Гермиона ахнула. Джинни без сил опустилась на стул.
Рон прекратил колотить в дверь, уткнулся в неё лбом и замер.
Невилл подошёл к жене и молча встал за её спиной. Наконец спросил:
— Это правда?
— Да, — тихо ответила она, поставив локти на стол и закрыв лицо руками.
— Вы всё знали? — глухо спросил он, посмотрев по очереди на Рона и Гермиону.
— Я не знала, — поспешно ответила Гермиона и шёпотом добавила. — Но догадывалась.
Рон, не глядя на Невилла, раздраженно бросил:
— Она моя сестра, если ты не забыл. Мне это не нравилось, но не мог же я её выдать.
— Отлично… — пробормотал Невилл.
С минуту никто не произносил ни слова. Невилл взял со стола непойми-уже-чей бокал и вылил туда остатки огневиски. Опрокинув в себя дозу «успокоительного», достал из буфета новую бутылку, открыл её и поставил на стол. А потом снова обратился к Джинни:
— Это действительно продолжалось все эти годы?
— Да. То есть, нет. — Джинни продолжала сидеть, не отнимая рук от лица. — После войны мы пытались начать отношения, но всё как-то не заладилось, и уже в конце лета мы расстались. Мы вместе с Гермионой вернулись в Хогрвартс, а Гарри с Роном пошли учиться на авроров, но — ты же помнишь — долго это не продлилось: после Рождества Гарри бросил учёбу, потом и Рон ушёл работать к Джорджу. Я закончила Хогвартс, меня пригласили в «Холихедские гарпии», я надеялась, что у меня к Гарри всё прошло, но… Мне так захотелось ещё хоть раз его увидеть. Убедиться, что с ним всё в порядке. Он тогда жил в доме на Гриммо и никого, кроме Рона и Кикимера, к себе не пускал. Я подкараулила его возле дома, и… Это было ужасно…
Кое-как справившись с собой, она продолжила:
— Он был совершенно не похож на себя: жутко худой, небритый, измученный…
— И в стельку пьяный, — ввернул Снейп.
Джинни сквозь пальцы злобно глянула на него, но возражать не стала.
— Он разозлился, сказал, чтобы я немедленно убиралась, но я не ушла, а сил меня прогнать у него не хватило. Я позвала Гермиону, и она настояла, что нужно немедленно вызвать целителя из Мунго. Она сама нашла нужного специалиста и заставила его пойти с ней. Целитель сказал, что на месте мало что может сделать, что Гарри очень давно… доводит себя до такого состояния, и ему нужен курс лечения. Гарри отказывался, Гермиона обратилась к Кингсли, сообщила ему о проблеме, и он назначил её временным опекуном Гарри, чтобы она могла принимать решения о его лечении. Всё удалось сохранить в тайне, Гарри переправили в отдельную палату в Мунго, пролечили, потом направили в специальное отделение магловского санатория на реабилитацию. Всё прошло хорошо, Гарри вернулся и как будто бы стал таким, как прежде… Мы снова сошлись, уехали в Борнмут и провели там две прекрасные недели… Наверное, самые счастливые в моей жизни. Гарри был полон планов на будущее, говорил, что надо бы снова поступить на курсы авроров… А потом мы вернулись в Лондон, я снова приступила к тренировкам, а Гарри… Через три дня он прислал мне письмо, что у нас ничего не выйдет, и что он уехал в путешествие по Европе. Вернулся он уже зимой. Точнее, не сам вернулся — его как-то убедила вернуться Гермиона. Я не собиралась снова связываться с ним, но вскоре оказалось, что ему снова нужна помощь, а потом я поняла, что увязла. Гарри стал совершенно непредсказуемым: он то ощущал прилив сил, становился безумно активным, хватался за несколько дел сразу, встречался с кучей разных людей, готов был одновременно учиться, работать в нескольких местах одновременно, устраивать вечеринки, водить женщин толпами… Да-да, я всё знала. А потом в нём как будто что-то переключалось, он срывался и несколько дней пил, закрывшись дома