Глава 9
16 июня 2022 г. в 15:17
— Как вы оба сегодня? — спросила Би, когда они, как обычно, устроились на диване с напитками в руках.
— Хорошо, — пожал плечами Аарон.
— Хорошо, — Эндрю сделал глоток. — А ты?
Би тепло улыбнулась ему.
— Я в порядке, спасибо. У меня были спокойные рождественские каникулы, было очень тихо и приятно. Как прошли твои праздники?
— Хорошо, — снова сказал Эндрю. — Мы отправились на пару дней в путешествие по Джорджии. Нил подарил мне новую книгу. Я закончил читать ее вчера.
Он знал, что Аарон косо смотрит на него из-за этого, тем более что они никому не рассказали о своих планах перед отъездом. Эндрю проигнорировал его. У него была традиция двухминутной честной светской беседы в начале сеанса с Би, прежде чем они переходили к серьезным вещам.
— Как мило, — просияла Би. — Нил получил подарок?
Эндрю кивнул и отпил еще немного какао.
— Новые кроссовки для бега.
Он отставил кружку в сторону и с минуту рылся в рюкзаке, затем вытащил небольшой сверток, завернутый в газету. Би нежными руками приняла его и положила на свой стол. Позже она найдет время, чтобы аккуратно переставить свои фигурки, чтобы пристроить новую.
Эндрю проигнорировал презрительный взгляд Аарона и допил какао. Поездка с Нилом была… шокирующе приятной. После того, как им потребовалось несколько дней, чтобы собраться с мыслями, у них появилась возможность отправиться в путь. У каждого была рука, которую можно держать, достопримечательности, которые нужно увидеть, и кровати в отелях, пригодные для поцелуев. Они не сказали ни единого слова об экси, Истхейвене или Морияма, когда покинули Колумбию, и провели время, наслаждаясь тихим присутствием друг друга или обсуждая самую бессмысленную чепуху. Это были тихие утренние часы и прохладные ясные дни с зимним солнцем, низко светившим в лобовое стекло. Все было очень стабильно, очень спокойно. Очень по-домашнему.
Возможно, это было самое приятное и беззаботное Рождество в его жизни.
Он рассеянно потер шею, на мгновение ощутив призрачное ощущение губ Нила после многих дней нежных поцелуев — для доброго утра, для «хэй», после сигареты, чего-то более горячего за закрытыми дверями и сонного «спокойной ночи».
— А как насчет тебя, Аарон? Как прошло твое Рождество? — Би настойчиво пыталась вовлечь его в эту маленькую традицию, хотя обычно это не помогало.
Аарон все еще наблюдал за братом холодным оценивающим взглядом.
— Было шумно, — сказал он наконец. — Двоюродные братья Кейтлин были повсюду, и мы должны были занять их и развлечь, пока готовилась вся еда.
— Звучит очень весело, — подбодрила Би, загораясь от неохотного участия Аарона. — Сколько им всем было лет? Ты играл с ними в игры?
— Младшему было три года, самому старшему — двенадцать, — скривился Аарон. — С теми, что поменьше, было проще, они просто хотели кружиться и карабкаться по нам. Они были прилипчивыми и шумными.
— Как мило, — улыбнулась Би, затем взглянула на часы и постучала ручкой раз, два, три. — Тогда к делу. Мистер Уотерхаус звонил мне сегодня утром. Он сказал, что связывался с вами обоими на этой неделе?
Они кивнули, отводя глаза друг от друга, как будто посреди дивана стояло зеркало.
— Наконец-то назначена дата суда, — спокойно и серьезно сказала Би. — Я считаю, что мы должны использовать следующие несколько недель сеансов специально для подготовки к нему, если вы оба согласны. Конечно, мой офис всегда открыт для дополнительных сеансов между ними, и у вас обоих есть мой номер. Я здесь для вас обоих.
Эндрю слегка кивнул, чуть склонив подбородок к груди, а Аарон вообще ничего не сказал.
