое шоу Лисов после Балтимора, а Кевин потратил их летние каникулы на практику в экси. Поскольку Кевин проводил Рождество с Теей, а остальные члены семьи Эндрю разъехались, они действительно хотели провести этот отпуск вместе. Однако они ни с кем не поделились этим, на случай, если те напросятся с ними.
Нил почувствовал на себе взгляд Эндрю и не слишком удивился его ответу, хотя от этого у него в груди поселилась грусть.
— Наверное, просто Колумбия на несколько дней, — сказал Эндрю. — После этого посмотрим.
— Извини, Эндрю, — сумел пробормотать Нил и вяло потыкал овсянку.
Эндрю пододвинул свою тарелку поближе к нему.
— Не извиняйся, — твердо сказал он и положил еще фруктов в тарелку. — Посмотрим через пару дней.
Ники быстро переводил взгляд с одного на другого, Нил просто знал это. На самом деле в этот раз он действительно держал язык за зубами — очевидно, он все же обучаем, — но Кевин не был таким деликатным.
— Что с ним не так и почему ты такой… такой озабоченный? — прямо спросил он, обращаясь к Эндрю. Нилу хотелось разозлиться из-за того, что его обсуждают как невидимого, хотелось обругать Кевина и разорвать на части за такую грубость, но он не мог собрать волю в кулак или слова. Он взял кусочки фруктов и медленно пососал их, желая сосредоточиться на крошечном жесте заботы Эндрю, а не на брехне Кевина.
— Хм, черт, я не знаю, — сказал Эндрю опасно ровным тоном. — Может быть, это как-то связано с тем, что прошел год с тех пор, как он отправился в Эвермор, где его пытали две недели. Кое-что из моего долгого хождения на терапию, подсказывает мне, что это может быть крошечным спусковым крючком, как ты думаешь?
Ники вздрогнул при этом всем телом, а Кевин побледнел и опустил взгляд на свою тарелку. Он на мгновение сжал левую руку в кулак, глядя на свои шрамы, и продолжил есть, не сказав больше ни слова. Нил был просто удивлен ответом Эндрю — он подумал, что это может быть самый громкий разговор Эндрю с кем-либо, кроме него самого, Рене или Добсон, с тех пор, как он слез с таблеток. В хороший день у него едва ли нашлось бы два слова для кого-нибудь другого.
— Ешь фрукты, если не хочешь овсянку, — проинструктировал Эндрю в напряженной тишине, и Нил снова взялся за ложку. Он медленно проглотил фрукты и позволил сладкой терпкости привести его в чувство, как это сделал лед, вытащив его из головы. Он продолжал колебаться между двумя состояниями и уже чувствовал себя измотанным борьбой.
— Эй, — тихо позвал Ники, как только тот закончил есть, намного позже всех остальных, Эндрю уже вымыл посуду и убрал ее. Он без комментариев забрал тарелку у Нила, и тот перевел взгляд на обеспокоенно нахмурившегося Ники.
— Ты крутой, Нил. — Ники медленно протянул руки и обнял Нила за плечи, притягивая его в осторожные объятия.
Нил вздохнул и прислонился к нему; он вроде как предпочитал тихую бдительность Эндрю объятиям, но Ники желал добра. Он слегка взъерошил ему волосы и через мгновение отпустил.
— Мне нужно идти собрать вещи для полета, — сказал Ники. — Но оставайтесь на связи во время отпуска, хорошо? На этот раз по-настоящему.
Нилу удалось кивнуть, и его волосы снова взъерошили, прежде чем Ники вернулся в спальню. Кевин то сжимал левую руку, то разжимал, с трудом глядя Нилу в глаза.
— Ты все еще идешь на тренировку? — грубо спросил он.
Это должны были быть Кевин, Нил, Эндрю и Джек — Кевин был непреклонен в том, чтобы использовать небольшой отрезок времени перед вылетом, чтобы попытаться придать игре Джека некоторую утонченность, учитывая, что Джек проводил перерыв в доме Эбби.
Нил задумался, хочет ли он еще играть, и вяло решил, что было бы неплохо побегать и немного помахать ракеткой. В конце концов, он всегда чувствовал себя лучше на корте. Он медленно кивнул, и Кевин снова удовлетворенно хмыкнул. Он умчался в душ, к большому неудовольствию Ники:
— Ты все равно собираешься тренироваться минут через десять! — и оставил Нила наедине с Эндрю на кухне.
— Наркоман, — тихо пробормотал Эндрю. — Это должен быть отпуск.
— Всего два часа, — пробормотал Нил, придвигаясь ближе. Он неуверенно потянулся к рукаву Эндрю, который на мгновение поднял глаза к потолку, словно моля о терпении. Однако он крепко взял руку Нила, не колеблясь ни секунды.
— Тебе нужна Би, Эбби или тренер? — безразлично спросил Эндрю.
Нил покачал головой.
— Только ты.
Эндрю лишь немного нахмурился.
— Я не твой ответ, — напомнил он Нилу.
— Ты все еще присматриваешь за мной, — ответил Нил. — Спасибо тебе за это.
Нил ждал пренебрежительного восклицания или того, что его проигнорируют, но Эндрю снова удивил его тихим голосом:
— Очевидно, это то, чем мы занимаемся.
При этих словах сокрушительная тяжесть в теле Нила немного спала, и он нежно сжал пальцы Эндрю. Челюсть Эндрю на мгновение дрогнула, и он провел пальцем по шрамам на пальцах Нила.
— Если да, то позже, — сказал он очень тихо, — есть кое-что, что я хочу попробовать. Кое-что сделать с этим. — Он неопределенно указал на свою руку, затем на Нила.
