Домагой шёл следом за своим новым господином Даниялем-пашой. Они пришли на территорию дворца, в котором Домагой уже неоднократно был, когда охранял Али-пашу. Но с тем пашой Домагой не был настолько близок, а тут новый бейлербей решил сделать его своим личным воином. Домагой с уважением поглядывал на своего нового господина и чувствовал небывалую гордость. Из всех воинов Данияль-паша выбрал именно его, хотя он, казалось, показал себя не с самой лучшей стороны, подравшись с тем Махмутом. А ещё паша был довольно красив и хорош собою. Красив? Домагой усмехнулся. Что за мысли его одолевают?
Данияль свернул к навесу и сел на подушку. Домагой почтительно встал рядом с ним. Возле паши оказались и какие-то другие слуги. Кто-то поставил перед пашой поднос с фруктами и прочими плодами, и Данияль принялся за финики.
— Садись, Домагой, можешь поесть вместе со мной, — неожиданно предложил Данияль.
— Слушаюсь, паша, — поклонился Домагой, обратив внимание, что паша назвал его не Хафезом, а тем именем, которое предпочитал он сам.
Домагой сел, скрестив ноги, напротив Данияля, и тоже принялся есть. И всё разглядывал лицо своего нового господина, стараясь его запомнить. Паша был довольно молодой. У него были чёрные кудрявые волосы, выбивавшиеся из-под тюрбан, серьги в ушах, внимательный взгляд карих глаз и небольшая бородка. Одет он был богато, как и положено паше. На нём был красный кафтан со стилизованными тюльпанами и синяя накидка, расшитая золотыми нитями. Весь вид паши вселял благоговение. Затаив дыхание, Домагой любовался им, стараясь, чтобы его любопытство не было особо заметно паше. Однако, случайно столкнувшись с ним взглядом, Домагой понял, что Данияль-паша заинтересовался им не меньше, чем сам Домагой пашой.
— Расскажи о себе, — попросил Данияль. — Откуда ты, чем занимался. Как получилась, что османы забрали в девширме(1) язычника?
— Я хорват, паша, — ответил Домагой. — Жил в христианской деревне. На самом деле у нас там было много таким, как я. Говорим, что верим в единого бога-отца, а на самом деле поклоняемся разным богам.
— Идолам поклонялся? — усмехнулся Данияль.
— Нет, паша, все наши идолы давно разрушены, но вера она в сердце, — ответил Домагой.
— А чем ты занимался?
— Я был свинопасом, паша. Помогал своему отцу. А когда мне было пятнадцать лет, пришли янычары и выбрали меня для службы Повелителю. Меня сразу определили к воинам дели после обучения.
— А я был из Сербии, — задумчиво проговорил Данияль, посмотрев куда-то вдаль.
Домагой кивнул. Да, все они начинали с одного. Всех их оторвали от родины и отправили служить падишаху. Кого-то отправили в воины, кто-то стал служить при дворце.
Подул ветер и принёс с собой обрывки молитвы муэдзина(2).
— Время намаза(3), — сказал Данияль и поднялся с места. Домагой следом за ним. — Я хочу провести первый намаз в мечети.
Мечеть при дворце бейлербея была небольшая. Однако с тремя минаретами, с одного из которых разносился азан(4). Это было белое здание с одним большим куполом. Домагой прошёл следом за Даниялем в мечеть, осторожно, чтобы не сломать свои крылья. Внутри было просторно, из окон лился свет, освещая голубо-золотую роспись узоров на стенах. Домагой вместе с остальными слугами встал позади Данияля. Перед ними стоял имам с поднятыми в молитвенной позе руками.
— Бисмилляхи рахмани рахим... — начал читать молитву имам.
Домагой совершал положенные поклоны, шевеля губами в такт молитве имама. Но он совсем не думал об Аллахе в этот момент. Будучи язычником до глубины души, он так и не научился верить в Аллаха, в которого учил его верить мусульманский ходжа(5). С куда большим интересом Домагой разглядывал ладную прямую спину бейлербея, гадая о том, о чём же думает в моменты молитвы его господин. Он соблюдает постулаты ислама так же для вида, как и Домагой, или же стал настоящим мусульманином? Это Домагою ещё предстояло узнать.
— Ассаляму алейкум ва рахмятуллах.
Молитва закончилась, и Домагой с Даниялем и другими слугами подкинули мечеть. Они снова вернулись во дворец, во внутренний дворик.
— Я хочу с тобой потренироваться, — неожиданно изъявил своё желание Данияль. — Принесите нам сабли.
Один из слуг поклонился, ушёл и вскоре вернулся с оружием. Домагой покрутил саблю в руке, приноравливаясь к оружию. Видят боги, он больше привык к кривому ятагану, что у него за поясом, но с саблей он тоже может сладить.
— Ну что, начнём.
Лязгнул металл. Домагой и Данияль ударили саблями друг о друга. Они закружили в этом танце, рассекая саблями воздух. Домагой нападал, стремясь отыскать уязвимое место. Данияль защищался, и весьма успешно. Потом атаковать начал Данияль. Домагой успешно отразил его выпад и вдруг крутанул своим оружием, отведя саблю Данияля в сторону. Следующим резким ударом он выбил саблю из рук Данияля и коснулся своей саблей шеи бейлербея. Данияль нахмурил брови.
— Если бы я был султаном, тебя бы казнили за такую дерзость, —сказал Данияль, намекая на то, что султана никто не должен был победить.
