* * *
Через несколько минут при активной помощи Джорджа всё более-менее пришло в норму: окно было открыто, раскиданные стулья заняли свои привычные места, а бутылочные осколки, разлетевшиеся по комнате, исчезли. Снейп, не переставая бубнить про ненормальных гриффиндорок, которые вечно лезут под руку, даже подраться мужикам не дают, наложил несколько диагностических заклинаний на Гермиону и убедился, что за исключением ушибленного локтя и небольшого стресса, она никак не пострадала. Он хотел проверить и Джиневру, но не смог. Увидев нацеленную на неё волшебную палочку, она вдруг резко побледнела и с криком «Не смей! Я всё вспомнила!» вскинула палочку в ответ. Снейп пожал плечами и перевёл взгляд на Гермиону, которая в шоке смотрела на него. Она молчала, зато не молчал Джордж. — А вот это уже интересно, — протянул он. — Нельзя ли с этого места поподробнее? — НЕТ! — рявкнула Джинни. Снейп бросил на неё насмешливый взгляд, приподняв левую бровь, а она, взяв себя в руки, опустила палочку и нехотя добавила: — Да так, ерунда это всё, — и взглянув на Гермиону, Джорджа и Невилла, закатила глаза. — Ой, ради Мерлина! Видели бы вы себя сейчас! Успокойтесь, уж с ним-то мы точно не были любовниками. — Истинная правда, — ухмыльнувшись, подтвердил Снейп. — Это было бы в принципе невозможно. Джинни возмущенно тряхнула головой и сморщилась от боли — всё-таки она сильно приложилась головой о ножку стола. Невилл бросился вон из комнаты за домашней аптечкой, а Джордж, с позволения Джинни, сам начал накладывать на неё диагностические заклинания, которыми ему — в силу специфики работы — пришлось овладеть хотя бы на базовом уровне. И быстро обнаружил, что голова сестры цела, зато она сильно потянула мышцы шеи и ушибла руку. Да и боль от удара в солнечное сплетение всё ещё давала о себе знать. В ожидании Невилла с лечебными зельями брат и сестра вполголоса переругивались на тему «Какого Мордреда, что за идиотские шутки?» и «А что такого-то? Откуда мне было знать, что вы все настолько бешеные? На час оставить нельзя!».* * *
— Рон и Габриэль ушли? — спросил Джордж, когда Невилл вернулся обратно. — Нет, я видел их у входной двери. Габи очень расстроена, она уговаривает Рона уйти домой, но он и слышать об этом не хочет. — Бедная маленькая Габи, — медленно произнесла Джинни, не глядя на Невилла. — Слишком ранимая для таких взрослых проблем, правда? — П’гавда, — ответила Габриэль, входя в гостиную и направляясь к излюбленному диванчику. — Бедная маленькая я. — Посмотрев на Гермиону, которой Снейп втирал заживляющую мазь, стоя перед ней на коленях, она слегка скривилась и добавила. — ‘Хонни согласился подождать ещё пятнадцать минут, но потом он ве‘гнётся и уже не уйдёт, пока Ге‘хмиона не ‘гаскажет п‘гавду о том, что случилось с Га’йи. Так что, если Ге‘хмиона не хочет гово’хить на эту тему, она ещё может сбежать че‘гез окно. С милой улыбкой Габриэль открыла «Ведьмополитен» и отгородилась от остальных. Снейп закончил втирать мазь, встал с колен и, присев на край журнального столика напротив Гермионы, наклонился к ней и тихо спросил: — Ну что, хотите сбежать? Могу помочь. — Не буду я сбегать, надоели мне эти тайны. Лучше дайте воды. Призвав со стола пустой бокал, Снейп с помощью заклинаний очистил его, наполнил водой и протянул Гермионе. — Как же хорошо с магией! — блаженно улыбнулась она, с жадностью выпив всю воду. — Согласен, — Снейп, забрал у неё бокал, отставил на стол, а затем очень серьёзно посмотрел в глаза. — Зачем вы это сделали, мисс Грейнджер? — Что — «это»? — Сунулись под руку. Уизли же мог вас убить — случайно, разумеется. Или глаз выколоть. А колдомедицина наша глаза восстанавливать не умеет — Аластор Грюм не дал бы соврать. К тому же теперь вам придётся рассказать обо всëм, что тогда случилось. Зачем вам это? — А вам разве неинтересно, что тогда