Нил медленно кивнул. Ему было любопытно, и он хотел знать, что планирует Эндрю, но знал, что он не в состоянии сейчас даже подумать о согласии на что-либо, неважно, насколько деликатное или несексуальное оно будет. И он слишком уважал Эндрю, чтобы притворяться «да» ради кого-то другого, даже самого Эндрю.
— Спроси меня позже, — сказал он вместо утверждающего ответа, и Эндрю, похоже, был доволен этим.
Эндрю кивнул и повел его обратно в спальню.
— Одевайся, Нил. Я не повезу тебя на корт в пижаме.
Полчаса спустя Нил вздрогнул, когда плексигласовые двери захлопнулись. Он сразу понял, что принял неправильное решение прийти на
тренировку, когда тени Эвермора замелькали перед его глазами, а его мышцы на долгое мгновение сковало страхом. Определенно достаточно долгое, чтобы Джек заметил, поскольку он был прямо за Нилом.
— Что случилось, Веснински? — спросил первокурсник с притворным беспокойством и ударил Нила ракеткой по ногам.
Это был не сильный удар, даже синяка не оставил бы, и обычно Нил с легкостью увернулся бы от него. Но сегодня он рухнул от прилетевшего удара сзади под колени, и сильно ударился спиной об пол — его швырнуло на землю вместе с Жаном, задыхающимся и истекающим кровью под униформой, в то время как Рико возвышался над ними обоими, ракетка была поднята, чтобы снова ударить, воздух со свистом проходит сквозь струны —
— Отойди, Джек, — рявкнул Кевин. Нил затуманено моргнул и увидел, что Кевин стоит между ним и Джеком, выглядя разъяренно. Нил то и дело метался между Пальметто и Эвермором и крепко прижимал ракетку к груди, сердце бешено колотилось.
— Что? — спросил Джек с невинным видом. — Он казался немного неуверенным. Я пытался поймать его, когда он начал падать. Упс.
— Прекрати, — приказал Кевин. — Ты был разочарованием весь сезон, сейчас не время злить ни твоего будущего капитана, ни меня, ни Эндрю, если честно. Остальная команда здесь не для того, чтобы играть с тобой по-хорошему, так что заткнись на хрен и начинай выполнять упражнения.
Джек разинул рот — с самого начала было ясно, что Джек боготворил Кевина, а Кевин обычно позволял себе всякую чушь, пока вел себя полуприлично. На мгновение, ярость и отвращение мелькнули на его лице, прежде чем он убежал, как ему было приказано, расставлять метки и мячи. Кевин пробормотал несколько отборных матов по-французски и наклонился, чтобы предложить Нилу руку.
— Вставай, — коротко сказал он, во многом походя на своего отца. — Да ладно, Нил. Вставай.
Нил позволил поднять себя на ноги и сделал медленный вдох. Он посмотрел за спину Кевина и увидел, что Эндрю застыл у ворот, уставившись на него с откровенно опасным блеском в глазах и слишком пустым выражением лица — он был слишком далеко, чтобы вмешаться во враждебность Джека, и был явно в ярости из-за этого. Он дождался кивка Нила в знак того, что с ним все в порядке, а затем перевел взгляд на Джека. Нил наблюдал, как он медленно затянул ремни на своем шлеме и низко пригнулся, держа ракетку наготове и слегка размахивая ею из стороны в сторону.
Кевин сильно похлопал Нила по плечу.
— Пробеги несколько кругов, чтобы ноги снова стали устойчивыми. Я начну с упражнений.
Нил кивнул и начал бегать по периметру корта, не сводя глаз с оранжево-белых сидений, стараясь не моргать, боясь увидеть черно-красные, не думать, что Жан рядом с ним, и не вздрагивать от воображаемых рук и голоса Рико. Он бежал, пока снова не почувствовал некоторую устойчивость, и нерешительно вернул свое внимание к своим товарищам по команде, и испытал облегчение, когда они остались в дружелюбном оранжевом цвете.
Он медленно обошел вокруг задней части ворот и наблюдал, как Джек сделал удар, но тот был жестко отбит замечательными рефлексами Эндрю, который с большей силой, чем это было необходимо, отправил мяч прямо между лодыжек Джека. Странное выражение гордости и отвращения на лице Кевина говорило о том, что Эндрю прилагает редкие усилия для неофициальной тренировки, а Джек плохо справляется.
Джек сделал еще один выпад и едва увернулся от ответного удара, летящего ему под ноги. Он выругался и попытался сделать маневр, сильно увернувшись в сторону, прежде чем ударить ракеткой по диагонали, но Эндрю был более чем готов и презрительно отбил мяч ракеткой так сильно, что тот попал в дальние ворота. Если бы датчики были активированы для реальной игры, плексиглас загорелся бы красным и прозвучал сигнал гола.
Черт, подумал Нил с долей обычного восхищения и волнения, увидев, как красиво Эндрю играет, вдохновленный им так, что этого было достаточно, чтобы рассеять последний туман в его мозгу. Он побежал трусцой назад, чтобы встать рядом с Кевином, и тепло улыбнулся Эндрю, когда тот взглянул в его сторону. Эндрю задержал на нем взгляд на долгое, горячее мгновение, а затем снова посмотрел на Джека.
Кевин и Нил наблюдали, как Джек снова и снова пытался попасть в цель и каждый раз терпел унижение. Эндрю выставил его неуклюжим любителем и никак не реагировал на все более громкую и отчаянную ругань Джека — просто продолжал смотреть на него с убийственной испытующей и истребляющей сосредоточенностью.
— Может быть, нам следует заставить нападающих соперника наносить тебе удары перед играми, если это вызывает у него такую мотивацию, — полусерьезно пробормотал Кевин по-французски.
Нил моргнул. Из уст Кевина, это был самый близкий к положительному комментарий об отношениях Нила и Эндрю, который он когда-либо слышал. Обычно он был таким суровым во время долгих разговоров о рисках, огласке, скандалах, борьбе… это было почти мило.
