* * *
Гермиона встретилась взглядом со Снейпом и кивнула. Он прикоснулся палочкой к поверхности содержимого Омута Памяти, прошептал заклинание, и прямо в воздухе сформировалось почти прозрачное облако, внутри которого виднелась обстановка кухни на площади Гриммо, а также Гарри и Гермиона, сидящие за столом друг против друга. Увидев призрачную фигуру Гарри, все невольно вздрогнули — они успели забыть, как он выглядел незадолго до смерти, всё-таки за прошедшее время в памяти изгладились подобные изменения, и Гарри вспоминался примерно таким, каким он был в конце войны. Ну, может, на пару лет позже. Теперь же перед ними предстал худой, не очень-то молодой мужчина в потёртых джинсах и полурасстёгнутой клетчатой рубашке, с резкими чертами лица и усталыми недобрыми глазами за стёклами уже-не-круглых очков. Некоторое время Гарри и Гермиона просто пили чай, обмениваясь ничего не значащими фразами о погоде. Потом Гарри приманил с буфета тяжёлый латунный предмет, похожий на маленькую старинную пушку. Гермиона вежливо улыбнулась: — Это новый экспонат твоей коллекции? — Не совсем, — усмехнулся Гарри. — Она не стреляет. Но эта штука и не декоративная. Он достал из нагрудного кармана пачку и вытащил зубами сигарету. Наклонившись, нажал на выступающую пумпочку на стволе, и прикурил от вылетевшего из жерла пушки огонька. — Забавная вещица, — прокомментировала Гермиона. Они замолчали. Было видно, что Гермиона пытается решиться что-то сказать, а Гарри бросает на неё настороженные взгляды. В конце концов он не выдержал. — Ну? Говори уже, что там у тебя? Гермиона вздрогнула от неожиданности. — Я… В общем… — Она сделала ещё глоток чая и тоже поставила кружку на стол, а потом, будто решившись нырнуть с обрыва в ледяную воду, спросила. — Гарри… Этотыукралтысячугаллеонов? — Что? — Гарри поперхнулся дымом и закашлялся. — Тысячу галеонов, — повторила Гермиона, дождавшись, когда он отдышится. — У Джорджа Уизли. Десятого марта. Это ты их украл? Гарри затушил окурок в пепельнице, допил чай и поднял на Гермиону тяжёлый взгляд. — Кто тебе это сказал? — Рон. Мы виделись с ним сегодня. Он переживает за тебя. — Рон. Переживает. За меня, — процедил Гарри. — Как мило! У Джорджа Уизли пропали деньги, и Рон решил, что их украл я. И это типа мой лучший друг, который двух дней не может прожить, чтобы ко мне не заявиться. — Он не винит тебя, Гарри! Он переживает, что ты… — Что — я? Докатился до того, что начал воровать у старых друзей? Гермиона промолчала. — Как мило, — повторил Гарри. — Я пришла не обвинять тебя, — почти шёпотом произнесла Гермиона. — Я хочу, чтобы ты сам мне сказал. Ты брал эти деньги? — А если я скажу "нет", ты мне поверишь? Пойдёшь доказывать Рону, что он не прав? — Если ты скажешь, что не брал — то да, пойду. — Неужели? Какая ты наивная. А если я совру? Рон, вот, не задавал мне вопросов. Думал и молчал. Сегодня у нас что? Двадцать второе апреля. Значит, уже больше месяца мой лучший друг считает, что я обокрал его брата, и ни разу даже не спросил меня, так ли это. Ладно, допустим, он мог подумать на меня после всех моих художеств. Допустим, он мне не сказал потому, что боялся обидеть. Но он обсуждает это за моей спиной! Оно мне надо, чтобы ты перед ним моё доброе имя восстанавливала? Да пускай думает, что хочет — и он, и все остальные! — Гарри!.. — она хлопнула ладонью по столу. — Я ничего не обсуждаю за твоей спиной! Я тебя пришла спросить! — О да! Как обычно — святая правильная Гермиона, на которую даже злиться толком нельзя, ведь она всегда хочет как лучше.. — Гарри пододвинул к себе зажигалку и несколько раз машинально высек огонь. Потом поднял глаза и раздражённо вздохнул. — Не крал я никаких денег! Мне тогда срочно понадобились двести галеонов, я спросил у Лонгботтома, он ответил «Сейчас нет, через две недели приходи». Обратился к Рону — у него тоже не оказалось. Просить у тебя я не хотел. И тогда я пошёл к Джорджу. Я знал, что он собирается куда-то уезжать и знал, где он хранит деньги на текущие расходы. Я пошёл к нему, думал, если его не будет, возьму из ларца эти двести галеонов и оставлю расписку, что верну через неделю — я так пару раз уже делал. Но ларец оказался пустым! Пришлось занимать у ростовщиков в Лютном. Через неделю я получил в Гринготтсе очередные проценты и вернул деньги. Триста галеонов. Вот и вся история. Ах, да! К кабинету Джорджа я шёл не через торговый зал, а через чёрный ход. И когда свернул в коридор, увидел, как из кабинета Джорджа выходит Невилл и идёт в сторону торгового зала. Он меня не заметил. Кстати, если он не врал, когда я у него в долг просил, у него тогда тоже были финансовые проблемы. Так что вором может быть и он. Как тебе такая версия? Нравится? — Не может быть!.. — Не верится? Ну конечно, — Гарри скривился и заговорил, передразнивая воображаемого собеседника. — «Невилл не такой, Невилл не стал бы! А даже если и взял, это другое! У него же семья, и вообще он весь из себя положительный!» Только жена его, было дело, у меня пряталась, чуть с ребёнком в Темзу не бросилась от жизни с этим «положительным» мужем. А так-то да. Уж всяко лучше, чем какой-то там бывший герой-спаситель, у которого не хватило мозгов сдохнуть сразу после победы. — Гарри! — ахнула Гермиона. — Окстись, что ты несёшь? Кто желал тебе «сдохнуть»? Ты что, решил, что после победы стал никому не нужен? — Да плевать, кто и что мне желал! — Гарри вскочил и заметался взад-вперёд по кухне. — Какая разница? Я сам себе не нужен стал после этой грёбаной Победы. Главное дело моей жизни свершилось в тот момент, когда упал замертво Том Риддл. Я не сразу это понял, думал — отдохну, отосплюсь, займусь делом и всё наладится. Но ни черта у меня не налаживалось! Всё стало серым и пресным. Так и живу с тех пор. Иногда чувствую какой-то подъём, тогда уезжаю куда-нибудь подальше, занимаюсь экстремальным спортом, благо натренировался, играя в квиддич… Новые движения освоить не так уж трудно, и чары амортизации я освоил, чтобы не покалечиться. Чем я только не занимался — и горными лыжами, и альпинизмом, и дайвингом, и сёрфингом. Последний раз, вон, в Дананге месяц провёл, там как раз был сезон огромных волн... — А почему ты просто квиддичем не займёшься? — Обязаловку не люблю. Квиддич — игра командная, там не скажешь «Я сегодня не в настроении, идите нафиг». А так я сам себе хозяин, занимаюсь чем хочу. Через месяц-два мне обычно новый спорт надоедает, и я возвращаюсь сюда. Каждый раз после такого отпуска кажется, что вот вернусь домой — и начну жить как все нормальные люди. Но ни фига не выходит. Так что мне без разницы, можешь Рону сказать, что я те деньги спёр. Глядишь, разочаруется и лезть ко мне перестанет. Вместе со своей сестрицей. Знала бы ты, как они мне оба осточертели! Всех послал давно, а этих — не могу, язык не поворачивается. Я бы с удовольствием виделся с ними пару раз в год, не чаще. Но они таскаются ко мне дважды в неделю, а дай им волю — таскались бы каждый день. — В смысле? Приходят вдвоём и сидят? Гарри усмехнулся, но промолчал. Не дождавшись ответа, Гермиона спросила: — Так почему же ты им не скажешь? Боишься обидеть? — Не знаю. Жалею, наверное. Я-то теперь никакими обязательствами не связан, а они оба… неприкаянные какие-то. Дела по душе не нашли, в