Акцио!

«Тирания Амбридж» — так назывался этот новый этап в жизни Хогвартса после ухода из него Альбуса Дамблдора. «Новый директор школы чародейства и волшебства — мисс Долорес Джейн Амбридж» У её кабинета, плача и заматывая носовыми платками руки, сидели дети. Ни в чем неповинные дети, перешедшие дорогу не тому человеку. — Тише, приятель, — Джордж присел на корточки перед позеленевшим мальчишкой. — покажи-ка… Ох, ерунда, до свадьбы заживёт. Фред успокаивал другого, рассказывая, как сто и один раз падал с метлы и совсем не плакал. Лира была занята маленькой девочкой с рукой, кровоточащей так сильно, что Сойер даже дала ей конфетку-противоядие от кровопролитных леденцов. Это помогло, но глубоко врезанное в кожу: «Я не должна перечить» продолжало щипать. Всех их, несмышленышей-первокурсников, ждала очередная экзекуция в наказание за то, что их профессор — тиран и самодур, ещё и с садистскими методами воспитания. Когда дверь в кабинет наконец открылась и оттуда показалась довольная, улыбающаяся, как английская королева Амбридж, близнецы поднялись и заслонили спинами некоторых детей. В коридор вышел Гарри. Он натягивал рукав мантии, но держался достойно. Ничто не выдавало в нем пережитого наказания, и Амбридж это заметно расстраивало. Она проигнорировала более взрослых студентов, затем нетерпеливо кашлянула, и внутрь шмыгнули три перепуганные маленькие девочки. Дверь за ними волшебным образом захлопнулась. — Может быть сразу скормим её Клыку? — спросила Сойер. — Давай, братец, иди в гостиную, Гермиона заварил целый тазик растопырника. Только оставь малышне немного. — А у нас есть пара ласковых для Жабамбридж, — совсем не добрым тоном сказал Фред, сжимая кулаки. — Обязательно, правда… Лучше не сегодня, — махнул здоровой рукой Поттер. — сначала мне нужно рассказать кое-что Лире. Если можно, конечно. Наедине. Она кивнула близнецам. Те, неуверенно попрощавшись с детьми и уточнив нет ли необходимости подождать, зашагали в сторону лестницы. Гарри проследил за их спинами. Он пододвинулся ближе к открытому окну и присел на подоконник. Взъерошенные чёрные волосы потрепал ветерок с улицы. — Помнишь, я в начале года спросил тебя о чёрных лошадях? — сказал он нерешительно. — Тех, которые везут кареты с учениками. Я узнал, что их зовут фестралами. — Точно! Фестралы! — треснула себя рукой по лбу Лира. — Ну как же я могла забыть? — Хагрид рассказывал нам о них, — продолжил Поттер. — и объяснил почему их видят не все. — Так мы что, значит, избранные? — Не мне судить, — он пожал плечами. — дело в том, что фестралов видит тот… Кто собственными глазами видел смерть. Поэтому я заметил их только в этом году. Бедняга Невилл, оказывается, знаком с ними довольно давно. — Кто при нем умер? — подняла брови Сойер. — Его дедушка, — Гарри помедлил. Ему казалось, что Лира и сама поймёт, что он спросит, но она только с интересом смотрела в его лицо. Гарри слегка порозовел от неловкости. — прости, но… Кто умер при тебе? — Я, на самом деле, уже почти забыла об этом, — она улыбнулась, совсем не соответственно теме, скорее радуясь тому, что он таки умеет говорит, и присела в угол напротив. — одним жарким летом, ещё в детстве, мы с мамой гуляли в парке. Какому-то старому мужчине впереди стало нехорошо. Я помню, что он встал со скамейки, весь красный и… Это был сердечный приступ. Никакой слезливой истории, я понятия не имею кем он был и даже никогда не хотела узнать. Мама быстро унесла меня оттуда, я не видела, как его забрали доктора. — Не так ужасно, как я себе напридумывал, — с явным облегчением сказал Гарри. — А ты видел смерть Седрика, — без какой-либо интонации сказала Лира. — до сих пор как-то пусто без него. Никто не грезит о кубке школы, не просит завязать ему галстук, потому что прошлый узел он нечаянно сорвал. Да и просто не по себе. Очень странно, когда друзья умирают. Он как будто просто… Вышел. Может вернуться в любой момент и отвоевать себе звание старосты. — Я так и не спросил как ты, — вздохнул Гарри. — хотя… Должен был, чуть ли не в первую очередь. — Как я? — Сойер криво усмехнулась. — Да уж получше тебя. Он обречённо кивнул. Руку жгло. Она чесалась, кончики пальцев немели. То и дело свод ладони била колкая боль, от которой Поттер жмурился. — Когда вернёшься в гостиную, найди Джорджа и попроси тянучку из наших разработок. — Зачем мне тянучка? — Вообще, она должна превращать руки того, кто съест ее в руки манекена, но на то это и разработка, пока от неё только теряется чувствительность часов на пять. В состоянии покоя, может даже больше, — подмигнула Сойер, оттолкнувшись от подоконника и спрыгнув на пол. — а ещё она на самом деле вкусная. — Спасибо, — Гарри улыбнулся. — Пока не за что, — улыбнулась в ответ Лира. — скажи близнецам, что я в библиотеке. Пожалуйста. Дверь в кабинет Амбридж снова открылась. Поттер спрятался в оконном проёме, обняв колени и шикнул Сойер, мол: «Давай, сделай так же!» Она не отреагировала. Из кабинета выбежали, шмыгая красными носами, зареванные девочки, и прозвучал сладкий голос: — Ваш черёд, мисс Сойер, прошу, проходите. Это прозвучало, как страшный приговор. Лира мимолетно глянула на подоконник и двинулась вперёд, широко переступив противный розовый коврик. Вдалеке, за спиной Гарри кто-то противно, тихонько покашлял и потянул на себя дверь. Наказание для Лиры Амбридж придумала особенное. Вместо острого пера, пишущего на пергаменте свежевыпущенной кровью, она посадила Сойер на табуретку у стены и широко улыбнулась. Та даже подумала, что её кара — смотреть на мерзкую рожу учителя. — Я попрошу вас вытянуть обе руки вперёд, будьте так любезны. Вспоминая угрозы Филча, Лира нахмурилась. Нет, ей