***
Мягкий взгляд настолько чужд острым чертам Чу Ваньнина, что Мо Жань не совсем уверен, не в бреду ли он от жара. Он также не совсем понимает, как оказался здесь, и почему не солгал Мэй Ханьсюэ, что трахнул Чу Ваньнина после второго свидания, прошедшего гораздо лучше. Не то чтобы он изначально планировал пригласить Чу Ваньнина на третье, просто… просто Чу Ваньнин действительно казался довольно дружелюбным и милым в тот день. Мо Жань не понимает почему, но тем вечером мужчина общался с ним как с кем-то, с кем действительно хотел говорить. К тому же, учитывая, как Чу Ваньнин известен своими холодностью и сдержанностью, он убеждает себя, что третье свидание необходимо для правдоподобности. Как Мо Жань и предсказывал, на втором свидании ему не удалось добиться поцелуя. Ну, он и не пытался. Это свидание казалось пробным; он был как на иголках в первой половине вечера. Однако, несмотря на первоначальные колебания Чу Ваньнина, Мо Жань сделал всё возможное, чтобы показаться безотказно классным парнем. Отчасти, это искреннее чувство вины из-за их первого свидания. Мо Жань, возможно, неоднократно ругался с Чу Ваньнином, но даже тот не заслуживает, чтобы его бросили так, как это сделал он. Отчасти, это пари; оно висит над ним, напоминая, почему он всё это делает. Тот факт, что свидание прошло на самом деле удачно, стал неожиданностью. И вот он здесь, у дома Чу Ваньнина, забирает его на третье свидание. На этот раз Чу Ваньнин одет в свитер оверсайз и брюки цвета хаки в паре с мокасинами; чем-то он напоминает модного дедушку. Мужчина наклоняется пристегнуть ремень безопасности, и его свитер сползает ровно настолько, чтобы Мо Жань мог мельком увидеть ключицу; это напоминает о его давней проблеме, грозящей вновь всплыть на поверхность. Чу Ваньнин чертовски горяч. Мо Жань давно знал и никогда не отрицал этого, как бы мужчина его ни бесил. Любой, у кого есть глаза, сочтёт Чу Ваньнина привлекательным. Когда Мо Жань только начал работать в «Сышэн», он испытывал искреннее восхищение его красотой. Шло время, их вражда росла, и искреннее восхищение превратилось в столь же искреннее желание втрахать в Чу Ваньнина немного покорности. Чаще всего он представлял, как отомстит Чу Ваньнину, так сильно отымев в кладовке на работе, что тот будет цепляться за него словно от этого зависит жизнь, забыв всё, кроме его имени. Полгода, которые Мо Жань провёл, избегая Чу Ваньнина, определённо помогли обуздать эти мысли, но теперь, когда они чаще находятся в непосредственной близости друг от друга… Фантазии вернулись в полную силу, пытаясь заново определиться с позицией, поскольку Чу Ваньнин, наконец, стал менее язвителен. На третье свидание они идут в кино — один из вариантов, предложенных Чу Ваньнином, который пытается заставить Мо Жаня выбрать фильм, но его попытки отвергаются. В конечном итоге они попадают на боевик. Чу Ваньнин наблюдает за происходящим на экране с пристальным вниманием, а Мо Жань, украдкой поглядывая на его элегантный профиль, наблюдает за тем, как губы Чу Ваньнина приоткрываются в сосредоточенности. Фильм идёт на заднем плане, в то время как украденные взгляды Мо Жаня становятся всё длиннее. Чу Ваньнин не замечает, что за ним наблюдают. Наблюдают, как он облизывает губы, слишком сосредоточившись на фильме… Когда Чу Ваньнин не ругается на него, Мо Жаню легче изучать его внешность. «Это делает спор намного проще», — внутренний голос звучит подозрительно схоже с Мэй Ханьсюэ, и Мо Жань немедленно выталкивает друга из своей головы, не желая вести себя странно. Он отключается на довольно большую часть фильма, но, когда позже обхватывает рукой плечи Чу Ваньнина, мягко прижимая мужчину к себе, тот не бросает в него свой напиток. У Чу Ваньнина не так много свободного времени после фильма (он должен лететь рано утром на встречу с клиентами в другом конце провинции), поэтому они