— Я бы не рекомендовал эту стратегию, — в конце концов ответил Нил. — Он все поймет и пойдет за своими ножами, и за тобой.
Кевин нахмурился в знак признания, и выражение его лица стало только глубже, когда Джек начал впадать в отчаяние и небрежность. Он полностью промазал по воротам, бросок никогда не попал бы в цель, и Эндрю увидел бы это за миллисекунду, но тот добавил оскорбление к травме и отступил на добрый ярд от ворот, чтобы все равно отбить мяч. Он пролетел мимо шлема Джека и срикошетил от плексигласа, и Джек отшатнулся от такой близости.
— Попробуй еще раз, — скомандовал Эндрю сдержанным голосом, первое, что он сказал за всю тренировку. Он стоял в футе от своих ворот, сокращая время своей реакции, и ждал, пока Джек сделает удар. Удар. Он снова шагнул вперед. Удар. Снова. И снова. И еще раз. До тех пор, пока Джек не начал паниковать и отступать в страхе от того, как близко к нему подобрался Эндрю и его ответки.
— Стой на своем гребаном месте, — сказал Эндрю с расстояния всего в четыре фута, невероятная скорость реакции для любого вратаря, но он справился с этим более чем грамотно. Как только мяч отлетел, Эндрю отшвырнул ракетку в сторону и рванул вперед, чтобы схватить Джека за майку и подтянуть его ближе. Он столкнулся прямо с лицом Джека, и только их шлемы удерживали зубы Эндрю от его шеи. Хотя Джек был почти на фут выше, он съёжился и отпрянул от Эндрю, безуспешно толкая его в грудь.
— Перестань ерзать и слушай, — сказал Эндрю, смертельно спокойный и злобный с каждым словом. — Я знаю твой тип, Джек. Я видел сотню таких же мудаков, как ты, в колонии для несовершеннолетних, и после нее. Вы думаете, что если будете вести себя жестко и говорить всякую чушь, люди действительно зауважают вас хоть раз в вашей жалкой жизни. Что ж, малыш, ты должен быть в состоянии подкрепить это весомыми доказательствами.
Он сильно встряхнул Джека, чтобы доказать свою точку зрения, и тот еще больше сжался.
— Твое отношение — дерьмо, — продолжил Эндрю холодно и четко. — Да, мы поняли, ты Лис. Честно говоря, меня совершенно не волнует, какой у тебя багаж, который позволяет тебе претендовать на эту роль, я не хочу этого знать. Мы все здесь, потому что мы облажались, так что перестань вести себя так, как будто ты чертовски крут. Тем более, что ты всего лишь жалкий трус, когда дело доходит до этого, — усмехнулся он, глядя на испуганное лицо Джека, как будто он был ожившей кучей грязи. — Ты так сильно хочешь драться? Попроси Мэтта научить тебя боксировать. Или, если ты чувствуешь себя храбрым, я или Рене научим тебя. Но лучше спрашивай осторожно, ты мне сейчас не слишком нравишься, и я думаю, ты бы говорил приятнее с меньшим количеством зубов. Может быть, если ты особенно раскаешься, Нил научит тебя из первых рук как обращаться с ножом. Из того, что я слышал, ты знаком с его родословной.
— Пожалуйста, — прошептал Джек дрогнувшим голосом. — Пожалуйста, не…
— Мне не нравится это слово, — оборвал его Эндрю и снова встряхнул. — Урок номер один — попрошайничество ни к чему не приведет. Тебе не место на корте, если ты боишься постоять за себя, особенно в качестве нападающего. Так что докажи свою ценность в этой команде, докажи свои способности, и, может быть, ты получишь то уважение и одобрение, которых так сильно желаешь. Пока ты не можешь нанести мне удар, ты ничего не стоишь на этой линии. Соберись.
Эндрю еще раз встряхнул его, затем толкнул на землю. Джек тяжело упал, скуля и съеживаясь. Эндрю навис над ним и скрестил руки на груди, его губы скривились от отвращения.
— О, и последнее. Это был дружеский совет — обрати внимание, что у тебя даже нет крови. Но если ты когда-нибудь снова дотронешься до Нила, у нас с тобой возникнут настоящие проблемы.
Он отсалютовал двумя пальцами и схватил ракетку.
Нил едва мог дышать. И, о, было так приятно видеть, как самодовольные насмешки были тщательно стерты с лица Джека. Эндрю небрежно положил ракетку себе на плечи, свободно свесив запястья сверху, и повернулся к нападающим.
— Проблемы? — холодно спросил он.
Нил усмехнулся, резко и злобно, и покачал головой.
— Думаю, Дэн расплакалась бы от гордости, если бы она это увидела.
Эндрю окинул его медленным, оценивающим взглядом, без сомнения, отмечая, насколько более настоящим чувствует себя Нил, как он улыбается, говорит и снова стоит прямо.
— Наркоман, — бросил Эндрю и поднял брови, глядя на Кевина, который нахмурился, но, в конце концов, покачал головой.
— Только не ломай его, нам нужны все наши игроки.
— Я хорошо себя вел, Кевин — он лишь немного напуган. И получил предупреждение.
— Это лучше, чем поездка в Колумбию, — добавил Нил, потирая губы, чтобы избавиться от улыбки отца.
Даже Кевину пришлось признать это, и он крутанул ракетку в руке.
— Хорошо, хватит об этом. Давайте продолжим тренировку. Нил, ты играешь защитником против меня и Джека. Мы поменяем команды через десять минут.
