Дело Винчестера

Когда Кастиэль покинул дом Винчестера, он удовлетворенно кивнул, замечая, что защита огненных рун покрывала и наружные стены, только вот для обычного человека она не видна. Зато любой демон или ангел, который посмеет сунуться к Дину, будет знать, от кого придет кара. Да, это попахивало собственничеством, но ему плевать, ведь теперь он не мог допустить, чтобы за душой этого охотника пришли особо желающие этого твари. Внутри сворачивалось новое непонятное чувство, в котором затерялись смирение с ожиданием и терпкое предвкушение, обволакивающее, словно патока с перцем. Кастиэль медленно облизнул губы, все еще ощущая вкус кожи охотника, и протяжно вздохнул, засовывая руки в карманы своего плаща. Он ведь едва не сорвался, когда Дин стал огрызаться и грубить, а ведь так хотелось засадить член по самые гланды и отодрать грязный рот, чтобы у человека еще долго не возникало желание ему перечить. Но сдержался, хотя сам не понимал, откуда в нем столько выдержки. Несмотря на свои слова, сказанные охотнику буквально полчаса назад, его со слабой натяжкой можно назвать терпеливым, но с Дином нельзя спешить, и он это понимал. Поэтому и отгонял мысли о том, как разложит наглого охотника на столе, пока что подальше. И затыкал внутренний голос, который соблазнял речами об дурмане, который мог ему помочь со строптивым человеком. Он хотел, чтобы Дин сознательно согласился на его «опеку» и принял его, как партнера. Что было само по себе странно, ведь обычно Ангел даже не задумывался над тем, чтобы привязаться к человеку. Но с Винчестером дела обстояли совершенно иначе. Кастиэль хотел его с той самой секунды, как увидел в том злосчастном переулке. Он хотел владеть им, долго и со вкусом, оберегать его от нападок других личностей, и самое главное — держать подальше от врат Ада и Рая. Он ведь не врал, когда говорил, что не допустит, чтобы Дин попал в преисподнюю или на небеса, намериваясь на полном серьезе оставить свои права на этого человека единоличными. Правда, это могло принести ему немало проблем в будущем, но насрать, и не с таким разбирался. — Я смотрю, ты увлекся новым делом, — прозвучал вдруг ехидный голос, а через миг позади него с тихим шелестом опустилась фигура другого ангела, — салют, Кастиэль. Кастиэль даже не раздумывал, когда резко развернулся и припечатал нарушившего его покой к стене ближайшего здания своим крылом. Перья угрожающее накалились, как и горящие золотом глаза, говорящие о запущенном смертоносном режиме. Но пришедшего ангела нисколько не испугал его сменившийся облик, он только лишь скептически приподнял бровь и протяжно вздохнул. — Серьезно? — в голосе появилась едкость и пока мало заметная угроза, спрятанная в скучающем тоне. — Уже на своего старшего брата кидаешься? Кастиэль медленно моргнул, всматриваясь в знакомое лицо, а затем дернул бровью и отпустил брата, сложив крылья и вернув глазам обычное спокойное состояние. — Габриэль, — проговорил он, ощущая, как напряжение неторопливо уходит из его тела, и он постепенно расслаблялся, — почему ты здесь? Габриэль закатил глаза, отлипая от стены и поправляя свою одежду. Затем его внимание вернулось к брату, который каменной статуей застыл рядом. — А где же — крепкие братские обьятья и заверения о том, что ты тоже по мне скучал? — саркастично спросил он, но, не заметив реакции на свои слова, тяжело вздохнул и проговорил уже серьезно, — Меня послали сюда, чтобы я напомнил тебе: не привлекай внимания, дурья твоя голова. За последние дни ты нарушил, по крайне мере, три основных правила: показался на глаза человеку; сблизился с ним; рассказал о Списке Судеб. Что ты творишь? Кастиэль возвел глаза к небу, мысленно посетовав на то, что в небесной канцелярии практиковалась постоянная слежка за каждым сотрудником вне зависимости от ранга. И это всегда его бесило, потому что, несмотря на свой статус Ангела Высшего Эшелона, он обязан был отчитываться перед штабными крысами за свои действия. — Мне приказали следить за Дином и защищать его, и я это делаю, — старательно ровно проговорил он, силясь не перейти на ругательства из-за всплеска эмоций внутри, — да, показался, потому что против него маскирующие чары не действуют. Да, сблизился, потому что таким образом мне будет удобнее наблюдать за ним. И по этой же причине я рассказал о Списке, ведь он имеет право знать, во что мы его втягиваем. Габриэль порывисто вскинул руки к небу и сузил глаза, впиваясь в него суровым взглядом. — Это не тебе решать, на что он имеет право, а где у него нет выбора, — приглушенно прошипел он и резко приблизился к брату, — он может перегадить работу тысячелетий, если вдруг захочет вмешаться в Мировой порядок. А он захочет, у меня нет