случилось? — Не особенно. Я примерно догадываюсь. — И давно? — С самого начала. — И вы молчали? — Как видите. — Но почему? Снейп выразительно посмотрел на собеседницу: — Вы ведь тоже зачем-то влезли под руку обезумевшему Уизли. И тоже не признаëтесь, почему. — Да какая вам разница? Влезла и влезла. Всё ведь обошлось? Можете считать это приступом гриффиндорства. — ГриффиндУрства! — Ну разумеется! Надо было просто стоять и смотреть, как Рон вас зарежет! Вы — в могиле, Рон — в тюрьме… Идиллия! — Ну, во-первых я бы, скорее всего, отбился. А во-вторых… вас тут много, придумали бы что-нибудь для аврората — как я сам на битую бутылку напоролся, к примеру. И остался бы ваш дружок на свободе. Гермиона сердито сверкнула глазами и выпалила: — Послушайте, ну чего вы привязались? Между прочим, остановить Рона пыталась и Джинни, и даже… — она выделила это слово особенно ядовитым тоном, — прекрасная малютка Габриэль. Почему вы к ним не докапываетесь? — Потому что мне интересны ваши мотивы. Ответом ему были сердитое фырканье и выразительный затылок, которым ведьма к нему повернулась. — Гермиона! — Снейп осторожно накрыл её руку, но она её тотчас выдернула. — Для вас — мисс Грейнджер! — упрямо буркнула она. — Гермиона! — мягко повторил Снейп. — Поверьте, я очень сожалею о том, что обидел вас тогда, девять лет назад. Гермиона вздрогнула от неожиданности и, прищурившись, посмотрела на него. Издевается он, что ли? — Вы что, до сих пор от своего «правдоруба» не продышались? — Возможно. В любом случае он может спровоцировать только на правдивое высказывание. — Гермиона, послушай! — прервал их Невилл. — У нас на чердаке есть Омут Памяти. Семейная реликвия от какого-то пра-пра-пра-дедушки. Я тут подумал, может, тебе было бы проще скинуть воспоминания туда, чем рассказывать? Я правда не умею делать так, чтобы вывести изображение наружу, чтобы всем было видно… — Я умею, — сказал Снейп. — Несите. Невилл удалился, а Гермиона сердито прошипела: — Он меня спросил про Омут, а не вас! Что вы тут раскомандовались? — Мне хотелось, чтобы он не мешался.***
— Ну вот, он ушёл. Дальше что? — Да послушайте вы! Хватит меня перебивать! Тогда я не мог вам ответить. Мне нечего было сказать! Я мог бы сейчас соврать, сказав, что отказал вам в грубой форме только потому, что якобы заботился о вас и считал, что я вас недостоин, что я старый, характер у меня мерзкий, я бывший Пожиратель смерти и вообще не желаю портить вам жизнь… Но я не буду этого говорить, потому что это всё глупости. Отказывают всегда ради себя. Или потому что не хотят, или потому что боятся, что не потянут отношения. Так вот — тогда я и не хотел, и не потянул бы. Я не собираюсь вас обманывать, хочу просто рассказать, как это выглядело для меня в то время. Гермиона молча смотрела на него, и он посчитал это за согласие. — Я не надеялся выжить в войне и уж тем более не надеялся, что меня оправдают, да ещё и наградят. В тот год, когда я был директором... Я знал, что в любую минуту меня могут попытаться убить — как Кэрроу, так и дражайшие коллеги. Я носил с собой базовый набор зелий, специально мною подобранный так, чтобы в случае ранения — почти любого ранения! — выжить. Я не имел права умирать, пока не объясню Поттеру его миссию. В ту ночь, как только Тёмный Лорд забрал Нагайну и удалился, оставив меня с прокушенным горлом, я — естественно! — принял меры: влил в себя нужные зелья и успел полить рану снаружи до того, как Поттер отодвинул тот ящик Я УЖЕ спас себя — ещё до того, как вы вошли. Я отдал воспоминания, посмотрел в глаза Поттеру и из последних сил втолкнул ему в голову мысль, чтобы он немедленно отправлялся к Омуту Памяти, ни на что не отвлекаясь по пути. — Так вы для этого просили его взглянуть на вас? — Разумеется. — А мы думали… — Что? Что я мечтал перед смертью увидеть глаза Лили Эванс? Гермиона