Хроники аска

Фенрис никогда не питал обманчивых иллюзий по поводу защищенности собственного дома от постороннего вторжения. Вопреки мнению его друзей, он лучше них видел все трещины в стенах и потолке, изломанные косяки дверей и собственной рукой когда-то давно выкорчеванные арочные своды в гостиной. Пусть это было и не особо заметно, но умудренный долгим бегством, вечной тревогой и привычкой охранять собственный сон лучше мешков с монетами, Фенрис уже очень давно отрезал все возможные незаметные подходы к собственной спальне. Не то чтобы он имел ошибочные надежды на цену подобных уроков от знакомого гнома, попроси он разбойника об этом напрямую. Дружба дружбой, а оплата работы по расписанию. К счастью, Фенрису никогда не нужен был учитель, чтобы вызубрить прикладную науку. Особенно, если от этой науки зависела его жизнь. Крайне пригодилась его привычка собирательства: из сломанных стрел, наконечников копий и лезвий отнятых мечей получились отменные шипастые ловушки, которые поджидали в тени потолка каждого, кто рискнет неосторожно в ночной темноте задеть тонкую, почти прозрачную ниточку растяжки. Такие были установлены у каждой трещины дома. Фенрис привык спать с мечом под подушкой и порой просыпался из-за любого шороха ветра, что сквозняком разгонял пыль и мелкий мусор по пустым просторам зал внизу. Да, подкрасться к нему точно никто не мог, учитывая настороженность и почти буквально заминированный дом, но о здоровом, крепком сне эльф долгие годы мог только мечтать. Когда было совсем невмоготу, а круги под глазами преодолевали любые допустимые размеры, он все же временно усмирял свою гордость и упертость: отсыпался в Висельнике неделю или две, чувствуя себя в этом притоне для отчаянных в большей безопасности, чем в своем утыканном остриями жилище. Так продолжалось несколько лет к ряду. Пока в его испещренные клеймами и загрубевшие от жесткости меча руки Хоук торжественно не вручил Хлеба. Маленький мабари оказался меньшей головной болью, чем Фенрису мнилось изначально. Ну да, малыш по первости грыз мебель, точнее, то, что от нее осталось, носился по всему дому, словно маленькая и юркая стрела без лука, норовил свалиться с перил второго этажа и отправиться вслед за своими неродившимися братьями и сестрами… Однако в сравнении с тем, что Фенрису уже довелось пережить, этот батончик на ножках с говорящим именем почти не доставлял проблем. Мебель было не жалко – все равно эльф пользовался только своей спальней наверху и довольно быстро научил Хлеба, что вещи в этом пространстве трогать нельзя. Против веселого топота лап по всему особняку он не возражал, в конце концов, Хоук сразу сказал ему, что бесконтрольную энергию собаки нужно куда-то девать. Единственное что, эльф всю голову себе сломал, пытаясь придумать, как отучить нерадивого щенка взбираться на перила. Конечно, ловкости Фенрису было не занимать, но ловить Хлеба чуть ли не на лету по несколько раз в сутки быстро надоело. К счастью, мабари не зря считаются самыми умными собаками в Тедасе. После того, как перила в одну прекрасную ночь были сломаны и отправлены вниз ловким пинком вместе с непонятно как пробравшимся сюда охотником за рабами, Хлеб тише воды и ниже травы просидел у края лестницы почти целый час, неотрывно взирая своими большими и умными глазами вниз, на насмерть разбившегося мужчину. Весь этот час Фенрис, от греха подальше, был рядом. Хотелось, конечно, пойти смыть с себя чужую кровь и завалиться обратно спать, но бедного малыша, который, кажется, в этот час переосмыслил большую часть своей недолгой собачьей жизни, оставить в одиночестве никак не мог себе позволить. Спустя время мабари на попе аккуратно отполз от края. И больше к нему не подходил, даже когда Фенрис починил перила. Хоук не раз говорил Фенрису, что мабари быстро растут