заказывают лепёшки с курицей и овощами и садятся за крошечные круглые столики возле ресторана, лениво обсуждая фильм. Во время их последнего свидания Мо Жань был настороже, ожидая момента, когда Чу Ваньнин оскорбит его. Чу Ваньнин действительно тут и там отпускал колкости, но они казались менее намеренными и более естественными. Они не ощущались комментариями, которые директор Чу бросал в него на работе в прошлом, когда казалось, что тот залазит в голову Мо Жаня, чтобы указать на все его недостатки. (Ну, может, говорить так не совсем справедливо. Мо Жань совершил несколько достаточно безрассудных поступков, чтобы заслужить подобное отношение. Он уступает право судить Чу Ваньнину). То, чем они занимаются сейчас, отличается настолько, что даже трудно представить. Это не похоже на свидание с кем-то новым, когда Мо Жань узнаёт человека с нуля; тем не менее, он замечает новые оттенки Чу Ваньнина, о которых раньше даже не подозревал. И это не свидание с подругой, в которую он был давно влюблён; тем не менее, у них с Чу Ваньнином всё же есть общий опыт, которому можно только посочувствовать. Ну, немного общего опыта. Совсем немного. Потому что, вероятно, сейчас не самое лучшее время для них обоих вернуться к воспоминаниям о работе. К своему удивлению — удивлению, которое началось на втором свидании и продолжается до сих пор — Мо Жань обнаруживает, что всё не так уж плохо. Как только он выманил Чу Ваньнина из скорлупы, тот стал неплохим собеседником. Парень предполагает, что именно эту часть видит Сюэ Чжэнъюн, хотя и (он надеется) в менее романтическом смысле. Когда Чу Ваньнин не удерживается от нескольких резких замечаний, это скорее забавляет, чем злит. «Это всего лишь третье свидание», — напоминает себе Мо Жань. Всё в прядке; ему позволительно так думать, особенно пока Чу Ваньнин не ругает его. Кроме того, Чу Ваньнин привлекательный собеседник. В конце вечера Мо Жань паркуется и провожает Чу Ваньнина к дому. Мужчина на мгновение замирает у двери, и Мо Жань слегка озадачивается, прежде чем вспоминает — верно. Ни с кем другим поцелуй не был бы проблемой. Чёрт, он легко их получал, даже прежде, чем предложить или согласиться на свидание. И тем не менее, Мо Жань знает, что если сделает хотя бы один неверный шаг, когда дело касается физического контакта с Чу Ваньнином, есть ненулевой шанс, что его выпотрошат. Не то чтобы Мо Жань стесняется или сдерживается… Ему повезло, что Чу Ваньнин не отрезал ему руку в конце их последнего свидания; он даже не хочет знать, что бы тот сделал, если бы он неправильно рассчитал момент для поцелуя. Поэтому вместо этого он заключает Чу Ваньнина в обволакивающие объятия, в которых прилагает сознательные усилия, чтобы не сжимать слишком сильно. Чу Ваньнин на секунду застывает, как доска, но сразу после этого поднимает руки, осторожно кладя их на спину парня. Это странно; Чу Ваньнин — высокий и элегантный мужчина, но ощущается маленьким и хрупким, когда Мо Жань всё же сдаётся и обнимает его крепче. — Удачной поездки, — говорит он и, подмигивая, добавляет. — Мы должны снова сходить куда-нибудь, когда ты вернёшься. Чу Ваньнин краснеет, но не говорит «нет». Вместо этого он снова делает один из тех незаметных кивков, которые, как со временем понял Мо Жань, означают согласие. Парень почти ловит себя на том, что начинает предвкушать предстоящую встречу, наблюдая через стеклянные двери, как фигура Чу Ваньнина растворяется в вестибюле. Почти. Вернуть себя на землю не сложно. Когда он добирается до своей собственной квартиры, то видит сообщение от Мэй Ханьсюэ с вопросом, как всё прошло. Младший Мэй отлично справился с извлечением информации из Мо Жаня о том, что для начала будет третье свидание, и парень сожалеет, что так легко сдался. Он даёт резкий ответ, и Мэй Ханьсюэ почти сразу же реагирует. «Сомневаюсь, что ты с ним спал, но целовал ли?» Мо