***
— Если ты продолжишь в том же духе, я начну думать, что мы лучшие друзья, — так звучит приветствие Мэй Ханьсюэ, которому, очевидно, физически больно здороваться как нормальному человеку. Мо Жань полагает, что это наказание ему за желание поберечь свои деньги и печень, позвонив Мэй Ханьсюэ вместо того, чтобы позвать в бар. — Ага, мечтай, — фыркает Мо Жань, глядя из окна своего кабинета на море городских огней. Уже поздний вечер и почти все ушли; он сидит за своим столом, совершенно неподобающим образом закинув ноги на его красное дерево, и говорит по телефону. К сожалению, шансов снова встретить Чу Ваньнина нет (тот уже прислал ему фотографию толстой собаки, которую увидел по дороге домой). — Я хотел знать, получил ли ты деньги. — Хм… —Мэй Ханьсюэ затихает, когда убирает трубку от уха, а затем присвистывает. — Вау, неужели я столько тебе заплатил? Глаз Мо Жаня дёргается. Для младшего Мэя явно не имеет никакого значения полученная назад сумма. Но это не страшно, потому что она имеет значение для Мо Жаня. — Ты согласен с тем, что этого пари никогда не было? — спрашивает он, и Мэй Ханьсюэ издаёт двусмысленный звук. — Что? На мгновение повисает тишина, за которой следует вздох. