***
Это происходит в будний день. Мо Жань задерживается в офисе, на его этаже больше никого нет. Он заперся в конференц-зале, чтобы не слышать звук пылесоса уборщика, пока пытается подсчитать цифры для отчёта о работе отдела. У него был день, заполненный встречами и звонками, но он не хочет оставаться допоздна ещё и завтра. Внимание Мо Жаня начинает ускользать, поскольку мысли переключаются на другие задачи, требующие выполнения следующим утром, до начала очередной вереницы встреч. Ноутбук пищит, возвращая из рабочей трясины в настоящее, и он видит уведомление в углу экрана. Мо Жань щурится и открывает его, задаваясь вопросом, кто ещё в офисе так поздно и… А, ну да, конечно же это Чу Ваньнин. «Ты ещё тут?» — говорится в сообщении, и парень, не задумываясь, отвечает: «Мгм, возможно, буду здесь ещё какое-то время». Им несколько раз приходилось переносить встречу из-за того, что они оба заняты работой в последние недели. Мо Жань видит, как Чу Ваньнин некоторое время печатает, но так ничего и не отправляет. Через несколько минут безответного взгляда в экран Мо Жань возвращается к работе. Ну, или пытается. Теперь, когда Чу Ваньнин ворвался в его мысли, он так и остаётся там, удобно устроившись между цифрами, задачами и формулами, используемыми в электронных таблицах. Такое случается время от времени, и Мо Жань привык к этому за последние годы. Единственное, раньше его мозг был занят проклинанием Чу Ваньнина, поскольку тот его задерживал для исправления ошибок, допущенных в работе. А теперь Мо Жань лениво задаётся вопросом, что, поскольку Чу Ваньнин явно тоже задерживается, может ли он немного отвлечь его, или даже подняться к нему в офис… Мо Жань встряхивает головой, пытаясь очистить мысли и снова сосредоточиться. Он не новичок в отношениях; просто это Чу Ваньнин. Что само по себе, вероятно, и сбивает его с толку. Мо Жань знает, что умеет заботиться, но его способность прощать... Чу Ваньнин уже на себе проверил, насколько сильно и долго Мо Жань может злиться на человека. Если бы Чу Ваньнин вёл себя по-прежнему холодно, если бы вёл себя так, будто свидания с Мо Жанем для него не более, чем акт милосердия, которыми он изредка одаривает своих подчинённых, то парень не оказался бы сейчас в таком затруднительном положении. Чу Ваньнин начал постепенно открываться ему. Нет, он не раскрывает свои самые сокровенные тайны, но и не ведёт себя как робот, чей хозяин забыл запрограммировать ему человеческие эмоции. Он по-прежнему легко выходит из себя, но это больше от волнения и смущения — Мо Жань может раздразнить его посреди музея, и Чу Ваньнин бросится прочь, чтобы сделать полный круг по галерее и снова молча присоединиться к Мо Жаню. Всё это очень далеко от того, чтобы публично критиковать ошибки и холодно заявлять, что Мо Жань безнадёжно некомпетентен и должен быть благодарен милости Сюэ Чжэнъюна только потому, что он немного опоздал с подачей годового отчёта. Хотя, некоторые из полученных замечаний, возможно, были заслужены — тот поздний отчёт привёл к штрафу с одним из регулирующих органов, о чём Мо Жань даже не подозревал, пока один из его собственных подчинённых недавно не совершил ту же ошибку, и ему не пришлось объяснять начальнику, почему они должны раскошелиться. Нет смысла зацикливаться на прошлом. Мо Жань знает, что он сам изменился за годы, проведённые в «Сышэн», само собой разумеется, что Чу Ваньнин изменился тоже. С этой мыслью он прекращает размышления и пытается примириться со своей работой. Ему удаётся проработать добрых двадцать минут, прежде чем кто-то стучится в дверь конференц-зала. Мо Жань мысленно чертыхается, сосредотачиваясь на завершении задания и не отрывая глаз от экрана, пока стук продолжается. Только через минуту или две, закончив, он поднимает глаза, изо всех сил стараясь не выглядеть слишком раздражённым из-за нежеланного посетителя. Выражение его лица сразу же меняется на более открытое и расслабленное, когда он видит сердитого Чу Ваньнина сквозь тонкое стекло около двери зала. Забыв о работе, Мо Жань вскакивает, чтобы быстро открыть ему. — Входи, — говорит парень; Чу Ваньнин слегка хмурится. Вокруг него витает слабый запах чеснока и трав, и взгляд Мо Жаня скользит вниз, к белому полиэтиленовому пакету, который тот держит. — Я принёс тебе ужин, — неловко говорит Чу Ваньнин, поднимая пакет повыше. Мо Жань моргает. — Поскольку ты здесь допоздна, я… Мо Жань чувствует тепло, расцветающее в груди, и просто глупо таращится на Чу Ваньнина, забирая пакет. Чу Ваньнин мгновение сам таращится на Мо Жаня, прежде чем откашляться: — Эм, ладно. Увидимся. — Подожди! — говорит Мо Жань, когда мужчина уже собирается развернуться и уйти. Его мозг, наконец, осознаёт сложившуюся ситуацию; на работе они обычно обмениваются лишь мимолетными взглядами (в случае Мо Жаня – подмигиванием), всё в рамках приличия. — Извини, это был долгий день. Зайди, Ваньнин. Уши Чу Ваньнина краснеют от такого обращения, но быстрый взгляд вокруг сообщает, что здесь никого нет кроме уборщика, который слишком далеко, чтобы услышать. Он входит, и Мо Жань со щелчком закрывает за ним дверь, прежде чем вернуться к столу для совещаний. Мо Жань ставит пакет и заглядывает внутрь, видя большой контейнер из знакомого ресторана. Это вызывает приступ ностальгии — пару раз, когда он оставался на работе в прошлом, Ши Мэй забегал с едой из того же ресторана, хотя никогда не оставался разделить поздний ужин. Ту же самую лёгкость в голове, которую Мо Жань чувствовал тогда, он чувствует и теперь, но раз в десять больше. — На этот раз готовил не я, — говорит Чу Ваньнин, и его голос настолько ровный, что парню требуется некоторое время, чтобы понять, что тот пошутил. Он ухмыляется и жестом приглашает Чу Ваньнина сесть, вытаскивая палочки для еды. — Где твои? — спрашивает Мо Жань, и мужчина пожимает плечами. — Не говори мне, что ты уже поел. Зная тебя, это наверняка неправда. Чу Ваньнин слегка краснеет и вместо ответа отводит взгляд. Мо Жань садится в кресло, в котором сидел до этого, и расставляет на столе контейнеры. Их немного: приготовленный на пару рис, фрикадельки из свинины с овощами, а также небольшой контейнер бульона с вонтонами. Мо Жань берёт одну из фрикаделек и протягивает её Чу Ваньнину. Чу Ваньнин смотрит на неё так, словно она лично его оскорбила, и парень находит это до странного милым. — Я купил еду тебе, — многозначительно говорит мужчина, и Мо Жань дуется в его сторону. Чу Ваньнин закатывает глаза, но наклоняется, деликатно откусывая от фрикадельки. — Я уже поел. У меня был обед с другими директорами. — Мгм, — кивает Мо Жань, не совсем убеждённый. Его собственный желудок урчит, и Чу Ваньнин приподнимает бровь. Неожиданно смутившись, парень начинает есть. — Спасибо, — говорит Мо Жань спустя несколько минут. Он не ел гораздо дольше, чем хотел бы показать, и еда просто божественна. Мо Жань уверен, что ресторан, должно быть, сменил повара за эти годы, потому что раньше ему никогда не было так вкусно. — Почему ты