Жань смотрит на сообщение, снимает обувь и направляется в спальню. Он должен солгать. Он должен сказать, что получил поцелуй. Ему всё равно нужно будет снова сводить Чу Ваньнина куда-нибудь, потому что любой, кто когда-либо проводил с директором Чу больше тридцати секунд, знает, что этот мужчина не ладит с людьми. Не в платонической манере и, конечно, не в романтической. Не то чтобы Мо Жань действительно собирался рассказать Мэй Ханьсюэ, если переспит с Чу Ваньнином… …О чём, чёрт возьми, он думает? Мо Жань качает головой, пытаясь припомнить, что всё это только пари, и что лгать Мэй Ханьсюэ должно быть легко. Его друг не собирается обвинять его во лжи, и не собирается подходить и спрашивать Чу Ваньнина, правда ли, что Мо Жань трахнул его, не говоря уже о поцелуе. Прежде чем успевает ответить, он получает ещё одно сообщение. «Так что это "нет", ха» Мо Жань чертыхается, но тут же получает ещё одно уведомление — Мэй Ханьсюэ отправил ему деньги, ту же сумму, что и в прошлый раз. «Какого хрена», — пишет Мо Жань, и, кажется, слышит ехидную ухмылку, когда Мэй Ханьсюэ отвечает: «За твою храбрость и твою службу». Мо Жань на мгновение закипает, разрываясь между желанием сохранить деньги Мэй Ханьсюэ в качестве урока или отправить их обратно в качестве… Ну, тоже урока. Он ещё не совсем разобрался в логике того, чему именно учит младшего Мэя, но в любом случае, ему не нравится то, что тот заплатил ему, хотя Мо Жань не смог выполнить свою часть пари. И учитывая, что он действительно хорошо провёл время с Чу Ваньнином, вид этого уведомления вызывает странное чувство в животе. В итоге, деньги Мо Жань не возвращает. Засыпает он, однако, думая, как выглядит Чу Ваньнин, когда черты его лица розовеют от холода.***
Когда Чу Ваньнин возвращается из командировки, они идут на ещё одно свидание, а затем ещё на одно. Между свиданиями Мо Жань идёт в бар с Сюэ Мэном и Наньгун Сы, где игнорирует очевидный интерес незнакомого змеевидного мужчины, который был бы в его вкусе для секса на одну ночь в любой другой день. Он говорит себе, что это будет плохо по отношению к Чу Ваньнину, если он поведётся на непристойные намёки этого человека. «Плохо по отношению к пари», — поправляется он. И не признаётся себе, что мужчина не вызывает в нём даже малейшей искры интереса. Мо Жань не из тех, кто отказывается от секса без обязательств, но когда он встречается с кем-то, то всегда сосредотачивается только на них. Даже если он встречается на спор. Отчасти, это может быть связано с парой изящных губ, которые Мо Жань ещё не осквернил, несмотря на то что его взгляд и разум постоянно заняты ими. Ну, или это из-за костлявых запястий, выглядывающих из рукавов дорогой рубашки… Или длинных ног, плавно переходящих к подтянутой заднице, которая, как точно знает Мо Жань, идеально помещается в его руках… И всё же парень твёрдо верит: что бы это ни было, оно никак не связано с влиянием, которое оказывает на него Чу Ваньнин. Потому что нет никакого влияния. Даже несмотря на то, что теперь он знает Чу Ваньнина, который не ведёт себя как острый клинок. Мо Жань приходит в восторг при виде улыбки директора Чу только потому, что это в новинку. Улыбки случаются в незначительные моменты, например, когда Мо Жань шутит на свой счёт или заказывает десерт, хотя Чу Ваньнин сказал, что не нужно. На их пятое свидание Мо Жань является с очень большим, очень сладким капучино с поистине чудовищным количеством карамельного сиропа и весь оставшийся вечер не может перестать думать о том, как смягчился взгляд Чу Ваньнина при виде напитка. Несмотря на то, что он мысленно готовился быть разорванным Чу Ваньнином при первой удачной возможности, этого просто… не происходит. Чу Ваньнин закатывает глаза и время от времени отпускает язвительные комментарии, будь то вкус Мо Жаня в еде и музыке или футболки с крайне непристойными надписями, но