из-за своих волчьих и улучшенных магией генов. Тот кивал и внимательно слушал, но, судя по всему, не до конца осознавал истинного значения слова «быстро» в этом контексте. Посему почти позорно пропустил момент, когда Хлеб всего через несколько месяцев умудрился холкой достать ему до верха бедра. «Маленький» батончик стремительно перегнал ростом и телосложением даже свою умудренную безбашенной жизнью с Хоуком мать. Лэсси уже едва могла дотянуться своим языком до его ушей без усилий, но до сих пор прилежно вылизывала сына на каждом привале, несмотря на все его рычащие протесты. Чем удивила даже своего хозяина: Хоук в первый раз на своей памяти видел, чтобы мабари, у которой забрали щенка уже достаточно давно, продолжала так долго признавать его своим ребенком. Хлеб вырос даже из своего имени. Этого большого, сильного и верного пса уже с трудом можно было связать с хрустящим, свежим и румяным батоном, которым он со своей золотистой шерсткой всем казался, когда был маленьким щенком. Как и говорил Хоук, Фенрис вырастил себе одного из лучших боевых товарищей, которых только можно представить. Мабари не отходил от своего хозяина не на шаг. Эльф так и не нашел в себе силы воли сгонять Хлеба спать на пол. Слишком болезненны и неожиданно свежи оказались воспоминания о том, как он сам много лет назад ежился от холода, лежа под какой-то старой тряпкой на каменном полу подвала. Тогда спать на ковре, около камина в хозяйской спальне казалось настоящим благословением и праздником жизни. И каждый раз, когда Фенрис возвращался поздно с рынка и заставал еще маленького Хлеба мирно свернувшимся в клубочек на большой постели, возникало желание лишь укрыть этот комочек одеялом и крепко обнять. Сколько бы Хоук ни объяснял другу, что эти две ситуации никак нельзя сравнивать, что для мабари вполне естественно спать на полу и им не холодно – никакого эффекта это не возымело. Некоторые раны никогда не заживают до конца, лишь оставляют после себя дикую тошноту и грудные спазмы при мысли о том, чтобы причинить дорогому тебе существу подобную боль. Когда Хлеб вырос, места в кровати стало намного меньше, но и спать стало теплее и уютнее. Безопаснее. Чувствуя у себя под головой теплый бок четвероногого друга, Фенрис наконец научился крепко и спокойно почивать в собственном доме. Хваленое обоняние мабари срабатывало намного раньше хитроумных ловушек. Хлеб уже давно запомнил, как и чем пахли те, кого все его детство хозяин выкидывал из дома без одного жизненно важного органа. И этот смрад парализующего яда на их кинжалах и стрелах теперь уже точно ни с чем спутать не мог. Стоило кому-то подобному приблизиться к дому ближе чем на пятьдесят метров, собачий нюх работал безотказно. Теперь Фенриса точно никто не мог застать врасплох. Да и добраться до него, если честно, тоже стало намного проблематичнее. Придя в себя после одной действительно очень веселой, продлившейся несколько суток попойки в честь дня рождения Хоука, эльф обнаружил трупы трех охотников, разложенных аккурат у задней двери дома. Он сомневался, что смог бы даже в теории положить всех троих в состоянии сильного шатания горизонта – все же пределы есть у всего, даже у лириумной силы. А вот рваные раны на телах размером и формой очевидно указывали на зубы и когти сидящего рядом и крайне довольного собой мабари. Хвост у него носился по дуге так, будто он только что притащил хозяину мешок с золотом. После этого Фенрис нашел Хлебу на рынке самый большой и увесистый кусок мяса. И перестал вскакивать по ночам. Каково же было удивление эльфа, когда после столь внушительной демонстрации нынешней неприступности его жилища одним солнечным зимним утром он нашел чужака прямо у себя в постели. — Хлеб, что это? С таким неудовольствием Фенрис взирал на своего верного товарища, наверное, в