здесь так поздно? — Я всегда здесь до этого времени, — Чу Ваньнин наблюдает, как парень берёт кусочек брокколи. Мо Жань замечает, и протягивает его Чу Ваньнину; на этот раз тот берёт его с меньшим сопротивлением. — За исключением случаев, когда мы… Он умолкает, явно стесняясь упоминать их свидания в офисе. Мо Жань находит это очаровательным и цепляет ногой основание стула Чу Ваньнина, медленно подтягивая его к себе; колёса тихо шуршат по ковру. Мужчина упирается пятками в пол, чтобы остановить Мо Жаня, и Мо Жань непреднамеренно сам подъезжает ближе к Чу Ваньнину. — За исключением случаев, когда мы что? — спрашивает он, намеренно делая голос игривым, дразня Чу Ваньнина. Конечно же, это срабатывает: Чу Ваньнин коротко шипит, прежде чем взять один из контейнеров и сунуть его в лицо Мо Жаню. — Невежливо разговаривать во время еды, — говорит он, и Мо Жань изо всех сил старается не рассмеяться. Его плечи трясутся, когда он пытается сдержаться; он замечает, как уголки губ Чу Ваньнина приподнимаются. И хотя это не улыбка, а только намёк на неё, Мо Жань всё равно чувствует, как его желудок слегка дёргается. Может быть, именно это и сбивает его с толку. Теперь он знает, каково это, когда Чу Ваньнин проявляет заботу. Это принесённый на работу поздний ужин. Это Чу Ваньнин, пытающийся поделиться своим десертом в ресторане, хотя Мо Жань знает, что тот прекрасно съел бы его сам. Это новый, элегантный зонт, появившийся на его столе через неделю после их первого поцелуя. Это Чу Ваньнин прямо сейчас, который тянется к нему, бормоча, что Мо Жань выглядит так, будто его одевала обезьяна, и поправляет его галстук, раздражённо фыркая и поглаживая шёлк. — Немного левее, — говорит Мо Жань, с восторгом наблюдая, как Чу Ваньнин бездумно подчиняется, двигая рукой, чтобы разгладить складку на его рубашке. — Ещё немного… — Мо Жань! — Чу Ваньнин отдергивает руку, как только чувствует пирсинг под тканью. Мо Жань был слишком ленив утром, чтобы надеть майку, а то, как мужчина посмотрел на него тогда в машине, только обнаружив прокол, отпечаталось в его мозгу навечно. Каждый момент произошедшего в тот вечер запечатлелся в памяти Мо Жаня. Так что он наклоняется и импульсивно целует всё ещё ворчащего Чу Ваньнина. Глаза Чу Ваньнина расширяются, и он тут же отталкивает смеющегося Мо Жаня. — Мы… мы на работе! — восклицает мужчина, затем понижает тон и шепчет. — Кто угодно может нас поймать! Мо Жань бросает косой взгляд в сторону; кажется, уборщик ушёл из этого отдела, половина света выключена. Тем не менее, он откладывает палочки в сторону и наклоняется вперёд, аккуратно хватая Чу Ваньнина за запястье. — Мо Жань! — Чу Ваньнин ойкает, когда парень дёргает его на себя, одновременно отодвигая стул. Сопротивление приходит слишком поздно, позор для директора Чу. Но это не позор для старшего менеджера Мо, который, наконец, получает то, что хочет: возмущённого Чу Ваньнина на своих коленях. Он продолжает отодвигать свой стул, пока они не оказываются в углу конференц-зала, вне поля зрения стеклянных вставок у дверей. Чу Ваньнин слишком легко отказывается от попыток слезть, и Мо Жань начинает догадываться, что Чу Ваньнину втайне нравится происходящее. — Здесь никто не увидит, — говорит парень, понизив голос, хотя в этом нет необходимости. Он кладёт одну руку на спину Чу Ваньнина, а другую чуть ниже поясницы, надёжно обнимая. — Это крайне неуместно, — шепчет Чу Ваньнин, и Мо Жань задумчиво хмыкает. — Это лишь слегка неуместно, — отвечает он Чу Ваньнину, как ни в чём не бывало. — Вот если бы я действовал так, как действительно хочу, тогда это было бы крайне неуместно. …Чу Ваньнин бы восхитительно смотрелся, раскинувшись обнажённым на столе для совещаний, среди сброшенной и смятой одежды, пока Мо Жань нависал бы сверху, закинув его ноги себе на плечи... Однако Чу Ваньнин — человек гордости и чести, и у Мо Жаня есть смутное предчувствие, что тот сломает ему руки, если он только попытается сотворить подобное. — Но, конечно же, мы можем прийти к компромиссу, директор Чу, — продолжает Мо Жань и наслаждается отсутствием сопротивления, когда тянется и целует Чу Ваньнина, не скрывая голода в глазах. Расстояние между ними сгорает в огне их желания. Желания, которому ни один из них не может противиться. Чу Ваньнин охотно отвечает на поцелуи, даже если ему иногда не хватает изящества, и это очень возбуждает Мо Жаня. Физически, с момента их первого свидания, они продвигались очень медленно, и Мо Жань ещё никогда не был так восхищён относительно целомудренными прикосновениями. За исключением того вечера, в машине. Это было самое горячее, что когда-либо испытывал Мо Жань, и ему остро необходимо зайти с Чу Ваньнином дальше. Чу Ваньнин издаёт звук, кажется, протестующий — Мо Жань пользуется его приоткрытым ртом и скользит языком внутрь, чувствуя вкус мяты. Тот отвечает тем же, и парень начинает подозревать, что Чу Ваньнин на самом деле не против находиться в местах, где их могут поймать… Мо Жань наклоняет голову и стонет, намереваясь отстраниться, чтобы подразнить Чу Ваньнина. Но теперь, когда они целуются, ему очень трудно это сделать: Чу Ваньнин магнетичен, и чем дольше Мо Жань касается его губ своими, тем более голодным себя чувствует. Прошло всего несколько дней с тех пор, как он прикасался к нему в машине, но сейчас ему кажется, будто прошла целая вечность. Резкий стук прерывает их поцелуй, и они оба вздрагивают. Чу Ваньнин испуганным котом резко дёргается назад, так сильно, что практически падает с колен Мо Жаня. Забавно видеть грозного директора Чу, растянувшегося на ковре на заднице, особенно когда тот отбрасывает протянутую парнем руку помощи. — Это уборщик, — говорит Мо Жань, стараясь не засмеяться при виде напускного серьёзного выражения лица Чу Ваньнина. — Он даже не может видеть нас с того места, где стоит. Чу Ваньнин встаёт сам; Мо Жань поправляет рубашку, прежде чем направиться к двери. Конечно же, господин Лю уже там, вежливо улыбающийся и спрашивающий, может ли он войти и пропылесосить. Мо Жань знает, что старик ничего не видел, но он не думает, что это знает Чу Ваньнин, судя по тому, как тот торопливо выбегает из комнаты, притормозив только для того, чтобы поприветствовать уборщика, прежде чем скрыться в коридоре. — Позвольте мне собрать свои вещи, — дружелюбно говорит Мо Жань, но к тому времени, как он заканчивает и подходит к лифту, Чу Ваньнин уже ушёл. Мо Жань сопротивляется желанию коснуться губ все эти две минуты, которые проводит в ожидании лифта. Однако, как и всегда, медово-сладкое тепло мыслей о Чу Ваньнине длится недолго. К тому времени, когда лифт останавливается на первом этаже, Мо Жаня уже начинает тошнить. Его пальцы жаждут снова прикоснуться к коже Чу Ваньнина, но ехидный голос внутри напоминает, что он лжёт. Мо Жань встречается с Чу Ваньнином из-за пари. Из-за пари. И он понимает, что обманывает не только Чу Ваньнина, но и самого себя. Пари было местью, но месть больше не нужна Мо Жаню. Когда он выходит на