семье оба несчастны… — Разве Рон несчастлив? Гарри снова промолчал, а потом продолжил: — Вот если бы они сами оставили меня в покое, было бы прекрасно. Так нет! Мало того, что они вечно достают меня визитами, так ещё и опекать пытаются, а уж этого я терпеть не могу. Хорошо хоть ты отвязалась после того, как выкрутила мне руки с финансами. Гермиона вздохнула. — Ты всё ещё злишься на меня? — Иногда, — нехотя ответил Гарри и пояснил. — Когда денег не хватает. А снять что-то с основного капитала я — спасибо тебе огромное! — не могу. Приходится просить в долг или обращаться к ростовщикам. — И часто такое случается? — Последнее время — да. — Не понимаю. У тебя же неплохой доход, почему тебе перестало хватать денег? — Зачем тебе это? Так, расходуются туда-сюда. Коллекцию, вон, собираю. Гермиона внимательно посмотрела на Гарри: — И это всё? Гарри сердито сверкнул глазами: — Тебе опять нужно всё знать? Ты, слава Мерлину, больше мне не опекунша и ни к чему меня принудить не можешь. — Гарри, я не собираюсь тебя принуждать… — Скажи лучше, что не имеешь такой возможности! — Но… — Есть один человек, который в крайних случаях мне помогает, мне его нравоучений за глаза хватает! — Гарри явно становился всё более раздражённым. — Тебя ещё только не хватало! Ты всё узнала, что хотела? Ну так уйди уже, оставь меня в покое! — Какой человек? Кто он? — Бля-а-дь, да как же ты достала! Снейп мне помогает, Снейп! Он хоть как-то понимает меня. И он давно мне сказал, что я адреналиновый наркоман, ещё до того, как... — Боже мой! — поражённо прошептала Гермиона. — Тебя же закодировали, не мог же ты снова… Поттер несколько раз сжал и разжал кулаки, а потом внезапно как будто расслабился и откинулся на спинку стула. — Ты же не угомонишься, да? Пришла узнать одну вещь, спросила уже, наверное, про пять, и всё тебе мало? — он резко поднялся и махнул рукой в сторону двери. — Пошли. Сейчас всё узнаешь. Подожди меня в гостиной, я быстро.1.7. О чëм молчала Гермиона
21 июля 2022 г. в 20:00
— Ну что, можно приступать, — произнёс Невилл, отлевитировав Омут Памяти на середину стола с помощью вернувшегося в гостиную Рона.
Все молча расселись вокруг. Было как-то не по себе от мысли, что скоро они увидят Гарри, пусть даже и не совсем настоящего.
Гермиона обвела всех взглядом, кивнула и села за стол. Вытащив из рукава волшебную палочку, она поднесла её к виску, осторожно вытянула серебряную нить и медленно опустила её в сосуд. Снейп поднял было собственную палочку, но Гермиона жестом остановила его.
— Подождите. Сначала я должна кое-что рассказать.
Она наполнила водой бокал и, не отрывая от него взгляда, заговорила.
— Все вы знаете, что вскоре после войны наши отношения с Гарри… слегка разладились. Но вы не знаете причину. Раз уж сегодня все во всём сознаются, я тоже сознаюсь. Джинни уже рассказала, как мы с ней застали Гарри в маловменяемом состоянии, как добились, чтобы его положили на лечение в госпиталь Святого Мунго... Той же ночью меня вызвал целитель Сметвик и сообщил, что Гарри привели в чувство и он требует, чтобы его отпустили. Сметвик поставил меня перед фактом — либо я немедленно становлюсь временным опекуном Гарри (или за четверть часа нахожу другого кандидата) и в дальнейшем принимаю решения касательно его лечения, либо они будут вынуждены отпустить его на все четыре стороны, потому что формально он в своём уме и у них нет оснований его удерживать. Я попросила разрешения поговорить с Гарри, мы пообщались, я кое-как сумела его уговорить и поклялась, что как только он поправится, мы снимем опеку по первому же его требованию. В конце концов он согласился.