точно ничего не отрежут. Розгов в кабинете тоже нет: есть только розовые тарелочки с противными, пищащими котятами. И как эту профессорскую язву саму ещё не стошнило на свой розовый коврик от вида своих розовых стен? Промелькнула мысль, что эта чудовищная однотонность похожа на желудок изнутри. При Дамблдоре кабинет точно выглядел лучше. Сойер выставила вперёд обе руки. — Инкарцеро, — мягко произнесла Амбридж, взмахнув палочкой. От локтей до запястий Лиру защекотала розовая лента, свернувшаяся между ладоней пышным бантом. Зрелище походило на раздавленного дождевого червя. — Вам удобно? — заискивающим тоном спросила Амбридж. Ей пришлось слегка наклониться, чтобы встретиться со своей студенткой взглядами. — А сами как думаете? — тряся связанными предплечьями у правого уха спросила Сойер, а позже, с неохотой добавила: — профессор? Казалось только этого движения она и ждала. Амбридж с ухмылочкой наморщила нос, когда лента схватилась сильнее. — Она натянулась только что, — Лира опустила руки к коленям и растерянно осмотрела их. Лента снова сжалась, бант стал больше, напоминая жеваную жвачку. — Очень интересно, не правда ли? — захлопали подкрученные ресницы. — Как вы думаете, мисс Сойер, в чем суть вашего наказания? Вы уже поняли? — Отрезать мне руки? — Умерить вашу активность, — огорченно поправила Амбридж. — я и, смею заверить, само Министерство Магии, во главе с министром Корнелиусом Фаджем, считаем, что гиперактивный ученик опасен для себя и общества. Разве мы можем допустить это? Лира попробовала дотянуться кончиками пальцев до петелек банта. В ответ на это лента стиснула запястья так резко, что кулаки Сойер больно стукнулись друг о друга. — Надеюсь, вы осознаете, мисс Сойер, что ваши нелепые скачки неуместны в стенах учебного заведения? Лира промолчала, хотя на языке вертелось кое-что едкое, что, кажется, ещё никто не осмеливался говорить учителям. — Прекрасно, — с придыханием сказала Амбридж. — сидите смирно, моя дорогая, это в ваших же интересах. И если из уст миссис Уизли «моя дорогая» звучало с любовью и нежностью даже, если та была очень рассержена, в голосе профессора это звучало скорее, как оскорбление, попытка унизить. Она слегка наклонилась, будто откланявшись и засеменила в своему столу, где уже вовсю само по себе писало пышное, — странно, что не розовое, лебединое перо. — Как долго я должна просидеть так, профессор? — спросила Сойер, попытавшись разомкнуть локти, но это только сильнее связал их друг с другом. — До тех пор, пока вы не поймёте, как следует вести себя в школе. Пусть это впечатается как можно глубже. Лира с трудом сдержалась от того, чтобы сказать, что в таком случае они застряли здесь надолго. Не шевелиться было очень тяжело. Спина и плечи затекли уже через десять минут сидения прямо. Шея заболела через полчаса. Хотелось встать и хорошенечко размяться, но лента и так врезалась в кожу на запястьях, красноречиво дав понять, что этого лучше не делать. Никакие уловки здесь тоже не помогут: палочка осталась в спальне, невербральные заклинания у неё совсем не выходят, а любую попытку зажать крошечный хвостик банта коленями или зубами тут же присекла бы сама Амбридж. Она перебирала свитки, но внимательно следила за стоящей у стены табуреткой, не произнося при этом ни слова. Только скрип пера о пергамент и периодическое шуршание ленты нарушали гнетущую тишину. Даже котята заснули на своих тарелочках, спрятав противные мордочки в покрытые будто бы слипшейся от приторности всего вокруг шерстью. Руки начали синеть. Сойер попыталась сжать и разжать кулаки, чтобы хоть как-то возобновить приток крови, но лента скрутилась только крепче, причиняя такую боль, что Лира сквозь зубы вдохнула воздух и прикрыла глаза. Она с большим трудом переборола в себе желание запрокинуть голову, чтобы изменить позу. Путы заметили даже такую мелкую перемену. Они натянулись до предела. На выступающих косточках запястий растянулись тоненькие, как от бумаги, порезы. Капли крови попали на ленту, но Сойер не подняла рук, чтобы в этом убедиться. Зато Амбридж наконец махнула перу. Оно замерло и улетело в чернильницу. Сама профессор медленно обошла свой стол, намеренно выбрав путь чуть длиннее и скорчила жалостливую физиономию. — Вытяните, пожалуйста, руки, моя девочка, — протянула свою ладошку с короткими, увенчанными старомодными перстнями пальцами Амбридж. Лира подчинилась. Её кровь сразу попала на чуть влажную, то ли от нетерпения, то ли от напряжённой работы кожу. Сначала тонкие губы профессора скривились, но затем вытянулись. — Очень хорошо, — с улыбкой заключила Амбридж. Она вынула из кармана розовой юбки-карандаша волшебную палочку, коснулась её кончиком ленты и та распустилась. Путы повисли на локтях пружинками, как кожура яблока. С одним отличием. Два их участка промокли и потемнели. — Как думаете, мисс Сойер, одного занятия вам хватило, чтобы понять свою ошибку? Но первым делом Лира размяла побелевшие в кулаках пальцы, сложила их в замок и звонко хрустнула. — Я, кажется, задала вам вопрос. — Да. — Что-что? — сахарным голосом переспросила Амбридж. — По-моему я с первых дней объяснила, что хочу слышать от своих учеников полные ответы с окончанием «профессор Амбридж» или «мэм». Повторите, пожалуйста. — Я все поняла, мэм, — продолжила разминать руки Сойер. — Что же вы поняли? — Вы больше не увидите моих нелепых скачек. — Как хорошо! — она даже чуть прихлопнула. — Надеюсь, что так все и будет, моя дорогая, иначе нам придётся повторить этот, — кончик её волшебной палочки подцепил ленту. — печальный опыт. Вы же не хотите этого? — Нет, мэм. — Отвечайте полностью! — Нет, мэм, я не хочу этого. — Славно, — заклинанием путы снова вернулись в палочку, закручиваясь, как конфетти. — вы свободны, мисс Сойер. Можете покинуть мой кабинет, я приглашу следующего через пару минут. Лира не собиралась задерживаться. Она, опираясь рукой о стену, встала на ноги, которые затекли и теперь плохо её слушались, и уже толкнула плечом дверь, как позади издевательским, тоненьким голоском сказали: — Аккуратнее на выходе, там часто бывает скользко! Однако Лира не обернулась. Идя по коридору с ободряющей, чтобы не пугать малышей, улыбкой, Сойер думала о том, что конечно же Амбридж больше не увидит её прыжков, бега или чего-либо ещё. Но это совершенно не значит, что «скачки» прекратятся. Занятия ОД проходили в тот же вечер. Миранда поднялась в Выручай-комнату впервые с тех пор, как Лиру выпустили из больничного крыла. Но так, кажется, это забыла. Сойер сидела в треугольнике с близнецами, играя с ними в «ладушки» по кругу. С каждым шлепком она морщилась все больше, но Фред и Джордж этого не замечали, они были слишком увлечены игрой. Полосатый рукав все сдвигался и сдвигался. В один момент Миранда увидела, что руки Лиры выглядят очень болезненно, а уже в следующий заметила царапины. Её они очень встревожили, ведь для обычный увечий, которые её подруга получает десятками за день, эти выглядели слишком продуманными. Фред начал замедлять хлопки, его взгляд метался с Джорджа на Сойер и обратно, начал спускаться и… — Санауску, — успела среагировать Миранда, когда он схватил Сойер за руку и сдвинул рукав вниз, чтобы осмотреть. Но царапин там больше не было. Лиру, кажется, это очень удивило, она даже сама ощупала свое запястье. Больно больше не было. Рукава её полосатого свитера снова сползли и скрыли даже кончики ногтей. Занятие наконец началось. — Кто это сделал? — свысока спросила Миранда, нацелив палочку в пол между ней и партнершей. — Про что ты? — Не глупи. Что с твоими руками? — Так это ты меня поправила, — Лира с доброй усмешкой вынула палочку из волос. — спасибо. Если бы Фред увидел… — Я спрашиваю ещё раз и очень надеюсь, что он будет последним. Кто это с тобой сделал? Заклинание превратилось в кнут и все, чего оно касалось, начинало искриться. Боевая магия, Эйвери освоила её уже даже на невербальном уровне. — Технически это была лента, — пожала плечами Сойер. Вместо хлыста из её палочки потянулся лысый крысиный хвост. — Лента? Ваши с Уизли игры? — Рот бы тебе прополоскать, леди. Хвост начал удлиняться пока не коснулся пола. Лира ещё несколько раз произнесла заклинание и добилась призрачного сияния. — Я предпочла бы прополоскать что-нибудь тому, что сделал это с тобой. — Ох, неровен час, когда я действительно суну её башкой в унитаз, — по громкой команде Гарри они сцепились хлыстами. — или сразу в исчезательный шкаф. Как считаешь? — Амбридж! — с ненавистью прорычала Миранда, рванув палочку на себя. Лира устояла. — Старый бараний курдюк! — Ты перенимаешь от Бродяги не лучшие черты! Сойер отошла на пару шагов, натянув узы заклятий до предела, усмехнулась и, держась только на пятках, упала назад. Никаких усилий удержать её Эйвери не составило, магия крепко зацепилась за подвешенное с обратного конца тело. Это выглядело, как перетягивание каната — маггловская забава, в которой Миранда даже когда-то выиграла большущую тыкву к Хэллоуину. Но главной задачей было не отнять палочку противника, а продержать заклинание, как можно дольше, добиваясь этого совместными с партнером усилиями. — Как она это сделала? — Ну я же говорю — лентой! Заколдовала её стягиваться на моих руках от каждого движения. — Поганая живодерка! — эмоции снова брали верх, Эйвери хотелось бросить палочку на пол и пойти разобраться с директором собственными руками, но она не могла разорвать узел. Иначе Лира упадёт. — Хочу, чтобы в её любименьком Министерстве узнали о том, что происходит с учениками пока никто не видит. — Думаешь они не знают? — Сойер выгнула бровь. — Эти дурацкие декреты, правила. Фадж сам с удовольствием подписывает их. — Я думаю, что она подсовывает их в горе других бумаг, он даже не смотрит. — Да хоть бы и так. — А завтра эта же лента окажется у кого-то на шее, — кнуты дрогнули. Сойер поняла, что настало время вставать на ноги. — и будет сжимать горло от каждого вздоха. А послезавтра Филч все-таки выпросит разрешение на казни на гильотине. — Теряю голову от твоих слов, — подобно фехтовальщику Лира убрала одну руку за спину, а другую, с зажатой в ней палочкой, выставила вперёд. — не так страшно, для меня это была разовая акция, я больше не попадусь. — Закончили! — хлопнул в ладоши Гарри. Он стоял спиной к камину и неловко улыбался. — Все молодцы! Но, Невилл, ты не мог бы потренироваться ещё немного завтра в гостиной, после уроков? — Конечно, — грустно улыбнулся Невилл. Его хлыст больше всего походил на переваренную макаронину. Фред и Джордж с громким треском разомкнули выпущенный друг в друга заклинания и в прыжке отбили пять. Судя по всему их кнуты были под напряжением, для большего интереса. Рыжие волосы встали дыбом, как лесные пожары. — Мы не закончили, — напомнила Миранда. — Нет, мы закончили, — с нажимом сказала Лира. Её часть хлыста исчезла, скрывшись в палочке, как измерительная рулетка. — меньше всего я хочу обсуждать Жабамбридж, Министерство и ля-ля-ля. Особенно здесь и сейчас. Закрыли тему. Считай, что я очень неудачно проверила на себе какой-нибудь леденец, ты помогла мне избавиться от последствий. Спасибо большое. — Но я не собираюсь делать этого вечно, — длинная белая молния свалилась на каменный пол, закручиваясь кольцами, как змея и истлела. — Класс, мне пойдут шрамы! Со спины, опираясь на её плечи, подпрыгнули Фред и Джордж. — Дамы, мы не