* * *
— Не смей трогать нашу мать! — злобно прошипела Джинни. — Хватит мне рот затыкать! — взорвалась Габриэль. — «Вашу мать!..» Хотели правды? Сейчас получите! В обе руки! И про вашу мать тоже! Габриэль пару раз медленно вздохнула и заговорила уже спокойно, глядя в упор на Гермиону и Джинни. — Наконец-то я могу сказать вам, что «люблю» вас так же сильно, как и вы меня. А ведь когда-то я надеялась, что вы меня примете. Наивная. Когда мы с ‘Хонни только встречались, у него хватало ума держать меня от вас подальше, а если уж я всё-таки оказывалась в вашей компании — не оставлять меня с вами наедине. А вот когда мы поженились, ему уже не было нужды беспокоиться, что я испугаюсь и сбегу, и он сразу перестал меня прикрывать на этих ваших встречах. И каждый раз мне приходилось терпеть ваши издёвки. Мне было всего восемнадцать, по-английски я говорила тогда плохо, никого из вашего круга не знала толком, но я пыталась как-то вписаться, пыталась поддерживать разговоры. Естественно, мне было трудно, и я стеснялась! Можно было проявить терпение, когда я старалась закончить свою мысль? Но нет!.. Гермиона Грейнджер тут же меня перебивала, договаривала фразу вместо меня, а потом начинала вещать что-то своё — как всегда Очень Умное — даже не сомневаясь при этом, что мне сказать толком нечего! У тебя на лбу написано было «Ой, да что эта дурочка может понимать?» Гермиона густо покраснела: — Ничего я не... — начала она и осеклась, вспомнив многочисленные подобные эпизоды. Джордж попытался прийти на помощь: — Габи, ну ты чего? Это же было не со зла! Гермиона ведёт так себя со всеми, мы давно привыкли. Её и в школе называли «невыносимой всезнайкой». Она не специально так тобой, она вообще-то добрая. — Не знаю, может, и добрая. Только на меня это не распространялось. Кстати о доброте: тогда она как раз в своём Министерстве программой реабилитации детей-оборотней занималась и постоянно трещала о том, как необходимо помочь им адаптироваться, создать условия и всё такое, потому что нельзя свысока относиться к людям просто за то, что они «не такие». Аж голос дрожал, так она их проблемами проникалась! А вот помочь вписаться в вашу жизнь какой-то девчонке, которая «понаехала» из Франции и чувствует себя ужасно неуверенной — это было слишком мелко, не так ли? Габриэль окинула Гермиону презрительным взглядом. — У меня ведь тогда кроме Рона никого в Англии не было, только Флёр, но у неё семья, ей некогда было со мной возиться. Родители остались во Франции, подруги тоже... Со мной ведь никаких программ реабилитации не нужно было проводить — просто не затыкать мне рот, проявить хоть какой-то интерес, произношение поправить вежливо, а не раздражённо, и всё! Мы же не встречались каждый день! А когда встречались, я не пыталась говорить без умолку, чтобы сказать, что это был для тебя непомерный труд! Но нет, всё, на что была способна Гермиона Грейнджер — это перебить меня и ткнуть носом в ошибку. А ведь я не такая уж и тупица: я на своём курсе в Шармбатоне была лучшей ученицей, а книг прочитала не многим меньше, чем ты, три языка знаю кроме французского и английского, в чарах неплохо разбираюсь, и не только в них. Ты хоть раз спросила у меня о чём-то, кроме погоды и французской моды? Которая, кстати, тебе самой была до лампочки. Гермиона молчала, не зная, что ответить. Наконец она взяла себя в руки и проговорила: — У меня не было цели унизить тебя. Мне казалось, что ты мучаешься, когда начинаешь говоришь в компании, и я просто старалась... — ... заткнуть мне рот как можно скорее. — Но я не... Габриэль, не дослушав, произнесла нараспев: — Да-да, «я не хотела вас обидеть, случайно просто повезло!» — а затем повернулась к Джинни: — А ты, дорогая золовка? Помнишь, как ты «незаметно» глаза закатывала и за моей спиной пальцем у виска крутила, стоило мне хоть о чём-то высказать своё мнение? А ведь я ничего плохого вам не сделала. Я знаю, что вы и Флёр в штыки приняли, она потом рассказывала мне, как ты, — она показала на Джинни, — изображала, что тебя от неё тошнит. Хотя и она ничего плохого тебе