какую бы «плеть» мужчина ни использовал на работе, сейчас он явно убрал её. Наверное, это потому что они не на работе. Мо Жаню не нужно слишком много вникать во всё это… И не нужно вникать в то, как он постоянно откладывает свои встречи с другими людьми, включая Ши Мэя. Если бы Ши Мэй написал ему три года назад, он сразу же бы ухватился за предложение потусоваться и счёл бы, что ему сказочно повезло. Если бы это произошло два или даже год назад, Мо Жань поставил бы его выше Чу Ваньнина. Но Ши Мэй спрашивает сначала в день, когда у него уже есть планы с Чу Ваньнином, а затем в день, когда он собирается строить планы с Чу Ваньнином. Теперь Мо Жань без раздумий отсылает Ши Мэя в смутное «как-нибудь потом». Ему нужно сосредоточиться на Чу Ваньнине. Конечно, только ради того, чтобы тот почувствовал себя достаточно комфортно для поцелуя. То, что Мо Жань получает удовольствие от этих свиданий, не имеет значения. И да, он не смог солгать Мэй Ханьсюэ о том, что целовался с Чу Ваньнином. Это из-за его дурацкого чувства чести, а также потому, что тот продолжает присылать деньги за каждое свидание, жалуясь, что он выжимает из него все соки. Мо Жань не трогал ничего из того, что ему прислали, но деньги хранятся на счету в качестве сурового напоминания. Так что в течение долгого времени Мо Жань думает, что всё под контролем. Он будет настаивать на этом, если кто-нибудь спросит. Он настолько уверен, что не замечает, как его хватка начинает слабеть. Пока не становится слишком поздно. На этот раз Мо Жань провожает пешком — он ужинал с клиентом недалеко от квартиры Чу Ваньнина и после решил вытянуть того в кафе, где встретил с внушительным количеством выпечки. Удивительно, но Суровый Директор Чу позволяет накормить себя клубничным бисквитом с ложечки, и образ этого мужчины, бездумно слизывающего взбитые сливки с нижней губы, выжжен на внутренней части век Мо Жаня. Они выходят во влажную ночь, и парень хмуро смотрит на небо. Яркие огни города и уходящих в небо зданий освещают плотный покров облаков. Конечно же, через пару минут прогулки начинает моросить дождь. — Может, поедем на метро? — спрашивает Мо Жань, стирая холодные капли со щеки. — Чепуха, — Чу Ваньнин качает головой. — Дождь идёт не так уж сильно. И мы не так уж далеко. Справедливое замечание, поэтому они продолжают идти. Однако спустя несколько минут небо должным образом разверзается и начинается ливень, громкий раскат грома перекрывает шум улиц. Чу Ваньнин, кажется, хочет притвориться, что ничего не происходит. — Возможно, сейчас метро — неплохая идея, — всё же говорит ему Мо Жань, но мужчина просто хмыкает и идёт вперёд, будто погода посмела нарушить его приказ. И, словно в ответ, дождь становится сильнее. Мо Жань какое-то время смотрит на Чу Ваньнина, затем закатывает глаза и снимает пальто, поднимая его над головой, чтобы прикрыться. Он подбегает к Чу Ваньнину, и тот дёргается, когда натыкается на него. — Держи эту сторону… — начинает парень. — Не упрямься, Ваньнин. Просто держи. Ясно же, что дождь усиливается. Чу Ваньнин ворчит, принимая пальто Мо Жаня и помогая держать его над ними обоими. Мо Жань скользит теперь уже свободной рукой вокруг талии мужчины, поправляя импровизированный зонт и следя за тем, чтобы волосы Чу Ваньнина были прикрыты. Тот убьёт его, если он это озвучит, но Мо Жань держит пари, что каждый в «Сышэн» заметил, как легко Чу Ваньнин заболевает при любой смене погоды. Он выглядит особенно забавно, когда настаивает на том, что у него нет простуды, но его заставляют оставаться дома, и приходится проводить видеоконференции вместо очных собраний. Мо Жань был на одной из них, и вид воинственно красного и надутого Чу Ваньнина, выступающего с гнусавой презентацией, развлёк больше, чем имел на это право. Ворчание Чу Ваньнина стихает, когда парень начинает вести их через спасающихся от дождя людей, бегущих