Эра милосердия

Год 2017, полтора века до начала Армагеддона Каин приходит сюда в четвертый раз. Он уже привык, что кругом все ухает и громыхает, а порой ревет и воет. Ценители громыхания дергаются на переполненном танцполе, и время от времени их сменяют столь же одурманенные любители воя. Все остальные осаждают бар: говорят, здесь мешают лучшие в Лос-Анджелесе коктейли. Но сегодня все иначе. В клубе играет джазовый квартет, и это вполне терпимо. — Повторите, — говорит Каин бармену. Забирает двойной бурбон. Краем глаза замечает, что в углу освобождается миниатюрный столик — и два кресла пугающе экстравагантного вида. Вот только кресло с высокой спинкой неожиданно оказывается удобным, и теперь Каин — с деланной расслабленностью — скользит взглядом по залу. Всматривается в нарядную, праздную толпу с коктейлями в руках, делает глоток бурбона и вдруг ловит себя на мысли о том, что давно не слышал настолько яркого, затягивающего исполнения Гершвина. — Я всегда вижу того, кто ищет встречи со мной. Нечеловеческий голос источает сладчайший мед и вязкую карамель, но рядом будто проходит гроза. Каин выпрямляется и отставляет стакан в сторону. Перед ним стоит сам блистательный мистер Люцифер Морнингстар. Как обычно — позавчера, на прошлой неделе и на всех фотографиях в досье — мистер Морнингстар одет в сшитый по его меркам костюм-тройку, а верхняя пуговица рубашки не застегнута. — Вы правы, — отвечает Каин. Мистер Морнингстар улыбается ему краешком рта. Садится в кресло напротив — так, будто это не кресло, а настоящий трон — и подзывает бармена самым элегантным жестом. Тот ставит перед дьяволом ровно такой же бокал с бурбоном. В глубоких черных глазах пляшут огненные искры — и почти что детское любопытство. — Я здесь не потому, что вы даруете желания, — начинает Каин. — Так все говорят, — в карамельном голосе будто просыпаются сочувствие и понимание. — Ну, почти все. Ничего страшного. Знаете, я привык. Каин медлит. Его команда вот уже шестой год следит за мистером Люцифером Морнингстаром. Достаточно, чтобы понять: они ничего не знают о дьяволе. И никто не знает. Потому что разве можно поверить в то, что дьявол никогда не лжет? — Я действительно пришел не за этим. — Главное, что вы все-таки пришли, — радостно добавляет мистер Морнингстар и разом выпивает бурбон. — И что вам нравится в Lux, ведь правда? Правила приличия требуют улыбнуться — и согласиться. Или даже сделать комплимент владельцу клуба. Но Каин никогда не был хорошим дипломатом и сейчас просто старается не кривиться. С другой стороны, джазовый квартет и вправду неплох. А на танцполе сегодня никто не сошел с ума. Пока Каин собирается с мыслями, мистер Люцифер Морнингстар вдруг щелкает пальцами, и к ним на всех парах несется бармен. — Патрик, я уверен, что моему таинственному гостю придется по душе «Олд Форестер» шестьдесят четвертого года. — Хороший выбор, — отзывается Патрик. — Сейчас все будет, босс. На столике уже красуется бутылка со старомодной этикеткой, когда Каин неожиданно замечает: квартет откланивается и покидает сцену. А в следующее мгновение он слышит знакомые аккорды… — Oh yeah, I'll tell you somethin' I think you'll understand When I say that somethin' I want to hold your hand… … и замирает. И думает лишь об одном: как теперь не выдать себя. И что говорить, если мистер Морнингстар — сам дьявол, между прочим — все-таки заметит, что сейчас он едва не перестал дышать. Потому что где-то глубоко в его душе все еще светит солнце в Лондоне, и шелестят деревья на Беркли-сквер, и кэбы на Риджент-стрит разбрызгивают лужи после сильного дождя, и все витрины на Пикадилли украшены к Рождеству, и цветут каштаны на бульваре Осман1 в Париже, и по саду Тюильри бежит мальчишка-газетчик с новостью о том, что