помешали? — спросил Джордж. — Даже если помешали — плевать! Вы видели, как круто у нас вышло? — засиял Фред. — Мы были заняты выполнением своего задания, — Эйвери смерила их уничтожающим взглядом. — Вы наколдовали угрей? — в отличие от подруги Лира оживилась. — Электрических! И все трое пустились в бурное обсуждение прочих способов образования хлыстов из всякой всячины. Будто никакого наказания никогда и не было, будто одну Миранду беспокоит то, что делает психопатка в розовом. О следующем занятии Гарри говорил очень серьёзно. Он предупреждал, что новое заклинание будет сложнее, чем все, что они делали раньше. Так вышло, что изучение его выпало как раз на тот день, когда медно-рыжая сова Ракша, изящная настолько, насколько могут быть птицы, бросила на стол письмо. «От Миссис Цирцеи Мари Эйвери» Миранда расцарапала печать ногтями, не в силах вытерпеть работу ножом и распрямила письмо трясущимися руками. Мама писала о доме. Она говорила, что виноград очень сильно болеет, и за последнюю неделю отсохли три лозы. Виноградник семьи Эйвери был не просто садовым участком. Он был живым. Креп и разрастался даже в самые жестокие зимы, но только, если в доме царил покой. Вял от каждой ссоры. В ночь, когда умер дедушка Георг, весь виноград сгнил, а листья пожелтели и свернулись, как куколки бабочек, так и не раскрывшиеся после смерти Седрика. Миранда вздрогнула. Но письмо не закончилось. Мама писала о том, что суд Визенгамота ещё не нашёл времени на рассмотрение дела Самайна Эйвери и до начала слушания тот заключён под домашний арест. По периметру дежурили мракоборцы с каменными лицами. Они менялись два раза в день, делали обход территории, внимательно наблюдая за окнами и рассредотачивались по территории. Родители не были обучены трансгрессировать. Все запасы летучего пороха, а так же вещи, которые показались органам порядка причастными к темным искусствам, были изъяты. Папа практически сидел в клетке. А мама вместе с ним. Потому что очень сильно любила и каждую минуту старалась быть рядом, ощущая его горе, как свое собственное. Миранда подумала о том, стала бы она вести себя так же, окажись в заключении Седрик. Конечно. Она нашла бы тысячу способов превратить ловушку собственных стен в их крохотный мирок. По щеке поползла слеза. Неужели все это взаправду? Миранда сложила письмо и сунула во внутренний карман мантии перед тем, как выйти из тёмного проёма гостиной. — Я предлагаю начать с небольшой вводной, — громко предложила Гермиона, стоя возле Гарри и кивнула, предоставив тому слово. — Заклинание, которое мы освоим сегодня… — Сложнее всего, что мы знали до этого, — скучающим тоном сказал Захария Смит. — Поттер, у тебя пластинку заело? Ничего нового сказать не можешь? Фред и Джордж, взяв края его мантии, резко дёрнул её вперёд и накрыли Захарию, нарочно опрокидывая на пол. — Спасибо, — застенчиво сказал Гарри. — что ж… То, что я хочу показать вам имеет большие шансы спасти вас в будущем. Теперь интересно? Это заклинание требует большой концентрации, но результат может поразить. Оно именуется патронус. Все зашептались. Их, громко скомандовав: «Заткнитесь!» прервала Джинни. Будто еще одно, даже более могущественное заклинание. Гарри продолжил. — Патронус способен прогнать дементоров. Я знаю о патронусах не так много, но и того хватило, чтобы помочь не только себе… А ещё и близкому для меня человеку. Миранда вспомнила историю, которую Сириус рассказывал ей за бокалом вина. Берег чёрного озера, пустота, уныние и вдруг свет. Ей очень не хватало его тявкающего смеха и привычки качаться на задних ножках стула, прислонив его спинку к стене. — Он получится у каждого из вас! — успокоил Гарри. — Однако его форма может быть совершенно разной. Телесный патронус принимает форму существа, наиболее подходящего вам по характеру. Добиться телесного патронус сложнее, но я уверен, что мы сможем! — Продемонстрируй, — шёпотом подсказала ему Гермиона и толкнула к центру, между разбившимися на пары членами ОД. Сначала он сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Его лицо постепенно начало проясняться. Ушли морщины между бровей, на лбу, зато мягкая улыбка коснулась губ. — Экспекто патронум! Гарри высоко поднял палочку. В следующий момент все ахнули. Большущий, призрачно-голубой олень подпрыгнул в воздухе, коснулся копытами пола лишь на секунду, а затем снова воспарил над головами присутствующих. Размах рогов у него был таким, что между ними могли бы усесться сразу трое человек. Все его тело опоясывал искрящийся туман. Когда олень вырвался вперёд, дымок за ним ещё долго таял, рассеивая запах озона по залу. — Прелесть! — не сдержалась Чжоу Чанг. Гарри чуть покраснел. Олень сделал ещё круг под люстрой, взбрыкнул и понёсся на своего хозяина, чтобы снова шмыгнуть в палочку. Комната наполнилась восхищениями и хихиканьем. Каждый с упоением уставился на Поттера. — А теперь о том, как его вызвать, — смущенный таким вниманием, Гарри все же смог взять себя в руки и выпрямился. — заклинание произносится «Экспекто патронум». Вы… Могли бы повторить его несколько раз, чтобы запомнить. И громогласное «Экспекто патронум» отразилось от стен Выручай-комнаты. Многие в нетерпение подняли палочки и принялись ждать, что из них вывалится какой-нибудь зверь. Поттер только улыбнулся. — Вспомните что-нибудь хорошее. Какое-нибудь радостное событие. Первый день в школе, например, полет на метле. Сконцентрируйте всего себя на нем, проживите его ещё раз и тогда… У вас все получится. Я обещаю Жестом руки он пригласил своих учеников начинать. Гермиона сошла с небольшой возвышенности у камина и присоединилась к остальным, чтобы попробовать. — Радостное? Какое