— Мы несколько раз обсуждали Дрейка, — продолжила Би, и Эндрю ненадолго задумался, засчитывается ли их драка как обсуждение, — и его влияние на ваши жизни. Мы говорили о Тильде, ее намерениях и мотивах. Мы также немного поговорили о Кейтлин и Ниле. Но есть еще кое-кто, кого нужно обсудить, тем более, что она будет присутствовать на суде. — Би перевела взгляд на Эндрю. — Ты готов поговорить о Кэсс?
В комнате воцарилась мертвая тишина. Эндрю чувствовал это, как свинец в костях, как ртуть в легких, как титан в черепе. Болезненная хватка вокруг его сердца, от которой горели все его шрамы.
— Мы уже говорили о ней раньше, — выдавил он из себя.
— Не при Аароне, — сказала Би твердо, нежно и ласково одновременно. — Если ты не готов, мы можем отложить этот разговор на другой день. Но это мое профессиональное мнение, что разговор должен состояться. Если не сегодня, то в другой раз. Игнорирование будет только причинять тебе боль, Эндрю, и помешает полностью оправиться от того, что произошло в ноябре прошлого года.
Эндрю смотрел на часы в течение трех минут и сорока семи секунд в абсолютной тишине. Затем он снял обувь и подтянул колени к груди, обхватив их руками. Он оперся щекой на предплечья, скрытый край повязок прижался к его челюсти, и встретился взглядом с Аароном.
Аарон выглядел немного испуганным, встревоженным и болезненным из-за молчаливого согласия Эндрю. Он быстро взглянул на Би, словно ища совета. Его вопрос был осторожным и взвешенным одновременно.
— Что сделало ее такой особенной?
— Она была добра ко мне, — ответил Эндрю, медленно и тихо, как капающая патока, медленно сочащаяся, смолистая и грязная из-за его воспоминаний. — Она была первым настоящим домом, который у меня был за двенадцать лет. Она готовила мне обеды в школу, расспрашивала о моих занятиях и предлагала помочь с домашним заданием. Она купила мне новые кроссовки, когда мои развалились. Она попросила меня помочь испечь что-нибудь на выходных. Я хотел остаться с ней, и она тоже хотела меня. Она хотела быть моей матерью, по-настоящему.
Аарон тяжело сглотнул.
— И она не заметила… интереса Дрейка?
Эндрю не вздрогнул и не съежился. Он провел рукой по повязке и вспомнил, как мягко Нил прикасался к его шрамам.
— Он не трахал меня прямо у нее на глазах.
Вместо него вздрогнул Аарон.
— Он был идеальным, любящим старшим братом рядом с ней и Ричардом. Она была в восторге, что он так хорошо ко мне относится. Одна большая счастливая семья. Я просто хотел остаться с ней. Ей было бы слишком больно, если бы она узнала.
— Эндрю, — мягко сказала Би. — Тебе не нужно ее защищать.
Эндрю посмотрел на нее на мгновение и стал бороться с противоречивыми убеждениями в своей голове – сохранить свои воспоминания о Кэсс чистыми, счастливыми и нежными, ее добрую улыбку и блаженное неведение, или признать то, что он узнал с возрастом и чертовски много сеансов, снявших повязки с глаз, и добравшихся до болезненных, отвратительных подозрений, которые он не хотел принимать за правду. Он не хотел запятнать свою память о ней, сделать Дрейку эту последнюю уступку. Но, как напомнила ему Би, он лгал самому себе.
— Я думаю, она знала.
Слова обжигали его язык и кричали в голове, и было больно, черт возьми, больно произносить это вслух. Би твердо выдержала его взгляд, безмятежная и добрая, как маяк в бушующем море.
— Может быть, не в деталях, но я думаю, что она знала, что что-то не так. Я не всегда мог застирать простыни до того, как она их увидит, но она никогда ничего об этом не говорила. А однажды она испекла мне блинчики, пока они сушились на веревке.
Аарон задыхался, сжимая и разжимая кулаки снова и снова. Эндрю бесстрастно наблюдал за его бессильным гневом, видя ужас в его глазах. Он вспомнил свое болезненное ощущение предательства в то время, но вскоре после этого он перестал чувствовать что-либо, кроме остроты лезвия.