не сделала, кроме того, что стала невестой Билла. Не нравились мы вам обе — француженки, чуждые элементы, не такие как вы. Но с Флëр вам в итоге пришлось считаться, потому что Билл любит её и не позволил бы насмехаться над своей женой. К тому же она в войне поучаствовала, а я — уж простите! — по возрасту не подходила для этого. И сколько раз Вы меня тыкали носом в то, что я, видите ли, слишком мала, чтобы что-то понимать, в отличие от вас — многомудрых героинь войны. Он, — Габриэль бросила брезгливый взгляд на Рона, — никогда меня не защищал, только и мог, что говорить «Не обращай внимания, детка». — Но послушай! — перебил её Джордж — Не может быть, чтобы всё было так плохо! Девчонки — ну, они такие... Не любят конкуренток, они же привыкли, что они самые-самые, а тут новенькая, да ещё и красивая. Это же рефлекс, это у них в крови. Будь вы с Флёр какими-нибудь страшилами, они бы вас гораздо теплее встретили. — Что ты врëшь? — возмущённо крикнула Джинни. — Дело вовсе не... — Помолчи! — рявкнул Джордж, и это было так неожиданно, что Джинни примолкла. — Габриэль, но не все же так к тебе... Гарри — он никогда... И Невилл тоже. И Робинсон... Да и я — разве я хоть раз?.. — Ты? — ласково переспросила Габриэль. — А ты не помнишь, как забавно передразнивал мой акцент — так смешно, что все покатывались со смеху, и только потом для проформы говорили тебе «не смущай нашу француженку»? Помнишь, как ты ради шутки сделал вид, что хочешь мне помочь, и потренировал меня «правильно» произносить одно слово, а потом я вместо «Где здесь ближайший пляж?» спрашивала «Где здесь ближайшая сука?». Представлял, наверное, как на меня реагировать будут, да? Хорошо повеселился? Джордж побагровел: — Драный Мерлин! — он пару раз открыл и закрыл рот, прежде чем смог выдавить из себя хоть слово. — Ты что, правда?.. Но я же пошутил! Пошутил и забыл... Я не собирался... Мне просто казалось странным, как Ронни мог подцепить такую красотку, ну и… не мог на тебя спокойно реагировать. Я правда не хотел. — Ну разумеется, — скривилась она и, обведя взглядом Джинни, Гермиону и Джорджа, добавила. — Короче говоря, когда мы с милым Ронни окончательно объяснились в том, что есть для него наш брак, я прекратила свои попытки и начала вот этот цирк. Вы и не заметили — вы ж всё равно меня всерьёз не воспринимали, а что я начала так агрессивно тупить — решили, что я наконец освоилась и явила вам своё истинное лицо. Знали бы вы, как мне нравилось вас бесить, разыгрывая капризную тупую блондинку! — Ты не бесила меня, — снова зачем-то влез Джордж. Я знал, что ты притворяешься, только не понимал для чего. Я никогда и не считал тебя тупой. — Да? Ну, значит, ты неплохо это скрывал. Я, кстати, не пытаюсь сказать, что вы все прямо травили меня. Нет, конечно. Так, пинали походя, вот и всё. Собственно, только Северус и отнесся ко мне по-человечески. — А как вы вообще сошлись? Что у вас общего? Ну, кроме... этого?— спросила Джинни. Всё взоры обратились на неё, и она пожала плечами. — Нет, ну интересно же! Когда ещё будет шанс спросить. — Не твоё дело, — огрызнулась Габриэль.* * *
Рон долго стоял с видом «говори, что хочешь, мне плевать», но потом не выдержал. — "Се-еверус", — презрительно процедил он сквозь зубы. — Получше никого не смогла найти? — Получше? Да когда он поговорил со мной всего один раз, я от него больше участия получила, чем от вас всех за два года после нашей чертовой свадьбы. Когда мы сошлись, он разговаривал со мной. Гулять водил. В театр водил. Он понимал, что я женщина, хоть и очень молодая. Он меня… не любил, конечно, но понимал. По сравнению с тобой... Да тут и сравнивать-то нечего было. Я знала, что ты его со школы терпеть не мог. И мне — веришь ли - было особенно приятно, что моим любовником стал не кто-нибудь, а он. А насчёт «получше»… Уж поверь мне, ’Хонни, он намного лучше тебя. Во всех смыслах. — Ах, во всех? — лицо Рона и без того было красным, но теперь у него побагровели даже уши. — Во всех смыслах, значит? Уж не Снейп ли был тем твоим дядей Жаком из Франции, который постоянно покупал