от всех. После этого мог неделями лежать, глядя в потолок, и молчать. Дальше он приходил в себя и какое-то время был почти нормальным. А потом всё начиналось по новой. Мы сходились и расходились много раз, он то жить без меня не мог, то прогонял и говорил, чтобы я никогда не возвращалась, то выслеживал меня, плакал и просил вернуться… Летом 2002 года я поняла, что больше так не могу. Отношения с ним мне всю душу вымотали, если бы не квиддич, я бы вообще с ума сошла, а так хоть во время тренировок могла переключаться на что-то другое. После расставания мне было очень тяжело и тут… ты тогда сам подошёл ко мне, Невилл. Такой внимательный, такой… спокойный, добрый. И предложил встречаться. Я согласилась и не пожалела об этом. Если мы договаривались о встрече — мы встречались, и у меня в мыслях не было предположить, что ты не придёшь, или придёшь пьяный. Гарри мог договориться и забыть, передумать, не прийти, да ещё и пропасть на несколько дней. Рядом с тобой мне было хорошо, и мне дела не было, почему вы расстались с Луной — я решила, что каждый имеет право на прошлое. Вскоре ты предложил мне выйти за тебя замуж. Рон и Габриэль в это время как раз объявили, что собираются пожениться, ну я и подумала… В общем, я согласилась. Я не собиралась изменять тебе. И в тот момент была почти счастлива. И с бабушкой твоей мы вроде бы поладили… А потом один за другим ушли твои родители, родился Фрэнк, и начался этот кошмар.
— Опять ты об этом? — впервые после признания Джинни Невилл продемонстрировал хоть какие-то эмоции. — Сколько можно? Что тебе не так-то было? Ребёнок здоров, бабушка всегда была готова помочь, души в нём не чаяла!
— О да! Бабушка Августа
всегда была рядом. Всегда знала, как правильно, всегда старалась помочь. Так старалась, что вообще не давала мне побыть с сыном. Я закрывалась в комнате, а она стояла под дверью и ждала — любого повода. Стоило Фрэнку заплакать, как она тут же врывалась, выхватывала у меня сына и начинала его баюкать, приговаривая. — Джинни скорчила приторную заботливую физиономию и запричитала, передразнивая Августу. —
«Кто обидел моего ма-а-альчика? Кто обидел ма-а-аленького? Мамка обидела? Ох, уж эта мамка, вот мы её а-та-та-а-а! Не плачь, мой сла-а-аденький, не отдам я тебя мамке!» И так постоянно!
— Бабушка же шутила, — неуверенно пробормотал Невилл.
— Конечно! Мне было так смешно, обхохочешься! Особенно когда она говорила
«Не трогай ребёнка, у тебя руки-крюки! Проголодается — дашь ему сиську, и всё, остальное я сама сделаю».
Невилл побагровел:
— Прекрати! Позорить! Мою! Бабушку! Как ты смеешь?
— Как
я смею?!! Ты хотел правды? Или думал, что правда — это когда других наизнанку выворачивают ради твоего любопытства? Так не бывает, дорогой! Ты тоже своё получишь! Я просила тебя что-то сделать, поговорить с ней, убедить, просила съехать и жить отдельно — мы могли навещать Августу хоть дважды в неделю, но она бы не торчала около Фрэнка постоянно, будто я не мать ему, а источник молока! А ты что? — Джинни снова скорчила рожу, на этот раз виновато-просительную, и забормотала, передразнивая Невилла. —
«Ну, Джинни, ну ты же понимаешь… Бабушка любит Фрэнка… Ты преувеличиваешь, бабушка просто шутит, она не то хотела сказать…» А потом ты вообще сбежал! — ах прости, уехал в экспедицию и собирался пробыть там три! Месяца! Чтобы какую-то очередную траву для своей оранжереи раздобыть. Другого времени не нашёл! Никогда не стремился жить на природе, а тут — ну надо же! — собрался и укатил! — Джинни снова скорчила гримасу. —
«Дорогая, не накручивай себя, я тебя не одну оставляю, бабушка всегда поможет!» Ты вообще думал,
что ты делаешь?
