Дело Винчестера

Еще некоторое время Кастиэль и Габриэль продолжали парить в небесах, скрытые покрывалом ночи от любопытных глаз. В задоре эмоций они взлетали в непроглядную ввысь, а затем стремительно пикировали вниз, позволяя ветру захватить их в свою воронку. Крылья охватывала приятная дрожь из-за движения, перья переливались от слепяще-красного до глубокого синего цвета, а два серафима продолжали сталкиваться в небесном танце. На какой-то миг время остановилось и не преследовало их по пятам, позволяя на несколько минут забыть о своем положении и обязанностях. Но Кастиэль понимал слишком хорошо, что как бы он не оттягивал момент, а обсудить свои дальнейшие действия с братом все же придется. Поэтому, когда впереди показалось высотное здание, в котором находился его пентхаус, Кастиэль плавно спустился вниз и запрыгнул к себе на балкон. При всей своей высокомерности, Ангел умел и любил пользоваться земными благами, а шикарное жилье на тридцатом этаже было приятным бонусом к образу успешного человека. Люди верили в эту маску, которую он надевал каждый день, прожитый на Земле. Ему даже не приходилось прикладывать больших усилий, чтобы доказать свою «человечность». За многие годы жизни среди смертных, он настолько ассимилировался, что теперь без труда мог сойти за одного из них. Чем и бесил некоторых своих собратьев, которые не понимали, что он находил привлекательного в человеческом бытии. Не будет же он всем и каждому объяснять, что в первую очередь его влечет эмоциональная и чувственная составляющая. Людские страсти и пороки были настолько сильными, что смогли заманить в свои сети и белокрылого серафима. Поначалу, Кастиэль еще пытался сопротивляться влиянию смертных, не слишком сближаясь с ними, но потом мир начал стремительно меняться, и Ангелу пришлось выбирать: либо подстраиваться под новые реалии, либо навсегда забыть о вольной жизни вдали от надзора. Он, недолго думая, выбрал первый вариант, и спустя уже не один век, еще ни разу не пожалел об этом. Временами было невыносимо больно пропускать через себя чужие страдания, но потом он научился абстрагироваться от сильных эмоций и реагировал уже не так болезненно. Чем и заслужил репутацию не особо отзывчивого и коварного типа среди ангельской братии. Но это никогда его не волновало, так что он этого даже не замечал. Кастиэль лениво прошелся по комнатам и завернул в небольшую гостиную, направляясь к бару. Габриэль молчаливой тенью следовал за ним. Его не особо радовало то, что брат до такой степени «очеловечился», раз стал вести полноценный людской образ жизни, но он ничего не говорил. Кому, как не ему, знать о бунтарской натуре младшего и о его экстремальных выходках, от которых седели их наставники? Ведь именно он прикрывал его, когда ситуация выходила из-под контроля, и начинало пахнуть жаренным. Сейчас все опять повторялось: снова Кастиэль наворотил дел, которые могли принести серьезный вред, и снова Габриэлю приходиться прикрывать его зад и разгребать последствия. Впрочем, это судьба всех старших братьев, вне зависимости от того, человек это или ангел. Габриэль тяжело вздохнул и сел на диван, как-то отстраненно наблюдая за тем, как младший отточенным движением разлил виски по двум бокалам и бросил туда пару кусочков льда. Не воспользовался магией, словно этот процесс доставлял ему больше удовольствия, когда делался вручную. То же самое можно сказать и о его постельных предпочтениях. Кастиэль любил обольщать людей, не прибегая к помощи своих способностей, ему нравилась сама охота за понравившимся человеком и его живые эмоции, а не дурман внушения. И теперь Габриэль в принципе понимал, почему брат так загорелся от столкновения с Винчестером. Охотник был способен дать ему отпор, чем и цеплял, привыкшего к легким победам, Кастиэля, который, наконец, встретил