— Она по-прежнему была добра ко мне. Она никогда не переставала улыбаться и говорить со мной о школе или моих книгах. Даже когда я злился и бил кулаком стену или хулиганил в школе, она все равно хотела меня оставить. Она все еще пекла мне кексы по выходным.
Он встретился взглядом с Аароном и вспомнил, как тот цеплялся за слова Тильды ради малейшей капли одобрения, даже со свежими синяками под рубашкой, как он так отчаянно нуждался в добром слове, что ходил вокруг нее на цыпочках и приносил ей воду, когда она была под кайфом. Как он стирал для нее и убирал в их свинарнике, когда она была не в себе, лишь бы она еще раз улыбнулась ему.
Привет, брат.
— Теперь я знаю, что все это было хренью, — сказал Эндрю, продолжая погружаться в тему, потому что, черт возьми, он закончит то, что начал. — Попытка удержать ее могла убить меня, а она отказывалась видеть, что мне нужна ее помощь. Единственное, что я знал тогда наверняка, это то, что я не хотел, чтобы ты тоже оказался замешен в это. Думаю, остальное ты уже знаешь.
— И она будет на суде, — тихо и яростно сказал Аарон. — Ты все еще хочешь, чтобы она была твоей матерью?
Би внимательно наблюдала за ним, так же заинтересованная в его ответе. Он посмотрел на свои ноги и на разномастные носки, один в полоску, а другой в пятнышко. Кэсс обычно дразнила его, когда он носил их так, называя его вором носков, смеялась и ласково проводила рукой по его волосам, когда он намеренно неправильно их сочетал.
— Нет, — сказал он наконец. — Я хочу увидеть ее снова, но я больше не хочу, чтобы она была в моей жизни.
— Чего ты хочешь от нее на этой встрече? — Би мягко направляла его.
Эндрю закрыл глаза и вцепился в свои нарукавные повязки. Слова словно были колючей проволокой, обмотанной вокруг его языка, и он истекал кровью.
— Я хочу, чтобы она признала, что произошло. Я хочу, чтобы она признала, что подвела меня и всех остальных детей в том доме. Я хочу услышать, как она скажет, что ее сын был педофилом и насильником. А потом я больше никогда не хочу ее видеть.
— Молодец, Эндрю, — мягко сказала Би. — У меня есть еще один вопрос, если ты не против. Думаю, все мы понимаем, что лишить Дрейка жизни или посадить его в тюрьму было твоим правом. Ты злишься на Аарона за то, что он убил его, до того, как ты смог добиться справедливости?
Эндрю снова открыл глаза и поднял голову, изучая болезненное выражение лица Аарона и то, как дергаются его руки.
— Нет, — медленно сказал он, точно зная свой ответ. — Я удовлетворен тем, что мы в безопасности от него.
Аарон издал еще один судорожный, сдавленный звук, словно его тошнило или он хотел заплакать.
Эндрю медленно моргнул, глядя на него.
— Ты все еще злишься на меня из-за Тильды?
— Иногда, — с болью признал Аарон. — Но. Я пытаюсь не делать этого.
— Есть ли что-то, что ты хотел бы ей сказать? — спросила Би тем же тоном.
Аарон посмотрел на нее, затем снова перевел взгляд на Эндрю со сталью в глазах и печалью в голосе, встретившись с ним на полпути с честностью на лице.
— Что она была дерьмовым оправданием для матери в лучшие времена. Что я ненавижу ее. Что я скучаю по ней. Что я не знаю, что сделал не так, чтобы заслужить все это. Что я люблю ее. Что я рад, что она мертва. Что она испортила всю мою чертову жизнь. Что я до сих пор готовлю бекон и яйца на ее день рождения.
— Молодец, Аарон. Я очень горжусь вами обоими и тем, как далеко вы продвинулись. Давайте отдохнем пару минут, ладно?