неуверенно пожала плечами. Снейп закатил глаза. — Ну подумайте сами! Что было бы, если бы Поттер завис над телом какого-нибудь Фреда Уизли, или Люпина, или ещё кого, и не посмотрел воспоминания сразу же? Как бы он действовал дальше, учитывая, что у него в запасе оставалось меньше часа? А я вам скажу. Он пошёл бы к Тёмному Лорду и попытался сразиться с ним — ничего другого ему бы не оставалось. Он ведь знал, что он Избранный, и подумал бы, что сразиться с Лордом — единственный и последний шанс. И победил бы — ведь Старшая палочка принадлежала ему! Тёмный Лорд пал бы, Нагайну вы бы уж как-нибудь добили и — ура! Победа! А потом бы в Поттеровской голове активировался крестраж. Да если бы он не просмотрел воспоминания в нужный момент, бессмысленно оказалось бы абсолютно всё! Все жертвы, все годы работы против Тёмного Лорда, моей в том числе! Какие ещё глаза Лили Эванс, о чём вы?***
Гермиона потрясённо молчала, а Снейп ждал её реакции, но, так и не дождавшись, продолжил: — Простите, я отвлёкся. Когда я пришёл в себя, всё уже было кончено. Я понял это, когда увидел свою тёмную метку. На случай сказочного везения, в которое я и сам не верил, у меня было убежище, которое организовал для меня Дамблдор. Я тогда и сам не знал, где оно находится, да и не интересовался — как я вам говорил, я не верил, что выживу. Знал только, где Дамблдор устроил тайник, в котором лежит портключ. Мне нужно было всего-навсего добраться туда и активировать портключ. Но когда я очнулся, то был слишком слаб, чтобы самостоятельно выбраться из Визжащей Хижины. Я залил в себя новую порцию зелий и снова отключился, надеясь, что когда очнусь в следующий раз, почувствую себя куда бодрее и здоровее. Но всё вышло не так. Кое-кому в кудрявую голову пришло, что негоже телу героического шпиона валяться на грязном полу, и надо поместить его вместе с другими павшими героями. В результате обнаружилось, что я всё ещё жив. Очнулся я уже в Мунго. А там... Он со странным выражением взглянул на Гермиону и тяжело вздохнул. — Местные целители принялись меня лечить, не зная, что я уже успел в себя закачать: влили и вкололи столько несовместимого с принятым мною ранее, что я едва не сдох. Отказали почки, печень, я выжил чудом — Нагайна нанесла меньше вреда, чем... Я провалялся там три месяца — с сильными болями, искусственно обездвиженный, под капельницами, зато в полном сознании! — прежде чем целителям удалось ликвидировать все последствия собственного вмешательства. Я был зол на весь мир, как хагридов соплохвост. А уж когда узнал, кто нарушил мои планы и притащил меня в Мунго, и по чьей милости я там валяюсь, не имея возможности ни двигаться, ни говорить… А вы приходили чуть ли не каждый день, щебетали о том, как мне повезло, что меня успели доставить в госпиталь, и что те самые целители, из-за оплошности которых я валяюсь в искусственном параличе — прекрасные специалисты и скоро меня вылечат… А когда вы думали, что я сплю, вы ещё и за руку меня брали и рассказывали о каких-то своих чувствах... Короче, когда эти чудо-специалисты наконец исправили всё, что наворотили, когда с меня наконец-то сняли искусственный паралич и я смог двигаться и говорить!... Я был измучен этим лечением, адски зол, растерян и мечтал только об одном — сбежать и никого из вас никогда больше не видеть. Я был в шаге от выхода из госпиталя, но тут явились вы с «радостной вестью», что мне милостиво разрешают вернуться в Хогвартс. И я сорвался... Я действительно сожалею о том, что наговорил вам тогда. — И давно вы... сожалеете? — глухо спросила Гермиона, не глядя на него. — Давно. Очень. — И ждали столько лет, чтобы сообщить мне об этом? — Так получилось. — Не понимаю. — Выйдя из больницы, я первым делом добрался до тайника и активировал портключ. Оказалось, что Дамблдор приобрёл на моё имя небольшой дом с лабораторией на