Джек был тихим и послушным до конца тренировки, с широко раскрытыми глазами и удивительно восприимчивым к любым «предложениям» Кевина. Он активно избегал Эндрю и оставался вне досягаемости Нила. Нилу не нравился его страх, но он знал, что как только он немного успокоится, с ним будет гораздо полезнее играть. Его давно нужно было поставить на свое место в иерархии, и он надеялся, что тот поразмыслит над этим в Рождество и вернется с большей сосредоточенностью на командной работе. Если он все еще будет бояться после двух недель дистанции, Нил вмешается, но только тогда.
Нил был настолько сосредоточен на их тренировке и резкой смене поведения Джека, что полностью забыл о Воронах, Эдгаре Аллене, Жане и Рико, пока не пришло время заканчивать и собираться.
— Могу я подвезти нас? — спросил Нил, когда они переоделись. Нил закончил быстрее и ждал, пока Эндрю разберется со своей обувью. Он обул новые, большие черные ботинки в стиле милитари, которые закрывали ногу до середины голени, Эндрю специально дополнил их агрессивно неоново-зелеными шнурками. Шокирующая вспышка цвета в мрачном гардеробе Эндрю. В прошлые выходные он застал Эндрю, тщательно полировавшего их, и решил, что если Эндрю они нравятся, то и ему они тоже нравятся. Тот проверил их, подтянув колено к груди, и уперся пяткой в край скамьи. Нил оценил напряженные мускулы его бедер и рук.
— Ты почувствуешь себя в безопасности за рулем?
— Думаю, да.
— Очень внушает доверие. — Нил заметил, что он не сразу понял мысль, которая была как соглашение, без самих слов.
— Ты сегодня болтливый, — заметил Нил с легкой улыбкой и потянулся к его рукам. Эндрю сделал паузу, завязывая шнурки на ботинках, чтобы позволить Нилу вместо этого сплести их пальцы вместе. — И на корте тоже. Ты даже говорил об экси.
— Ты прощупываешь почву или просто делаешь лишние комментарии?
Нил потер костяшки пальцев и придвинулся поближе к скамейке.
— Было весело отбивать подачи Джека?
Эндрю кинул на него уничтожающий взгляд, но руку не убрал. Нил почувствовал, как его улыбка становится шире, разгоняя остатки тяжелой тишины, сокрушившей его раньше.
— Ты был тихим и скучным, — небрежно сказал Эндрю, как будто это не он оставался с Нилом и не нарезал для него фрукты. — Кто-то должен был поддержать разговор.
— Сейчас я чувствую себя в основном лучше, — тихо сказал Нил, поглаживая руки и запястья Эндрю. — Сейчас… здесь. Спасибо.
Эндрю рассматривал его несколько мгновений, затем наклонился, чтобы прижаться к его губам медленным, осторожным поцелуем. Нил вздохнул, позволяя напряжению улетучиться, и на минуту прижался лбом к лбу Эндрю. Эндрю уже давным-давно согласился перестать защищать Нила, но Нил был не против укрыться в его яростном тепле, когда он был недостаточно устойчив, чтобы защитить себя. Он почувствовал, как пальцы Эндрю коснулись его челюсти, прежде чем он отстранился, чтобы продолжить шнуровать ботинки. Нил улыбнулся и с каждой секундой чувствовал себя все больше самим собой.
Они упаковали достаточно одежды на две недели, попрощались с Кевином и Ники по пути на парковку и вскоре отправились в путь. Нил сосредоточился на вождении, чтобы оставаться на месте, наслаждаясь плавной реакцией чудовищно дорогой машины и знакомым успокаивающим запахом кожаных сидений. Это довольно сильно отличалось от неприметных седанов, на которых он ездил со своей матерью, и этот диссонанс помогал. Он мог ассоциировать эту машину только с Эндрю и множеством уз, которые они установили друг с другом. Большую части пути он чувствовал на себе взгляд Эндрю, и испытывал искушение подколоть его замечанием о том, что он пялится, но ему нравилось ощущение, что Эндрю наблюдает за ним за рулем. И то, что Эндрю доверяет ему полный контроль над, возможно, единственным материальным имуществом, которое ему действительно небезразлично, тоже ему нравилось.
Когда они добрались до межштатной автомагистрали, и Нил мог спокойно ехать, не беспокоясь о коробке передач скорости, Эндрю провел рукой по его запястью и погладил ладонь. Нил удивленно взглянул на него, но радостно сжал их руки вместе.
Эндрю продолжал смотреть в лобовое стекло, его глаза слегка скользили по множеству вывесок и машин, но он выглядел спокойным и уравновешенным.
— Мне это нравится, — заявил он с полным отсутствием интонации, несмотря на то, что его заявление было таким честным и разоблачающим. — Это не… запятнано. Это только наше.
Наше.
Нил сглотнул ком в горле и сделал медленный вдох. Он не знал, что на это сказать, поскольку в голове у него был беспорядок, а в груди было такое чувство, будто он проглотил жидкий солнечный свет, поэтому он ограничился тем, чтобы крепче сцепить их руки и провел большим пальцем по костяшкам пальцев Эндрю. Эндрю тоже хранил молчание, хотя рефлекторно крепче сжал Нила, когда они миновали поворот на Истхейвен. Ни один из них не упомянул об этом, и Нил немного ускорился после поворота.
Добравшись до дома, они провели несколько бессмысленных часов, распаковывая вещи и покупая продукты. Они не обсуждали свое застопорившееся путешествие, но оба были более чем осведомлены обо всех потенциальных опасностях, таящихся в их головах в это время года, поэтому они планировали худшее и надеялись на лучшее. Они немного пошли на компромисс в еде, когда Эндрю убедил Нила положить в тележку немного мороженого со вкусом персика, и Нил со вздохом согласился попробовать, при условии, что Эндрю съест все, что он приготовит для основного приема пищи. Остаток дня они провели за «просмотром» документальных фильмов или викторин, хотя на самом деле это был предлог, чтобы сидеть рядом и делить пространство, держать руки переплетенными и поддерживать друг друга.