Гермиона вздохнула и отпила ещё глоток воды.
— Гарри прошёл курс лечения в Мунго, потом реабилитацию, вернулся в дом на площади Гриммо, нанял бригаду эльфов, которые за два дня привели дом в жилой вид, а все темномагические артефакты Блэков сдал в Отдел тайн. Он снова начал встречаться с Джинни — казалось, у него всё наладилось. Опеку мы не отменили, но переоформили — Гарри мог делать, что хочет, у меня не было полномочий что-то за него решать, но ещё на год сохранялось право надзора — чтобы в случае чего я могла отследить, где он, и знала, если с ним что-то случится.
— И Гарри согласился? — изумился Рон.
— После реабилитации он как будто вполне образумился. И он доверял мне — ну, что я не стану вести себя как курица-наседка. Всё-таки, у меня своя жизнь, да и он уже большой мальчик. Так вот. Через месяц после реабилитации Гарри написал мне письмо — что хочет разобраться в себе, что ему нужно побыть одному, что хочет полностью сменить обстановку — и уехал. Он собирался объездить всю Европу, побывать в разных местах, посмотреть, как живут волшебники в других странах — что-то в этом роде. Но далеко не уехал — провел некоторое время в Париже, в Марселе, ещё где-то, а в итоге оказался в Монте-Карло. Гарри ведь был достаточно богат, но его никогда не прельщала светская жизнь, тусовки и тому подобное. Зато всегда привлекал риск. Понятия не имею, как так получилось, но он увлёкся азартными играми. Очень скоро он начал все дни проводить в казино. А ещё кто-то подсадил его на лёгкие наркотики, и он быстро втянулся. Вполне возможно, всё и закончилось бы тем, что Гарри остался бы без гроша, но — из-за того, что я формально всё ещё оставалась его опекуном — гоблины из Гринготтса сообщили мне, что запасы денег в его хранилище уменьшаются с подозрительной быстротой. Я воспользовалась чарами контроля и нашла Гарри в Монте-Карло. В тот вечер он в очередной раз по-крупному проигрался, после чего нанюхался белого порошка и совершенно «потерял берега». Когда я его разыскала, он пытался снять каких-то девиц и обещал им, что в два счёта перенесёт их в Париж. Я вырубила его заклинанием, стёрла девицам память и аппарировала вместе с ним в свой гостиничный номер. Возможно, надо было поступить как-то иначе, но в тот момент я растерялась и ничего лучше не придумала. В отеле я слегка привела его в норму, перенесла нас в Англию, дала ему выспаться, а потом, выслушав его вопли «Оставь меня в покое, я буду жить, как хочу, что вам всем от меня надо» поставила ему ультиматум.
— Почему ты не рассказала мне? — резко спросил Рон. — С какой стати ты всё решала за Гарри в одиночку?
— А вы бы, конечно, в два счёта разобрались с проблемами Поттера? — поинтересовался Снейп.
— Не ваше дело! Я бы попытался.
— Ну-ну. «Не догоним, так согреемся». Главное — поучаствовать, правда?
Рон судорожно дёрнулся, но взял себя в руки и повернулся к Гермионе.
— Рассказывая дальше. Какой ультиматум?
— Обыкновенный ультиматум. Я нахожу магического или маггловского гипнотизёра, который «отключает» у него и игроманию, и привычку занюхивать порошком плохое настроение. Гарри забирает свои деньги из хранилища, где он в любой момент может до них добраться, и кладёт их в том же Гринготтсе на пожизненный неизымаемый вклад. Гоблины предлагают за такой вклад очень хорошие проценты, на которые Гарри вполне мог жить, ни в чем не нуждаясь. Единственное, чего он не мог — это снять деньги с основного капитала. Его завещание, которое он написал сразу после войны, сохраняло свою силу до тех пор, пока он не решил бы его изменить.