— Но я же тогда много редких растений из поездки привёз… Таких в Британии ни у кого больше нет! И отказаться я не мог, бабушка стольких людей задействовала, чтобы меня в состав экспедиции включили… — ещё более неуверенно пробормотал Невилл.
Джинни зло рассмеялась:
— Так, значит и этот твой отъезд — её рук дело? Так я и думала… Ну что же, молодец. Ты уехал, а твоя бабушка вообще в нашу спальню перебралась. Выселила меня на диван, спала на нашей кровати! У меня через два дня пропало молоко, потом чесотка на нервной почве началась, и она вообще перестала меня к сыну подпускать, типа мне лучше в другую комнату переехать, потому что я заразная! А ведь врач из Мунго говорил, что никакой заразы нет, что это нервное, но она его выгнала! Она Фрэнка даже спать с собой укладывала, своим сыночком называла! Мало того! Она ещё и родителям моим на меня жаловалась, что я — неадекватная истеричка, которая на ровном месте вдруг стала грубить ей — почтенной даме и на редкость заботливой бабушке. И друзьям моим то же самое говорила, и всё преподносила так, будто беспокоится обо мне и просит у них совета. А я, дура, не сразу решилась помощи попросить — неудобно мне, видите ли, было о любимой бабушке мужа плохо говорить! А когда попросила — было поздно, она уже успела убедить всех. Родители мне снисходительно улыбались и говорили, что Августа — прекрасная бабушка, а я — глупая, ревнивая курица, которой надо повзрослеть и поумнеть, и подарили зелье «от нервов». А Гермиона, вон, книжку подарила
«Как поладить со свекровью, которая растила сына одна». Бесценная помощь, спасибо огромное!
Гермиона вспыхнула, а Невилл, напротив, побледнел.
— Ты врёшь, — тихо сказал он.
— Ну, почему же? — издевательски ухмыльнулся Снейп. — Или вам
такая правда не нравится? А я могу частично подтвердить слова вашей супруги. Ко мне Августа, конечно, не обращалась — ну ещё бы, недобитый Пожиратель, недостоин и так далее... Но ко мне обратилась Молли. Спрашивала, не знаю ли я, какое зелье лучше всего поможет её дочери, которая после родов стала неадекватно себя вести и тиранить бабушку мужа. Я ей посоветовал не заниматься самолечением и обратиться к целителю, но, помнится, подумал тогда, что тут что-то нечисто.
Гермиона, вся красная, с усилием произнесла:
— Мне жаль, Невилл, но это правда. Твоя бабушка приходила ко мне, плакала, говорила, что Джинни ей к ребёнку подойти не даёт. А потом я случайно узнала, что как раз в это время Фрэнк был Хогвартсе, у мадам Помфри. Августа сама доставила его туда и попросила Поппи присмотреть за ним. Я ещё удивилась, подумала, мол
"Как же так?" Но Августа так рыдала, я еле-еле отпоила её успокоительным. И поверила.
— Но как такое может быть? — нарушил установившееся было молчание Рон. — Родители же навещали вас, когда родился Фрэнк? Они что, ничего не видели?
— Навещали, — согласилась Джинни. — Но Августа же была не ду… не глупа. Стоило родителям появиться на пороге, она тут же аппарировала в мою комнату, укладывала Фрэнка в кроватку, а через минуту встречала их у двери, вся такая несчастная, с красными глазами и дрожащими губами. И выставляла всё так, будто только на них и надежда, пусть уговорят меня хоть на минуточку дать ей подержать внука, а то у неё просто сердце от тоски разрывается. И мама врывалась в комнату, где я сидела с Фрэнком, которого только-только смогла взять на руки, выхватывала его, относила Августе, а потом долго меня распекала, мол нельзя быть настолько жестокой. Когда я пыталась объясниться, мне говорили, что стыдно так бессовестно лгать. Даже палочку отняли под предлогом, что у меня «не все дома» и я могу чёрти что натворить. А ты, Невилл, в это время по лесам цветочки собирал.