Нил умудрился съесть три ложки персикового мороженого, прежде чем до него дошла тошнотворная сладость, и он отодвинул тарелку, но, как он сказал Эндрю, по крайней мере, он пытался. Эндрю пожал плечами и прикончил свою тарелку, хотя и жаловался, что вкус у нее слишком простой.
Это был хороший способ провести день, размышлял Нил, отвечая на несколько сообщений от Ники — скучающего между перелетами и задержками — и Мэтта. Он не знал, должен ли он удивляться сообщению от Рене, в котором говорилось, что она знает, что это трудное время для него и Эндрю, и что ее мысли и молитвы с ними обоими, и что он может звонить в любое время, если она может чем-то помочь.
Он ответил коротким, неловким «спасибо» и убрал телефон. Он наклонил голову, чтобы посмотреть на Эндрю, изо всех сил стараясь не думать о Истхейвене, или о Прусте, или о собственной поездке в Эвермор. Годовщина… смерти Дрейка… В том году это было единодушно проигнорировано всей командой, и первокурсникам пригрозили молчать обо всем, что, по их мнению, они узнали из новостей. Нил составил молчаливую компанию Эндрю на крыше, пока тот топил свою печень, вдохновленный Кевином, и сидел на страже над ним, пока он спал той ночью, но Эндрю не сказал ни слова об этом. Нил не был уверен, обсуждал ли он эту веху с Добсон, и знал, что все, что происходит во владениях Добсон, на самом деле не его дело — он не станет нарушать неприкосновенность и конфиденциальность этого пространства, независимо от того, что он лично думает об этой женщине. Но все же, он беспокоился об этой конкретной вехе. Несмотря на то, что у Эндрю по-прежнему не было связи со своими собственными чувствами по большинству вещей, Нил знал, что изнасилование было достаточно разрушительным под пеленой его апатии к собственной боли. Не говоря уже о том, что у него отняли еще больше контроля там, где должно было быть безопасное пространство для восстановления и исцеления.
Эндрю за весь день не подал ни малейшего намека на то, что на него повлияли какие-либо воспоминания о его последнем Рождестве, кроме того легкого напряжения в машине. Но это не могло не беспокоить Нила, который так хорошо знал его и знал, сколько энергии он посвятил репрессии.
— Эй, — тихо сказал Нил, когда программа прервалась на рекламу. — Как дела?
Эндрю спокойно ответил на его взгляд и аккуратно уклонился от вопроса.
— Я хочу принять душ вместе сегодня вечером. Да или нет?
Нил подумал о том, насколько сосредоточенным и уравновешенным он себя чувствовал в последние несколько часов, и нежно сжал руку Эндрю.
— Да. Это был ответ на мой вопрос?
Мрачное выражение мелькнуло на лице Эндрю на мгновение, от которого сердце замирало, а затем превратилось в его обычное безразличие.
— Частично. Я хочу другие воспоминания на сегодня, если мы можем.
— Хорошо, — сказал Нил, все еще сбитый с толку, но готовый дождаться более полного объяснения. Эндрю кивнул и снова переключил свое внимание на телевизор, когда возобновилось его шоу. Остаток вечера они провели тихо, прижавшись друг к другу и почти ничего не делая. В какой-то момент посреди другого документального фильма Эндрю, видимо, решил, что пора, и потащил Нила наверх, в ванную.
Он запер за ними дверь, несмотря на то, что они были в доме одни, и потратил минуту, чтобы проверить, надежно ли она заперта. Нил не стал комментировать этот нервный жест и вместо этого прислонился к раковине, теребя край своей рубашки и размышляя, стоит ли ему раздеться или подождать указаний Эндрю.
— Я не хочу заниматься сексом, — небрежно заявил Эндрю, когда обернулся. — Я просто хочу помыться.
— Все в порядке, — улыбнулся Нил. Если бы все шло в этом направлении, он бы наслаждался этим, но и мысли о том, чтобы просто быть рядом и прикасаться к Эндрю, было более чем достаточно, чтобы его сердце загорелось.
— Целоваться нормально или это слишком?
Эндрю подошел ближе и положил руки на раковину позади бедер Нила, аккуратно удерживая его. Он наклонил голову, не сводя глаз с губ Нила, как будто обдумывая, и Нил не пытался сдержать появившуюся улыбку. Эндрю промурлыкал себе под нос и наклонился, чтобы поцеловать его медленно, томно и тепло.
— Да, сейчас, — пробормотал Эндрю ему в челюсть. — Может быть «нет» позже.
— Я понимаю, — ответил Нил и слегка столкнул их лбами. — Мне раздеться?
Эндрю снова коротко поцеловал его и, кивнув, отступил. Нил разделся, не стесняясь, несмотря на тяжелый взгляд Эндрю на его израненной коже. В прошлый раз, когда они вместе принимали душ, отношения между ними были такими новыми и хрупкими, а его шрамы и раны были болезненными. Теперь глаза Эндрю были якорем, приятным компаньоном, лестным взглядом через другую призму. Нил отбросил свою одежду в угол и полностью обнаженным вошел в душ.
— Когда будешь готов, — улыбнулся он и задернул занавеску между ними, чтобы дать Эндрю необходимое уединение. Нил включил воду и отрегулировал температуру выше, чем обычно, потому что знал, что Эндрю любит пар. Под шум воды он услышал, как Эндрю расстегнул молнию и тяжесть его джинсов упала на пол, и его сердце немного екнуло.
Эндрю потребовалось еще несколько минут, чтобы отодвинуть занавеску и присоединиться к нему, и он избегал встречи взглядом с Нилом. Вместо этого он сосредоточился на плече Нила, когда тот быстро оглядел его. На нем все еще было нижнее белье, но в остальном он был голым. На нем даже не было нарукавных повязок. Нил никогда не видел так много его кожи, и он почувствовал себя ошеломленным и таким благодарным за то, что Эндрю так доверял ему.