Эндрю продолжал смотреть на свои носки и вспоминал, как Нил держал его за руку во время их отпуска, как аккуратно их пальцы соприкасались, так естественно и просто. Когда он попал в колонию для несовершеннолетних, наконец-то свободный от своих приемных насильников, наконец-то способный должным образом думать о своем теле, своих желаниях и своем выборе… он даже подумать не мог, что что-то настолько мягкое и уютное будет принадлежать ему. Он и представить себе не мог, что захочет чего-то подобного или что ему это понравится. Он никогда не представлял, что сможет так легко и небрежно коснуться кого-то, или получить ответное прикосновение. Это всегда было разрушением чьих-то ожиданий, тем, что приходилось объяснять свою ущербность, устанавливать свои границы.
Он почувствовал усталость до самых костей, ноющую от старой боли. И он хотел, чтобы Нил сейчас держал его за руку и удерживал подальше от самых уродливых частей его воспоминаний.
Он медленно выдохнул и посмотрел на часы. Он больше не хотел быть здесь, несмотря на то, что ему нравилось проводить время с Би и безопасность их сеансов. Он не хотел сидеть здесь, погруженный в старые мысли и обиды. Он не хотел терпеть взгляды и высказывания Аарона или слушать настойчивые советы Би. Он не хотел думать о том, что будет связано с его показаниями, как много ему придется открыть в комнате полной незнакомцев. Он просто хотел оказаться где-нибудь в тихом, теплом и уютном месте, и чувствовать вес Нила рядом с собой, устойчивый и надежный.
— Эндрю? Ты с нами?
— Думаю, я хочу уйти, — глухо ответил он. — Я устал.
— Это импульс избегания? — осторожно спросила Би. — Это нормально быть уставшим и опустошенным после такого разговора, честно говоря, я бы удивилась, если бы на тебя это не повлияло. Но мы говорили о разнице между самоуспокаивающим поведением и поведением, которое активирует циклы избегания и тревоги. Ты чувствуешь себя отчужденным?
Энергия, необходимая для того, чтобы пожать плечами, была изнурительной.
— Я устал и не хочу больше обо всем этом думать.
— Что ты чувствуешь? Ты расскажешь мне? — спросила Би с доброй и терпеливой улыбкой.
Эндрю оперся подбородком на колени и обнял свои голени. Он чувствовал себя таким изможденным, таким усталым. Потребовалось несколько минут, чтобы разобраться с небольшими сигналами в его теле и согласовать их с головой, сопоставить их с тем, что, как он знал, люди обычно испытывают для каждой эмоции. Аарон молча наблюдал, слегка наклонив голову. Без сомнения, все это было увлекательно для его медицинского ума. Эндрю было все равно.
— Мне грустно, — сказал он наконец, каждое слово было четким и тихим. — Мне грустно вспоминать Кэсс.
— Где ты это чувствуешь?
— Моя грудь. Живот. Горло.
— Хорошо, — тихо сказала Би. — Насколько сильно ты это чувствуешь?
Это был еще один сложный вопрос для мозга. Он моргнул, глядя на стену, и заставил себя выполнить задание, пытаясь оценить, какую часть его обычно пустой эмоциональной пустыни занимает это чувство. Он был апатичен задолго до приема лекарств, но и это не помогло ситуации, поскольку все время держало его в напряжении и отстраненности. Он знал, что это повлияло на работу его мозга после такой искусственной стимуляции и последующей зависимости от высоких доз. Врач, ответственный за его ломку в Истхейвене, сказал, что его мозгу потребуется некоторое время, чтобы снова начать распознавать собственные сигналы и желания, чтобы преодолеть приобретенную зависимость от лекарств. До сих пор все, что обычно прорывалось сквозь туман его трезвости, было случайными вспышками злобы или ярости, страхом высоты и приступом головокружения, который в эти дни ассоциировался у него с Нилом.
— Я устал, — повторил он, чувствуя, что она просит его еще больше погрузиться в эти мысли.
— Понимаю, — ответила она. — Не мог бы ты оценить это чувство? Тогда мы можем закончить, если ты хочешь уйти.
— Шестьдесят пять процентов.
— Хорошо. Спасибо за сегодняшний день, Эндрю. Дай мне знать, если тебе понадобится дополнительный сеанс до следующей встречи. Береги себя.