тебе наряды, дарил украшения и оплачивал учёбу? — Надо же, ты даже заметил! Да, это был он, представляешь? Ты-то мне за пять лет ни одного подарка не сделал, кроме каких-то кастрюль на Рождество! А учёбу, кстати, он мне не оплачивал — он сам мне уроки давал. Думаешь, я просто смирилась и собиралась терпеть, пока ты сам решишь меня бросить? Я просто готовила пути к отступлению. Сейчас уже почти всё готово — у меня есть где жить. И есть на что. Если бы сегодня всё не открылось, я ушла бы от тебя до конца лета. И не смей мне говорить, что я тебя обманывала! Я хотя бы в первые два года вела честную игру, а вот ты использовал меня с самого начала. — И куда же ты пойдёшь? Он, что ли, возьмёт тебя к себе? — Дурак ты, ’Хонни! Я ещё не выжила из ума, чтобы снова связаться с тем, кто меня не любит. Мы с ним встречались — полагаю, к обоюдному удовольствию. Да, он дарил мне подарки, иногда водил в рестораны, но это было не главное. Иногда вывозил отдохнуть на несколько дней — не в Англии, конечно, и не во Францию. А ещё он помог мне понять, как я могу заработать на жизнь, устроил ученицей к одной ведьме. Сам кое-чему научил. Помог открыть в Эдинбурге своё дело — кстати успешное — о котором ты, ‘Хонни, ничего не знаешь. Тебе же настолько было плевать на меня, что ты даже не замечал, что я уже давно почти не бываю дома, только ночевать прихожу. Кстати, оформлен мой бизнес так, что при разводе ты ничего у меня не отберёшь. И мне с ним было хорошо! Так что я нисколько не жалею о том, что мы встречались. Полагаю, что и он со мной… не повинность отбывал. — Так почему вы разошлись? — снова поинтересовалась Джинни. — Не твоё дело, — упрямо повторила Габриэль.* * *
Рон молчал, переваривая услышанное, Джинни сориентировалась быстрее: — Помог открыть свой бизнес, дарил подарки, возил на отдых, значит? — она задумчиво посмотрела на Снейпа. — Уж не для неё ли вы позаимствовали ту тысячу галеонов, Профессор? — Да, — просто ответил он. — Забавно получилось, правда? Услышав это, Рон с ненавистью взглянул на жену, а потом развернулся к Снейпу: — Драный Мерлин! Мы подозревали Гарри, замарали его имя, и всё только ради того, чтобы ты! — он ткнул пальцем в сторону Снейпа. — ей! — он перевёл палец на жену, — какую-то сраную цацку подарил? Ах, нет, не цацку! Она же тогда срочно уехала — якобы к родственникам — а потом вернулась вся такая загорелая и отдохнувшая. Значит, всё было ради того, чтобы ты её на курорт свозил? Чтобы её развратную тушку на солнышке погреть? — Полегче, Рон! — Джордж подошёл к брату сзади и предупреждающе сжал ему локоть. — Что — полегче?! — вне себя заорал тот, вырываясь.— Что?! Если бы она не была такой продажной тварью, Снейп не украл бы деньги, я не заподозрил бы Гарри, не рассказал Гермионе, а она не пришла бы на Гриммо в тот вечер! И Гарри был бы жив! Это она виновата во всём. Дрянь! Ненавижу! Я бы шею ей свернул, если бы мог! — Ах, свернул бы шею? — звенящим голосом спросила Габриэль. — Ты, значит, решил, что твой драгоценный Гарри погиб по моей вине? Ну так я тебе ещё пару паззлов добавлю для полноты картины. Рон, который уже шёл к выходу, развернулся на полдороге: — Что ты ещё можешь добавить? Не трудись. Завтра же я подаю на развод! И мы ещё посмотрим, смогу я отобрать у тебя твой бизнес или как. Он мне даром не нужен, но тебе жизнь я попорчу, не сомневайся! — Ой, напугал! — отмахнулась Габриэль. — Попробуй отбери, я посмотрю! А на развод... Подавай, ради Мерлина. Но ты должен знать полный список виновников смерти Гарри Поттера. А то слишком уж хорошо ты выглядишь в собственных глазах. — Что за бред ты несёшь? — Бред? — проговорила она обманчиво-ласковым голосом. — Ну что ты! Это очень интересная история. В прошлом году, в феврале, Гарри вернулся из Вьетнама и устроил ту самую вечеринку. Через несколько дней в Англию прибыл в отпуск твой брат Чарли, и Молли позвала нас всех в Нору. Если ты помнишь, мой любимый муж, на тот момент наш брак уже три года как был абсолютно фиктивным. А в тот день твоя матушка уговорила нас остаться на ночь, и у нас с тобой ни с