прохладный ночной воздух, его внезапно осеняет. Мо Жань обходил стороной главную проблему, но больше не может закрывать глаза. Он понимает, что не хочет встречаться с Чу Ваньнином из-за пари, не хочет получать за это деньги; то, что он вообще так поступал, теперь кажется грязным. Он не хочет, чтобы Мэй Ханьсюэ со своей хитрой улыбкой постоянно витал на фоне того, что происходит прямо сейчас, и тем более, чтобы он спонсировал его действия. Нет, Мо Жань хочет встречаться с Чу Ваньнином без каких-либо условий. С Чу Ваньнином, которого он ненавидел и при этом страстно желал. С Чу Ваньнином, который был источником его мучений, но который по-своему заботился о нём, если то, что сказал Ши Мэй, — правда. С Чу Ваньнином, который улыбается каждому пирожному словно величайшей драгоценности и который подходит даже к самым маленьким задачам с такой серьёзной решимостью, что это становится забавным. С Чу Ваньнином, который потеплел к Мо Жаню и оказался на вкус так же хорош, как и на вид. С Чу Ваньнином, который принёс ему ужин, зная, что сегодня он работает допоздна. Мо Жань так проебался…***
— Нам нужно отменить пари, — говорит Мо Жань вместо приветствия, присаживаясь. — И Вам привет, старший менеджер Мо, — Мэй Ханьсюэ бросает на него смеющийся взгляд. Он заказал бутылку виски и уже наливает Мо Жаню. И снова, Мо Жань в компании младшего Мэя, на этот раз нарочно. Ну, почти. Изначально это должна была быть их обычная встреча за выпивкой, но Мо Жань специально пригласил кое-кого ещё прийти через десять минут, чтобы не осталось времени для споров. — Я серьёзно, — Мо Жань берёт предложенный стакан. Они чокаются, прежде чем выпить, и крепкий напиток обжигает ему горло. — Я больше не хочу этим заниматься. — Что, он слишком раздражает? — ухмыляется Мэй Ханьсюэ, и Мо Жань сверлит его взглядом. — Нет? — Осторожней, — Мо Жань сохраняет ядовитый взгляд, и младший Мэй, расплываясь в счастливой улыбке, наливает им обоим ещё. — А-а-а… — он придвигается ближе к Мо Жаню и наклоняется, подавляя волной своего цветочного одеколона. — Ты влюбился, Мо Жань? — Отъебись, — Мо Жань отталкивает смеющегося Мэй Ханьсюэ, желая покончить с делом прежде, чем их друзья присоединятся к ним. — Я хочу, чтобы наше пари закончилось. Странно встречаться с кем-то из-за денег. — Тем не менее, это была приятная сделка, — отмечает Мэй Ханьсюэ. — Если бы мне платили за то, чтобы я с кем-то встречался, я бы уже заработал раз в пять больше, чем моё семейное состояние. — Говоришь, как будто у тебя нет такой возможности, — фыркает Мо Жань и закатывает глаза. — Нет ничего постыдного в попытке осуществить свою мечту. Уверен, ты сделаешь многих богатых пожилых людей счастливыми. — Ага, только сначала поучусь у мастера, — торжественно говорит Мэй Ханьсюэ и складывает руки в шутливом приветствии. Он собирается сказать что-то явно очень глупое, но его перебивают. — Что, мать вашу, вы делаете? — говорит Сюэ Мэн и даёт Мэй Ханьсюэ подзатыльник. Тот скулит, наклоняясь вперёд, и Мо Жань снова отталкивает его, хлопая по лбу. Мо Жань едва скрывает своё разочарование появлением Сюэ Мэна, за которым следует Ши Мэй с чудовищным кислотно-зелёным напитком. Он надеялся всё уладить до их прибытия, так что бросает взгляд на Мэй Ханьсюэ, показывая, что они ещё не закончили. Сюэ Мэн садится рядом с младшим Мэем и пихает его, пока Мо Жань тоже не сдвигается, освобождая место. Ши Мэй садится с другой стороны от Мо Жаня, и как только все устраиваются, меняет свой напиток на пиво, которое до этого держал Сюэ Мэн. — Почему вы такие злые? — Мэй Ханьсюэ потирает лоб и показательно дуется на Сюэ Мэна, который бормочет что-то невнятное в ответ. — Он расстроен, потому что пригласил Чу-лаоши пойти с нами, — бодро переводит Ши Мэй, чокаясь пивной бутылкой с крошечной рюмкой, которую протягивает Мэй Ханьсюэ. Мо Жань давится и прячет это за кашлем. — Но ему пришлось отказаться. — Зачем ты вообще приглашал его? — хрипит Мо Жань, и Сюэ Мэн закатывает глаза. — Потому что Чу Ваньнин нам нравится больше, чем ты, — услужливо отвечает он, с достоинством отпивая свой кислотный коктейль. — Мы намеренно упустили тот факт, что ты будешь здесь. Ши Мэй собирался прийти пораньше и убедить тебя быть хорошим мальчиком или вообще уйти. — Он ненавидит подобные места, — говорит Мо Жань, что является вопиющей неправдой, потому что они уже ходили в этот самый бар, и Чу Ваньнину понравился здешний персиковый шнапс. — И эй, почему у меня такой низкий приоритет? — А почему бы и нет? — говорит Сюэ Мэн, и Мо Жань тянется его стукнуть. Внутри он чувствует одновременно облегчение и разочарование из-за того, что Чу Ваньнин не пришёл. Первое из практических соображений, а второе, потому что, ну, было бы неплохо, если бы Чу Ваньнин был в поле его зрения. Во всяком случае, лучше, чем его обиженный братец. — Мы думали, это будет приятное воссоединение, — успокаивающе говорит Ши Мэй, кивая Мэй Ханьсюэ. — Он передавал тебе привет. У Чу-лаоши сегодня ужин с правлением, поэтому он и не смог пойти. — Какой позор, — Мэй Ханьсюэ бросает на Мо Жаня многозначительный взгляд. Сюэ Мэн хмурится при виде этого, но Мэй Ханьсюэ спасает и Мо Жаня, и себя, наливая шоты всем четверым. Ши Мэй устало смотрит на него, но вздыхает и берёт рюмку. — В последнее время у Чу-лаоши в целом довольно напряжённый график, — задумчиво говорит Сюэ Мэн, и Мо Жаню очень хочется, чтобы он оставил эту тему. Тем более, что на этот раз и Ши Мэй, и Мэй Ханьсюэ, хитро смотрят на него. Сюэ Мэн благоговел перед директором Чу, когда они работали вместе, даже когда тот ругал их. По-видимому, в основном Мо Жаня, поскольку и Ши Мэй, и Сюэ Мэн, сохранили хорошее мнение о Чу Ваньнине. Мо Жань не находит это особенно справедливым, но, учитывая текущую ситуацию, изо всех сил старается не обращать внимание. — Почему вы так смотрите на Мо Жаня? — подозрительно спрашивает Сюэ Мэн, как только замечает, куда направлены взгляды Мэй Ханьсюэ и Ши Мэя. — Да так, — отмахивается Мэй Ханьсюэ, ухмыляясь, и на его следующих словах Сюэ Мэн делает вид, что его тошнит. — У него просто очень красивое лицо. К счастью, тема отходит от Чу Ваньнина достаточно надолго, чтобы все успели выпить ещё. Ну, почти все. Мо Жань решает сдерживаться и не пить много: если он напьётся, есть вероятность, что он действительно расскажет что-то, к чему никто из них пока не готов. К сожалению, его усилия оказываются напрасны, когда остальные порядочно напиваются и переходят к теме поиска работы Ши Мэем. И Сюэ Мэн, и Мэй Ханьсюэ пытаются завербовать его в свои компании, но получается исключительно плохо. Ши Мэй — хороший работник, но прямо сейчас они так напирают только потому, что хотят выбесить друг друга. — Мне даже не пришлось бы что-то доказывать папе, — икает Сюэ Мэн, взмахивая рукой и закрывая лицо Мэй Ханьсюэ. — Он всегда считал, что ты великолепен, и позволил бы вернуться в любое время. — Я думаю, это больше зависит от того, хочет ли сам Ши Мэй вернуться, — отмечает Мэй Ханьсюэ, и Мо Жань