Ему хотелось смотреть, смотреть и смотреть, пока его глаза не пропитаются его образом, но он прекрасно видел, насколько напряжен Эндрю, несмотря на то, что это была его идея. Поэтому он позволил своим глазам быстро оглядеть сильные плечи, широкую и рельефную грудь, упругий живот, узкие и мощные бедра, облегающее нижнее белье, и улыбнулся Эндрю в лицо.
— Температура в норме? — спокойно спросил он и вышел из-под струи, чтобы Эндрю тоже мог ополоснуться.
Эндрю шагнул под воду и запрокинул лицо, сморщив нос и глаза. Он быстро провел рукой по волосам, чтобы они намокли, и остановился на мгновение, чтобы понежиться в тепле. Нил старался не прикасаться к нему, несмотря на то, как близко они стояли. Когда Эндрю снова открыл глаза, большая часть напряжения почти спала. Он увеличил температуру еще немного, и Нил на секунду отошел от воды, пока его кожа не привыкла к ней, хотя он знал, что весь порозовеет, когда они обсохнут. Пар клубился вокруг них и по комнате, и Нил вдохнул его в легкие.
Эндрю потянулся к его подбородку и втянул его в еще один осторожный поцелуй. Вода лилась на них обоих, ручейками струясь по волосам и щекам, скользя между губами, капли оседали на ресницах и скулах. Нил медленно поцеловал острую линию его подбородка и спустился к шее, когда Эндрю промычал что-то в знак разрешения. Рука Эндрю нашла затылок Нила и направила его, пока он целовал Эндрю в горло, массируя ладонью шею сзади и притягивая ближе. Эндрю немного напрягся, когда Нил добрался губами до ключиц и твердой дуги мышц, соединяющих его шею и плечи, поэтому Нил вернулся назад, пока не нашел вместо этого губы и язык.
Как всегда, поцелуи были домом для них обоих. Это было то, как они утешали и успокаивали в эти тревожные моменты, раздвигая границы. Так они и начинали, вся порочная страсть и отчаяние, я хочу тебя, и теперь это была их безопасность, я хочу, чтобы ты был рядом со мной каждый день.
Руки Эндрю медленно зарылись в волосы Нила и медленно, уверенными движениями водили по его голове круговыми движениями.
— Я хочу тебя вымыть, — сказал Эндрю, его губы влажно скользнули по щеке Нила.
— Да, — удовлетворенно вздохнул Нил и поднял руки, заставляя повиснуть их между ними. — Могу я прикоснуться к тебе?
— Плечи и спина, — ответил Эндрю после небольшой паузы. — Только выше пояса.
— Спасибо.
Нил снова поцеловал его в шею и медленно провел руками по твердым изгибам плеч вниз к лопаткам. Острые кости, обтянутые крепкими мышцами и гладкой кожей. Нил снова вздохнул и еще раз прошелся по ним, похожим на крылья, чувствуя, как каждое небольшое движение рук заставляет Эндрю дрожать и расслабляться. Он делал свои прикосновения легкими и осторожными, хотя ему хотелось крепко вонзиться, схватить, потянуть и почувствовать каждое движение этих прекрасных сильных рук и спины, но он знал, что в такой деликатный момент это причинит только боль.
— Так нормально?
— Да. Иначе я бы этого не допустил.
Нил промычал что-то в ответ и продолжил нежно поглаживать и ощупывать, очень осторожно, чтобы не отклоняться от безопасных зон и держась ближе к тем, которые заставляли Эндрю крепче целовать его и еще немного больше расслабляться. Эндрю на мгновение потянулся рукой за спину Нила, чтобы схватить шампунь, и это движение на секунду прижало их близко друг к другу, от груди до бедер. Нил ценил моменты, когда Эндрю опирался на Нила своим весом, когда они ложились, хотя всегда оставался какой-то промежуток, чтобы Эндрю мог сохранить свое пространство. У Нила перехватило дыхание от ощущения скользкой влажной кожи, тепла их тел, и он понял, что Эндрю пытается облегчить себе что-то, чтобы прощупать почву. Так что он не стал комментировать это и просто наклонился к рукам Эндрю, пока тот втирал шампунь в его волосы.
С каждым успокаивающим прикосновением рук Эндрю веки Нила опускались ниже, и он просто положил руки на плечи Эндрю, наклоняясь навстречу прикосновениям, чувствуя себя в безопасности в руках Эндрю. Проведя рукой по его лбу, чтобы пена не попала в глаза, Эндрю поставил его под струю воды, чтобы ополоснуть.
Еще одно прикосновение к теплой коже, и Эндрю выдавил на ладонь огромную лужу геля для душа, прежде чем вспенить его на груди Нила.
— Я не думал, что от меня так плохо пахнет, — пробормотал Нил, его губы дрогнули. — Я принял душ после тренировки, я должен быть чистым до скрипа.
— Ты слишком много болтаешь, — тихо ответил Эндрю и снова поцеловал его, чтобы заглушить ответ. Нил что-то промычал в рот и нежно погладил Эндрю по спине, в то время как руки Эндрю водили по нему уверенными круговыми движениями. Сначала грудь и живот, потом руки и плечи. Каждое прикосновение было достаточно сильным, чтобы кожа Нила покалывала, но не сильно. Это было похоже на очень контролируемый массаж, как будто Эндрю работал над растяжением связок. Нил вздыхал снова и снова, не заботясь о том, как закрываются его глаза или приоткрываются губы. Эндрю продолжал работать над ним, методичными движениями оглаживая его спину до бедер. Он нежно держал Эндрю за плечи, чтобы не покачнуться и не упасть, и улыбнулся тому, как руки Эндрю ненадолго опустились к его паху, а затем к его заднице. Это было интимное прикосновение, но ничего сексуального. Он натер бедра Нила гелем для тела, дойдя до колен, прежде чем снова выпрямиться.