равного противника. Кастиэль, тем временем, развернулся и не спеша подошел к нему, передавая бокал с алкоголем. — Ну-с, и какой очередной маразм придумал Зак? — спросил он, расслабленно присаживаясь в кресло и откидывая голову на спинку. — Уже приготовил для меня клетку из амарила? — Кастиэль, это не смешно! — взбешенно рявкнул Габриэль и нервно отпил виски, медленно выдыхая и стараясь справиться с всплеском злости, — У него есть и средства, и возможности прижать тебя к стенке, он просто закрывает глаза на твои выходки, потому что ты ему нужен. И ты это знаешь лучше меня. Так что я бы на твоем месте не вопрошал о своих возможных пытках, а молча сидел бы на жопе ровно и не возникал без особого повода. Кастиэль сузил глаза в холодном и хищном выражении, черты его лица резко очертились и приобрели остроту, которая выдавала его подавляемые эмоции. На миг он сжал зубы, а потом вдруг расплылся в елейной улыбке, от которой мороз пробежал по позвоночнику. — Конечно же, ведь для тебя — убийство невинных душ — это не повод для возмущения, — едко проговорил он и мрачновато ухмыльнулся, — что и следовало ожидать от правой руки главы, Гавриила, верного и преданного солдата. — Прекрати, — поморщился Габриэль, невольно утратив весь свой пыл при одном лишь звуке своего «официального» имени, — я не горжусь тем, что мне приходится делать, но это не дает тебе право обвинять меня в безразличии к этим жертвам. У самого руки тоже окрашены невинной кровью. — Я хотя бы не строю из себя до хуя святого, — ядовито процедил Кастиэль, полыхнув огненными глазами, — и не отрицаю причастности к этим смертям, в отличие от этого лицемерного ублюдка, который, прикрываясь благой целью, выкосил несколько тысяч человек. Габриэль прикрыл глаза, делая медленный вздох. Он прекрасно знал, что брат всегда болезненно относился к так называемым «жертвам ради священного долга», которые практиковались в древние и средние века. Пускай, он этого не показывал, но Кастиэль пытался облегчить страдания «подношения» или вообще не допустить смерти. Чем и вызывал недовольство Захарии, которого не устраивало такое поведение и отношение к «небесной воле». Но со времен своего добровольного сошествия на землю, Кастиэль, казалось, примирился с этими жертвами и больше не делал попыток их отвратить. Он просто убивал нападавших раньше, чем те успевали подойти к предполагаемому агнцу. Таким образом он заслужил довольно кровавую и опасную репутацию среди всех Эшелонов, и именно поэтому с ним считались, потому что не хотели оказаться на месте уже его жертв. Захария понимал, какое влияние он обрел, поэтому не спешил его трогать, справедливо рассудив, что лучше у него будет своевольный волкодав на невидимой цепи, чем бесконтрольный монстр во плоти. Тем более, Кастиэль так удачно зарекся соваться в Небесную столицу, но при этом выполнял свои обязанности, как всегда, превосходно. И через некоторое время о нем стали забывать, ровно до того момента, как он что-нибудь не вытворит, чтобы напомнить о себе. — Кастиэль… — тихо вздохнул Габриэль, так, словно на его плечах было все бремя мира, а затем, вдруг слабо улыбнулся и покачал головой, — ты ведь не поменяешься и через тысячу лет, не так ли? Кастиэль удивленно моргнул, так как не ожидал такой резкой смены настроения и темы, подсознательно готовясь вести очередной спор с братом, а на деле вышло… простое его принятие старшим таким, каким он был на самом деле, со всеми достоинствами и недостатками. — Было бы странно, если бы я ответил отрицательно, Гэйб, — с едва заметной улыбкой, ответил он и сделал пару глотков виски, наслаждаясь бегущим по горлу огнем, — нотация на сегодня окончена, или ты еще хочешь построить из себя строгого старшего брата? Габриэль закатил глаза и тоже отпил со своего бокала. — Что толку-то из этого, если