Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь.
(Франсуа Ларошфуко)
***
Руи сидела на своей койке и молча смотрела в пол, пытаясь пропустить через себя последние пятнадцать минут своей жизни. Приход Риндо оставил ей неясное послевкусие. В первую очередь, девушка была недовольна, что он явился в больницу, где легко мог столкнуться с ее мамой. Внешний вид Риндо говорил громче любых слов. Руки всегда сбиты в кровь, на скулах нередко светятся «фонари»: по нему было видно, какой деятельностью он увлечен. Мать Руи вряд ли бы не сложила причину и следствие. С другой стороны девушка даже в эту секунду желала, чтобы Риндо вернулся в эту чертову палату и поговорил с ней еще немного. Неважно о чем. Он просто нужен ей рядом. Его присутствие заставило волноваться и радоваться, ненавидеть и страстно желать. Такие чувства не вывести химией. Она же как последняя дура жила мимолетными моментами, прожитыми с Риндо. Девушка смаковала его хитрый взгляд в своем сознании, а таблетки и препараты, как назло делали ее мысли ярче. Зато душа становилась безумнее. Где был Риндо все это время и с кем? Руи не верила в его святость и непорочность, потому что ей хватило того немного времени, чтобы изучить парня досканально. Стук в дверь заставил нутро рухнуть куда-то вниз. Руи чуть ли не подскочила в предвкушении снова увидеть аметистовые глаза и светлые волосы того, с кем когда-то ее связывала судьба. Но в дверях показался другой. Приятная очаровательная внешность рыжеволосого гостя заметно померкла, в сравнении с прошлым месяцем. Шин чувствовал беспокойство за произошедшее в Синдзюку, ведь это он выманил подругу в клуб. Руи не раз пыталась убедить парня в его невиновности, но тот винил не столько себя, сколько Младшего из Королей Роппонги. О своей незапланированной встрече с Хайтани, Шин ничего не говорил. Он вообще ничего не говорил. Парень молча выкладывал фрукты и лекарства на полку. Руи была не глупа и сама догадалась, что могло произойти. Но стоило ей сказать слово, как в палату зашел медицинский персонал для проведения терапии. Шин кивнул подруге и также молча удалился. Ему хотелось многое рассказать Руи, но он не смог бы этого сделать физически. Риндо в порыве гнева прожег ему искрящейся сигаретой язык. Санитары помогли обработать ожог. Но на некоторые время Шину точно придется держать язык за зубами, как того и хотелось Риндо.***
Вернувшись домой, Хайтани с порога направился в бар. У них с Раном алкоголя всегда было с излишком. Взявшись за горлышко бутылки с элитным вином, Риндо зубами откупорил пробку и сделал несколько больших глотков. Хмель сразу ударил в голову. Он раскинулся на диване и смотрел в широкое панорамное окно, перебирая прошедшее утро. Обида сидела в горле, и даже вино не проталкивало его вниз. Разговор с Руи запротоколировался слово в слово в голове парня. Особенно последняя его часть. Риндо так хочется показать ей, что он давно перестал быть таким. У него не было ни с кем близости практически с появления соулмейта. Даже после «побега» девушки из жизни Риндо, никого к себе он так и не подпустил. Ран, заметивший это, махнул рукой на шанс брата стать достойным соулмейтом и сладить свой дерзкий непостоянный нрав. «Теперь-то что даст твоя ангельская чистота? Она уже сбежала. Поздно», — сказал тогда Старший. Риндо ранили эти слова, особенно из уст брата. Ран все-таки всегда был на стороне Младшего. Даже в самые тяжкие времена Риндо мог положиться на поддержку брата, несмотря на собственную неправоту. Но сейчас даже Ран счел поступки Младшего глупыми. «Не настолько же я безнадежен?» — думал Риндо, рассматривая огни вышек через окно. Жаль, что никто не даст ему желаемого ответа.***
Следующая неделя для Руи была последней в больнице. Осталось три-четыре сеанса химической терапии. А дальше — ждать. Если со временем препарат усвоится, то организм Руи начнёт собственное восстановление, разумеется не без правильного питания и физической активности. Но если препарат все же не усвоится — этот же организм себя и уничтожит. В короткий срок тело Руи станет бледным, холодным и слабым. Летальный исход при таком развитии не заставит себя ждать. Пока ей настоятельно рекомендуется избегать стресса, чего ее семья с большим трудом "пытается" добиться. На протяжении всей недели, вернувшийся с командировки отец не покидал палату Руи. Его бесконечные лекции и повышенный тон заставляли девушку находиться в постоянной тревоге. Руи уверена, что он еле себя сдерживает, чтобы не поднять на нее руку. Действительно, она же опозорила его, связавшись с гопником. Его желание естественно, как думала сама Руи. Но оно полностью противоречит рекомендации врача. Мива наблюдала за всем со стороны, делая вид своей неучастности. Но такое поведение отца не дало ей спокойно отсиживаться. Сделав ему замечание, Мива получила тяжелый раздраженный взгляд в ответ. Никогда прежде она не видела отца таким. К тому же, девушка всегда была любимым ребенком в семье, даже отец никогда не повышал на нее голоса. Но сейчас его поведение по отношению к ней самой вызвало у Мивы неприятное чувство. Ей хотелось сделать что-нибудь против, насолить ему, указывая на ничтожность его слов и строгого взгляда. Остались сутки до выписки. Мива решила не заходить к сестре. Ноги сами привели ее к дверям квартиры соулмейта. Ханма выглядел неважно, даже болезненно, но девушку все равно впустил. Обычно он многословен, шутит без конца или пристает со своими расспросами. Сегодня же Ханма был не похож сам на себя. — Болеешь? — пройдясь по нему взглядом с головы до ног, спросила Мива. Парень уселся в кресло и вытянул свои длинные ноги. Щека прижалась к плечу, а яркие глаза бегали по лицу напротив. — Ты разве ничего не знаешь? — медленно и хрипло вытягивал каждое слово. Мива заметно напряглась. Даже запах соулмейта не перебивал чувство тревоги. — Твой папаша натравил на нас федералов. Наш штаб вынюхивали блохастые псы по всему Токио и Йокогаме, — хрипел прокуренным голосом Ханма. — Но это херня, если сравнить с тем, что нашли сегодня у меня дома. Мива завертела головой словно флюгер. Разумеется, в этот момент никого в квартире, кроме них двоих не было. Но Мива не глупая, она догадывалась, что в такой квартире можно было найти. — Оружие, деньги, коробки с контрабандой колес, — перечислял он, загибая пальцы. У Мивы сбилось дыхание. Отец наступил им двоим на горло. Не ей и Ханме — ей и Руи. — Это ты сказала про нас? — поднял свой ленивый взгляд на девушку. Парень задал вопрос, но знал, что она бы никогда такого не сделала. Хранить чужие тайны Мива не умеет, но свои секреты скроет, не побрезгуя многими грязными методами. — Может он не знает о тебе? Устроил облаву на Риндо, а вместе с ним и на всю банду? — руки девушки нервно теребили подол персикого платья. — Меня будут судить, — небрежно выплюнул Ханма.***
Родители с возрастом меняются. И чаще всего в противоположную сторону. Агрессивные становились более мягкими и понимающими, а любящие и балующие — вечно раздраженными и негативными. Глава семьи Орахара относился ко второму типу. Но Миве было все равно на мотивы. Ее волновало лишь следствие. Отец решил отомстить судьбе за соулмейтов дочерей. В порыве слепой ненависти к гопникам, пачкающих его чистую репутацию, он открыл огонь по самым близким, сам того не замечая. Уж слишком он пекся о том, что о нем будут думать в элитных кругах. Работа и статус — его фанатичная зависимость, пересилившая любовь к семье. Мива сделала свои выводы. Если отец ставит работу выше нее, значит, и его мнение главным больше не будет. Мива решила, что будет поступать так, как хочет.***
Для Риндо Хайтани день пролетел слишком быстро. Наглотавшись с утра вина, он спал в гостиной, пока телефонный звонок не разбил его сон в щепки. Увидев знакомое «Ржавоголовая» на ярком экране, Риндо в миг отрезвел. Мива никогда ему не звонила после разрыва фальшивых отношений. Первая его мысль была беспокойной, как-никак препараты в организме Руи еще не прижились, и случиться может что угодно. Но выслушав Миву, тревога сменилась на азарт. Предложенный план раззадоривал хищника внутри Риндо, на чью добычу покушаются другие. Орахара-старший недооценил силу и власть верхушек «Поднебесья Йокогамы» и очень пожалеет, что кинул камень в их сторону. Риндо улыбался и кивал на каждое слово Мивы, словно она могла видеть его. В разговоре повисла тишина. Парень слышал, как голос Мивы дрожал. Волнение за собственного соулмейта Риндо было уж слишком знакомо. — Ханма, как ты и сказала, пусть «почистится». Последи за ним, — улыбка сама растянулась на лице парня. — Белобрысая — моя забота. Лучше попрощайся с любимой сестренкой: встретитесь вы не скоро. Знаю, что ты и для неё это делаешь, поэтому сама должна понимать, что рядом со мной Руи будет безопаснее. Слишком устал зависеть от обстоятельств. Теперь я буду делать то, что хочу.