Она мягко улыбнулась ему, когда он снова засунул ноги в ботинки и схватил свою сумку. Он неопределенно помахал ей и полностью проигнорировал Аарона. Часть его была слегка удивлена тем, что Аарон застрял в одиночестве на оставшиеся пятнадцать минут сеанса, несмотря на то, что последние два года он избегал быть наедине с Бетси.
Он поехал обратно на корт с опущенными окнами, и руль был гладким и теплым под его ладонями, а ветер хлестал в лицо, выбивая из его головы горький привкус новых-старых эмоций. Аарон мог вернуться назад или прогулять тренировку, Эндрю было все равно. Припарковавшись, он потратил минуту, чтобы сделать дыхательные упражнения, которым его научила Би. Секунду он раздумывал, не закурить ли, но потом проверил время и понял, что скоро все разойдутся, и если он поторопится переодеться в форму, то сможет застать Нила на несколько минут одного.
Он не торопился и не спешил, конечно, нет, но он нашел Нила, сидевшего в стороне с Рене, потягивающим воду. Он уловил отрывок их разговора, когда приблизился, не обращая внимания на остальную часть команды, наблюдавшую за ним, несомненно, сбитую с толку его ранним возвращением и отсутствием Аарона. Нил пытался убедить Рене в том, как лучше всего заполнить аптечку и какие лекарства он считает необходимыми или просто хорошими. Она, казалось, не была убеждена его аргументами, но продолжала улыбаться и кивать, призывая его продолжать, довольная тем, что он разговаривает с ней.
Эндрю опустился рядом с ним без каких-либо церемоний и приветствий, Нил просто продолжал говорить, лишь бросив быстрый взгляд в его сторону. Рене мило улыбнулась ему и продолжала слушать Нила. Эндрю тоже стал слушать вполуха, заинтересованный, но не настолько, чтобы участвовать. Он протянул руку и положил пальцы на тыльную сторону ладони Нила, и тот без колебаний сплел их пальцы вместе.
Эндрю позволил себе отвлечься от своих воспоминаний и сосредоточился только на тепле ладони Нила и знакомой форме его пальцев. Он позволил сеансу и ужасным воспоминаниям отступить, ставшими безвредными и безболезненными, после того как он почувствовал нежность желанных рук. Стеснение в груди и тяжесть в теле растаяли, и он ощутил себя… успокоенным. Восемьдесят процентов.
Рене извинилась через несколько минут, чтобы ответить на сообщение от Моро, и Нил улыбнулся ему должным образом.
— Неудачный сеанс?
Эндрю задумался об этом и увидел, как большой палец Нила скользит по костяшкам его пальцев.
— Би сказала бы, что это был продуктивный сеанс. Но это не делает его менее утомительным.
Нил задумчиво хмыкнул.
— Тебе что-нибудь нужно?
Эндрю покачал головой и лениво провел пальцем по мозоли на ладони Нила.
— Тебе не обязательно быть здесь, если ты не хочешь, — напомнил ему Нил, быстро сверкнув зубами. — Я вице-капитан, помнишь, я могу тебя отпустить.
— Я знал, что есть причина, по которой я все еще беспокоюсь о тебе.
Нил ухмыльнулся, глядя на их руки, и нежно сжал их.
— На самом деле, я могу прикрыть тебя перед Ваймаком, если ты хочешь уйти.
— Я бы предпочел быть здесь.
Нил хмыкнул и допил свою бутылку с водой, держа ее в свободной руке. Эндрю слушал, как он продолжил доказывать свою точку зрения о преимуществах хирургического клея перед бинтами, удерживая взгляд на нем, чтобы показать свое присутствие рядом, и руку, чтобы показать, что это именно то, что нужно ему прямо сейчас. Нил воспринял все это спокойно и начал говорить громче и сильнее жестикулировать свободной рукой, его глаза сияли, а обычно замкнутое выражение лица светилось светом, решимостью и энтузиазмом - и это мальчик, который провел почти год, цепляясь за каждую эмоцию и мысль, Эндрю не мог не видеть своего отражения в его глазах.
