Хроники аска

Мариан казалась сегодня какой-то особенно активной. Когда Фенрис открыл ей дверь, осторожничая, чтобы на девушку не посыпались кусочки каменной кладки сверху, она сходу протянула ему мешок. Судя по характерному звону внутри – с монетами. — Это твоя доля за последнюю вылазку, — пояснила Хоук, сразу проходя внутрь, когда Фенрис отошел с прохода. — Я думала, что заказчик передумал расплачиваться. Последние две недели уже влезала в семейную казну. — Эти деньги и так, и так принадлежат тебе, — прокомментировал Фенрис не без улыбки пересчитывая серебро в мешке. У него и у самого оставались последние медяки до этого момента. — Не вижу ничего предосудительного в том, чтобы иногда их тратить хотя бы для разнообразия. — Они только на крайний случай, ты же знаешь. Фенрис знал. Только вот уже года два никак не мог понять, что именно Мариан всегда подразумевала под этим «крайним случаем». В его понимании крайность в Киркволле наступила ещё тогда, когда кунари простучали головой наместника пол его же крепости. Но эльф никогда с ней не спорил. В распределении финансов Хоук определенно понимала лучше него. Ведь за бренчанием долгожданных монет он и не заметил, как они успели дойти до его спальни. Когда Хоук развалилась во весь рост на деревянной скамейке, Фенрис даже устыдился немного: опять не успел здесь прибрать. — Тепло… — протянула Мариан со своего места, видимо, абсолютно не обратив внимания на разбросанные книги и неубранную постель. — Вот чего у твоего дома не отнять – это странного тепла. Порой мне кажется, что даже в моем имении прохладнее, несмотря на то, что там нет дырок в потолке и стенах. — Ты лежишь почти вплотную к огню, если бы тебе было холодно, я бы удивился, — фыркнул Фенрис, убирая мешок с монетами в деревянный ящик недавно купленного стола. — Только не говори, что ты собралась спать на жестком дереве. Там полно цепок. Мариан тихо рассмеялась и приоткрыла один глаз, озорно глянув в сторону нахмуренного эльфа. Фенрис был уверен — она единственная, кто может прочитать его искренность и заботу за постоянной серьезностью лица. Он давно привык к её проницательности, а сейчас и подавно не возражал против неё, но в первые месяцы чувствовал себя почти безоружным перед магессой из-за этого. — Кстати говоря, ты не хочешь прокомментировать то, что десять минут назад чуть не прыгнул на меня с мечом со второго этажа? — вопросила Хоук, широко зевнув и закинув руки за голову. — Мне казалось, что сердце Данариуса уже неделю как не бьётся в его груди. Или есть ещё какой-то полоумный магистр, желающий забрать тебя в рабство, о котором я не знаю? — Не все наемники в курсе его смерти. — Фенрис с тяжелым вздохом опустился на свободную часть скамейки рядом с ней. — Они всё ещё приходят, Хоук. Мне придется быть осторожным какое-то время. Рано или поздно они закончатся, не переживай. И прости, что чуть не прыгнул на тебя с мечом. Я право не ожидал твоего прихода посреди ночи. — Я думала, ты дал карт-бланш на возможность приходить к тебе в любое время суток, когда поцеловал меня в Висельнике. Фенрис замолчал и даже потупил взгляд, понятия не имея, что на это можно ответить. Он с самого начала понял, что Мариан пришла не только деньги отдать, а ещё и выяснить, почему он опять заперся в одиночестве, хотя только неделю назад клялся ей в любви и обещал больше так не делать. Просто надеялся, что тепло камина её разморит, и она не затронет эту тему… Идиот. — И я не отказываюсь от своих слов, больше нет, — повторил он для уверенности больше своей собственной, чем её. — Я всегда рад тебе. Мне просто нужно было немного времени после… после того, что там случилось. После Вараньи и того, что я узнал от неё… И если бы ты предупредила, что зайдёшь, то я бы прибрался и что-нибудь приготовил. Фенрис не поднимал головы, делая вид, что прогнившие доски пола очень сильно привлекли его внимание, но Мариан прекрасно могла видеть красные кончики его ушей. Ему было стыдно. Да, у него действительно была причина побыть одному какое-то время, но выглядело это так, будто он снова сбежал. Эльф слишком поздно понял, что Мариан нужно было проинформировать сразу, а не постфактум. И он готов был стойко выслушать её недовольство по этому поводу. Но упреков не последовало. Фенрис услышал только лязг её доспехов, и обманчиво тонкие руки магессы сомкнулись у него на груди, а спина тут же покрылась ворохом мурашек от благодатного тепла её тела. Хоук положила подбородок ему на плечо, и Фенрис тут же оставил легкий поцелуй на её виске, будто извиняясь без слов. — Ты видел её после того вечера? — вдруг тихо спросила Мариан. — Варанью? Нет, и не хочу видеть, ты