во всех направлениях. Пальто не сильно помогает, и Мо Жань близок к тому, чтобы убедить мужчину спрятаться в каком-нибудь укрытии, чтобы хотя бы переждать пик непогоды. Но сейчас они совсем близко к дому Чу Ваньнина. Кроме того, он сейчас совсем близко к Чу Ваньнину, и его талия такая же тонкая, как кажется. Парень, не задумываясь, сжимает её, и мужчина издаёт звук удивления. — Извини, — смущённо говорит парень. — Думал, что споткнусь. Чу Ваньнин на мгновение выглядит возмущённым ложью. Тем не менее Мо Жань чувствует, как мужчина сам прижимается к нему сильнее, пока они продолжают идти так быстро, как только могут. Перед домом ведутся строительные работы, поэтому Чу Ваньнин тянет их к запасному входу — вниз по переулку и вверх по бетонным ступеням. Мо Жань держит пальто, пока его спутник возится с ключами. Он намеревается просто попрощаться и помчаться к метро, но Чу Ваньнин хватает другой конец его пальто и втягивает их обоих внутрь. Как только за ними закрывается дверь, мужчина поворачивается к Мо Жаню. — Твоя рубашка мокрая, — заявляет он, ещё раз оглядев парня. Мо Жань смотрит вниз и… Да, она промокла там, где её не прикрывал пиджак. К счастью, видно только его ключицы и очертания майки, ведь промокни рубашка на его груди — и один из его самых красочных секретов был бы раскрыт, из-за чего, он уверен, у Чу Ваньнина точно случился бы припадок. — Я позабочусь о том, чтобы сменить её, — осторожно отвечает Мо Жань, рассматривая мокрую ткань. К несчастью, Чу Ваньнин остался в своём светло-сером пальто, поэтому Мо Жань вынужден довольствоваться только видом его торчащих волос, некоторые влажные кончики которых прилипли ко лбу. Это довольно мило, особенно учитывая, что мужчина смотрит на него сердитым котом. Прохладная погода, похоже, сильно повлияла на Чу Ваньнина: его кожа побледнела от холода, а губы стали краснее, чем когда-либо. Это придаёт ему соблазнительный вид, особенно когда его взгляд начинает скользить вниз по телу Мо Жаня. Мо Жань прочищает горло, и взгляд Чу Ваньнина тут же поднимается; он делает шаг назад, а парень радостно делает шаг вперёд, приближаясь к нему. Несколько секунд они молчат, и Мо Жань почти не чувствует дискомфорта от мокрой одежды. Чу Ваньнин облизывает нижнюю губу, как будто в раздумьях, и это движение гипнотизирует. Мо Жань не может не зависнуть, наблюдая, как тонкие губы слегка приоткрываются. Им ещё предстоит поцеловаться, но он пока не нашёл подходящего момента. Он вспоминает об этом факте, пока разглядывает Чу Ваньнина на тускло освещённой лестничной клетке, чувствуя, как по телу разливается тепло, несмотря на холодную одежду. — Хочешь переждать дождь? — спрашивает мужчина, и Мо Жань хмурится, всё ещё слегка зачарованный его губами. — На лестнице? — не задумываясь спрашивает он, и Чу Ваньнин презрительно щурится. Тем не менее розовая пыль оседает на его щеках, и мужчина неловко кашляет. — В моей квартире, — тихо отвечает он, чуть менее твердо. Парень оживляется от приглашения и приподнимает бровь. Чу Ваньнин храбро выдерживает его взгляд. Мо Жань на мгновение думает, что ослышался, поэтому решает действовать осторожно. — Я бы не хотел тебя беспокоить, — медленно говорит он, и мужчина слегка качает головой. — Ты не будешь, — слова неуклюже срываются с губ Чу Ваньнина. Это так безмерно очаровательно для Мо Жаня, что звук дождя, барабанящего по маленькому окошку двери, отходит на второй план. — Я могу… сделать тебе чай. Не самое элегантное предложение переспать, которое когда-либо получал Мо Жань. Он не удивится, если это вовсе не предложение, и Чу Ваньнин при всей своей прямолинейной безупречности просто предлагает крышу над головой. И всё же парень чувствует, как кровь начинает кипеть, когда его разум живо представляет следующие возможные минуты жизни. Воображение Мо Жаня не убегало так быстро с тех самых пор, как он