Мне нравится слушать, как ты говоришь, очень тихо подумал Эндрю и не сразу прогнал эту мысль. Она была как бродячий кот, безобидная и одинокая, и он мог позволить ей задержаться на минуту.
— Малыш, — громко позвала Элисон с другого конца корта, — это очень мило и все такое, но некоторые из нас не выдерживают разговоров на тему крови прямо перед обедом, хорошо?
— Я… о, — пробормотал Нил, смущенно опуская голову и немного сжимаясь.
Эндрю потер его большой палец.
— Остальное расскажешь мне позже.
— Если хочешь, — улыбнулся Нил. — Мы поедем кататься перед ночной тренировкой?
— Зачем? Твои ноги опять зудят?
— Мне нравится ездить с тобой, — пожал плечами Нил. — Это проясняет мою голову.
И обычно мы целую вечность целуемся на заднем сиденье, подумал Эндрю.
— Ты имеешь в виду, что это дает тебе повод не делать домашнюю работу?
— Ну, и это тоже.
— Типичный спортсмен, — пробормотал Эндрю без особого энтузиазма. — Я не буду помогать тебе готовиться к экзаменам в этом семестре.
Нил скривился, но не стал с ним спорить, приняв тихий укор о том, что ему следует больше думать о своих оценках – он не сможет остаться в команде и сохранить свою стипендию, если его отчислят. Морияма будут недовольны, если это произойдет. Несмотря на его слова, они оба знали, что Эндрю закатит глаза и поворчит, но сядет с карточками Нила и будет задавать ему вопросы, если он попросит.
— Аарон вернулся, — сказал Нил через минуту, его глаза, как всегда, следили за всеми выходами.
— Счастлив за него.
— Он наблюдает за нами.
— Как мило.
— Эндрю.
— Нил.
Нил вздохнул и покачал головой.
— Он всегда наблюдает за нами, ты же знаешь. Это заставляет меня нервничать.
— Именно поэтому он так и делает.
— Я знаю. Но мне все равно это не нравится.
Эндрю протянул руку и слегка взял Нила за подбородок, переводя его взгляд на себя, чтобы видеть его глаза.
— Это проблема? — спросил он.
Нил слабо улыбнулся.
— Нет, тебе не нужно вмешиваться. Я могу справиться с Аароном.
— Уверен в этом?
— Да.
Эндрю удержал его взгляд еще на минуту, затем отпустил с коротким мычанием. Они тихо сидели вместе, пока Ваймак не призвал свою команду к порядку и не заставил их вернуться обратно на корт. Нил быстро спросил «да или нет?», поцеловал Эндрю в висок с его согласия и побежал к Кевину.
Эндрю направился к воротам и оперся на ракетку. Он стоял с Рене в стороне, пока они наблюдали, как первокурсница в воротах старается изо всех сил против нападающих-первокурсников. Это была тренировка схемы, которую Дэн внедряла последние несколько недель: новички пробовали себя на ведущих позициях без посторонней помощи, а более опытные игроки наблюдали и критиковали.
Эндрю мало что знал о новом вратаре, кроме того, что она была выбрана Рене на замену, ее квалификация в Лисы имела какое-то отношение к пожару в доме, и она не представляла угрозы для его семьи. Он не разговаривал с ней и не занимался с ней. У нее, вроде, был некоторый потенциал к этой позиции, но Эндрю это не волновало. Он и знал-то про этот потенциал только потому, что большую часть времени находился рядом с Нилом и Кевином, и ни один из них не мог молчать об экси больше часа, самое большее.
Он оперся всем телом на ракетку и, склонив голову набок, наблюдал, как она размахивает руками и старается изо всех сил противостоять Джеку, держащемуся на расстоянии от Нила и ведущему себя менее придурковато после Рождества. Рене подбадривала ее и давала советы, но быстро отвлеклась, чтобы разрешить разногласия между распасовщиками и Аароном.