— И тогда ты выкрала Фрэнка и сбежала, — тихо произнес он.
— Да! Во время очередного визита родителей, когда Августа впихнула мне в руки Фрэнка и пошла встречать гостей, я помчалась к ней в комнату, отыскала свою палочку и аппарировала прямо оттуда. Я знала, что даже при наличии обоих родителей, пятерых братьев и нескольких друзей идти мне некуда — Августа всех настроила против меня. Я аппарировала к крыльцу дома Гарри. Он в тот период опять много пил, потому и избежал встреч с Августой, хотя она и его пыталась достать. Я этого не знала, но всё равно пришла к нему. Подумала — если и он меня выставит, пойду и утоплюсь в Темзе. — Джинни закрыла лицо руками и глухо продолжила. — Гарри открыл мне дверь. Он был сильно пьян, но я всё равно повалилась к нему в ноги, умоляя нас спрятать. Он помог мне подняться, втащил в дом и кое-как активировал охранное заклинание. Через секунду в дверь уже колотили родители и Августа. Гарри выпил отрезвляющее, активировал максимальную защиту дома, вызвал из Хогвартса своего Кикимера, велел ему заняться Фрэнком. А потом выслушал меня. И поверил.
Джинни замолчала, пытаясь справиться с собой, но не выдержала и разрыдалась, раскачиваясь на стуле взад-вперёд и приговаривая
«О, Гарри, Гарри». Снейп брезгливо поджал губы и отвернулся, Невилл с растерянным лицом неловко погладил жену по плечу, а Гермиона села на соседний стул и обняла подругу, сдерживая собственные слёзы. Рон стоял у окна, барабаня пальцами по стеклу, а Габриэль невидящими глазами смотрела прямо перед собой. В конце концов Снейп встал, налил в чей-то стакан немного виски и поставил перед Джиневрой.
— Выпейте, — буркнул он. — Я бы наколдовал вам воды, но магия здесь не работает.
Кивнув, Джинни выпила содержимое одним глотком. Часть попала не в то горло, и она закашлялась, а Гермиона коротким чётким ударом стукнула её по спине.
— Что было потом? — глухо спросил Невилл жену, когда та отдышалась.
— Мы прожили вместе неделю. Гарри не торопил меня, но уже на третий день я почувствовала, что его эта ситуация напрягает. Он написал письмо моим родителям, сказал, что верит мне и попросил прекратить караулить меня под дверью, а я написала в аврорат, что нахожусь у Гарри по своей воле. Но вечно так продолжаться не могло, надо было что-то решать. Гарри готов был дать денег и помочь нам с Фрэнком куда-нибудь уехать, пока всё не уляжется, и я уже почти согласилась, но внезапно пришло письмо от мамы. Она писала, что Августа попала в клинику, в то отделение, где раньше лежали Фрэнк и Алиса. И оказалось, что она не в себе, и привести её в норму невозможно.
— То есть ты свела с ума мою бабушку… — тихо резюмировал Невилл.
В комнате повисла тишина. Потом одновременно высказались Джиневра и Снейп.
— Я так и знала, что ты услышишь
только это!
— Нет, Лонгботтом. Так вышло, что я читал заключение целителей. Проблемы с сосудами мозга были у Августы и раньше. А после смерти сына и рождения внука всё значительно усугубилось. Это ведь Августа уговорила вас назвать сына Фрэнком?
Джинни кивнула.