Нил поцеловал его в шею, и тихий довольный звук сорвался с его губ.
— Без мешков для мусора гораздо приятнее, — пробормотал он Эндрю в шею, сонный и довольный. — Спасибо.
Эндрю неопределенно хмыкнул и снова медленно переместил руки, чтобы обхватить задницу Нила, держа крепко и сильно сжимая, притягивая его
ближе. Это движение прижало Нила к груди Эндрю, и он судорожно вздохнул от этого ощущения и от сильного прикосновения больших пальцев Эндрю к его коже. Они стояли вместе под водой, пока вся пена не стекла с кожи Нила. Он нежно поцеловал Эндрю в шею и благоговейно провел кончиками пальцев по его спине и плечам.
— Эндрю? — Он пробормотал, когда тишина начала казаться немного тревожной, а не комфортной.
Нил почувствовал легкую дрожь в руках Эндрю, прежде чем тот полностью отпустил Нила и, наконец, поднял глаза, чтобы встретиться с ним
взглядом. Затем он намеренно взял бутылку с гелем для тела и передал ее Нилу.
Нил посмотрел на него, затем медленно вылил немного себе на ладони.
— Где?
— Любая голая кожа, кроме моих шрамов. Медленно.
— Если ты не…
— Да, Нил, — коротко ответил Эндрю. — Это да.
Нил посмотрел на него еще секунду, а затем медленно начал гладить руками спину Эндрю. Сначала он не делал ничего нового, сосредоточившись только на тех областях, которых уже касался. Там, где Эндрю был тверд с ним, он был легким и нежным. Он относился к каждому прикосновению как к чему-то бесконечно драгоценному и хрупкому в своих руках, потому что так оно и было. Он боялся облажаться, когда Эндрю так старался, ввергнуть его в отвратительные воспоминания, в конце концов, оказаться недостойным его доверия.
Но Эндрю оставался неподвижным, держа руки на талии Нила, и его дыхание было ровным и спокойным на шее Нила.
— Мне нравится, какой ты сильный, — тихо и искренне сказал Нил и медленно провел руками по груди Эндрю. — Как будто ты можешь поднять меня и отнести куда угодно. Я всегда думал, что могу опереться на тебя, положиться на тебя, и ты без проблем поддержишь меня. Ты самый сильный человек, которого я когда-либо знал.
— Знаешь, тебе не обязательно говорить, — пробормотал Эндрю, как будто его это совершенно не волновало. Сжатие его рук на бедрах Нила говорило об обратном.
— Но ты такой накачанный, — усмехнулся Нил ему в шею и провел пальцами по напряженному животу Эндрю. — И не заставляй меня прекратить говорить о твоих руках — первый раз, когда я увидел, как ты тренируешься в спортзале, был незабываемым. Я имею в виду, тогда я этого не осознавал, но точно запомнил.
— Идиот.
— Ммм, — улыбнулся Нил и остановил свои руки на талии Эндрю, затем спокойно присел, чтобы провести мыльными руками по бедрам Эндрю. Нижнее белье Эндрю промокло от воды и пены, но он не снял его, и Нил будет уважать его границы, несмотря ни на что.
Ему хотелось оставить следы поцелуев везде, где были его руки, высосать воду с кожи и просто попытаться выразить всю теплоту, благодарность, безопасность и радость, нарастающую в нем, пока Эндрю стоял там и позволял Нилу обнимать себя. Он так сильно этого хотел, но просто улыбнулся Эндрю и надеялся, что это отразится на его лице.
Должно быть, так оно и было, потому что сильная рука на мгновение коснулась его щеки, прежде чем он отвел взгляд. Нил усмехнулся и поцеловал его ладонь, прежде чем встать, и сумел уловить легкое удивление на лице Эндрю.
— Могу я вымыть тебе голову?
Эндрю кивнул, и Нил закусил губу, чтобы сдержать головокружение, когда Эндрю закрыл глаза и наклонился ближе, как только Нил начал массировать кожу его головы. Его дыхание обжигало грудь от того, как много Эндрю давал ему, доверяя ему. Дрожащими пальцами он прочесал волосы Эндрю, смахивая мокрые пряди со лба и ополаскивая их. Затем он продолжил поглаживать, потому что Эндрю позволил ему, и это было слишком сладко, чтобы прекращать.
В конце концов Эндрю снова открыл глаза, и они обменялись несколькими сонными поцелуями. Затем Эндрю снова потянулся за спину и схватил маленькую бутылочку дорогого лосьона, на упаковке которого были перечислены всевозможные крема и масла для ухода за телом. Брови Нила чуть приподнялись — он уже видел эту бутылку раньше, и еще одну в ванной общежития в Лисьей башне, но он всегда предполагал, что они принадлежат Кевину. Эндрю приоткрыл крышку, и вылил немного жидкости себе в руку. Вокруг них внезапно восхитительно запахло ванилью и кокосом.
— Иногда я наношу это на свои шрамы, — тихо сказал Эндрю. — Би предложила это мне, когда я был на первом курсе. Чтобы попытаться изменить мои ассоциации. Заботиться вместо того, чтобы причинять боль.
Нил промычал, показывая, что слушает. С медленной обдуманностью, Эндрю начал втирать лосьон во множество линий и пятен на груди Нила, тщательно обрабатывая его шрамы.
— Я не стыжусь их, — продолжил Эндрю, не отрывая глаз от своей работы. — Они то, как я выжил. Они напоминают мне о моей свободе и обо всей работе, которую я проделал с тех пор. Прикосновение к ним может быть… иногда успокаивающим.