сомнений, я видел его дело и знаю, что такие люди, как он, не упустят возможности сделать все по-своему, лишь бы не чувствовать себя под колпаком. Кастиэль мрачно усмехнулся, не разделяя опасений брата, но в чем он должен был с ним согласиться, так это в том, что Дин обладал свободной волей и всегда поступал наперекор правилам, не подчиняясь божественному проведению. И это странным образом привлекало, заставляло желать укротить неуемный нрав охотника и самую малость вылепить из него нечто новое. — Ох, Бог мой, — внезапно страдальчески застонал Габриэль, понимая, в каком они дерьме оказались, раз младший позволил себе установить эмоциональную связь со своим «подопечным», — ты же хочешь его. И не смей отнекиваться, я знаю этот взгляд! — Хочу, — не стал отрицать своего желания Кастиэль и коротко фыркнул, заметив, как брат обреченно закрыл глаза и состроил гримасу отчаяния, — и получу его. Хочешь, рискнуть и запретить мне желать его? Габриэль поморщился из-за его приторного тона, который он использовал только тогда, когда хотел показать, что не собирается слушать о правилах и опасности нарушения этих правил. — Какой толк в запрете, если ты все равно все сделаешь по-своему? — вздохнул он и серьезно посмотрел на брата. — Просто… будь осторожен, я не хочу, чтобы из-за этого человека ты переломал себе жизнь. Кастиэль невольно кивнул, без слов соглашаясь со словами старшего. Сейчас пропало желание укусить побольнее, сменяясь на что-то более теплое, как ощущение благодарности за такую редкую заботу. В его семье нечасто можно заметить подобное проявление чувств и эмоций, потому что все предпочитали держать непроницаемое лицо небесного воина. — Пошли ко мне, Гэйб, — неожиданно даже для самого себя, проговорил он и заговорчески подмигнул, — как раз расскажешь, как дела в столице. Габриэль слабо фыркнул, уже немного успокоившись и взяв свой первый шок под контроль. — Мог бы и сам узнать, — проворчал он, спрятав руки в карманы своей куртки, и зашагал рядом с младшим, — сколько веков ты там не появлялся? Кажется, со времен Вавилонской башни. Кастиэль закатил глаза, слегка поморщившись из-за неприятных воспоминаний об этом эпизоде в мировой истории. Ему не очень хотелось думать о сотне тысяч людских душ, которые загубила Небесная канцелярия в попытке сохранить тайну божественного происхождения. Тогда он посчитал этот поступок ужасным, отказался в этом участвовать и зарекся ступать на территорию так называемой Небесной столицы, где размещались главные штабы канцелярии, так как не хотел выдергивать кишки их главе за то, что он отдал такой приказ. — У меня — напряженные отношения с Захарией. Ты же знаешь, меня бесят его диктаторские замашки, — проговорил он недовольным тоном и расправил крылья, — а я ненавижу, когда кто-то указывает мне что и как делать. Тем более не хочу пресмыкаться перед таким моральным уродом, как наш великий глава. — Ангел, копящий в себе ненависть и пороки, склонен к почернению благодати… — почти неслышно пробормотал Габриэль и вздохнул, — осторожнее с этим дерьмом, братец, а то чикнут твои крылья и будешь на земле доживать ближайшую вечность. — Не запугивай меня, — отмахнулся от него Кастиэль и взмыл в воздух, добавив уже сверху, — тащи свой пернатый зад сюда, Гэйб, немного разомнем кости. Габриэлю ничего другого не оставалось, как только лишь покачать головой, а затем подняться вверх и стремительно догнать брата. Конечно, они могли спокойно переместиться в обитель Кастиэля буквально за секунду, но было в полете что-то завораживающее и таинственное. Словно они вернулись на многие тысячелетия назад, когда мир еще только был сотворен и им приходилось поддерживать в нем жизнь до тех пор, пока не был установлен Мировой порядок. Кастиэль любил летать, до тянущих мышц и взмокших от влаги перьев. Ему нравилось чувствовать ветер каждой клеткой своего тела, и ощущать себя свободным от оков долга и правил. Но потом приходилось возвращаться в реальность и спускаться на землю, чтобы проследить за соблюдением гребаного Мирового порядка. Со временем он приспособился к жизни среди смертных и все реже поднимался в небо. Но сегодня — особый случай, ведь его брат спустился вниз, чтобы вправить ему мозги, и он не мог упустить возможности надрать ему зад. Пускай и в такой мелкой забаве, как полет наперегонки. Сам же Габриэль поддержал затею младшего, желая напомнить себе о давно ушедших временах, когда они еще не были зациклены на рангах и могли нарушать правила без вреда для своего состояния. Временах, когда они были простыми братьями, а не могущественными воинами небес. Пускай всего на несколько минут, но они могут позволить себе вернуться в прошлое и просто насладиться моментом.