был подростком, и к тому времени, как Чу Ваньнин произносит выжидающее «Мо Жань?», он уже находится в слабо освещённой спальне, стягивая с него мокрую рубашку и прилагая все усилия, чтобы согреть. Он умудряется вернуться обратно и слегка фыркает. — Сделать мне чай? — с волчьей ухмылкой Мо Жань смотрит на Чу Ваньнина, делая ещё один шаг к нему. Тот прижимается спиной к стене, но не отступает в сторону. Ободрённый, Мо Жань наклоняется чуть ближе и урчит. — А я-то думал, ты джентльмен, Ваньнин. Смесь очень заметных и сильных эмоций отражается на лице мужчины. Мо Жань чувствовал бы себя неловко из-за своих поддразниваний, если бы это не было так забавно. Лицо Чу Ваньнина, наконец, принимает красивое обиженное выражение, но он отказывается выйти из тупика их взглядов. — Я не это имел в виду, — отрезает он. — Просто на улице холодно. Мо Жань и не уверен, что та фраза — нечто большее, чем приглашение на чай. Предложение переспать противоречит характеру Чу Ваньнина, но если это не оно, то так даже интереснее. — Не это имел в виду? — подначивает парень, и морщинка меж бровей Чу Ваньнина углубляется. Ему хочется поцеловать её, точно так же как хочется оттянуть воротник рубашки мужчины и посмотреть, не покроется ли его шея мурашками от прохладного воздуха. Мо Жань действительно не может ничего с собой поделать. — То, как ты это сформулировал, звучало будто ты делаешь мне непристойное предложение, господин Чу~ Слова приводят Чу Ваньнина в яростное волнение, и Мо Жань видит, как рука мужчины дёргается, вероятно, чтобы оттолкнуть его. Опережая, Мо Жань поднимает свою, сжимая подбородок Чу Ваньнина пальцами и поднимая его голову вверх. Приятно то, как легко Чу Ваньнин подчиняется, и Мо Жань открыто смотрит на мягкую линию его рта. Взгляд мужчины тяжелеет, и Мо Жань внезапно ощущает укол трезвости, когда задаётся вопросом, что тот думает обо всём этом. У него-то есть своя причина, по которой он встречается с Чу Ваньнином, но почему тот так быстро согласился? Почему вообще до такой степени соглашается с тем, что делает Мо Жань? Он думал, Чу Ваньнин терпит его из нездорового любопытства… В любом случае, разве это не то, чего он хотел? Хотел ради… …Чу Ваньнин коротко выдыхает, и в этом выдохе чувствуется мелкая нервная дрожь. Мозг Мо Жаня моментально выбрасывает все рациональные мысли, решив прочно укорениться в настоящем. Кончик языка Чу Ваньнина — маленького, как отмечает парень — облизывает нижнюю губу, и Мо Жань гипнотизируется этим движением; все размышления о причинах и следствиях отходят на второй план. — Позор, — едва слышно бормочет он, наконец понимая, что застыл на волосок от лица Чу Ваньнина. Тот не отталкивает его, не называет бесстыдником, не отворачивается и не убегает. Вместо этого рот мужчины приоткрывается, словно приглашая. Мо Жань солгал бы, если бы сказал, что за все эти годы не видел их поцелуй сотни раз во сне. Ни гнева, ни недоверия, которые были раньше, сейчас нет. Только его тяжёлый, жгучий голод, наконец, спущенный с цепи. — Если бы это было предложение, — говорит Мо Жань таким низким и хриплым голосом, что сам едва узнает его. — Я был бы склонен его принять. Первое прикосновение их губ настолько заряжено, что, кажется, потрескивает. Чу Ваньнин замирает на первую пару секунд, но в тот момент, когда Мо Жань обнимает его — оттаивает и прижимается в ответ. Реакция настолько быстрая, что парню приходится сдержаться, чтобы самому не рвануть вперёд, вжав мужчину в себя. Чу Ваньнин мягок и неуверенен, давление, которое он возвращает, робкое и тёплое; это полностью расходится с тем суровым ледяным человеком, которым он обычно является. (За исключением того, что Мо Жань больше не может утверждать, что эта холодность — правда). Мужчина погружается в его объятия, когда Мо Жань продолжает поцелуй. Губы Чу Ваньнина мягкие и немного неловкие, но, похоже, готовы