Он сглотнул и сделал медленный вдох, нанося лосьон на порезы на животе Нила и ожоги на его руках. Нил не знал, что сказать, что Эндрю нужно было услышать, если он вообще хотел получить хоть какой-то ответ на это признание, данное в кредит. Поэтому он замер, стараясь не слишком много думать о двенадцатилетнем мальчике, балансирующем на острие ножа, и нежно поцеловал Эндрю в шею.
Эндрю сделал еще несколько медленных вдохов, затем передал бутылку Нилу и повернул обе руки так, чтобы показать свои пересекающиеся шрамы.
Нил выдавил лосьон на ладони и осторожно положил их на руки Эндрю, проверяя их прочность. Когда Эндрю перестал напрягаться, вздрагивать и не отстранился, Нил медленно провел пальцами по его коже, так мягко и нежно, как только умел.
Предплечья Эндрю были полем битвы — траншеи и тактические линии, которые рисовались и перерисовывались, отступая от его запястий к сгибам локтей. Большинство из них были упорядоченными, аккуратными, четко выгравированными линиями. Другие были более рваными, наспех сделанными и перекрещивающимися. Нил подумал, что это могли быть самые старые или, может быть, просто самые отчаянные. Он мог сказать, что раны были недостаточно глубокими, чтобы вывести из строя, исходя из его собственных знаний о шрамах, но были достаточно серьезными, чтобы со временем оставить выпуклые бледные линии. Некоторые лежали почти нечетко на его коже и начинали исчезать, в то время как другие выглядели так, будто навсегда засели на ней. Движение вверх и вниз по рукам Эндрю было похоже на чтение кончиками пальцев, если бы шрифт Брайля был набран линиями, а не точками. Ухабистые подъемы и падения рассказывали свою собственную историю и шептались о неуверенном доверии к разоблачению.
— Прусту нравилось их портить, — бесстрастно сказал Эндрю, наблюдая, как руки Нила замирают на его коже. — Он оставлял на мне синяки на несколько дней и обновлял их, когда они заживали. Он пытался испортить их и разрушить.
Шокированная тишина, казалось, звенела в ушах Нила. Он даже не слышал шума воды из-за неожиданной боли этого признания. Он сглотнул так сильно, что у него щелкнуло в горле, и наблюдал за спокойным выражением лица Эндрю.
— Почему ты говоришь мне это? — спросил Нил сдавленным голосом. Его руки теперь дрожали, но он не решался убрать их, чтобы Эндрю не увидел в этом отторжения или отвращения, вместо печали.
Эндрю снова поднял взгляд к глазам Нила, гордый и вызывающий.
— Потому что я никогда не хотел, чтобы кто-то из них прикасался ко мне, я ненавидел каждую секунду этого. Они ничего не сделали, кроме вреда. Но то, как ты прикасаешься, отличается, и прямо сейчас я не хочу, чтобы ты останавливался.
Нил судорожно выдохнул и налил себе на руки еще лосьона. Поглаживая и успокаивая с предельной осторожностью, он заметил, что руки Эндрю остаются расслабленными, а его дыхание ровным. Нил провел пальцами маленькими круговыми движениями от ладоней к бицепсам и втер душистый крем во все линии и отметины. Он не знал, как справиться с неприкрытой правдой, которую сообщил ему Эндрю, как справиться с виной, горем и защитным гневом из-за всего, что было сделано с этим человеком, через что он прошел.
— Мне жаль, что я не смог помешать ему причинить тебе боль, — сказал он и провел мягкими движениями по шрамам.
— Он начал причинять мне боль в тот день, когда я был слишком болен от ломки, чтобы защищаться, — равнодушно сообщил ему Эндрю. — Это было за несколько недель до того, как Рико принудил тебя отправиться в Эвермор. Его условия заключались в том, чтобы просто заморочить тебе голову и доставить тебя туда, куда он хотел. Ты ничего не мог сделать, так что отпусти это.
— Забудь о драках, я, блядь, убью следующего человека, который хотя бы посмотрит на тебя, — выдавил Нил и сильно прикусил губу, когда дрожь распространилась по всему его телу и заставила его глаза защипать.
— Нил.
Руки Эндрю погладили грудь Нила, обхватили его щеки, и твердо перевели взгляд на лицо Эндрю.
— Мне нравится, как ты прикасаешься к моим шрамам, — сказал Эндрю тем же тоном, которым говорил свою ужасную правду. — Мне нравится держать тебя за руку. Мне нравится тебя целовать. Мне нравится прикасаться к тебе. Год назад мне ничего не нравилось и ничего не хотелось. Так что вот твой ответ — я в порядке.
Нил судорожно вздохнул и оперся на руки Эндрю, ненавидя себя за то, что ему нужно утешение, когда Эндрю через столько прошел.
— Еще лосьона? — неуверенно спросил он.
— Еще лосьона, — согласился Эндрю, и остаток душа они провели, осторожно нанося дорогой крем на самые уязвимые места друг друга и целуясь между капельками воды. Эндрю выключил воду, когда она начала остывать, как только они израсходовали весь бак с горячей водой.
Они вытерлись и оделись в свои пижамы по отдельности, нуждаясь в небольшом уединении, прежде чем снова найти друг друга в спальне. Они легли бок о бок на кровать, переплетя руки, и уставились в темный потолок.
— Мы пахнем мороженым, — заметил в тишине Нил.
— Это причина, по которой я купил именно его, Нил.
Вопреки самому себе, долгому дню, полному ужасных воспоминаний и новых лучших, усталости, боли и кошмарам, которые наверняка ждали их обоих — Нил начал улыбаться. Эндрю сжал его пальцы в темноте, и Нил ни за что не хотел отпускать его.
Примечания:
Эндрю ван лав