фыркает в свой стакан. — Ты хочешь вернуться к своему старому мучителю? — Старому мучителю? — Ши Мэй щурится, и тут его осеняет. Несмотря на всю свою безмятежность, он закатывает глаза и бросает на Мо Жаня долгий взгляд. — Ты имеешь в виду старого мучителя Мо Жаня. — Он заставлял страдать нас всех, — беззлобно поправляет Мо Жань, на что Сюэ Мэн смеётся. Мо Жань много думал за последние пару дней. На самом деле, Чу Ваньнин выделял только его; другие тоже выводили директора Чу из себя, но никогда до такой степени, как Мо Жань. Когда Чу Ваньнин отправил Ши Мэя на стажировку в «Гуюэе», Мо Жань подумал, что тот изгнал его. Но то количество потенциальных клиентов, с которыми столкнулся Ши Мэй, даже несмотря на неидеальный опыт самой работы, дало ему больше престижа, чем он получил бы в «Сышэн». — Вы не ссоритесь с ним так, как раньше, — замечает Ши Мэй, и Сюэ Мэн хмурится. Мо Жань напряжённо задаётся вопросом, можно ли каким-то образом телепатически связаться с Ши Мэем, чтобы тот заткнулся. Обычно тот довольно сдержан; видимо, алкоголь его расслабил. — Потому что Мо Жань избегает его, как только может, — наконец находит объяснение Сюэ Мэн, и Мэй Ханьсюэ громко фыркает. — Что? — Ну… — Я не избегаю его, — шипит Мо Жань, сверля Мэй Ханьсюэ взглядом и надеясь, что это помешает ему продолжить. — Просто он работает на другом этаже. Как мне избегать того, с кем я почти не вижусь? Брови Мэй Ханьсюэ ползут вверх, к линии роста волос, и Мо Жань очень благодарен тому, что младший Мэй сидит рядом с Сюэ Мэном, а не напротив. Ши Мэя, к счастью, немного труднее прочесть, хотя у него тоже странное выражение лица. — Что ж, тогда это он избегает тебя, — говорит Сюэ Мэн, и Мо Жань прикусывает нижнюю губу. Сразу же после этого он пожимает плечами, пытаясь удержать лицо; Ши Мэй давится своим напитком и кашляет. — Что смешного? — спрашивает Сюэ Мэн, пока Мо Жань хлопает Ши Мэя по плечу. — Именно, — пытается Мо Жань, молясь, чтобы разговор скорее принял другое направление. — Да ладно, это не новость, что Ваньнин… ненавидит меня. Мо Жань не понимает, что сказал что-то не то, пока не видит, как все зависают. Дерьмо. — Как ты его назвал? — Э-э-э… — Мо Жань моргает. Он пытается придумать оправдание, потому что, к сожалению, все за этим столом знают, что Мо Жань называет Чу Ваньнина либо по его должности, либо по одному из множества красочных ругательств. — Достопочтенный директор Чу? К сожалению, Сюэ Мэн слишком долго знает Мо Жаня. Родство, выходящее за рамки отношений обычных двоюродных братьев: их заставляли делить комнату во имя «семейных уз», когда только осиротевший двенадцатилетний Мо Жань впервые попал в дом Сюэ. Они также были соседями по комнате в университете и в течение нескольких лет после, пока Мо Жань не переехал в свою собственную квартиру, а Сюэ Мэн не вернулся в семейное поместье Сюэ. Они так долго были близки и видели друг друга в разные моменты жизни, что удивительно хорошо читают друг друга. В большинстве случаев именно Мо Жань пользуется своим знанием Сюэ Мэна, но не в этот раз. — Ты… — Сюэ Мэн прищуривается. — Что ты сделал Чу Ваньнину? — Правильно говорить директор Чу, — слабо поправляет Мо Жань, в то время как Мэй Ханьсюэ негромко кашляет «сделал с». Сюэ Мэн всё равно слышит; его глаза широко распахиваются, и на лице отражается шок. — Ты… — шипит Сюэ Мэн. — Ты что?.. — Я однажды наткнулся на них, когда они вместе ужинали, — говорит Ши Мэй, обращаясь больше к своему напитку, чем к ним, в тихой задумчивой манере, которая показалась бы Мо Жаню странной, если бы он в данный момент не был сосредоточен на убийственной ауре, исходящей от Сюэ Мэна. — Мы не трахаемся, — говорит Мо Жань, внутренне корчась от этой фразы. Он старается звучать как можно убедительнее, не желая объяснять своему брату, что он почти взял их бывшего начальника прямо на переднем сидении машины. — Совершенно буквально, — по-пьяному невнятно добавляет Мэй Ханьсюэ. Мо Жань делает несколько жестов в его сторону, каждый из которых всё грубее и грубее, прося заткнуться. Но тот, кажется, не замечает ни одного из них. — Иначе мне пришлось бы давать ему больше денег. — Что ты имеешь в виду? — одновременно спрашивают Сюэ Мэн и Ши Мэй; Мо Жань решает найти себе нового собутыльника, и получше, чем младший Мэй. — Мы заключили пари, и Мо Жаню пришлось пригласить на свидание кого-то по моему выбору, — объясняет Мэй Ханьсюэ. — Этим человеком оказался Чу Ваньнин, который, что очень удивительно, согласился. Веселье, которое до этого тонкой дымкой окутывало их стол, тут же испаряется. Ши Мэй медленно поворачивается к Мо Жаню, который старательно разглядывает дыру в столе, в то время как Сюэ Мэн давится воздухом. Взгляд младшего Мэя переходит с одного на другого, и, несмотря на все попытки Мо Жаня мысленно уничтожить этого человека, тот продолжает говорить. — Я думал, вы все трое его ненавидите. Даже ты, Мэн-Мэн, разве ты не говорил, что он тебе нравится, но немного заносчивый? Мэй Ханьсюэ игнорируют. — Ты что, блять, совсем идиот? — Сюэ Мэн дёргается и поворачивается к Мо Жаню, в его голосе слышна ярость. — Старший Чу знает об этом? Как пристыженная собака, Мо Жань продолжает молчать, опустив глаза. У него нет ни единого оправдания; даже все его воспоминания о том, как Чу Ваньнин ругал и унижал его, в данный момент не выдерживают никакой критики. Ни у кого из сидящих за этим столом не было такого уникального общения с Чу Ваньнином, и Мо Жань сомневается, что сможет им что-то объяснить. Сюэ Мэн выглядит разъярённым, а Ши Мэй — глубоко разочарованным. Мэй Ханьсюэ выглядит так, будто ему жаль, что он всё ещё здесь, и Мо Жань не может его винить. — Это было только одно свидание, правда? — медленно произносит Сюэ Мэн, и Мо Жань чешет затылок. — Ты всё ещё встречаешься с ним, и он не знает, что это только потому, что тебе платят? — Дело не только в этом… — начинает Мо Жань, но его прерывает грохот бутылок и короткий крик Мэй Ханьсюэ, когда Сюэ Мэн бросается через стол, пытаясь ударить Мо Жаня. — А! Какого хуя! Мы в баре! В детстве они часто дрались, это был их стандартный метод решения споров, не изменившийся и когда они выросли. Сюэ Мэн, на самом деле, не сможет его побить, потому что Мо Жань побеждал в их драках с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать. Тем не менее, он всё равно пытается переползти через сидящего рядом Мэй Ханьсюэ, чтобы добраться до него. Младший Мэй матерится, безуспешно пытаясь вернуть Сюэ Мэна на место, учитывая, что тот представляет собой взрывоопасную смесь гнева и опьянения. Мо Жань отклоняется подальше от них, но ему мешает застывший каменным изваянием Ши Мэй. — Ты… — Сюэ Мэн хватает воротник Мо Жаня и яростно трясёт его. — Ты не заслуживаешь старшего Чу!.. — Бля, а ты-то тут при чём! — восклицает Мо Жань, вырываясь из рук Сюэ Мэна и отталкивая его. Тот снова рвётся вперёд, но на этот раз Мэй Ханьсюэ успевает оттянуть его назад, приземляя к себе на колени. — Почему ты так защищаешь его? — А почему бы и