Хроники аска

Сквозь неплотные шторы в комнату пробивался тусклый дневной свет. Старая настольная лампа бликовала на ярком экране компьютера и немного резала сидящей за столом девушке глаза. Она было пробовала её выключать, да вот только делу эту не помогало: уставшие глаза что так, что так отказывались фокусироваться на белом полотне цифровой бумаги. Тяжелый вздох ознаменовал её полное поражение в борьбе с собственным зрением и маленькой несгибаемой в своей старости лампе. — Ты долго собираешься щёлкать этой штукой? — недовольно отозвался Фенрис откуда-то сзади, видимо, окончательно потеряв терпение. — Ты делаешь это по кругу уже раз пять, как будто что-то может измениться. — Я пытаюсь сделать так, чтобы удобнее было печатать, — в тон ему огрызнулась девушка. Поначалу позвать Фенриса в компанию ей казалось отличным планом, но этот эльф, кажется, вынес слишком уж большую для себя выгоду из ситуации. — И как? — усмехнулся Фенрис. — Хоть строчку написала? — Слушай, ты лежишь на моей кровати, ешь мою еду и читаешь мою книгу. Какие этические нормы позволяют тебе ещё и издеваться надо мной в такой ситуации? Фенрис помолчал пару минут. Может, ему стало всё же немного совестно? Он никогда образцом благонравия не был, но и неблагодарностью не отличался. А тут… Фенриса всё же приняли почти по-домашнему. За исключением того, что в этой квартире было не в пример чище, чем в его доме. Сзади послышались тихие звуки возни: кажется, Фенрис попытался выползти из-под тяжелого пухового одеяла, но в разморённом состоянии после горячей ванны это было почти нереально. — От того, что ты будешь пялиться на белое полотно ещё два часа, ситуация вряд ли поменяется, — заметил он, правда, уже без претензии в голосе. Фенрис давно выучил две заправские истины: «не указывай ферелденцу, как обходиться с собаками» и «не указывай писателям, как нужно писать». И если Варрик на очевидные советы привык реагировать смехом и шутками, то вот с этой дамочкой всё было намного сложнее. Однако ситуацию это не меняло ни разу. Когда девушка повернулась к нему с недовольным прищуром, эльф лишь фыркнул и демонстративно сделал вид, что книга его занимает больше, чем этот разговор. И замотался в одеяло ещё сильнее, показывая, что так и было задумано и он совсем не проиграл неравный бой мягкому куску ткани. — Ты сама попросила меня побыть здесь, чтобы у тебя, цитирую, «было больше мотивации сосредоточиться и написать этот большой…» Как ты его там называешь? «Пост»? — Да. И я попросила тебя просто молча посидеть тут, а не нудеть мне на ухо. — Я молча сижу уже больше часа. И не заметил, чтобы из-под этого странного пера появилась хоть одна буква. Снова послышалось шуршание. Кажется, Фенрис взял реванш в схватке с одеялом. Секундой спустя он склонился над девушкой, почти сразу тихо зашипев и зажмурив глаза от неприятного ощущения. — Как ты можешь смотреть в эту… чем бы это ни было весь день? В глазах рябит. — Дело привычки, — отстранённо пожала плечами девушка. Она всё грызла кончик карандаша, видимо, надеясь, что это придаст ей хоть капельку вдохновения, но тщетно. Дедлайн приближался неумолимо, а все идеи, как назло, вымело из головы метлой размером с ту, которой Орана вычищает кухню. Сначала пригласить «виновника торжества» и усадить рядом с собой казалось хорошей идеей. Но на проверку он больше мешал чем помогал. Фенрис так удобно развалился на её кровати, что ей и самой хотелось всё оставить и поспать после работы лишние пару часов. — Время уже позднее, — сказал Фенрис, как бы намекая, что пора бросить эту бесполезную затею хотя бы на сегодня. Она была удивлена, узнав, насколько сильно этот эльф, оказывается, ценит крепкий и здоровый сон. — Внезапно научился считывать время по часам? — усмехнулась девушка, переводя взгляд на экран своего смартфона. — Ночь определяют по темноте за окном, а не по твоим этим «часам», — не остался в долгу эльф. — Туше. Тут он её поймал. Да и белые цифры на экране были с ним абсолютно согласны, упрямо отказываясь показывать время меньше 23:00. Впрочем, она определенно не сойдёт с этого места, пока не напишет хотя бы две первые строчки. Две самые сложные строчки. Более того, вряд ли получится спасовать, пока у тебя над душой стоит главный герой твоего текста. Неприлично как-то, что ли. Фенрис снова умолк и так и стоял рядом с ней минут пять. Девушка