того, ни с сего случился бурный секс… почти на всю ночь, — она скривилась и продолжила. — На следующий день наваждение как рукой сняло, больше мы этими глупостями не занимались. А в начале марта я обнаружила, что беременна. — Что? — с брезгливым удивлением спросил Рон. — При чём тут я? Ты с этим своим трахалась всю дорогу, так что не надо на меня пытаться навесить это дело. — Нет, 'Хонни. Этот — в отличие от тебя — всегда принимал меры предосторожности. А вот ты не принял. Я была в растерянности, не знала, как быть — я совершенно не хотела от тебя детей, но всё же решила, что нам надо поговорить. Я пришла к тебе на работу в обед, мне казалось, что так будет легче. Подошла к закутку, где вы обедаете, и услышала… Ты был с Лавандой… оправдывался за наш с тобой случайный секс в Норе. Интересно, зачем ты ей вообще это рассказал? Ревность вызвать хотел? Рон промолчал. — О, я много интересного услышала о том, что ты обо мне думаешь, прежде чем ушла. — Она немного помолчала. — На следующий день я отправилась в Мунго. Попросила абортивное зелье. Меня отправили на обследование. Срок был маленький — всего три недели — и у меня не должно было возникнуть никаких проблем. Но обследование показало интересную вещь: ребёнок был зачат с помощью зелья фертильности, а в этом случае абортивное зелье смертельно опасно. Я была в шоке, подумала — неужели это ты подлил мне зелье? Зачем? И тут я поняла. Твоя матушка — вот единственный человек, который хотел, чтобы у нас появились дети. И это она подлила мне за столом зелье, а заодно и возбуждающее — нам обоим, наверняка лошадиную дозу. И уговорила остаться на ночь, чтобы мы уж точно легли спать в одну постель. Вот так всё и случилось. — Не ври! — взвыл Рон, ударив кулаком по спинке кресла. — Мама бы не стала... — Стала бы, стала. Я попросила направить меня к другому целителю, но и он сказал то же самое. Я была в отчаянии. Мне не нужен был этот ребёнок, и тебе он был не нужен. Наверняка Молли это понимала. Я не знаю, о чём она думала, когда сотворила такое. — Габриэль помолчала. — С Флёр они так и не поладили, и ту внучку она почти не видит. Джиневра в то время ребёнка ей почти не давала… Теперь понятно, почему. Может, Молли мечтала, что я рожу, мы с тобой разбежимся, и она возьмёт ребёнка к себе? Она частенько говорила мне — рожай, я посижу. Не знаю. Так вот… Мне было так плохо... Я не решалась обратиться к Снейпу — он мне с самого начала сказал, что у нас с ним ничего не будет, если я буду жить с тобой как с мужем, и я побоялась признаться. Я уже всерьёз думала, не лучше ли мне выпить яду, но всё же вернулась домой, вошла в гостиную и тут же увидела твой, 'Хонни, торчащий из камина зад. Ты разговаривал с Поттером. Жаловался на жизнь, говорил, какой ты был дурак, что пошёл у матери на поводу и женился на мне, рассказывал, как я тебе надоела... Что ты женился назло Лаванде, которая сначала завела себе шугар-дэдди, а потом вышла за него замуж и не подпускала тебя к себе. Что вскоре после нашей свадьбы Лаванда передумала, и ты сразу бросил всех девиц ради неё... Короче говоря, услышав всё это, я решилась. Дождалась утра, отправилась в маггловскую клинику, и меня там легко и быстро избавили от проблемы. — Вот, значит, как… — сквозь зубы произнёс Рон. — Мне мать тогда всю плешь проела своими намёками. Всё твердила, что нам с тобой нужно обследоваться на предмет бесплодия, и я не мог понять, в чём дело. А ты ничего не сказала и просто убила моего ребёнка. — Да что ты говоришь! — в притворном ужасе всплеснула руками Габриэль. — Скажи ещё, что хотел его. — Тогда бы мать меня в покое оставила, — буркнул Рон. Габриэль подошла к окну и уткнулась лбом в стекло. — Это было десятого марта, — тихо заговорила она. — Через несколько часов врачи разрешили мне уйти. Я вышла на улицу, дошла до ближайшей подворотни и аппарировала к нашему дому. Видимо, я переоценила свои силы, аппарация прошла неудачно. Или мне просто не стоило этого делать после операции, — не знаю. Но я сразу почувствовала, что что-то не так. Я с трудом дошла до квартиры и