же знаешь. — Я просто думаю… Ей ведь наверняка и пойти некуда после всего, что случилось. — Это не мои проблемы, Хоук, — отрезал эльф немного грубее, чем стоило бы, но сразу же загладил свою оплошность ещё одним мимолетным поцелуем. — Она сделала свой выбор. Я совру, если скажу, что мне всё ещё хочется её убить, но и помогать ей я более не собираюсь. Варанья выбрала сторону, пусть несет ответственность за свои поступки. И не надо её жалеть. Мариан что-то пробурчала ему в плечо, но больше ничего не сказала. Фенрис понимал — она не согласна с ним касательно Вараньи, ведь искренне считала, что Данариус вынудил его сестру так поступить. Но Фенрис был другого мнения. По словам и поведению Вараньи было ясно, что она сделала свой выбор осознанно, без особого давления. Ей хватило мотивации продать, видимо, не такого уж и любимого брата за призрачную возможность учиться у магистра. Что ж, Фенрис имел полное моральное право забыть о её существовании после такого. Пусть скажет спасибо, что не потребовал назад все высланные деньги. И он обязательно найдет время и слова объяснить свою позицию любимой женщине, но только не сейчас. Редкий уютный момент совсем не хотелось портить своими неумелыми попытками что-то доказать. — Хочешь, сходим вместе в ванную? — предложил эльф, проведя носом по волосам магессы. — Я как раз грел воду до твоего прихода. — Я уж думала, ты не предложишь. Хоук, судя по всему, тоже искала возможность сменить неприятную тему: она на манер проворных нагов пропрыгала через всю спальню в сторону ванной, увлекая за собой и Фенриса. И их маленький спор быстро был забыт. *** Фенрис помнил, как ночами не спал, метался по кровати, почти сгорая прямо в объятиях Похоти от воспоминаний той роковой ночи, о мягкости и податливости её прекрасного тела, о томных звуках её голоса, о том, как это было хорошо первый раз в его жизни. Он помнил, как мучился и плакал от собственной глупости и трусости, от того, что оставил лучшую женщину в своей жизни и, вероятно, лучший секс в своей жизни. И он искренне считал, что после их воссоединения ему придётся сдерживать себя не хуже рабских кандалов, чтобы не наброситься на неё, словно дикий зверь. Но когда Мариан перешагнула бортик ванной и опустилась в горячую воду, прижавшись к нему оголенным телом, Фенрис не почувствовал ничего, кроме умиротворения и покоя. И, судя по всему, Хоук тоже. Фенрис знал, как отлично она умеет показывать своё желание, но сейчас Мариан, почти мурча, устроила голову у него на груди и нежилась в его объятиях. Видимо, даже похоть отступила перед долгожданным единением, затаившись где-то внутри их тел, и выжидала нужного момента… — Ты знаешь, что спать в ванне – небезопасно?.. Фенрис с трудом приоткрыл один глаз, всё ещё пытаясь обработать только что услышанное. Сколько они так пролежали?.. Вода уже успела остыть — точно прошло больше часа. Мариан мерно дышала где-то у него под подбородком, удерживаемая над поверхностью воды только его сильными руками и, судя по всему, сама же себе противоречила. — Кто бы говорил, — с усмешкой прокомментировал Фенрис и кое-как вытащил из-под себя затекшую ногу. — Я победила начальника кунари, что мне какая-то вода… — Блестящая причинно-следственная цепочка. Как бы этого не хотелось, но из холодной ванны нужно было вылезать. Пока ещё хоть один из них в состоянии дойти до кровати и доставить туда второго. Пришлось немного повозиться, чтобы без травм и глупых падений вылезти сначала самому, а потом вытащить оттуда и бурчащую какой-то сонный бред Хоук. Фенрис порадовался, что не забыл прихватить с собой огромное банное полотенце, которое лежало у него уже года два. Правда при покупке он думал, что это одеяло, и потом долго не мог придумать ему нормальное применение, ведь сам бы использовать не стал: стирать такую громоздкую вещь ещё приноровиться надо. Но закутать в него Хоук оказалось отличной идеей. — Что ты там бубнишь? — спросил Фенрис, укрывая её одеялом и едва сдерживая порыв засмеяться от умиления: магесса продолжала что-то шептать, даже когда они улеглись в постель. — Говорю, что мы не выполнили план на вечер. Где мой главный приз за трехлетнее ожидание?.. — Не помню, чтобы мы составляли план. — Ты всё понял, не прикидывайся! Фенрис лег под одеяло, сразу почувствовав, как Мариан закинула на него ноги и опутала руками, уткнувшись носом ему куда-то в район шеи. И почти сразу засопела, даже не удосужившись дождаться ответа. Ну, такие «оковы» он готов был носить всю оставшуюся жизнь. — Выполним план завтра утром, обещаю, — прошептал Фенрис, не будучи уже уверенным, что она его услышит. Тем даже пикантнее. Будет ей сюрприз.