действовать как проводник для всего, чего он хочет. Руки Чу Ваньнина скользят между ними и слегка прижимаются к груди Мо Жаня; в тот момент, когда он делает паузу, тонкие пальцы вцепляются в его пальто, словно безмолвная просьба их хозяина. …Как хорошо. Напряжение, нерешительность и нетерпение играют бок о бок; мягкий шёлк губ Чу Ваньнина на его губах… Мо Жань выдыхает через нос, но это не приводит его в чувство, как он надеялся. Когда же он вдыхает, то чувствует запах дождя и слабый намёк на одеколон Чу Ваньнина, сплетённые в один навязчивый аромат. Он хочет большего. Он думает, что может получить это. Осторожно, Мо Жань проводит языком по нижней губе Чу Ваньнина, изо всех сил стараясь не стать ненасытным слишком быстро, когда Чу Ваньнин впускает его. Но он хочет этого, особенно когда чувствует прикосновение маленького язычка в ответ. Мо Жань углубляет поцелуй, и от тепла у него почти кружится голова. Это лучше, чем всё, о чём он мог мечтать. Ему хочется поднять Чу Ваньнина и прижать к стене, яростно поцеловать и притереться своими бёдрами к его, но он останавливается на том, чтобы нежно посасывать кончик языка Чу Ваньнина. Мужчина всё больше обмякает, полагаясь на поддержку Мо Жаня. Мо Жань не думает, что кто-то когда-либо так мгновенно подчинялся его прикосновениям, и его голод усиливается от этой мысли. Чу Ваньнин издаёт один тихий звук, затем другой, и парень целует его, пытаясь вытянуть из него ещё больше. Он должен сдерживаться, чтобы не стать слишком жадным, но это невероятно сложно, учитывая, насколько податлив Чу Ваньнин. Мо Жань старается ощутить как можно больше его вкуса. Он думает, что сходит с ума — поцелуи с Чу Ваньнином не должны быть такими, такими тёплыми и сладкими, как свежий мёд, даже если его тело стынет от холода. Прикосновения Чу Ваньнина заставляют мир вокруг исчезать, и Мо Жань чувствует, как кровь стучит в ушах. Он сближает их, пока между ними не остаётся никакого расстояния. Вода с костюма Мо Жаня стекает на пальто Чу Ваньнина, но парень слишком искусно целуется, чтобы тот мог это заметить. Он наклоняет голову и стонет в рот Чу Ваньнина, сжимая его крепче. Это один из самых ярких поцелуев, которые когда-либо были у Мо Жаня; его лихорадит от того, как сильно и как много он хочет. Чу Ваньнин должен это чувствовать, потому что, несмотря на хватку Мо Жаня, он слегка дрожит. Возможно, он нервничает по причинам, которые парень не может определить — например потому, что позволяет себе поведение обычного человека, вместо того чтобы вести себя лучше, чем все остальные. У Мо Жаня не остаётся места для анализа, потому что он сам вязнет в процессе так же сильно, как и Чу Ваньнин. Он нежно прикусывает его нижнюю губу, и тот издаёт новый звук, настолько божественный, что Мо Жаню приходится отстраниться, иначе он действительно не сможет сдержаться. — Хах… — выдыхает он, глядя сверху вниз на Чу Ваньнина. Он не смог отодвинуться больше, чем на сантиметр, совершенно очарованный тем, как Чу Ваньнин выглядит — волосы ещё больше взлохмачены, губы невероятно искусаны поцелуями. Вечная обеспокоенная складка на его лбу полностью разгладилась, придавая мужчине довольно ошеломлённый вид. Мо Жань так возбуждён, что на мгновение забывает обо всём. «Было бы так легко, — думает он, — упасть с ним в постель». Он так много раз мечтал трахнуть Чу Ваньнина, даже до глупого пари, даже когда ненавидел его… И теперь, зная, каков он, когда не обнажает клыки, зная, каков он на вкус, мозг Мо Жаня требует Чу Ваньнина ещё сильнее. Но прежде, чем он успевает принять какое-либо решение, двумя этажами выше открывается дверь на лестничную клетку, и люди, выходящие наружу, разговаривают так громко, что двое мужчин отскакивают друг от друга. Мо Жань матерится, слыша звук шагов, и переводит взгляд на Чу Ваньнина. Тот мгновенно краснеет до корней волос, и парень сразу же