из? — усмехнулась Лира. — Настоящее, — осадила её Миранда. Понять её было можно. Сойер могла только догадываться, что твориться на душе у подруги в последнее время. Поэтому большинство её выпадов игнорировала. Она неловко улыбнулась и решила присоединиться к близнецам. Миранда всегда уверял, что в такие моменты ей лучше оставаться одной. И, пусть это нисколько не было правдой, она неустанно уверяла себя, что так будет лучше. Первые патронусы воспарил над землёй. Это были заяц и лис, которые скакали бок о бок, нисколько не испытывая друг к другу ненависти или страха. Их хозяева подпрыгивали на месте от радости и тихонько раздавали советы отряду. Следующими овладел магией патронуса Лира, Фред и Джордж. Все трое подняли палочки. В воздух взлетел маленький, похожий на клубок ниток ёжик. Он добрался до потолка, пошевелил крошечными лапками с малюсенькими коготками и упал точно в кудри столкнувшихся лбами баранов. Мимо них пробежала ласка, над ними лебедь, по полу пронесся и сбил Невилла с ног пыхтящий голубыми вихрями кабан. Миранда страдальчески заломила брови. В её голове сейчас не было совсем ничего хорошего. К чему это всё? Пожиратели сбежали из тюрьмы, её отца считают одним из них, со дня на день он предстанет перед судом и… Она шмыгнула носом. Скулы свело. Нет, Миранда не заплачет. Здесь слишком много людей, которые могут увидеть её слабость. Всё хорошее закончилось двадцать четвёртого июня прошлого года. Счастье погибло. Перед ней появился образ. Седрик Диггори лучезарно улыбался, убирая непослушные волосы со лба. Она почувствовала, как ноги дрожат. Вспомнила, какого это было с ним. Когда Седрик удерживая её от падения за талию или поднимал на руки, смеясь, как умалишенный. Как зимой Миранда связывала их одним шарфом. Он садился перед ней, ставил каблук туфли себе на грудь и аккуратно расстегивал ремешок. Заботливо поправлял очки, когда она была сильно увлечена чтением или нагло, нахально закрывал книгу руками, требуя внимания, как домашний кот. — Экспекто патронум! Пантера разбежалась, подпрыгнула над баранами и резко развернулась, затормозив в воздухе сильными лапами. Близнецы и Лира проследили за ней до конца. А потом обернулись на Миранду. — Круто! — Молодец, Миранда! — Гарри улыбнулся и побежал на помощь Дину Томасу, который случайно заколдовал подушку. Всю жизнь Эйвери окружала самая восхитительная магия, но вид призрачной хищной кошки, грациозно разгуливающей среди людей, перехватывает дыхание. Пантера была огромной. Симус Финниган едва доставал макушкой до её острой лопатки. Дойдя до угла патронус остановился. Затем резко налетел на стену и взобрался по ней, чтобы прыгнуть на хрустальную люстру, качнуться и свалиться обратно, в палочку. — Милая киса! — подмигнула Лира. Она погладила полупрозрачного ежа, проплывающего перед лицом, словно в замедленной съёмке. У него были милейшие пятки-сердечки. Затем ей под руки по очереди сунули спины два одинаковых барана, помахивая лохматыми хвостами. — А тебе очень подходит, — заметила Миранда, чуть коснувшись пальцами кончиков ушей ёжика. — Да? А я на самом деле не поняла прикола. — Серьёзно? — Фред обнял Лиру за плечи. — Я даже затрудняюсь ответить кто из вас кто! — На себя посмотрите, — она кивнула на баранов, сцепившихся рогами и перекидывающих друг друга с боку на бок. — одно лицо! Вам подошли бы кудряшки, знаешь ли. — Кто сказал, что все их волосы прямые? — ухмыльнулась Миранда. Её глаза стрельнули тёмными искрами. — Гарри, дружище, научи нас заклинанию засовывания мыла в рот, — Джордж сложил руки рупором у рта. — нет, мы, конечно, приверженцы традиционных методов, но вдруг какая-нибудь ведьма-пошлячка скажет нечто недопустимое, — последнее он сказал голосом, так похожим на Амбридж, что присутствующие вздрогнули, а Эйвери презрительно хмыкнула. Ёжик закатился в палочку. Исчезли и бараны. Только голубая дымка напоследок вырвалась из-под их копыт. — И начерта нам это? — спросил Захария Смит и присел, заметив, как близнецы и Сойер о чем-то перешептываются, кивая на него. — То есть я имел ввиду, что вряд-ли нам встретится дементор… — Я встретился, — пожал плечами Гарри. — мы ничего не можем знать наверняка. К тому же… Кажется, я слышал о том, как патронус защитил волшебника от смеркута. Должно быть и с другими существами может выйти. Я, к счастью, пока не проверял. — И как же нас защитят лебедь или, — здесь Захария прыснул. — ёжик? — Размер патронуса не имеет значения. — Знакомая отговорка, Смит? — глянула на него Миранда. — Ну все, леди, — вздохнула Лира. — мне нужно мыло. *** В гостиной по-прежнему было тихо. Ни тебе сумасшедших рыжих девиц с мантией, ни не менее сумасшедших и рыжих близнецов, ни… Неважно. Неважно — это именно то, как могла бы описать свое состояние Эйвери. Вопреки бунтам собственных одногруппников под лозунгом: «Никакой домашки!», она старательно выполняла свои задания. Седьмой курс — последний год в этих стенах. И требования к учащимся соответствующие. Дверь в левом крыле гостиной приоткрылась. Это была дверь в спальню мальчиков. Миранда не оторвала взгляда от карты. Она крутанула в пальцах большой железный циркуль, заправленный золотистой пастой. Но что-то определённо было не так. С ней никто не поздоровался, не спросил что она делает здесь в такой поздний час. Любопытство взяло верх. Миранда опустила чертёж и чуть наклонила голову, чтобы разглядеть кого-то из-за своих же колен. Издевательство. У двери бесшумной тенью стоял Драко Малфой. Смешно было видеть его в пижамной рубашке. Шелковой. Но от этого не менее забавной. Ей было неловко даже видеть его после того случая… На углу у Выручай комнаты. Благо, что и видела