нет?! — шипит Сюэ Мэн. — Без его защиты никто из нас ничего бы не добился! — Уж у тебя-то, сына главы компании, защита была бы в любом случае! — не выдерживает закипающий Мо Жань. Ши Мэй тут же окликает его, а Сюэ Мэн краснеет и кривится. — Сюэ Мэн, — Мэй Ханьсюэ обвивает руками его талию, удерживая на коленях. Он оглядывается и ободряюще улыбается проходящим мимо людям, чтобы никто из них не вызвал охрану. — Мо Жань прав. Не начинай драку в таком месте. Мой брат убьёт меня, если ему снова придется забирать меня из полиции. — Сюэ Мэн прав, — замечает Ши Мэй и морщится, отпивая из своего стакана. — После того, как Чу-лаоши рисковал ради нас… — Ради вас, — угрюмо поправляет Мо Жань. — Он никогда не делал этого ради меня. — Он всё время делал это и ради тебя, придурок, — ядовито говорит Сюэ Мэн, пытаясь вырваться из хватки Мэй Ханьсюэ. К несчастью для Сюэ Мэна, Мэй Ханьсюэ занимается по той же программе тренировок, что и Мо Жань. — Как ты оказался там, где оказался? Ты что, думаешь, это мой папа прикрывал тебя за все твои глупые ошибки всё это время? Мо Жань ничего не может ответить на это; его гордость не в состоянии победить его вину. Хотя он и не может не чувствовать негодование, он также хочет знать, что именно Чу Ваньнин сделал для него в прошлом. Как и почему решил регулярно открыто унижать и при этом тайно поддерживать? Впрочем, на эти вопросы ему не ответит никто из присутствующих. Поэтому Мо Жань уступает. — Хорошо, — говорит он, возвращая оборонительный тон в свой голос. — Это моя ошибка. Мне платили за свидания с ним, но я сказал Мэй Ханьсюэ, что хочу отменить пари. — Ты больше не хочешь с ним встречаться? — спрашивает Ши Мэй, и Мо Жань сжимает губы в тонкую линию. Ему неуютно открываться. — Это не изменится, — говорит Мо Жань. — Просто больше не будет частью пари. — Откуда ты знаешь, что он продолжит с тобой встречаться? — говорит Сюэ Мэн, а затем делает такое лицо, будто от этих слов его тошнит. — А ты, блять, откуда знаешь, что нет? — Мо Жань скрещивает руки на груди. — Ты вообще когда-нибудь встречался? Глаза Сюэ Мэна широко распахиваются, но Мэй Ханьсюэ хватает его за плечо и легонько встряхивает. — Полегче, — говорит Мэй Ханьсюэ, и это… срабатывает. Затем он поворачивается к Мо Жаню. — Йо, старший менеджер Мо. Пари отменяется. — Большое спасибо, — сухо отвечает Мо Жань. Сюэ Мэн, кажется, начал остывать, но всё ещё разгневанно тычет пальцем в его сторону. — Расскажи ему, — говорит Сюэ Мэн, и Мо Жань хмурится. — Как можно быстрее. Или это сделаю я. Мо Жань открывает рот, собираясь сказать что-нибудь неприятное, но Сюэ Мэн достаёт свой телефон. Он худшая кандидатура, от которой только можно услышать такое, поэтому Мо Жань немедленно сдаётся: — Убери. Я расскажу ему. Клянусь. — Когда? — требует Сюэ Мэн, и Мо Жань кривится. — Мы собирались поужинать через два дня, — отвечает он, смирившись со своей участью. — Тогда и расскажу. — Я проверю, когда вернусь. Мо Жань уже знает, что Сюэ Мэн уезжает в командировку на несколько дней, начиная с завтрашнего; вот почему он с самого начала немного соврал. Он и Чу Ваньнин на самом деле запланировали ужин на завтра, но Мо Жань хочет дать себе больше времени. Ши Мэй молча сидит рядом с ним, изредка отпивая из стакана. Мо Жань пытается вести себя беззаботно, закатывая глаза и буркая «Неважно», но он знает, что все видят, как он нервно вспотел. Сюэ Мэн прав. Мо Жань действительно должен сказать Чу Ваньнину правду.***
Единственная проблема в том, что это намного легче пообещать, чем сделать. Ночь закончилась на неловкой ноте; они посидели ещё немного, пытаясь насладиться напитками, но атмосфера была испорчена. Даже возмущение Сюэ Мэна, когда тот понял, что провёл значительное количество времени на коленях у Мэй Ханьсюэ, не улучшило общее настроение, и к тому времени, когда Мо Жань вернулся домой, он чувствовал себя как выжатый лимон. Всё в голове Мо Жаня говорит ему, что самый вероятный исход, которого можно ожидать — расставание с Чу Ваньнином. Но теперь, когда это стало реальной перспективой, он точно знает, что не хочет этого. Он хочет быть с Чу Ваньнином и после этого дурацкого пари. Итак. Мо Жань должен действовать. Он просто хотел бы, чтобы он с самого начала не был таким трусом. Тогда он бы не оказался в подобной ситуации. Пока что его план состоит в том, чтобы отвести Чу Ваньнина в хороший ресторан, где подают все его любимые блюда. Он подождёт середины вечера, чтобы убедиться, что Чу Ваньнин сыт и в хорошем настроении, прежде чем начнёт рассказ. Мо Жань уже придумал, как смягчить своё признание. Он расскажет, как рад, что пари позволило ему узнать Чу Ваньнина так, как раньше у него не было возможности, и как он хочет продолжать встречаться с Чу Ваньнином, потому что ему искренне нравится то, что у них теперь есть. Мо Жань также мысленно готовится к самому большому количеству унижения и стыда, которые он когда-либо испытывал в своей жизни. Ему приходилось извиняться за многое, но это, определённо, один из самых ужасных поступков, что он когда-либо совершал. Если повезёт, ему придётся снова пройти через все испытания, чтобы ещё раз доказать свою ценность Чу Ваньнину. Если не повезёт... Одна только мысль об этом приводит Мо Жаня в отчаяние. Он узнал Чу Ваньнина с совершенно новой, близкой стороны, и не хочет его отпускать. Но он знает, что проебался, и знает, что нужно загладить вину. Он так нервничает, что ему приходится вытереть потные ладони о джинсы, прежде чем зайти за Чу Ваньнином. Он так нервничает, что приветствует его как в тумане, едва собравшись с силами, чтобы поцеловать и спросить, как прошёл день. К счастью, Чу Ваньнин, кажется, не замечает ничего странного и даже ругает Мо Жаня за то, что тот поцеловал его в вестибюле, где их могли увидеть. Ресторан находится недалеко от дома Чу Ваньнина, поэтому они решают прогуляться. Ночь бодрит своей свежестью, и сердце Мо Жаня бьётся в два раза быстрее. Они не держатся за руки, когда идут, но Чу Ваньнин шагает так близко к нему, что они вполне могли бы. На нём тёмно-синее пальто с поднятым воротником, кончик носа уже порозовел от холода. Мо Жань не может не смотреть на него, пока они идут, но Чу Ваньнин не замечает этого до тех пор, пока Мо Жань случайно не спотыкается о трещину в тротуаре. Чу Ваньнин ловит его сзади за воротник, прежде чем Мо Жань успевает навернуться. — Ты что, спишь на ходу? —Чу Ваньнин аккуратно похлопывает его по груди. — Долгий день, — застенчиво отвечает Мо Жань, и Чу Ваньнин просто кивает. Мо Жань был обречён на провал с самого начала. Как бы то ни было, он не может заставить себя сказать правду, даже когда они приходят в ресторан и садятся. Парень едва ли говорит, пока они заказывают ужин и ждут, когда его принесут, но Чу Ваньнин не обращает на это внимание. Чу Ваньнин лениво рассказывает о своём дне без привычных подталкиваний Мо Жаня. Тот с восторженным интересом слушает вместо того, чтобы самому открыть рот и во всём признаться. Когда убирают тарелки с