первый раз. Мабари сидел на полу, видимо прекрасно осознавал, что хозяин недоволен именно им. Виновато повесил хвост и уши, но продолжал упрямо подталкивать носом к руке Фенриса маленький пищащий от страха комочек. Котёнок. — Где ты вообще его взял?! — Фенрис рефлекторно отдернул руку, и котенок с тихим скулежом завалился на бок, потеряв равновесие. Мабари, конечно, не мог ответить ему словами, но Фенрис вполне способен был предположить, где его пес нашел новую хозяйскую головную боль. Вероятно, оставшийся без матери малыш умудрился заползти в одну из совсем маленьких трещин дома, чтобы укрыться от ветра, где его и нашел острый нюх Хлеба. — Нет, не смотри на меня так, — серьезно предупредил Фенрис, когда Хлеб поднял на него жалобный взгляд больших глаз. — Я не собираюсь с ним разбираться. Уноси туда, откуда принес. Казалось, эльф был непреклонен в своей почти жестокой решимости не брать ответственность за еще одну маленькую жизнь. Стена которой, впрочем, пошла слишком очевидными и крупными трещинами, когда еще почти слепой комочек на ощупь нашел его теплую руку и ткнулся в нее маленькой мордочкой. Взгляд Хлеба, кажется, стал еще жалобнее. Фенрис тряхнул головой, пытаясь выгнать оттуда сжимающий все тело спазм и сбросить дурацкое наваждение. Не получилось. Котенок и жалобный Хлеб никуда не делись, а разозлиться и выкинуть животное на произвол судьбы не позволяла выросшая за время ухода за собственной собакой просто непомерных размеров совесть. — О, Создатель… — Фенрис с тяжелым стоном потер лицо руками. — Ладно! Вымоем, накормим и отнесем этому одержимому в клоаку… Я с кошками возиться не буду. Пока грелась вода в небольшом ведре, пришлось согревать котенка руками и шерстью Хлеба, который по какой-то неведомой Фенрису причине уже умудрился признать малыша за свою семью. Точнее, малышку. Это было выяснено в ходе небольшого первичного осмотра. Отмыть, накормить остатками молока, согреть. Под плотным слоем грязи оказалась вполне здоровая девочка. Слепой она не была, просто корка сырой земли на шерсти лба не позволяла нормально видеть. Никаких видимых ран и повреждений на первый взгляд Фенрис не нашел, разве что колтуны в шерсти. Казалось, что она просто удивительно легко отделалась. — Ты уберешь эти свои щенячьи глаза или нет? — буркнул Фенрис, переведя взгляд на неотрывно сидящего рядом Хлеба. Малышка уснула сразу же, стоило ей попасть в тепло и наесться. Наверное, не уложи эльф ее на край кровати и не укрой краешком одеяла, она бы засопела прямо у него в руках. Мабари ходил кругами вокруг котенка и постоянно следил взглядом за хозяином, словно все еще надеясь, что он изменит свое решение относительно принятия в семью нового существа. — Что ты так к ней привязался? Это просто кошка. Я не умею о них заботиться. По собственному ощущению взгляд Хлеба сделался почти осуждающим. В нем как будто читалось самая саркастическая вариация слова «Серьезно?». Аргумент, честно говоря, был действительно так себе. Фенрис вырастил здорового и сильного мабари, а это намного сложнее, чем заботиться об обычной кошке. Где-то в толще воспоминаний последних лет удачно проклюнулось одно очень важное для текущей ситуации. Хоук говорил ему, что мабари очень ревностно охраняют свою территорию. Активнее и намного агрессивнее других собак. А если пускают на нее другое животное добровольно и без драки, значит, считают его за потенциального союзника, который может пригодиться хозяину. Фенрису трудно было вообразить, какую пользу может принести этот маленький комочек шерсти, но Хлеб не раз уже демонстрировал чудеса собачьего интеллекта. Вспомнить даже недавний инцидент, когда он без какого-либо инструктажа сообразил деактивировать расставленный в тумане капкан, кинув в него увесистый камень. Или как он постоянно таскает Фенрису