Первокурсница нервно взглянула на него, и он медленно моргнул в ответ, ожидая, заговорит ли она первой. Все первокурсники нервничали или откровенно боялись его, хотя это не сильно отличалось от настороженного презрения старшекурсников, которым те пользовались большую часть его первых двух лет. Она выдержала его пристальный взгляд целую минуту, ее губы слегка задрожали, а в глазах появился вызов.
— Чего ты хочешь? — наконец спросила она, прижав ракетку к груди, как щит.
— Ничего, — ответил он, дернув бровью.
— Тогда перестань пялиться.
— Ты не представляешь, как сильно будет ныть его величество, если я не притворюсь, что занимаюсь этой ерундой, — категорично ответил он, склонив голову в сторону резкого голоса Кевина.
— Почему это ерунда? — спросила она, все еще с вызовом глядя ему в глаза.
Эндрю коротко вздохнул. Ну конечно, еще один наркоман.
— Потому что у тебя другой стиль, чем у меня или у Рене. Наши советы будут полезны лишь в минимальной степени. Лучший способ стать лучше — просто больше играть.
Она быстро заморгала, глядя на него, и постепенно ее хватка на ракетке ослабла. Она выглядела совершенно потрясенной, получив от него четкий, не угрожающий ответ. Он наблюдал, как она взвешивает варианты и собирается с духом, чтобы продолжить разговор.
— Что я делаю не так с Джеком?
Эндрю медленно моргнул в ответ. Она не отвела взгляда и не отступила, и этот вопрос заслужил его ответа.
— Ты когда-нибудь участвовала в драке?
Она покачала головой.
— Тебе нужно держать центр тяжести низко, на уровне живота, с широкой стойкой. Это даст тебе сильную опорную базу. У тебя ее как раз и нет — ты мечешься из стороны в сторону, теряешь равновесие и размахиваешь руками, что отнимает у тебя время на реакцию и усложняет твои движения. Вот как он проходит мимо тебя.
Ее рот приоткрылся в легком «о», и она критически оглядела себя сверху вниз. Ей понадобилась минута, чтобы принять правильную позу, и она бросила на него быстрый взгляд. Он слегка кивнул и отвел взгляд, наблюдая за Нилом и Кевином на дальней стороне корта, демонстрирующим свои подборы в стиле Воронов и пасующим передачи запасным нападающим и двум мальчишкам-распасовщикам.
Примерно через десять минут решительный удар привлек его внимание к воротам — первокурсница присела в низкой стойке, широко расставив ноги и прижав руки к бокам, свирепо рыча и наблюдая, как мяч пролетает над головой Джека. Эндрю понял, что это был первый из его ударов, который она заблокировала.
Джек выругался на нее, но не осмелился испытывать судьбу, когда Эндрю был рядом. Рене улыбнулась и показала большой палец вверх с того места, где она стояла с Элисон, Дэн ободряюще закричала, а Нил поднял ракетку в радостном приветствии. Первокурсница улыбнулась в ответ их похвале и спокойно показала Джеку средний палец. Затем она посмотрела на Эндрю, гордая и взволнованная.
— Спасибо, Эндрю, — радостно сказала она. — Я ценю его.
Он пренебрежительно щелкнул пальцами.
— Неважно.
Но он вспомнил, что ее зовут Эммелин.
— Я закончил домашку, — крикнул Нил из гостиной позже тем же вечером.
— Мне плевать, — ответил Эндрю, нарезая овощи кубиками быстрыми и эффектными движениями ножа.
— Теперь мы можем покататься?
— Нет. Я готовлю.
— Что?
Эндрю услышал, как Нил встал и обошел груды белья Кевина в гостиной. Нил объявил о своем присутствии легким прикосновением к локтю Эндрю.
— Я никогда раньше не видел, чтобы ты готовил что-нибудь, кроме овсянки, — прокомментировал Нил. — Мы всегда просто заказываем. Есть повод?
— Сегодня вечером я захотел приготовить.
— Хорошо, — согласился Нил, хотя в его тоне было смущение. — Что ты готовишь?
— Паэлья.
— Можно и мне тоже тогда?
— Может быть.
Эндрю знал, что Нил улыбается, но отказался проверять это, сосредоточив взгляд на своей работе, нарезая овощи, курицу и свинину на маленькие кусочки, пока рис тихо шипел в медленно нагревающемся масле.