— Я хотела назвать его Фредом, но она так просила…
— Августа представляла, что снова держит на руках маленького сына, с каждым днём погружалась в эту фантазию всё глубже и постепенно сходила с ума, ревновала ребёнка к вашей жене и даже к вам. Боялась, что «вновь обретённого сына» у неё отнимут. Она отправила вас в экспедицию, а с Джиневрой решила разобраться по-своему. Сумасшедшие иногда бывают очень хитрыми. Она смогла убедить всех, кого посчитала нужным, что Джиневра не в себе, что у неё послеродовая депрессия, и даже планировала вскоре отравить её, выдав это за самоубийство. В комнате Августы авроры нашли яд, очевидно предназначавшийся для невестки. Ей оставалось только убедить в своей версии Поттера, но он был не в том состоянии и избегал встреч. Августа была очень целеустремлённой и планировала взять его измором. Только благодаря этому невыполненному пункту программы Джинерва всё ещё оставалась в живых. А когда она сбежала вместе с сыном и укрылась в доме Поттера, Августа поняла, что её план рухнул, потеряла самообладание и стала вести себя совершенно неадекватно. Только поэтому она и оказалась в Мунго, где сразу была признана невменяемой. Лечение результата не дало, для того, чтобы снять приступы агрессии, пришлось подредактировать ей память, заставить забыть, что у неё есть взрослый внук, невестка и правнук. Ей внушили, что у неё только внук, который недавно закончил Хогвартс.
— Это вы правили ей память?
— Нет, не я. Я только консультировал.
* * *
Снова повисло молчание. Джинни вспоминала те дни, своих родителей, которые пришли к Гарри, чтобы забрать её и Фрэнка, как они плакали и просили прощения, как она на них орала и в конце концов забилась в настоящей истерике, как страшно кричал перепуганный Фрэнк… Как она очнулась в больничной палате, в которой в итоге провела две недели. Кто вызвал Невилла из экспедиции и что именно ему сказали о случившемся, она так и не узнала. Молли во время очередного визита сказала ей, что Невиллу объяснили всё, что нужно и он хочет поговорить, когда она будет готова. А ещё — что ему тоже сейчас очень тяжело и лучше бы никогда эту историю не вспоминать.
Невилл пришёл через неделю, рассказал, что Августа теперь как трёхлетний ребёнок, что он заберёт её домой, и что для ухода за ней больница выделит двух специально обученных домовых эльфов. Третьего эльфа он нанял для домашней работы, но он может и оказывать помощь в присмотре за Фрэнком. А ещё — что «Холихедские гарпии» снова ждут Джинни на тренировках и пока готовы взять её во второй состав, а Молли готова в это время сидеть с ребёнком. И что он, Невилл, просит её вместе с сыном вернуться домой и обещает, что проблем с бабушкой больше не будет. Он не упрекал её, не настаивал. Просто попросил, и она вернулась. Но что-то, похоже, сломалось безвозвратно. Они не ругались, были друг с другом вежливы и обходительны, но жили как соседи. За последующие три года близость между ними случилась всего восемь раз — и ни разу на трезвую голову. Они никогда не говорили о случившемся, по очереди проводили свободное время с сыном и, казалось, не имели друг к другу претензий.
А теперь выяснилось, что мир в семье держался только на том, что никто не сказал Невиллу правду, и ему предстоит осознать новую реальность.
— На сегодня всё? Или ты ещё что-нибудь хочешь узнать? — тусклым голосом поинтересовалась Джинни.
Невилл помолчал, а потом всё же спросил:
— Так ты после
этого снова сошлась с Гарри?
* * *
— Да, после этого.
— Почему же ты не ушла к нему?
— В этом не было никакого смысла. Ему и я-то не нужна была, а Фрэнк и подавно.