русские отправили человека в космос, и люди в самом деле верят в счастливое будущее и полеты к звездам, потому что разве можно верить во что-то другое после той страшной войны. А из каждого бара и ресторанчика все еще звучит эта незамысловатая и несерьезная песенка, и парень из Ливерпуля поет о том, что просто хочет держать свою девушку за руку, и Каин тоже держит Кей за руку, и она смеется и улыбается ему, и смотрит на него так, словно он наконец прощен и словно у него есть надежда, а раз так, у целого мира тоже есть надежда и прощение, только не отвоёванные… — Я ведь угадал? — спрашивает мистер Морнингстар. Разливает бурбон по бокалам и все буравит, буравит его своими нечеловеческими черными глазами. — Вы будто не принадлежите двадцать первому веку. Будто вам в нем неуютно. И если честно, я давно такого не видел. Каин вскидывает на него взгляд. Молча кивает. И думает: вот почему мистер Люцифер Морнингстар стал гражданским консультантом в лос-анджелесской полиции. А в том убойном отделе скакнула вверх раскрываемость преступлений. От дьявола не скрыться: он и вправду читает людей как открытые книги. — И Гершвин. А раз вам нравится Гершвин, это значит, что вы все-таки способны любить музыку. — Вера Линн мне нравится больше. — И хиты сороковых? — Да. Вера Линн пела их по радио для тех, кто был на фронте, — отвечает Каин. — В тех песнях была искренность. И правда. Которая бывает только на войне. Мистер Люцифер Морнингстар склоняет голову набок и внимательно его слушает. Отхлебывает бурбон, а потом весело замечает: — Надеюсь, вы пришли ко мне не потому, что планируете Третью мировую? — Нет, не Третью мировую, — уверяет его Каин. — Армагеддон. Минуту-другую мистер Морнингстар ничего не отвечает и больше не улыбается, а в его немыслимых антрацитовых глазах будто угасают звезды. Каину очень хочется отвести взгляд и больше никогда не заглядывать в ту пропасть, но он не может — иначе ему и вовсе не стоило приходить сюда. А потом ему выносят приговор. — Вы не лжете. — Вы тоже не лжете, когда говорите, что вы дьявол, — парирует Каин. — Мои люди вот уже шесть лет наблюдают за вами. И за всеми ангелами, которые появляются на Земле. Скажем так, правительства многих стран уже знают о вашем существовании. — Я никогда не скрывался. — Вы нет, — соглашается Каин. — Но я сомневаюсь, что ваши братья и сестры желают открыть человечеству, кто они такие на самом деле. И как устроен этот мир. Мистер Морнингстар доливает бурбон в свой бокал — почти до краев — и замечает: — Если вы так хорошо информированы, то должны знать, что буквально две недели назад я держал в руках оружие, которому нет равных во вселенной. Я мог отправиться на Небеса и дать бой ангельскому воинству. То есть, уничтожить всех, кто будет против. Ибо моя драгоценная Мама очень хотела отомстить Папе и надеялась взять реванш с моей помощью. Каин медлит и хмурится. Если честно, он этого не знает. Пару месяцев назад в Лос-Анджелесе и вправду объявилась женщина — выглядела она как известный адвокат Шарлотта Ричардс, но вела себя совсем иначе и называла себя матерью дьявола — а потом исчезла. И несколько странных убийств в городе — скорее всего, случайные люди, которым не повезло встретить Богиню всего сущего — наверно, так и останутся нераскрытыми. — Я не могу, — добавляет мистер Люцифер Морнингстар. — Я не желаю такой победы. В черных глазах все больше сгущается тьма, и Каин пытается вычитать там хоть какое-нибудь объяснение. И не может. Он вслушивается в музыку и только сейчас понимает, что в клубе все еще звучат «Битлз»: сейчас это «She Loves You». Он допивает бурбон и не находит ничего лучшего, чем сказать дьяволу правду. — Победить должны люди. — Люди будут справедливее, чем мой Папа? — интересуется мистер