понимает, что приглашение на чай больше не действует. — Ваньнин… — начинает он, но тот прерывает его, прежде чем он успевает что-либо сказать. — Я… Спасибо тебе за сегодняшний вечер, — говорит Чу Ваньнин, поправляя воротник и прочищая горло. Его голос начинает дрожать ближе к концу фразы, а жар румянца настолько силён, что парень практически может его почувствовать. Это было бы странным для большинства взрослых мужчин, но Чу Ваньнина румянец делает более аппетитным. Чу Ваньнин снова прочищает горло… И ещё три раза, пока Мо Жань не спрашивает, не простудился ли он. Это приводит к тому, что мужчина быстро прощается и убегает, чуть не врезавшись в других жильцов, вверх по лестнице. Парень смотрит сначала на самого Чу Ваньнина, быстро исчезающего, а затем, когда тот скрывается из виду, на место, где всего несколько мгновений назад обнимал Чу Ваньнина. Мо Жань не может слишком долго стоять на лестнице с оглушённым видом (особенно учитывая спускающихся незнакомцев), поэтому решает разобраться со своими мыслями в метро. Он не думает, что вообще моргал, пока не вернулся домой. К тому моменту, как он оказывается в своей квартире, Мо Жань всё ещё не в состоянии выбросить из головы образ зацелованного Чу Ваньнина. Эта картина выжжена в его памяти раскалённым железом, и всё, что он знает, так это то, что жаждет большего. Он корит себя за то, что не принял приглашение Чу Ваньнина. Даже если тот действительно хотел пригласить его на чай и не более того, Мо Жань, по крайней мере, провел бы ещё немного времени в его компании, вместо того чтобы ехать промокшим до нитки в поезде метро, глядя на унылое отражение в затемнённом окне. Эта мысль заставляет его застыть, пока он сбрасывает мокрое пальто. Ступор прерывает звон телефона, и Мо Жань вздрагивает. Как это обычно бывает после каждого свидания, словно у него есть какое-то жуткое предвидение, когда Мо Жань будет дома, Мэй Ханьсюэ спрашивает, как всё прошло. Сообщение почему-то раздражает, но он всё же отвечает коротким «Хорошо. Я поцеловал его, так что хватит спрашивать». Как только он пишет Чу Ваньнину, что добрался до дома и желает спокойной ночи, то получает уведомление о банковском переводе. Мо Жань хмурится, глядя на экран. Вместо лёгкого удовольствия по поводу денег его начинает тошнить. ...Но ведь это было то, ради чего он всё это и делал, не так ли? Мо Жань качает головой и полностью выключает телефон. Он оставляет его на тумбочке и идёт в ванную, желая поскорее сбросить мокрую одежду. В душе он включает горячую воду, снова и снова вспоминая поцелуй, несмотря на все усилия не вспоминать. Он пытается сбросить это сияние, охватившее его, и напоминает себе, что поцелуй был с Чу Ваньнином, но становится только хуже. То, что он так возбуждён, не является полной неожиданностью, но в этом есть странный налёт вины, который Мо Жань пока не может определить. Он стискивает зубы и дрочит на мысли о поцелуе с Чу Ваньнином — даже не на старую фантазию, как трахает его в кладовке, — и в отчаянии хлопает ладонью по мокрой плитке, когда кончает. Ясность, которая обычно приходит, на этот раз ускользает от него — вместо этого последние несколько недель проплывают в голове Мо Жаня так, что он не может привести мысли в порядок. Мо Жань старается убедить себя, что хорошо справляется с защитой от чувств и что он просто пытается вести себя как приличный человек. Хотя то, что он делает, неприлично, а то, что он хочет сделать, невероятно неприлично. Может быть, это странное чувство в груди там просто потому, что он провёл довольно много времени в непосредственной близости от Чу Ваньнина. Вот и всё. В конце концов, несколько недель экспозиционной терапии, замаскированной под свидания, не могут устранить неприязнь, существовавшую между ними годами. (Но глубоко в тайниках разума у Мо Жаня есть слабое подозрение, что он, возможно, перегнул палку).