Миранда его так редко, что ненадолго совесть даже перестала её мучить. Но лишь до этого момента. Будто отделившись от стены, Драко шагнул вперёд. Всё в этой гостиной казалось мёртвым от бликов вод чёрного озера. Он почти подошёл к креслу, но в метре от него остановился. — Что-то нужно? — как можно более непринуждённым голос спросила Миранда. Малфой издал звук, содержащий одновременно удивление, усмешку и обреченность. Ещё шаг, и ещё. Драко стоял напротив. Он наклонился. Долго смотрел в глаза, будто ищет там понимание, ответ на вопрос что же ему нужно, но затем быстро сглотнул. Драко тянулся к губам. Но ответ получил уже привычный. Жгучий удар по лицу. — Ты каждый раз бьёшь меня, — слезы подступили, но за щеку он не схватился. — а я прихожу снова… Будто меня хоть раз звали. — И ударю ещё столько раз, чтобы вбить в твою голову… У него получилось. Малфой взял её лицо в руки и поцеловал, вкладывая в поцелуй все свое отчаяние. Язык нелепо мазнул по чужим губам, зубы прикусили нижнюю, и он хныкнул. Миранда сильно пнула его в колено. — Думаешь, я недостаточно страдал за тебя? — закричал он надломлено. — С детства я был рядом! — Но не тогда, когда был действительно нужен, — Миранда отложила чертеж и демонстративно вытерла губы обратной стороной ладони. — я прикрывала твою задницу перед Люциусом и Нарциссой, я показывала тебе фокусы, когда ты разбил колено на мосту троллей! — И ты поцеловала меня! Потому что я так тебе отвратителен? — Потому что я искала надежду на то, что не умерла вместе с Седриком. — Этот Диггори, — истерично рассмеялся Драко. — ты потеряла его и все равно не бросила своих грязнокровок. Неужели не дошло? Все, кто тебя окружают — трупы. Заранее. — Ты будешь первым из них, — она выдернула из кармана палочку и направила в его голову. — я сдержу свое обещание… Когда ты и твои дружки попрут против дорогих мне людей, я буду драться. — Чем ты лучше нас? — Я никого не убиваю, — их гляделки продлились ещё минуту, перед тем, как палочка уперлась между бровей Малфоя. — Отключись! Ноги Драко подкосились. Он качнулся и запрокинул голову, глядя вверх затуманенным взглядом. Его тело бессильно свалилось на пол и, нарушая общий драматизм, Малфой захрапел. Мыском ботинка Миранда пнула его ногу, оказавшуюся в опасной близости к пламени камина. Кто-то проведёт ночь в гостиной и утром будет страшно злиться. Но не страшнее, чем Эйвери. Однако кое-что в её голове прояснилось. За завтраком она нашла Лиру. Та сидела в конце стола совсем одна и ковыряла вилкой тост со сливовым джемом. Миранда подбежала и крепко, но очень и очень неудобно обняла её. — Эй? — Сойер выронила вилку. — Что-то случилось? Эйвери только сильнее прижалась к её плечу и замотала головой. — Присядешь? Но и в этот раз она покачала головой, только больше путаясь в рыжем хвосте. — Ну хватит, леди, не надо так нагибаться, потом спина болеть будет, что мы скажем мадам Помфри? — Скажем, что я упала с лестницы. — Э-не, это моя отговорка, придумай себе что-нибудь пооригинальнее. На лице подруги красовалась по-настоящему счастливая улыбка. Впервые за очень долгое время. — Мерлинова матерь, да ты никак нашла сундук золота? — Прекрати, неужели я просто не могу радоваться? Мне так… Странно, но так хорошо. — Ты присядешь, — под пристальным взглядом Амбридж из-за стола преподавателей, Лира усадила подругу на лавку рядом с собой. — давай по порядку. Что для тебя странно и почему тебе хорошо? — Я поняла кое-что важное. Действительно важное, — она отвела взгляд, будто решалась на что-то. — в моей жизни есть не только чёрное. Есть ещё… Рыжее. — Вот как, — Сойер отпилила кусочек тоста и протянула Миранде на вилке. — значит, мозгошмыги отступают? — Кто-кто? — Взяла тут у Полумны один журнальчик, лучше бы я этого не делала. Мечтаю стереть себе память хотя-бы о нарглах. *** На занятии ЗОТИ Миранда никак не могла сосредоточиться даже на тех крупицах учебного материала, которые выдавала ученикам Амбридж. Её клонило в сон, хотелось есть, размяться или хотя бы подышать свежим воздухом. Лира, сидящая рядом, откинулась на спинку стула. Она даже не пыталась услышать лекцию, явно провалилась в один из своих мирков. И вдруг в коридоре что-то захлопало, зазвенело и затопало. На лице Сойер появилась недобрая улыбка. — Что это там происходит? — тихонько спросила Миранда. — Скоро узнаешь. Такой заговорщический тон Эйвери нисколько не обрадовал. И пока Амбридж силилась продолжить свою речь, старательно игнорируя шум, ученики начали перешептываться. А вскоре не выдержала и она. Профессор хмыкнула, как разбуженная на своем насесте курица, отложила книгу и поправила розовую юбку. Но сойти с кафедры так и не успела. Дубовые двери распахнулись, хлопнув о стены так, что затряслась и осыпалась старая штукатурка. Со свистом внутрь влетело искрящееся облако, а вслед за ним — Фред и Джордж Уизли на украденных из подвала метлах, с хвоста которых все ещё свешивались и позвякивали звенья цепей. Студенты разразились радостными воплями и вскриками. Их пергаменты разлетелись, уступая место ярким буклетам. Близнецы неслись вперёд, постепенно снижаясь. Они переглянулись и разделились; Фред полетел по левому проходу между столами, Джордж по правому. — Давай! — Лира схватила подругу за руку. Игнорируя замешательство той, она запрыгнул на парту и потянула Миранду за собой. — Ты спятила! — Когда это тебя волновало? Фред не остановился, он выставил руку в сторону и, когда достиг стола, Лира схватилась за неё, изловчилась и запрыгнула на метлу. Ее пальцы сцепились спереди и позади себя в положении довольно неустойчивом, но удобном, чтобы выдернуть палочку в любой момент. — А ты чего ждёшь? — крикнул