— Неплохо! — усмехнулся Снейп. — Вы обеспечили Поттеру пожизненную ренту, но он не мог под настроение сделать очередную глупость и остаться нищим.
— Да. После выполнения этих условий я сняла с него опеку. Это было рискованно, но так я была уверена, что он хотя бы не пойдёт по миру. Единственное его возражение состояло в том, что часть денег он захотел вложить в «Волшебные вредилки». Я не возражала.
— И Гарри так легко согласился на твой ультиматум? Что он вообще сказал? — удивился Невилл.
— Не легко. А насчёт того, что он сразу сказал... Нецензурные слова повторять?
Бросив взгляд на Габриэль и Джинни, Невилл нехотя покачал головой:
— Не надо.
— Ну, тогда он промолчал.
Снейп хмыкнул, а Гермиона отпила воды из бокала и продолжила.
— Сказать, что Гарри был зол на меня — это ничего не сказать. Мы рассорились страшно, он заявил, что его единственное желание — никогда больше меня не видеть. После этого мы не общались несколько лет, но я всё равно считаю, что была права. У него было полно возможностей, никто не мешал ему заняться делом. Денег вполне хватало на безбедную жизнь — он путешествовал, собирал свою коллекцию, мог позволить себе найти работу по душе, не задумываясь о деньгах. Мог семью завести. Но его бесило, что теперь у него нет права снять все деньги и сделать с ними всё, что левая пятка пожелает — хоть в Темзу выбросить. Не то чтобы он всегда мечтал о подобном, но из-за меня он потерял такую возможность, и этого он мне так и не простил. А ведь я, когда на этом настаивала, думала только о его пользе, не о себе.
— Ради общего блага? — скривился Рон.
— Ну уж не ради своего!
— Постой! — вклинилась в разговор Джинни. — так ты поэтому отказалась от своей доли наследства?
Гермиона покачала головой:
— Не только. Я вообще удивилась, что он не переписал завещание. Напиши он новое — меня бы там точно не было.
— Ты не можешь этого знать, — глубокомысленно изрëк Джордж. — Голова есть предмет тёмный и исследованию не подлежит. Вы и сами тут все... Я ведь тоже вынудил вас на определённые действия. По идее, вы должны были наорать на меня и разбежаться по домам, а вместо этого сидите здесь и продолжаете тот же разговор, как будто дверь до сих пор заперта, и вы по-прежнему дышите "правдорубом".
— Ох, Джордж, помолчи лучше! — кисло усмехнулась Гермиона и продолжила. — Мы не общались очень долго. Потом, где-то за год до его смерти, случайно встретились, поговорили — видимо, он был в благодушном настроении — и начали понемногу общаться снова, он даже в гости меня приглашал пару раз — не одну, а вместе со всеми вами — но дружбы, как раньше, уже не было. Мы оба изменились, разговаривать, кроме как на тему «А помнишь?» стало не о чем. Мы всё время чувствовали неловкость, и это ещё в периоды, когда он был «в норме». В последний раз мы нормально пообщались на той вечеринке, когда он всех собрал после возвращения из Вьетнама. После этого мы обменялись парой писем, но больше не виделись — до той самой субботы.
Она замолчала, нервно покрутила бокал в руках и поставила на стол.
— В тот день мы случайно встретились с Роном, разговорились, и он рассказал мне историю про пропавшую тысячу галеонов. — Все невольно посмотрели на Рона, и он неохотно кивнул. — Я была в ужасе, меня преследовала мысль, что это, возможно, моя вина — ведь это я настояла на том, чтобы Гарри мог снимать со своего счёта только проценты. Я винила себя в том, что мы так и не наладили нормальные отношения, ведь тогда он мог бы обратиться ко мне, если ему вдруг так понадобились деньги. К вечеру я уже места себе не находила, и в конце концов решилась и пришла к нему домой. Он был в отвратительном настроении, но впустил меня. Даже чаем угостил. А когда я задала ему вопрос, ради которого пришла, он...