Морнингстар. — Они откроют врата Ада, сразу же остановят бессмысленные пытки и освободят заключенных? И мир мгновенно станет лучше? Каин медлит, подбирая слова. — Станет… — А почему вы вообще решили, что Король Ада будет вашим союзником? — Потому что вы оставили Ад. Мистер Морнингстар пожимает плечами и окидывает взглядом свой клуб. А потом улыбается и салютует Каину бокалом: — Знаете, здесь веселее. Выпивка отличная. И столько красивых женщин и мужчин! — Вы оставили Ад, — словно заклинание повторяет Каин. Ему кажется, что он хватается за соломинку. Да и нет у него ничего, кроме этой соломинки, просто для Армагеддона обязательно нужен дьявол, а если дьявол не придет им на помощь — ну, человечество все равно победит. Но другой ценой. И намного позже. А сражаться им придется на два фронта: с Адом и Небесами. — Вы живете в Лос-Анджелесе шестой год. И вы бы не пошли помогать в полицию, если бы люди были вам безразличны. — Я дьявол, — замечает мистер Люцифер Морнингстар, и в голосе его снова звучит какая-то особенная сладость пополам с горечью. — Палач и пыточный мастер. Я караю грешников, и в каком-то смысле в Лос-Анджелесе я делаю то же самое, что делал бы в Аду — я преследую тех, кто нарушил закон. — И вы вечно собираетесь быть палачом? — Да. Потому что искупления нет. — Я знаю, что искупления нет, — отвечает Каин. И сразу жалеет. Теперь все внимание мистера Морнингстара сосредоточено на нем, и Каин уверен, что дьявол обязательно спросит его о желаниях, а раз так, лучше он все расскажет сам. — Я очень долго желал смерти. Наверно, несколько тысяч лет. — Но сейчас вы не желаете смерти, — возражает мистер Люцифер Морнингстар. — Сейчас вы согласны пойти на смерть. А это другое. Каин пожимает плечами. — Теперь вы знаете, кто я такой. — Теперь да, — кивает мистер Морнингстар. — В мире есть только один Первый убийца, я слышал о вас и даже догадываюсь, кто именно оставил вам Печать. И зачем. Но я никогда бы не подумал, что именно Первый убийца возжелает Армагеддона. — Ну, я не поклонник вашего Папы. И я ни в чем не раскаиваюсь. — А вам бы это и не помогло. — Тем более. Мне надо просто смириться? С Печатью и с тем, как все устроено? Мистер Морнингстар разливает по бокалам остатки бурбона. — Все устроено очень просто. Например, в Ад приводит чувство вины, оно у каждого свое. И не я решаю, кто туда попадает. И я не могу дать кому-то второй шанс. — Вы дали второй шанс своему брату, — замечает Каин. И вспоминает досье. Малькольм Грэхэм чудесным образом вышел из комы и начал серию убийств: легко было обнаружить, по чьему наущению, потому что ангел Господень Аменадиэль не учел, что Лос-Анджелес напичкан камерами. Последним убитым оказался мистер Люцифер Морнингстар — правда, все улики прошли мимо расследования. — Я понял, почему он так поступил со мной, — объясняет мистер Морнингстар. — И поскольку он исполнял волю Отца, у него не было выхода. Мой брат считал, что совершает доброе дело. Но в конце он даже помог мне. Каин не знает, что ему отвечать. — Вот что главное, — продолжает мистер Морнингстар. — Я ничего не могу изменить в Аду. Ну, почти ничего. Я не могу полностью прекратить пытки, которые должны продолжаться вечно, или открыть врата в Преисподнюю. От этой непроглядной, давящей черноты в нечеловеческих глазах хочется сбежать, и Каин вспоминает то, что слышал очень давно: в Аду нет надежды. Даже для дьявола, впервые понимает он. Даже для дьявола, который простил своих братьев и сестер. — Может, когда-нибудь люди сами найдут эти врата. И им понадобится проводник. Союзник. — Может. — Кто-то, кто больше не хочет быть палачом. Мистер Морнингстар вдруг отводит взгляд в сторону. Разглядывает свой клуб и публику. — Знаете, — говорит дьявол. — Я должен с кем-то попрощаться.