одном из Фарерских островов. Уединённое место, природа, возможность добывать редкие ингредиенты, заниматься исследованиями, при желании можно ни с кем не видеться… Дамблдор знал, что мне это подойдёт. Он оставил мне по завещанию определённую сумму, которой хватило бы лет на пять спокойной жизни… Мне оказалось достаточно и двух. За время директорства и пребывания в Мунго я чертовски устал, но буквально через год, отдохнув и придя в себя, понял, что не такой уж я и мизантроп. Я прожил там ещё год, начал работать, постепенно перезнакомился с местными магами. А потом понял, что скучаю. Там слишком… спокойно. Мне захотелось вернуться в Англию, в наш Волшебный мир, захотелось активности, общения, снова быть в курсе дел… А ещё мне вдруг стали сниться ваши визиты в Мунго. То, что вы говорили мне, когда я как бы спал… В больнице меня это бесило, я и мысли не допускал, что это может быть правдой, а вот потом… Я пытался выкинуть вас из головы, убеждал себя, что вы обо мне и думать забыли, что вы наверняка уже замужем за Уизли, что вы никогда не простите мне того, что я вам наговорил. Но ничего не помогало. В конце концов я перебрался в Англию. Я хотел не извиниться, Гермиона. Я хотел объясниться. Я думал — кто знает, вдруг из этого что-то получится. Но вы были уже не одна. — Вас это удивило? — Нет, конечно. Я занялся обустройством в Англии, открыл своё дело, восстановил полезные знакомства. Но я не выпускал вас из виду: я понимал, что тот ваш бойфренд — как его, Эрни МакМиллан? — явно не ваш уровень, надеялся, что вы скоро расстанетесь, и тут-то я своего не упущу. — Поэтому вы ошивались возле моего отдела и при встрече радовали меня своими колкостями? Вообще-то так мальчишки в начальной школе девочек за косички дёргают. — Не так уж много опыта у меня в том, как завязывать нормальные отношения. И в итоге я сам себя перехитрил. Я решил, что если неожиданно исчезну, это произведёт на вас впечатление, а потом я вернусь и снова попытаю счастья. Я временно передал дела управляющему, уехал на Фареры, работал над новыми идеями, а когда вернулся через три месяца… Вы уже были с тем американцем, Робинсоном. Я слышал о нём, он талантливый нумеролог, успешный, смазливый, богатый. Я видел вас, вы что-то обсуждали по работе и выглядели при этом такой воодушевлённой и радостной… Я понял, что он вам подходит, и не стоит лезть к вам и портить жизнь. — Только не говорите, что все эти годы провели в одиночестве, вздыхая обо мне! — Я и не говорю. Раз уж я решил оставить вас в покое, то не было причин ставить на себе крест. Но я так и не смог вас забыть. Они немного помолчали, а потом Гермиона спросила: — Значит, мне тогда не показалось, что вы намеренно начали избегать меня? Снейп не ответил и достал из пачки сигарету. — Зачем же вы сейчас рассказали мне это? — не дождавшись, спросила Гермиона. Снейп прикурил от палочки, задержал дым в лёгких, а потом медленно выдохнул через нос. — Не знаю. Наверное потому, что вы кинулись спасать мою шкуру. Вы ведь скоро уедете в свою школу и неизвестно, когда мы ещё встретимся. И я подумал, что как-то неправильно будет, если вы так и не узнаете, что я сожалею о том, что тогда, в Мунго, вам наговорил.***
Гермиона внимательно посмотрела на Снейпа и отвела глаза. — Мне тоже жаль, — сказала она, поднимаясь, — Жаль, что вы не сказали об этом раньше. Не так уж и счастлива я была с Робинсоном, как вам казалось. Вскоре после смерти Гарри мы расстались и, кажется, оба испытали от этого только облегчение. Хотя, думаю, вряд ли это уже имело какое-то значение. Но спасибо, что сказали. Гермиона встала и подошла к Джинни, чтобы удостовериться, что та в порядке, а заодно, чтобы немного отвлечься от предстоящего объяснения, начала вполголоса высказывать Джорджу, что она думает о его эксперименте. Снейп курил, рассеянно глядя в пустой камин.