— Могу я чем-нибудь помочь?
— Нет, я хочу сделать все сам.
Нил легко кивнул.
— Когда ты успел раздобыть все это добро?
— Когда ты был поглощен своими вычислениями. Ты выглядел так, будто тебе было весело, неудивительно, что ты не слышал, как я уходил.
— Это были интересные задания, — ответил Нил без тени сарказма. Эндрю на мгновение закатил глаза. Он не думал, что когда-нибудь поймет, почему Нилу нравится математика. Он мог смутно видеть привлекательность в поиске конкретного решения головоломки, но не находил никакого интереса в том, чтобы решать лист за листом повторяющиеся задачи, как это делал Нил. Математика и испанский были, возможно, единственными предметами, о которых Нилу не придется волноваться на экзаменах.
— Бетси звонила мне, — сказал Нил после короткой паузы. — Она сказала, что дата суда назначена, и предложила помочь мне с моими показаниями.
Эндрю хмыкнул.
— Я мог бы прислушаться к ней.
— Ты спрашиваешь моего разрешения?
— Я… может быть, — неуверенно признался Нил. — Ты близок с ней, и я знаю, что тебе было трудно проводить сеансы с Аароном. Я не хочу слишком усложнять твою жизнь.
Эндрю сделал паузу, помешивая бульон с рисом.
— Если хочешь поговорить с Би, поговори с ней. Я не хочу знать, о чем, или почему, или что ты мог бы обсудить с ней. Если это то, что ты хочешь или тебе нужно, сделай это. Тебе не нужно мое разрешение, и тебе не нужно оправдываться передо мной или кем-то еще. Делай то, что тебе нужно.
— Хорошо, — тихо сказал Нил.
Эндрю немного убавил огонь и потянул Нила за рубашку, чтобы тот наклонился, и запечатлел на его губах быстрый и крепкий поцелуй. Нил выдохнул ему в рот, и напряжение, что было единственным признаком его прежнего волнения, спало с его плеч.
— Если хочешь быть полезным, можешь помыть посуду, — пробормотал Эндрю ему в губы и постарался не потянуться за ними следом, когда Нил отступил назад, чтобы включить воду.
Эндрю не торопился с паэльей, помешивая бульон и добавляя специи так медленно, что Нил пожаловался, что они примутся за еду только ночью. Однако Эндрю все равно не торопился, и вместо этого слушал Нила, который говорил и говорил о самых странных вещах — о своих мнениях и взглядах на неотложную первую помощь, о странных историях про крошечные европейские городки, о разговорах или событиях, которые происходили на его уроках, которые на самом деле не должны были вызвать ничего кроме раздражения или скуки. Но каким-то образом они становились интересными, когда окрашивались мыслями Нила, становились привлекательными или сюрреалистичными, с танцующими движениями рук Нила в воздухе.
Эндрю тихо помешивал еду и позволил себе запомнить ощущения этого вечера. Это не были горько-сладкие кексы воскресным утром с почти матерью. Это не была кастрюля с овсянкой, потому что больше ничего другого не могло задержаться внутри. Это была не упаковка мороженого и не пачка сигарет со вкусом свободы.
Вместо всего этого происходящее здесь и сейчас было похоже на тихое обещание. Было похоже на милую вещь, которую ему могли позволить оставить себе. Это было похоже на начало рутины, которую он мог мельком увидеть, будущее, скрывающееся за кулисами, с Нилом рядом с ним.
Он отогнал мысли о суде, о даче показаний перед незнакомцами, чтобы обнажить себя, о возможности того, что Аарон никогда не вернется, о новой встрече с Кэсс, впервые с тех пор, как его посадили в колонию для несовершеннолетних. Он отпустил все это и сосредоточился на довольной улыбке Нила, когда он предложил ему ложку с рисом, чтобы попробовать на вкус. Он сосредоточился на этом моменте, на свете в глазах Нила, на тихом кипении кастрюли и капании воды из крана.
Все хорошо. Этого достаточно. Он дома.