тебя все равно не пронять, упрямый мальчишка, — не серьезно проворчал он и внезапно хлопнул себя по лбу, — точно, совсем забыл! Тебя разыскивал Бальт и спрашивал, почему ты пропал со всех радаров? Кастиэль непроизвольно вскинул брови, услышав о том, что его искал его официально неофициальный любовник, с кем он иногда проводил пару ночей в прошлом. — Бальтазар? Куда он опять влип? Габриэль едва слышно вздохнул и серьезно проговорил: — Пока что никуда, но ходят слухи, что он начал работать с демонами и поставлять им неучтенные души в качестве платы за разные услуги. — Идиота кусок, — прорычал Кастиэль, непроизвольно сжав пальцы на бокале, — он бы еще реальный контракт с этой швалью заключил, чтобы в итоге пришли по его душу. А так, справился, блять, за чужой счет свои хотелки воплощает, и в ус не дует. Ну ничего, я ему популярно объясню, каково это, когда тебя пропускают через коллекторскую машину Ада, пусть только попадется на глаза. На последних словах, голос Ангела приобрел угрожающие нотки, которые не оставляли и малейшего сомнения в том, что Бальтазар получит свою кару за этот странный бартер с демонами, и не факт, что это будет смерть. Когда хотел, Кастиэль мог быть очень изобретательным в плане пыток. — Кстати насчет душ… — резко переменил тему Габриэль, который не очень хотел, чтобы брат сейчас погружался в свои маниакальные желания в отношении бывшего партнера, — какая душа у Винчестера? Кастиэль мечтательно прикрыл глаза и судорожно выдохнул, отбрасывая неприятные мысли о Бальте прочь, оставляя в голове только образ Дина. И тут же коротко улыбнулся, когда почувствовал, как грудину прошиб электрический заряд. — Как само Мироздание, Гэйб, — с заметным трепетом проговорил он и слабо фыркнул, вспоминая, как его зацепил внутренний облик охотника, не говоря уже о внешнем, — как столп негасимого огня, свет которого может уничтожить любую скверну и заново восстановить. Габриэль приподнял бровь, удивленный реакцией и нежным тоном брата, словно он говорил не о своем «подопечном», а о возлюбленном. Но ведь это — абсурд, они встречались всего два раза, и у них не могло возникнуть никаких чувств. — Как такое возможно? — с легким недоверием проговорил он и нахмурился. — Я видел отчет в его деле, он же творил уйму незаконных вещей, в конце-концов, он буквально купался в крови своих подопытных кроликов… и ты хочешь сказать, что его душа чиста? Кастиэль мрачно усмехнулся и кивнул. — В этом — весь парадокс, Гэйб, если бы я не видел ее собственными глазами, я бы тоже в это не поверил, — проговорил он и невольно облизнул свои губы, — но душа Дина действительно чиста, как горный хрусталь. Я теперь понимаю демонов и прочую шваль, которые охотятся за ней, такое необычное создание не могло остаться незамеченным. Заметив блеск азарта в его глазах, Габриэль медленно выдохнул, понимая, как серьезно брат влип, раз даже голос сел из-за предвкушения предстоящей работы с охотником. Это и радовало его, потому что младший ожил и перестал напоминать безэмоционального мудака, и в то же время, расстраивало, потому что он знал: — если с Винчестером что-то случится, брат, скорее всего, не вынесет потерю его души. И это уже сулило крупные проблемы, причем со всех сторон. — Но ты ведь узнаешь, в чем причина такой необычности? Габриэль даже не спрашивал, а скорее, утверждал общеизвестный факт, зная, что от своей затеи брат так просто не отступит. — Конечно, узнаю, — медленно улыбнулся Кастиэль и довольно проурчал, в мыслях представляя, как именно будет происходить этот процесс, — не сомневайся во мне, братец. Сказать откровенно, Габриэль и не рискнул бы поставить слова младшего под сомнение, слишком уж у него был говорящий вид. Поэтому и решил оставить его реплику без ответа, молчаливо давая полную свободу действий и возможностей.