— Да Фрэнк и вам не особо нужен, — подал ехидный голос Снейп и тут же мысленно выругался — похоже, он всё-таки надышался «правдорубом». Вот кто его опять за язык тянул? Он так удачно увёл разговор в сторону, чтобы та история с деньгами не выплыла целиком. Нет, конечно про договорённость с Джорджем Уизли он сказал чистую правду, но ему совершенно не хотелось, чтобы разговор на эту тему продолжался. И вот он зачем-то снова привлёк к себе внимание. Видимо, злость на Джиневру-в-девичестве-Уизли оказалась сильнее, чем он думал. Самое интересное, что она даже не помнит, за что он так на неё зол. Только чувствует это кожей и платит ему полной взаимностью.
Невилл не отреагировал на выпад, только махнул рукой и отошёл к окну, зато Джинни мгновенно ощетинилась и развернулась к Снейпу, который, как ни в чём не бывало, вновь с удобством уселся в кресло и прикурил сигарету от поттеровской зажигалки.
— На что вы опять намекаете?
Снейп медленно затянулся, прикидывая, стоит ли отвечать. Задержал дым в лёгких, усмехнулся, а затем выдохнул в сторону Джиневры.
— А я не намекаю, я прямо говорю. Недолюбленного ребёнка сразу видно, даже если он сыт и хорошо одет. Стоило ли устраивать весь этот сыр-бор, если в итоге ребёнком теперь занимаются ваш домашний эльф и Молли Уизли, а когда ребёнок с вами, у него такой вид, будто он заблудился в Запретном лесу?
Джинни издала короткий злобный рык и бросила быстрый взгляд на мужа. Но тот стоял спиной ко всем, погрузившись в собственные мысли, и молчал.
— Какое вам дело? Я тогда сама от последствий нервного срыва лечилась, да я вообще еле выползла из этого всего. Если бы тогда в моей жизни не было Гарри, я бы вообще с ума сошла.
— И вы вместо того, чтобы свою голову в порядок привести, хотя бы ради сына, ничего лучше не придумали, чем вцепиться в Поттера, которому вы были нужны как чемодан без ручки! — Снейп, похоже, вошёл во вкус этой перепалки, потому что презрительно кивнул на Рона и добавил. — Мало ему было вашего братца!
Рон застонал от злости и сделал шаг по направлению к Снейпу, но Гермиона перехватила его руку и отчётливо произнесла:
— Рон! Давай. Попробуем. Открыть. Окно.
Рон замер на секунду, встряхнулся и почти осмысленно посмотрел на давнюю подругу, а та быстро зашептала ему на ухо:
— Уже час прошёл, быть может чары развеялись или ослабли, и мы сможем впустить свежий воздух. Мне кажется, мы все сильно надышались этой гадостью, ещё немного — и случится что-нибудь непоправимое.
Рон кивнул, они вместе подошли к окну и, отодвинув в сторону Невилла, с силой попытались повернуть оконные ручки, но тщетно. Между тем скандал между Джинни и Снейпом набирал обороты. Невилл вернулся на своё место у окна и, не обращая внимания на крики за спиной, рассеянно разглядывал сад. Габриэль не пыталась вмешиваться и сидела, испуганно вжавшись спиной в угол диванчика. Рон, прекратив попытки открыть окно, развернулся лицом к ругающейся паре, но пока не двигался с места. Гермиона, обойдя их вдоль противоположной стены, подошла к двери, навалилась на неё спиной и принялась методично колотить ногой, надеясь, что чёртов шутник Джордж её услышит. Или почувствует вибрацию, если наложил заглушающее.
Обмен любезностями продолжался, причём Джиневра говорила всё громче, а Снейп — всё тише, но, несмотря на это, его почему-то было прекрасно слышно.
— Вам-то что за дело? Я любила Гарри. Можно подумать, вы знаете, что такое нормальная любовь! Только и способны, что цепляться за призрак чужой жены! Вы просто завидуете нормальным людям!
— Это вы, что ли, нормальная?
— Да! А вы — извращенец!
— Истеричка.
— Ненавижу!
— А я вас — презираю.
— Мерзавец!
— Ханжа.