трофеи с убитых врагов на привале, когда эльф не в состоянии встать сам и пойти обыскивать тела. Еще и после нескольких принесенных грязных тряпок и тупых мечей научился выбирать самое ценное. Теперь почти никогда не ошибается, а мешочки с громко звенящими монетками хватает даже быстрее Варрика. Быть может, и эту малышку он принес не просто так? Не похожа она на трофей, правда… — Ты хоть знаешь, чем ее кормить? — предпринял последнюю попытку эльф. — Я понятия не имею, что кошки едят, кроме молока. Хлеб наклонил голову вбок и уставился на Фенриса почти не мигая, как будто хозяин сейчас сказал какую-то несусветную глупость. — Ты что, мне предлагаешь идти к одержимому за инструкциями?! С ума сошел?! Я не буду спрашивать совета по уходу за маленькой жизнью у того, кому своя не доро… — он запнулся на полуслове. — Создателя ради, я спорю с собакой… Фенрис обреченно уронил голову в руки, пытаясь воззвать ко всему рациональному, что осталось в его сознании. Ко всем рискам, которые сопряжены с заботой о существе, которое не может само себя защитить. Ко всем дыркам и трещинам в своем доме. К угрозе в виде Данариуса и его охотников. К периодическому отсутствию продуктов питания даже для себя самого. К своей неспокойной и вечно движущейся жизни. Перевел хмурый взгляд на маленькую кошку, мирно спящую около его подушки. И принял волевое решение. *** — Хмурый, а почему ты не сказал, что у тебя появился новый друг? Может, представишь нам его? Да, кое-чего эльф все же не учел. Теперь на каждой карточной партии все внимание неизменно будет приковано к нему. Точнее, к маленькому существу, сидящему у него за пазухой рубахи и большими глазами оглядывающему незнакомый окружающий мир. — Это Горошинка. Теперь она живет с нами, — Фенрис попытался сделать голос как можно ровнее и спокойнее, как будто не произошло ничего удивительного, но маска безразличия была слишком абсурдной в его текущем положении и бескомпромиссно трещала по швам. — О-о-о, так это дама! — театрально всплеснул руками Варрик, чуть не заставив Хоука подавиться со смеху. — А что же ты сразу не сказал?! Надо немедленно предоставить ей самое лучшее место! — Она сидит только у меня на руках. Или на голове у Хлеба, — мабари наклонил голову, как будто кивнул в знак согласия. — Так что будет тут. Маг сегодня не явится? — Не собирался, вроде, — Хоук безуспешно пытался спрятать умилительную улыбку за кружкой эля. — Но я завтра пойду к нему сам. Могу взять для тебя инструкции по уходу за прекрасной леди. — Буду премного благодарен. Тогда они еще не знали, что пройдет каких-то два месяца и Горошинка сама выберет себе самое удобное место в этом помещении. Прямо на столе, где будет играться с картами и фишками, порой удачно подтасовывая и те, и другие в пользу своего хозяина. Нарочно или нет – тайна покрытая мраком. А еще в тот вечер Фенрис и предположить не мог, насколько хорошо и крепко спится, когда у тебя на груди лежит большая, вымахавшая во всю длину его торса меховая грелка, мурчащая на всю комнату или палатку. Вероятно, он также не мог вообразить, что кошку можно научить незаметно пробираться во вражеский лагерь и сбрасывать там в укромном месте небольшие мешочки с порохом. И абсолютно точно, даже в самых смелых фантазиях не могла всплыть вероятность того, что первая рана, которую получит Данариус, будет от кошачьих когтей, намертво вцепившихся ему прямо в лицо. В тот вечер ни о чем подобном не могло идти и речи. Пока раздавали карты, Горошинка лишь пугливо пряталась под рубашку Фенрису и, когда любопытство пересиливало, тянула маленькую лапку к другим «рубашкам», пытаясь сообразить, что же это такое и почему ей не дают попробовать на зуб маленькие прямоугольники. А Хлеб внимательно следил за ее действиями, удобно устроив морду на коленях у хозяина. Идиллия.