— Хвала Аллаху, вы не султан, — широко улыбнулся Домагой и убрал своё оружие от шеи Данияля.
Данияль глядел на него испытывающим взглядом, но затем смягчился и улыбнулся в ответ.
— Ты очень храбрый воин, Домагой, хоть и безрассудный. Но я ценю в тебе эти качества.
Данияль отошёл и наклонился за своей саблей. Они хотели продолжить, как вдруг к Даниялю подошёл евнух.
— Паша, ваш гарем прибыл во время молитвы, — сообщил он. — Мы разместили гарем на женской половине.
— Прекрасно. Позовите Антонию, пусть явится в мои покои.
Данияль отдал оружие слуге и, махнув рукой Домагою, мол, иди за мной, пошёл в сторону дворца. Домагой отдал оружие и направился следом.
Они поднялись к покоям Данияля.
— Будь здесь и охраняй мой покой, — велел Данияль.
— Как прикажете, паша, — поклонился Домагой.
Домагой встал рядом с покоями и принялся ждать.
Вскоре он увидел небольшую процессию, идущую в сторону покоев Данияля. Это была молодая девушка в жёлтом платье и идущие следом за ней евнухи. Поравнявшись с Домагоем, она поглядела на него оценивающим взглядом тёмных глаз, а затем, вздёрнув голову, отвернулась, и прошла в покои.
***
Данияль сидел на подушках, в ожидании своей главной наложницы, и задумчиво разглядывал пламя свечи. Он всё вспоминал их с Домагоем тренировку на саблях. Дерзкий дели одолел его, однако в сердце Данияля не было гнева. Он даже радовался, что Домагой оказался сильнее его.
Стук в дверь прервал его мысли. Дверь распахнулась, и в покои вошла Антония. Прекрасная в этом жёлтом платье, темнокудрая и темноглазая девушка.
— Паша. Данияль, — Антония склонилась перед Даниялем в поклоне. Данияль подошёл к ней и ласково положил ладонь на её щёку.
— Как ты добралась, Антония? — спросил он.
— Столько дней я провела в разлуке с вами, — заговорила Антония. — Моё сердце обливалось кровью, но стоило мне вас увидеть, как оно вновь ожило в моей груди.
Данияль кивнул. Он предложил ей переместиться на кровать.
— А что это за крылатый воин стоит перед вашими покоями? — спросила Антония. — Я его раньше не видела...
— Его зовут Домагой, — ответил Данияль, улыбаясь своим воспоминаниям об этом воине. — Он из корпуса дели. Отныне он мой верный слуга.
— Домагой? Какое странное имя... — удивилась Антония.
— Он попросил, чтобы его называли именно так. Он был язычником, — Данияль с усмешкою взглянул на переменившееся лицо своей наложницы.
— Паша! И вы приблизили к себе язычника?!
— Отныне он мусульманин и верный слуга нашего падишаха. И мой слуга, — строго сказал Данияль и дал понять взглядом, что не примет никаких возражений на эту тему.
Антония поджала губы. Но ей не оставалось ничего, кроме как смириться с решением Данияля.
— Расскажи мне лучше, как ты добралась?
Антония начала рассказывать о тяготах их пути, как неудобно столько времени ехать в повозке, как её и других наложниц постоянно мучила жажда, как они уставали в дороге, а спать приходилось под открытым небом под бдительной защитой воинов. Данияль кивал, практически не слушая. Перед глазами всё стоял этот воин в своих диких одеждах. Этот язычник не покидал его мыслей. Его ловкие отточенные действия. Его столь дерзкое поведение. О, это всё заинтересовало Данияля, привыкшего к покорности своих слуг. Домагой же совсем другой.
Они провели несколько часов, и Данияль не мог сосредоточиться на своей наложнице. Что-то изменилось, Антония больше не была ему интересна так, как был интересен Домагой. Что за шайтан спутал его мысли! Наконец Данияль понял, что больше не в состоянии принимать свою главную наложницу.
— Что ж, Антония, ты можешь идти.
— Идти? — Антония удивилась. — Паша, с вами всё хорошо, вы здоровы?
— Иди же, Антония, — Данияль натянуто улыбнулся.
Антония поднялась с кровати, поклонилась Даниялю и вышла из покоев.
***
Домагой стоял под дверьми в окружении гаремных евнухов, которые ждали главную наложницу паши. И что-то грызло душу Домагоя. Он не хотел, чтобы Данияль проводил время с кем-то другим. Однако, такие были правила. У Данияля есть наложницы, и с этим приходилось мириться.
Неожиданно дверь распахнулась, и из неё вышла Антония. Домагой с удивлением посмотрел на неё. Как, неужели так быстро? Домагой думал, что наложница проведёт у паши всю ночь... А Антония подошла вплотную к Домагою и взглянула в его глаза.
— Даже не пытайся, — зашипела она. — Место возле нашего паши уже занято.
— Поэтому ты уходишь, даже не проведя с ним ночь, хатун? — хмыкнул Домагой.
— Не стой на моём пути. Иначе пожалеешь об этом.
— Хатун, я воин. Я не бегу от опасности, а встречаю её лицом к лицу.
— Я тебя предупредила, дели Домагой, — сказала Антония и пошла прочь. Евнухи засеменили за ней.
Домагой проводил их взглядом. Он не боялся козней наложницы и где-то в глубине души радовался, что она так быстро ушла от паши.