— Причём тут ханжа?
— Очень даже причём.
— Невилл! — крикнула Джинни, стукнув по столу кулаком. — Почему ты позволяешь так разговаривать со мной?
Лонгботтом оторвал взгляд от пейзажа за окном и развернулся.
— Сама прекрати на него орать, может, и защищать тебя не придётся.
— Отличный ответ! Спасибо, муженёк! Как от бабушки своей защитить не мог, так и этому, — она мотнула подбородком в сторону Снейпа, — позволяешь мне хамить. Зачем ты вообще на мне женился?
— Бабушка хотела внуков. Гарри было стыдно, что он тебя бросил… он говорил мне об этом. А ты была так несчастна… Луна уехала… Мне было одиноко... И я подумал, что
так можно всё исправить.
* * *
Джинни замолчала, приоткрыв от удивления рот.
— Прелестно, — прокомментировал Снейп, прикурил новую сигарету и с довольной улыбкой затянулся. — Вы не просветите меня, миссис Лонгботтом, почему я должен вам завидовать?
— Зачем вы так, Профессор? — тихо спросила Гермиона, перестав стучать в дверь. — Почему вы так жестоки к Джинни?
Снейп усмехнулся:
— Лучше будет, если для вас это останется тайной, мисс Грейнджер. Но я ещё не настолько надышался, чтобы выдать то, чего действительно не хочу, — он сделал ещё одну затяжку и смял сигарету в пепельнице.
Гермиона вздрогнула и медленно перевела взгляд со Снейпа на Джинни и обратно.
— Нет, — фыркнул Снейп, прервав бурный поток её мыслей. —
Это уж точно — нет.
Гермиона слегка покраснела, возмущённо дёрнула плечом и отвернулась.
* * *
Молчание прервал Невилл. Плеснув себе немного огневиски, он одним глотком осушил бокал и обратился к Снейпу.
— Ладно, с этим всё ясно. Вы сказали, Профессор, что общались с Гарри в последние два года. Так всё-таки, как вы думаете, почему он покончил с собой?
— Откуда мне знать? Он мне не сообщал. Может быть просто устал. После войны его же не оставили в покое. Все от него чего-то хотели, давили на жалость, на совесть, требовали внимания, — он презрительно глянул на Джинни и Рона. — Одному помоги, другого успокой, третьего подбодри, четвёртой дай любви, пятому придумай и устрой интересную жизнь, чтоб было «как раньше». И перед всеми-то бедный Поттер был виноват: не мог, понимаете ли, оправдать ожиданий. Он же герой, он же должен! Одних он ещё мог послать, а других… — он снова окинул взглядом брата и сестру, — жалел. Иногда сбегал куда-нибудь подальше, когда не мог больше терпеть. Ну и добегался… Но вам, пожалуй, даже повезло, что он решил застрелиться. В последнее время в нём почти ничего не осталось от прежнего Гарри Поттера. И думаю, он очень скоро послал бы вас обоих, рассказав предварительно,
как вы оба ему надоели.
— Ну всё, Снейп, ты меня достал! — Рон направился к ненавистному противнику, отшвырнув по дороге пару стульев.
— Вам в прошлый раз мало показалось? — издевательски поинтересовался Снейп, поднимаясь с кресла. — Мы уже вроде установили, что вы и по-магловски дерётесь хуже.
— Сейчас проверим, — с тихим бешенством ответил Рон.
Он остановился около стола и, не глядя, обхватил рукой горлышко пустой бутылки. Не сводя глаз со Снейпа, резким движением шарахнул нижней частью бутылки о край столешницы. Грохот, напоминающий выстрел, множественные звуки падения разлетевшихся осколков, отбитое донышко на середине стола… И «розочка» в правой руке Рона, который, оскалив зубы, со злобной радостью медленно наступает на Снейпа, поигрывая своим оружием.