закусками, Мо Жань ловит себя на том, что смеётся, — Чу Ваньнин рассказывает, как секретарь проверила его температуру после того, как он сказал, что все желающие могут уйти пораньше. Когда приносят основное блюдо, он сам заставляет Чу Ваньнина смеяться над чем-то глупым, и не находит в себе сил его перебить. Однако он запечатлевает эту сцену в своей голове, зная, что после сегодняшнего вечера, возможно, это будет последний раз, когда он её видел. Мо Жань ведёт себя как трус. Он знает это, но не может ничего поделать. Он хочет продлить этот вечер и насладиться каждым мгновением, проведённым с Чу Ваньнином, прежде чем всё исчезнет. По сравнению с другими вещами, которые он сделал в жизни, это, возможно, не самое эгоистичное желание. «Ты должен сказать ему», — напоминает голос в голове. Тем не менее, только после десерта он пытается завязать разговор с Чу Ваньнином. Как только Мо Жань оплачивает счёт, и они начинают собираться, он прочищает горло. — Ваньнин, — говорит Мо Жань, и Чу Ваньнин издаёт вопросительный хмык, натягивая пальто. Слова застревают в горле Мо Жаня, как он ни пытается их выдавить. После нескольких мгновений молчания Чу Ваньнин поднимает бровь в его сторону. — Да? Мо Жань репетировал, он знает, что должен сказать. И это не первый раз, когда ему приходится вести тяжёлый разговор с кем-то, с кем он встречается. Но в этот раз гораздо, гораздо сложнее; он даже не может использовать ту чёрствость, которую использовал в предыдущих отношениях. Чу Ваньнин выжидающе смотрит на него, но всё остальное в нём расслаблено. Постоянное напряжение, сковывавшее его плечи c первого свидания, давно исчезло, и, хотя выражение его лица всё ещё довольно холодное, оно уже не такое жёсткое, как раньше. Или, возможно, Мо Жань научился правильно ценить эти черты, находя в них больше красоты, чем в нежных и тёплых. — Я… — снова начинает Мо Жань, как раз в тот момент, когда Чу Ваньнин бросает на него ранее отведённый взгляд. — Не хочу, чтобы вечер заканчивался здесь. Он такой идиот. Мо Жань почти слышит, как Сюэ Мэн проклинает его, и делает всё возможное, чтобы не обращать на это внимания. Возможно, все те ужасные оскорбления, которые Чу Ваньнин бросал в его сторону в прошлом, ещё остаются в силе: он некомпетентен, глуп и не поддаётся исправлению. И он не способен вести разговор по-взрослому конкретно с Чу Ваньнином. — О, — Чу Ваньнин удивлённо моргает, но не хмурится, выражение его лица смягчается на долю секунды, что успевает заметить Мо Жань. Он пытается представить, как полностью стирает это выражение правдой, и с трудном сглатывает. — Что ты тогда предлагаешь? Мо Жань не имеет ни малейшего, блять, понятия. На мгновение он делает вид, что задумался, но всё, что его мозг способен выдать, — это клуб, который находится в подвале соседнего здания, всего в пяти минутах ходьбы. Это убогое, но популярное место, которое постоянно переполнено и отлично подходит для побега от проблем. Чу Ваньнин выглядит удивлённым, когда Мо Жань предлагает это, а затем даже неуверенным. Дерьмовая идея, да, но она — то единственное, что смог придумать паникующий мозг Мо Жаня. Чу Ваньнин не любит толпы, вечеринки и любое их сочетание, и никогда не скрывал этого. На каждом корпоративном мероприятии он выглядит так, будто предпочёл бы весь вечер смотреть в пустую стену, но у себя дома. На самом деле, на редких рабочих вечеринках, на которых Мо Жань видел его, директор Чу этим и занимался (в надежде, что его никто не побеспокоит). Поэтому даже удивительно, что Чу Ваньнин соглашается. Справедливости ради, он закатывает глаза и переспрашивает Мо Жаня, уверен ли тот, но сорок минут спустя они сидят в углу бара в клубе; Мо Жань уже пьян, но так и не приблизился к тому, чтобы во всём признаться. Они выпивают ещё по стакану, и даже бармен впечатлена тем, насколько трезвым остаётся Чу Ваньнин. Она приносит ему выпить за счёт заведения, из-за чего Мо Жань бросает на неё испепеляющий взгляд, но ничего не говорит. Алкоголь постепенно ослабляет тревогу Мо Жаня, но, к сожалению, также уменьшает ту срочность, с которой он должен был рассказать всё Чу Ваньнину. Их барные стулья находятся на некотором расстоянии, но они всё равно прижаты друг к другу, и затуманенный мозг Мо Жаня думает, что обнять Чу Ваньнина за талию намного лучше, чем сказать ему, что им нужно поговорить. Не то, чтобы они могли, впрочем, сделать это в таком шумном месте. Телефон Мо Жаня вибрирует, и его лицо омрачается, когда он видит сообщение от Сюэ Мэна. «Так быстро?» Мо Жань кривится и пишет в ответ: «Ничего особенного». Его очередная ошибка. Пока Мо Жань ждал Чу Ваньнина из туалета в ресторане, он получил сообщение от Сюэ Мэна с вопросом, признался ли он уже во всём Чу Ваньнину. Мо Жань не уверен, что заставило его солгать: «да, я сказал ему, всё окей», когда он даже близко не подошёл к этому. Вероятно, тот же избыток идиотизма, который позволил ему с самого начала заключить подобное пари. Он не винит Сюэ Мэна за сомнения, но он больше не хочет об этом думать. Мо Жань должен рассказать Чу Ваньнину о пари сегодня вечером, но он словно идёт по краю пропасти, и хочет ещё немного насладиться этой дорогой, прежде чем упасть в неизвестность. Он прячет телефон, не обращая внимания на то, что тот продолжает вибрировать — в конце концов, разве Сюэ Мэн не в командировке? Разве он не должен сосредоточиться на других, более важных вещах? — Всё в порядке? — Чу Ваньнин полукричит сквозь пульсирующий гул музыки. — Проблемы на работе, — кивает Мо Жань, и получает вопросительный взгляд. — Просто помогаю Сюэ Мэну. — Хорошо, что вы всё ещё заботитесь друг о друге, — говорит Чу Ваньнин, и Мо Жань натянуто улыбается, чувствуя неприятный озноб. Он наклоняется вбок и обнимает Чу Ваньнина за талию; Чу Ваньнин прячет зарождающуюся улыбку, допивая остатки своего напитка одним глотком. Это только усиливает чувство вины Мо Жаня и заставляет его внутренности переворачиваться. Оно душит его, когда Мо Жань склоняется к уху Чу Ваньнина. — Хочешь потанцевать? — спрашивает он, и Чу Ваньнин тут же отдёргивается, выглядя при этом как обиженный кот. Это заставляет Мо Жаня рассмеяться. — Я не люблю танцевать, — перекрикивая музыку, отвечает Чу Ваньнин, но если Мо Жаню придётся ещё немного посидеть наедине со своими мыслями, он не выдержит. Так что он соскальзывает со стула и сдёргивает Чу Ваньнина за собой. — Мо Жань!.. — восклицает Чу Ваньнин, но не сопротивляется, пока Мо Жань ведёт их на танцпол. Место тесное, люди прибывают и убывают, двигаясь, как морские анемоны; играет музыка, хаотично мигают огни. Никто не обращает на них внимание, когда они находят клочок свободного места. Музыка становится медленней, и Чу Ваньнин пытается что-то сказать Мо Жаню. Это несколько бесполезно из-за шума, но парень всё равно наклоняется и слышит что-то о том, что они двое слишком стары для такого, но за этим утверждением также следуют руки, приземляющиеся на его плечи, что говорит бесконечно больше, чем любые