Джордж. Он затормозил ногой о край её стола. — Карета подана! И Миранда решила не сопротивляться. Она залезла назад и обняла Уизли так крепко, что свалиться не осталось ни единого шанса. Они быстро нагнали друзей, и Лира широко улыбнулась Эйвери. За убегающей со всех ног Амбридж несся переливающийся, как шипучая карамель дракон из разноцветных всполохов. Вылетевшие под улюлюканье однокашников волшебники превратили пол в холле в самое настоящее болото, пустили по вспышке салюта в лица членов дружины стукачей и заставили миссис Норрис висеть вниз головой на хвосте. Только Миранда, вцепившись в Джорджа, щурилась и посмеивалась. Они завернули за угол, слетели по лестнице на первый этаж, лавируя между толпами бегущих школьников и приземлились возле часов. Лира наступила на древко и встала на одну из лавочек, протягивая обе руки Миранде. Та сидела на метле, как какая-нибудь викторианская леди, свесившая обе ноги с седла лошади, чтобы не помять юбку. Шаги Эйвери чуть пружинили от полёта, она встала напротив и плечом убрала с лица волосы. — Это было…! — Потрясающе? — просияла Лира. — Я знаю! Мы готовились к этому ещё с июля. Не думали, что придётся действовать так радикально, но, когда власть перешла в руки этой жабе, пришлось действовать! — Это ещё цветочки, — Фред озирался по сторонам, будто ожидал, что Амбридж выпрыгнет на них из-за статуи. — мы с Джорджем вообще хотели взорвать её кабинет, но кое-кто отговорил нас. — По-моему, братец, вышло лучше лучшего! — Джордж завис над полом, потирая исколотые ногтями Миранды ребра. — Вынуждены оставить вас, леди. — Да, думаю, что с листовка и мы справимся вдвоём. А вам ещё нужно попрощаться, то-сё… — Попрощаться? — удивилась Эйвери. И близнецы, как по команде, сорвались с места, уносясь дальше по кабинетам. — Присядь, — Лира тяжело вздохнула. — дело в том, что… — Ты собираешься бросить меня? — Нет-нет-нет… — Теперь, когда все рушится и моя семья, все мы в опасности, ты просто сваливаешь? — Я, может и трусиха, Ранд, но все, что я хочу — заниматься тем, что приносит пользу. — Розыгрыши? Фейерверки, всякие глупости типа блевальных батончиков? — Глупости, значит…? — Лира опустила голову. — Сейчас то время, когда только такие глупости дарят людям улыбки. Серьёзно, когда в последний раз ты видела счастливых людей? Ну? Вот именно… А я улыбаюсь. Ты, наверное, не замечаешь этого в приступах самобичевания. — Ты знаешь, что происходит, Иллирия. — Это не моё имя, ты это знаешь. — Это твоё имя. И ты знаешь, что мне пришлось пережить. — Тебе? — Сойер резко вскинула голову и нервно рассмеялась. — А обо мне ты думала…? Хоть когда-нибудь? Ты знаешь, что мать не пишет мне уже полгода? Нет? Могла бы хоть спросить. Мой друг мёртв! Человек, с которым я училась столько лет… Ты бы хоть раз спросила как я… Все ли со мной хорошо. Нет. Знаешь, мне тоже тяжело, но я пытаюсь. — Если бы пыталась, ты не стала бы бежать! — выпалила Миранда, тут же прикусив язык. — Я бегу, потому что могу бежать. — Поздравляю! Где тут раздают короны? Эй, ребята, Иллирия Мельпомена Сойер драпает! Повисла тишина, в которой слышалось, как тяжело дышит разгневанная Эйвери. Лира захлопала глазами. — Ты знаешь моё второе имя? — Конечно! Я видела твои документы, когда набирала наши вещи в доме Сириуса. А вот ты моего не знаешь, ставлю десять галлеонов! — Ох, ну, наверное, Дженнифер! — прозвучало довольно громко и Сойер специально закусил щеку изнутри, чтобы снова не сорвать на крик. — Твоих родителей зовут Самайн и Цирцея, уж они не дали бы дочери простое, человеческое второе имя. Серсиаль. Как виноград. Такой маленький, кругленький бедненький. Тебя назвали так, не зная, что… — Не зная что? — со злостью спросила Миранда. Лира начала успокаиваться. Она запрокинула голову, странно улыбаясь и усмехнулась. — Что вырастет девчонка, дружбой с которой я буду гордиться до конца своих дней. Миранда оборвалась на полуслове. Ей вдруг стало стыдно. Она обвиняет её… Свою подругу. Девчонку, которой при первой встрече заехала по голове книжкой. И при этом не отпугнула. — Лира… — Проехали, — Сойер чуть сжала руку подруги. — я знаю, что ты не со зла. Ты вряд-ли обидела бы меня на полном серьёзе, зная, что я могу подлить в твою еду зелье диареи. Она торопливо стёрла слезу с поникшего лица Миранды. Хотелось говорить высоким слогом, но целенаправленно Лира этого никогда не умела этого делать. — Тебя плохо, я знаю. Но неужели… Всем должно быть плохо? Я хочу быть той, кто дарит людям надежду. Я ведь умею делать классные салюты. Ты видела, на Рождество и твой день рождения… Так какой смысл? Пока я здесь, пляшу под дудку Амбридж, время уходит. — Но я не хочу, чтобы ты уходила… Эйвери, сама себя не зная, подалась вперед. Она положила подбородок на плечо Сойер, обняла её, как никогда робко и шмыгнула. — От тебя я не уйду никогда. — Я понимаю… Понимаю, но… Пожалуйста? — Миранда, я все решила. Я принесу больше пользы своими глупостями, чем буду сидеть на месте и наблюдать, как рушится всё, что мне дорого, — она развернулась так, что теперь подруга могла наблюдать только за силуэтом её профиля. — я бежала бы с тобой. Но я знаю о тебе достаточно, чтобы понять, что ты осталась бы и доучилась, будь на месте директора хоть сам Волан-Де-Морт. Моя цель — делать фейерверки и сладости. Твоя — хоть я и считаю её жутко странной, — преподавать детишкам. — Наши пути расходятся… Я права? — Миранда прислонилась затылком к стене. — Наши пути всегда будут пересекаться, ведь мы начинали их вместе. Ты всегда будешь желанным гостем в нашем магазине, я даже сделаю для тебя большущую скидку. Но сегодня я улетаю. — А я остаюсь, — Миранда теребила галстук, смотря куда-то вверх. — почему именно сегодня? Ты сидела на уроке, почему бы не остаться с близнецами и не влететь вместе с ними? — Ты же знаешь. Я летаю на метле также, как Снейп моет голову. Эйвери тихо рассмеялась. Они сидели и думали. Каждая о своём, но, будто бы об одном, держась за руки и касаясь друг друга коленями. — Я буду скучать. — Не будешь. Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя в покое? Ха! В мире столько способов: каминная сеть, совы, в конце концов я могу прийти в Хогсмид. — И ты не собираешься сдавать экзамены. — Не-а. — Что ж… Так я и знала. Их прощание вышло действительно трогательным. Миранда, которая всю жизнь запирала слезы внутри себя, плакала в рукав. А вечно довольная, улыбающаяся Лира, сопела забитым носом и терла покрасневшие глаза. — Если сейчас вернешься — сможешь сказать, что мы силой забрали тебя с собой. Возможно Амбридж сочтет это весьма уважительным. — Меньше всего мне нужно ее уважение, — Эйвери встала и поправила одежду. Сойер посмотрела в сторону. Близнецы вылетели в открытые настежь двери, покружили под люстрой и с хохотом помчались к подругам. — Что ж… До скорого, — Лира улыбнулась. — Косой переулок, девяносто три. Запомнила? — Конечно, — шмыгнула Миранда. — я приду, как только смогу. Пиши мне. Пожалуйста. — Обязательно! — крикнул сверху Фред. Он спикировал вниз и придержал метлу, как жеребца. Волосы растрепались, свитер перекрутился, а штанины задрались почти до колена. Так же выглядел и его брат. В раскрытых сумках не осталось ни одного буклета. Сойер перекинула ногу через древко, Фред тут же сел впереди, чтобы своенравная метла не скинула Лиру на пол. Она наконец обняла его — наконец, потому что раньше держалась за что угодно, только не за него, — уложив обе руки на грудь, а голову между лопаток. Метлы поднялись и испарились за дверями школы, которые тут же прикрыла Эйвери. Глядя в крохотную щелку, она долго махала рукой в спины друзей. *** Всё изменилось восемнадцатого июня. Дожидаясь результатов экзаменов, Миранда каждое утро садилась на подоконник и ждала свою сову Ракшу. Сова часто приносила письма из «Всевозможных волшебных вредилок», упакованные в сиреневые конверты с сургучными звездами ярко-салатового цвета. Подготовка к открытию шла своим чередом, но Лира уверяла, что уже в сентябре магазин отворит свои двери для маленьких волшебников и волшебниц. Миранда улыбалась. Ей было одиноко. Конечно, ведь все друзья, так или иначе, покинули ее. Но она была счастлива. Потому что всего через несколько дней узнает результаты своих многолетних трудов и уедет домой. Домой, где в гостиной, у камина сидит мама, листая один из древних фолиантов дедушки. Где папа, такой же отчаянный и печальный, как дочь, сидит в своей спальне денно и нощно, но как только увидит её, он обязательно распахнет свои объятия и расскажет, как же сильно ей гордится. Именно восемнадцатого июня тысяча девятьсот девяносто шестого года Ракша принесла газету «Ежедневный пророк», но вручать её не спешила. Пришлось вырывать пергаментные листы из неё кожистых лапок. Миранда расстелила перед собой газету, не глядя на заголовки, но заметив фотографию знакомого ей волшебника. — Бродяга! На развороте одной из страниц красовался молодой Сириус Блэк. Он был торжественно одет, аккуратно подстрижен и причесан, улыбался и закольцованным движением подносил к зрителю бокал вина. Эйвери уже видела эту колдографию в доме на площади Гриммо. Она мысленно чокнулась с другом, плюхнулась на кровать и сжала уголки газеты в руках, без очков вчитываясь в статьи. Смерть. Миранда смотрела на это слово и искала метафору. Отмена приговора? Смерть Блэка, как преступника? Но нет. «Убит Пожирательницей Смерти Беллатрисой Лестрейндж». Какие тут метафоры? Но не успела она почувствовать хоть что-то, кроме шуршащего в лёгких ужаса, как заметила приписку. «Но и в армии Того-Кого-Нельзя-Называть есть потери! Убит один из слуг «Тёмного Лорда» — Самайн Эйвери!» Это настоящее безумие. Миранда не поверила ни слову. Она оставила газету на кровати, босиком выбежала в коридор и чуть лоб в лоб не столкнулась с Гарри Поттером. — Это правда? — крикнула Эйвери, схватив Гарри за плечи. Тот не поднимал глаз. — Отвечай, когда с тобой говорят! То, что написано в «Пророке» — правда? — Миранда… — Говори со мной! Мой отец жив? — Дело в том, что… Нет. Поттер сдавленно пискнул, когда живот пронзила острая боль приставленной к нему палочки. Эйвери скрутила его воротник и дёрнула на себя так, что палочка ткнулась глубже. Он зажмурился, слезы проступили на глазах. В глазах Миранды была лишь слепая ярость. — Это вы его убили! Вы! Как равного таким, как они! Ты считал его предателем! — Нет! — выдохнул сквозь зубы Гарри. — Его убил Волан-Де-Морт. Твой отец обманул его! И погиб героем! — Мой отец погиб! — она кричала, не стесняясь ничего и никого. — Потому что ты отдал его на растерзание той газетенке! — Нет же, Миранда! Отпусти меня, п-пожалуйста… Гарри пытался отдышаться, хватаясь одновременно за горло и за живот. Он шатался, отступая от разъяренной подруги, давился слезами и пытался поднять голову. — Миранда, я знаю, что тебе больно… — Ты ничего не знаешь! — Выслушай меня, прошу! Я не виноват в этом, никто, кроме Волан-Де-Морта не виноват! Твой отец сбил его с пути, я слышал, как Хвост смеялся, рассказывая Пожирателям, как пытали мистера Эйвери. Я уже ничего не мог сделать. Он долго говорил. Долго рассказывал о злоключениях в Министерстве, оправдывался, плакал, вспоминая о Сириусе и орал, держась за живот, сгибаясь пополам и подбирая слезы с подбородка. Но Миранда ничего не слышала. Она только что потеряла отца и того, кто был им, сам того не замечая.