* * *
Габриэль завизжала, все вскочили на ноги и бросились к Снейпу и Рону, но остановились в двух шагах, не решаясь подойти ближе. Снейп сделал шаг назад и, не сводя глаз с Уизли, попытался нащупать стойку с каминными приборами — кочергой, щипцами и прочим. Бесполезно — стойку загородила спинка кресла. До ближайшего стула было не достать. Магия не работала. И шаг за шагом к нему приближался бешеный Уизли с перекошенным лицом, держа в руке половинку бутылки с острыми краями. Снейп мог бы попробовать ударить его по руке ногой, выбив «розочку», но неизвестно, куда она отлетит. Чёртовы гриффиндорцы вместо того, чтобы встать подальше и не мешать, столпились вокруг и пытались угомонить этого полоумного. Даже Габриэль — кто бы мог подумать? — подошла поближе и, забыв про свой
очаровательный акцент, пыталась вразумить муженька, лопоча что-то о том, как расстроится Молли, если её сыночек загремит в Азкабан. А Грейнджер вообще встала в паре футов за его правым плечом — так, чтобы Уизли видел её, и как заведённая твердила:
«Не надо, Рон, не надо, одумайся».
Привычным движением Снейп заставил волшебную палочку скользнуть из рукава в ладонь, немного изменив привычный способ захвата.
— Проблемы с памятью, Профессор? — ухмыльнулся Рон. — Без магии это обычная деревяшка.
— Достаточно крепкая деревяшка, Уизли. Даже если ты и всадишь свою бутылку мне в живот, я успею всадить эту «деревяшку» тебе в глаз.
Видимо, эти слова возымели действие, потому, что Уизли перестал наступать, и остановился, прикидывая, как быть дальше. Воспользовавшись моментом, Гермиона вновь подала голос:
— Зачем ты это делаешь, Рон? Пожалуйста, не надо!
— Зачем? — он с ненавистью глянул на неё. — За Гарри, вот зачем! Гарри действительно так и не пришёл в себя после войны, не смог справиться… Но только я знаю, как ему было стыдно — и перед Джинни, и перед Невиллом, из-за всего!.. Так мало ему было этого — ещё и Снейп, скотина, спёр те деньги! И сделал так, что Гарри подумал на Невилла! Вы все не понимаете, что ли? Это он, сволочь, довёл Гарри до самоубийства!
Рон замахнулся, но в этот момент ему на спину с криком
«Тебя же посадят, кретин!» запрыгнула Джинни и вцепилась руками в шею. Рон от неожиданности дёрнулся, попытался её стряхнуть, а когда не сработало, с силой двинул локтём, попав в солнечное сплетение. Охнув, Джинни разжала руки и свалилась на пол, тщетно пытаясь вдохнуть, а заодно приложилась головой об ножку стола. Рон, вновь развернувшись к Снейпу, занёс руку для удара, но вздрогнул и застыл: перед ним, лицом к лицу стояла Гермиона. В следующее мгновение распахнулась дверь, и в комнату с возгласом
«Грëбаный Мерлин!» ворвался Джордж Уизли, Снейп с силой отшвырнул Гермиону к стене, шагнул ближе к Рону, чтобы попытаться перехватить его руку, но внезапно почувствовал вибрацию магии в своей волшебной палочке. Увидев, как Рон снова замахивается на него бутылкой, он только собрался было приложить его
ступефаем, как Гермиона, тоже догадавшаяся о том, что магия снова действует, приставила палочку к горлу и голосом, многократно усиленным
сонорусом, крикнула так громко, что у всех заложило уши:
— Нет, Рон, нет!.. Гарри не совершал самоубийства!
На миг все застыли, как громом поражённые. В следующую секунду Джордж махнул палочкой в сторону брата и с помощью
эванеско заставил исчезнуть битую бутылку.
Все молчали. Наконец Рон сипло выдохнул:
— Что ты сказала?
— Гарри не хотел убивать себя, — тихо повторила Гермиона. — Всё было не так.