слова. Чу Ваньнин не отталкивает его. Когда Мо Жань снова обхватывает руками эту гибкую талию, белые мерцающие огни переходят в пульсирующий синий, который лениво переливается между красным и фиолетовым. Тогда Мо Жань немного отстраняется, чтобы посмотреть, как всё это танцует на лице Чу Ваньнина. Тот выглядит раздражённым, но выражение его лица расслабляется, когда Мо Жань расплывается в улыбке. — Разве не весело, Ваньнин? — говорит он, и Чу Ваньнин равнодушно смотрит на него в ответ. — Нет. Мо Жань смеётся, притягивая Чу Ваньнина ближе, пока тот едва ли не сливается с ним, и начинает двигаться. Чу Ваньнин неуверенно переминается с ноги на ногу, время от времени кто-то толкает его то тут, то там. На самом деле это не столько танец, сколько покачивание, но скорее ад замёрзнет, чем Мо Жань сможет убедить Чу Ваньнина двигаться активнее. Хотя возможно, так даже лучше, потому что ещё немного, и чувства поглотили бы его целиком — музыка, эмоции, алкоголь, окружающие люди, Чу Ваньнин, вжимающийся в него… Его сознание растворяется в белом шуме. Довольно приятно, потому что в таком состоянии он почти не способен думать. Всё, что ему нужно делать, это двигаться, держаться за Чу Ваньнина и смотреть на то, как тот облизывает губы. У Чу Ваньнина такой приятный рот. Мо Жань уже пробовал его, но с каждым разом жаждет всё большего и большего. Чу Ваньнин такой сдержанный, но целуется с такой необузданной страстью, будто не знает, как направить её, поэтому позволяет течь густым потоком. Мо Жаню это нравится. Мо Жаню многое в нём нравится. Чем больше он осознаёт это, тем больше понимает, что в нём самом не так уж и много того, что могло бы нравиться Чу Ваньнину. Чу Ваньнин ловит взгляд Мо Жаня, и тот жалеет, что не может разглядеть румянец, который, несомненно, проступил на обычно спокойном лице. Мо Жань молча прижимается губами к уголку его рта. Чу Ваньнин дёргается и откидывает голову назад, не убирая при этом руки с плеч Мо Жаня. — Люди смотрят! — возмущается Чу Ваньнин, и Мо Жань приподнимает бровь. Он крепче сжимает руки вокруг его талии, позволяя одной из них спуститься ниже на поясницу, и спрашивает: — Да? Кто? Чу Ваньнин на самом деле оглядывается по сторонам, что вызывает у Мо Жань мрачное веселье. Тем более, когда тот понимает, что все вокруг также поглощены друг другом (некоторые и куда более неприличным образом, чем простой поцелуй). Когда Чу Ваньнин это осознаёт, Мо Жань наклоняется, чтобы поцеловать его в шею. Он чувствует, как Чу Ваньнин тяжело сглатывает, и улыбается, касаясь зубами пульсирующей точки на тонкой шее. Он кусает, ровно настолько, чтобы Чу Ваньнин хлопнул его по плечу. Рука скользит по затылку Мо Жаня, и он ждёт, что его потянут назад. Вместо этого Чу Ваньнин слегка сжимает пальцы в его волосах. Удовлетворённый, он зарывается лицом в изгиб шеи Чу Ваньнина. Мо Жань шепчет слова песни, прижимаясь к тёплой коже. Он чувствует, как Чу Ваньнин выгибается навстречу прикосновениям, и скользит руками вниз, чтобы сжать его бёдра, оставляя отпечатки пальцев под тканью. Мо Жань глубоко вдыхает, чувствуя запах пота, кожи и слабый аромат весны, который всегда следует за Чу Ваньнином. Его глаза закрываются, и, несмотря на людей вокруг, то и дело задевающих их, мозг Мо Жаня хорошо справляется с отсечением лишних ощущений: всё, что он улавливает, это то, как рубашка Чу Ваньнина сминается в руках, когда он крепко обнимает его. Зависнув между сном и явью, Мо Жань чувствует, как его разум всё больше сдаётся алкоголю, наконец отпуская уродливый чёрный ком, растущий в груди, пусть даже и временно. Он не может сказать Чу Ваньнину правду прямо сейчас. Должен быть другой способ всё исправить. Лучше не думать об этом. Эгоистично с его стороны, но Мо Жань может быть очень жадным. Возможно, это одна из причин, по которой он так боится признаться Чу Ваньнину. Он знает, что, если тот порвёт с ним, немедленной реакцией будет вскрыть грудную клетку и вырвать сердце, признаваясь во всех сокровенных мыслях. Но в таком человеке, как Мо Жань, нет ничего, что стоило бы любить. Как бы сильно он ни хотел обратного. Чу Ваньнин крепко держится за него, пока они продолжают двигаться вместе, посреди толпы колышущихся тел. Внутри Мо Жаня нарастает жар, и это не похоть. Нет, это чувство теплее; оно поглощает его изнутри и оставляет лёгкое головокружение. Он хочет раствориться в Чу Ваньнине и остаться так навечно, обнимаемый им так же крепко, как он обнимает его сам. Если он расскажет всё прямо сейчас, момент будет упущен. И вероятность того, что он повторится, очень мала. Часть Мо Жаня знает, что у него все шансы проиграть, хоть он этого и не хочет. Но он обязан Чу Ваньнину, обязан быть с ним честным. Или, по крайней мере, он задолжал Чу Ваньнину свидание, за которое никто тайно не платит. Он чувствует мягкое давление на висок — пару губ в нежном, немного неуклюжем поцелуе. Мо Жань глубже зарывается лицом, делая последний вдох, прежде чем отстраниться и рассмотреть Чу Ваньнина, его полуприкрытые глаза, острые скулы… Брови, которые больше не выглядят так, будто он постоянно чем-то недоволен… Взгляд Чу Ваньнина запоздало встречается со взглядом Мо Жаня, и, прежде чем какая-либо мысль успевает возникнуть у него, он наклоняется и впивается в Чу Ваньнина ещё одним страстным поцелуем. На этот раз тот не спорит и не отступает. Вместо этого Чу Ваньнин осторожно наклоняет голову, и Мо Жань чувствует застенчивое рвение в поцелуе. Он молится, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Так странно. Мо Жань знает, что он должен сделать, и в то же время — нет. Но есть некоторые вещи, которые он знает наверняка: во-первых, он не заслуживает Чу Ваньнина, во-вторых… Во-вторых, он очень не хочет его отпускать. И последнее, что знает Мо Жань, последнее, что в чём твёрдо уверено его сердце, как бы оно не сопротивлялось, это то, что в конце концов у него всё равно не будет выбора.***
В конце концов, Чу Ваньнину удаётся вытащить их из клуба, как только он решает, что достиг предела того, сколько столкновений с потными телами может вытерпеть, и что Мо Жаню уже хватит на сегодня. Не самое идеальное завершение вечера: Мо Жань слишком пьян, чтобы идти самостоятельно. Чу Ваньнин же просто навеселе, так что предлагает сначала отвезти Мо Жаня домой, но тот вцепляется в него и громко ноет, пока Чу Ваньнин не уступает и не говорит, что можно переночевать у него. Всё свидание Мо Жань странным образом метался между мрачностью и чрезмерной нежностью, и Чу Ваньнин предполагает, что рабочая неделя у него выдалась действительно стрессовой (Мо Жань задерживался допоздна и работал во время всех своих обедов). Что ж, по крайней мере, старший менеджер Мо смог расслабиться сегодня вечером. Чу Ваньнин проглатывает свою гордость и направляет такси, которое вызывает, к себе домой. Поскольку Мо Жань так пьян, есть шанс, что утром он не вспомнит, в каком состоянии его квартира. После того, как Чу Ваньнин уложит Мо Жаня в постель, он запихнёт разбросанный