упала. Открылось сильное кровотечение. Рядом никого, позвать целителя некому, а второй аппарации — в Мунго — я бы не пережила. Я почти потеряла сознание и из последних сил позвонила Северусу. Он появился сразу же, я успела назвать имя целителя в Мунго и отключилась. — О, Мерлин! — в наступившей тишине шепот Гермионы прозвучал чересчур громко. Габриэль усмехнулась. — Я очнулась в госпитале. Северус уже всё знал, но не бросил меня. Он устроил так, что меня положили в отдельную палату, и лечил меня только один врач, который обещал молчать. Я послала Рону письмо — написала, что дядя Жак приехал погостить и остановился в Борнмуте, и что я поживу там пару дней, чтобы поводить его по достопримечательностям. Я не сомневалась, что мой муж только обрадуется, что меня не будет несколько дней, и не станет ничего проверять. А потом послала ещё письмо, что еду во Францию, погостить у родственников. Меня продержали в Мунго четыре дня, а потом выписали, но сказали, что могут быть последствия в виде бесплодия. И чтобы этого избежать, мне нужно срочно пролечиться в специализированной клинике в Европе, где есть чудодейственные минеральные воды. Но это стоило денег. Больших денег. И я снова обратилась к Северусу. Вот так. Все потрясённо молчали. Наконец Снейп пояснил: — В тот момент у меня не было всей суммы, а заплатить нужно было сразу. И — да — я их взял у Джорджа Уизли без предварительной договорённости — времени не было. Я доставил Габриэль в Чехию, устроил в клинику, вернулся в Лондон и сразу пошёл к нему, — Снейп кивком показал на Джорджа, — на разговор. Хотел обойтись общей информацией, не называя имён, но оказалось, что он догадывался, что в семье многоуважаемого Рональда Уизли не всё гладко, и как-то догадался, что между мной и Габриэль что-то есть. Он думал, что она сделала аборт от меня, даже в драку полез. Я, как ни странно, его уважаю и не хотел портить отношения, поэтому рассказал всё как было, зная, что он сохранит тайну. Не успели мы закончить разговор, как в гости к Джорджу пожаловали вы, мистер Рональд. Надеюсь, вы помните, как тепло он вас встретил. Да, — Снейп довольно усмехнулся, — он был на вас изрядно зол и выгнал взашей. А потом списал мне половину долга — сказал, что, раз уж девочка пострадала от действий его семейства, ему следует хотя бы частично возместить ей нанесённый ущерб. — Вот оно что? — Габриэль с вежливым удивлением посмотрела на Джорджа. — Не ожидала. Ну что же, спасибо. Затем она повернулась к мужу и выдала без капли жалости: — Тебе стоит дополнить свой список виновных в смерти твоего обожаемого Поттера. Если бы твоя матушка не подлила нам зелья, если бы ты смог ей отказать и не вынудил меня остаться ночевать в Норе, если бы я не услышала твоих откровений, я бы не решилась избавиться от ребёнка. И только после этого Северус взял те деньги. Наступила гнетущая тишина. Рон смотрел на Габриэль с ужасом, постепенно осознавая весь смысл сказанного. Он прикрыл глаза и покачнулся. Затем, сгорбившись, медленно направился к выходу. На пороге он оглянулся. — Ты… то есть, я… Переночуй сегодня где-нибудь. Я вещи соберу и завтра съеду. За аренду квартиры заплачено на месяц вперёд, живи спокойно, я не приду. И можешь легализи… легализовать свою лавку или что там у тебя. Я не стану с тобой судиться. Закончу дела и уеду из Англии. Не могу тут больше… Знаешь, милая Габи, ты будешь смеяться, но я расстался с Лавандой сразу после смерти Гарри. И других девиц у меня в последний год не было. С тех пор я уже ничего от своей жизни не ждал. Раньше думал, что война закончится — тут-то мы и заживём. А потом понял, что только в те годы и жил по-настоящему. Но я действительно надеялся, что Гарри — как это говорится? — восстанет из пепла, и всё ещё будет, но теперь… После всего… — Рон безнадёжно махнул рукой. — Прощай, Габриэль. Прости, если что. Она криво улыбнулась: — Прощай, ‘Хонни. Не забудь подать документы на развод, чтобы мне не пришлось тебя искать. Рон кивнул и вышел. Джордж оторвал взгляд от Габриэль и со словами «Как бы он сдуру чего не сотворил» выскочил следом.