переводила на него взгляд несколько раз и видела на лице у эльфа отражение тяжелого мыслительного процесса. О чём он думал — загадка, но потом вдруг раздраженно фыркнул и не самыми ловкими движениями принялся менять местами зарядные блоки в одной единственной розетке рядом с её столом. Девушка наблюдала за этими попытками даже с некоторым интересом и внутренне пыталась понять, не вырвет ли он эту несчастную розетку с корнем и что, Мор его задери, этот эльф вообще делает. Как оказалось, он просто хотел включить её любимый светильник, который ей подарили на прошлый день рождения. Когда нужная кнопка была наконец нажата и рисунок засиял разноцветными огнями, Фенрис выглядел таким довольным, будто только что поверг в ничто весь Тевинтер. — Феерично, — прокомментировала девушка с некоторой долей истинного восторга. — А зачем? — Ты всегда его включаешь, когда пишешь. Не знаю, что за заклятье лежит на этой свече, но, насколько я понял, она не способна никому навредить. Девушка тяжело вздохнула. Разговор под названием «Это электричество, а не магия» у них уже был, но, кажется, её скудных познаний в физике и электронике не хватило, чтобы убедить запутавшегося эльфа. Что ж, сегодня на это и подавно сил не было. А его прикрытая забота умиляла слишком сильно, чтобы читать нудные лекции. — Будешь бутерброды? Фенрис никогда не отказывался от еды. Тем более, от свежего хлеба с маслом и вкусной колбасой. Но на полпути к кухне он остановился и посмотрел на неё с подозрением и едва заметной хитринкой в глазах: — Не ты ли говорила, что не ешь за три часа до сна? — Я лгала. Какой бы ни была цель этого вопроса: искреннее замешательство или дружеская колкость, кажется, этот незамысловатый ответ Фенриса полностью устроил. Ну, объективности ради, он всегда высоко ценил честность. После перекуса они снова вернулись в своё изначальное положение: Фенрис – под одеяло, она – за рабочий стол. Взгляд девушки невольно метнулся к яркой безделушке, висевшей у неё на лампе. Принт белой снежинки на голубом стекле, изображающий атрибут всем известной нынче игры. И вдруг… Она незаметно обернулась на Фенриса: он был полностью поглощён новым для него чтивом и, кажется, уже совсем не обращал на неё внимания. Она знала, что он вряд ли это оценит. С другой стороны, вряд ли и прочтёт… — У меня вопрос. — Да? — Острое ухо Фенриса смешно дёрнулось от раздражения. Судя по всему, она его оторвала от какого-то интересного места в главе. — Ты собираешься это читать потом? — Мне хватило Варриковской писанины. Так что нет. Можешь не бояться, что я, как в этих ваших писательских «клише», вырву тебе сердце. Да и слог у тебя больно замудреный, я все равно ничего не пойму, — последнее предложение он произнёс почти с досадой, едва заметно закусив нижнюю губу. Девушка учтиво решила не развивать эту тему, всё же синяк в виде слова «чтение» всё ещё сильно болел где-то в глубине души Фенриса. — То есть ты не будешь против… — Fastavass да напиши ты уже хоть что-то! — недовольно зашипел на неё эльф. — Даже Данариуса прикончить легче, чем заставить тебя стучать по этим кнопкам! Интересно, это комплимент её стойкости или укор в твердолобости? Впрочем, какая разница? Инструкции получены, одобрение тоже. Сомнительное, конечно, но девушка действительно считала, что Фенриса, по большей части, вообще мало волнует её или Варрика «писанина». В конце концов, были у него вещи в жизни поважнее, чем двое странных писак в друзьях. Она оставила эльфа наедине с его старательным чтением и вернула своё внимание к белому экрану и клавиатуре. Наконец пальцы застучали по клавишам. «Остров Ясиори всё ещё оставался достаточно безлюдным и тихим, даже после того как война между войсками Сёгуната и Сопротивления прекратилась. В основном, здесь проживали семьи бывших повстанцев. На той самой территории, где раньше располагался военный лагерь Горо, сейчас отстроили милую и тихую деревню: убрали ограждения и пики, тренировочные площадки перенесли дальше от жилых домов, сняли агитационные плакаты с домов и столбов. Жизнь потекла своим чередом, но жители других поселений возвращаться сюда не спешили. Но, откровенно говоря, их пока и не особо звали. Зато в этой почти уютной тишине, лишь изредка нарушаемой несильного порывами ветра, легко было найти достаточно выделяющиеся на фоне скопления фиалковых дынь белые волосы…»