везде хлам в шкафы и ящики, так что, когда тот проснётся, в квартире Чу Ваньнина появится хотя бы иллюзия порядка. Приняв это решение, он помогает Мо Жаню выйти из машины, закидывает его руку себе на плечо и ведёт к лифту. Мо Жань свободно щупает его везде куда дотягивается, несмотря на то, что не может держать глаза открытыми, и бормочет чепуху себе под нос. Чу Ваньнин старается не краснеть, отталкивая настойчивые руки от наиболее неприличных мест, позволяя Мо Жаню заключить себя в медвежьи объятия только когда за ними закрываются створки лифта. В клубе они вели себя невероятно непристойно; Чу Ваньнин сам не может поверить, что так легко сдался и делал всё… всё это в месте, до краев набитом незнакомцами. Это только из-за того случая в машине и поцелуя в офисе он был так взвинчен, что ослабил бдительность. Кажется, это побочный эффект того, что он оставался нетронутым всю свою жизнь… Только для того, чтобы затем быть поглощённым дьявольски красивым мужчиной. Чу Ваньнин старается не думать об этом слишком много, иначе он может позволить Мо Жаню больше вольностей прямо в лифте. И если кто-то зайдёт к ним, ему придётся искать новую квартиру. Чу Ваньнин, поддерживая Мо Жаня одной рукой, второй вытаскивает ключи и они, наконец, попадают домой. Без особых церемоний он тянет его к своей спальне, искусно переступая через одежду и книги, тут и там валяющиеся на полу, мысленно намечая, куда собирается их засунуть. Чу Ваньнин приводит Мо Жаня в ванную, самое чистое место в квартире, и говорит ему умыться, пока он застелет постель. Кажется, не нужно беспокоиться о том, что его беспорядок увидят, учитывая, что Мо Жань едва держит глаза открытыми. Чу Ваньнин собирает края своей простыни и завязывает их узлом, собирая в нём книги и сломанную электронику, с которой любит возиться в свободное время, и которая из-за этого живёт на его кровати. Получившийся ком он забрасывает в шкаф и расстилает свежие простынь и одеяло. Мо Жань, как раз вовремя, спотыкаясь, вываливается из ванной, лицо мокрое, но глаза всё ещё абсолютно стеклянные. — Ваньнин, — невнятно бормочет он, покачиваясь, и Чу Ваньнин делает шаг к нему, чтобы поддержать. Мо Жань неправильно истолковывает это движение и притягивает его для поцелуя, который в нынешнем состоянии получается скорее слюнявый, чем сексуальный. И всё же, до боли нежный. Мо Жань скулит, когда Чу Ваньнин мягко отталкивает его и тащит к кровати. Ему удаётся усадить парня и снять с него куртку, прежде чем тот заваливается на бок. Чу Ваньнин думает, что, возможно, придётся стянуть штаны Мо Жаня, чтобы было удобнее спать, но от одной мысли об этом у него горят уши — вдруг тот неправильно всё поймёт. — Если тебе некомфортно в джинсах, ты должен их снять, — говорит Чу Ваньнин, и Мо Жань тихо хихикает. В мгновение ока джинсы и рубашка снимаются, и он остаётся в трусах-боксёрах, которые красиво обтягивают мускулистые бёдра. У Чу Ваньнина пересыхает во рту, но, когда Мо Жань невнятно пытается заговорить, он немедленно сосредотачивается. — Я хочу поговорить с тобой, — Мо Жань протягивает к нему руку, его слова сливаются друг с другом. — Мы можем поговорить утром, — Чу Ваньнин натягивает одеяло ему на плечи. Отчасти потому, что в комнате прохладно, а отчасти потому, что ему нужно прикрыть Мо Жаня, пока он не взорвался. — Я принесу тебе воды. Чу Ваньнин поднимает джинсы Мо Жаня, достает его телефон, бумажник и ключи, и аккуратно всё складывает на прикроватном столике. Он размышляет о том, чтобы положить на него и куртку, но куча одежды может оказаться слишком большой для и без того заваленного стола. — Ваньни-и-ин… не уходи-и-и, — ноет Мо Жань, когда он отступает назад, и лёгкая улыбка угрожает появиться на лице Чу Ваньнина. Он испытывает нежность, когда видит, как Мо Жань вертится в постели ещё несколько секунд, прежде чем оказывается в какой-то скрученной позе, запутавшись в одеяле. Глаза Мо Жаня закрыты, и через несколько мгновений его рот открывается, когда он начинает слегка похрапывать. С курткой в руке Чу Ваньнин выходит из спальни, чтобы посмотреть, может ли он что-нибудь сделать, чтобы его дом выглядел менее отвратительным, когда Мо Жань проснётся трезвым. Он недолго развлекается идеей с завязыванием глаз Мо Жаню утром, но неохотно оставляет ее. Пробираясь через гостиную, он пинает несколько вещей под диван и раскладывает книги на столе свободной рукой. На мгновение Чу Ваньнин задумывается, поднимая с пола подушку. Несмотря на то, что он и Мо Жань… встречаются…, он не хочет быть слишком неприличным, разделив с ним постель; не тогда, когда они ещё не занимались этим. Вместо этого он займёт диван, поэтому подбирает свитера и брюки, скопившиеся на нём за последнюю неделю, и направляется к шкафу. Чу Ваньнин кое-как запихивает свои вещи на полку в шкафу, но решает позаботиться о том, чтобы всё-таки повесить их куртки. Когда он начинает вешать куртку Мо Жаня, что-то выпадает из её кармана. Он смотрит вниз. Отсюда это что-то выглядит как скомканная использованная салфетка. Чу Ваньнин усмехается; ясно, что Мо Жань вовсе не так аккуратен, как утверждает. Он вешает куртку и наклоняется, чтобы подобрать салфетку. Именно тогда он понимает, что на ней что-то написано. Она разорвана на части, а буквы выглядят как нацарапанные курицей. Чу Ваньнин в своём пьяном угаре не может ничего разобрать, кроме каких-то цифр, написанных рядом с неразборчивыми словами. Одно из них, кажется, похоже на «поцелуй», а рядом стоит довольно высокая цена — правда, почерк такой плохой, а салфетка такая мятая, что это тоже может быть цена… украшения? Чу Ваньнин не уверен. Затем он видит имя Мэй Ханьсюэ в углу, прямо на краю салфетки, и кривится; должно быть, это какая-то рабочая сделка, заключенная между ними за выпивкой, как это обычно бывает со многими сделками между компаниями. Не настолько любопытный, чтобы как следует рассмотреть написанное, Чу Ваньнин запихивает салфетку обратно в куртку Мо Жаня и снова переключает своё внимание на то, чтобы сделать свою квартиру чуть более презентабельной. (Напрасно — утром Мо Жань, спотыкаясь, вваливается в гостиную, извиняясь и отчаянно размахивая телефоном. Он забыл, что договорился о важной встрече с потенциальным зарубежным клиентом, и вынужден сбегать к себе, прежде чем отправиться в «Сышэн». Чу Ваньнин заверяет, что это не проблема, и спрашивает, уверен ли Мо Жань, что не хочет позавтракать перед уходом. Это заставляет парня остановиться и подойти. Мо Жань коротко целует его, прежде чем делает шаг назад и говорит, что Чу Ваньнин лучший, и что он позвонит, когда освободится, и снова пригласит на настоящий ужин. С этими словами Мо Жань целует Чу Ваньнина в щёку и крепко обнимает у входной двери, затем целует его в лоб, кончик носа и уголок рта. У Чу Ваньнина возникает предчувствие, что Мо Жань пропустит встречу, если продолжит, поэтому он прогоняет его. Мо Жань так спешит, что не замечает состояние квартиры Чу Ваньнина, и они оба не замечают его забытую куртку).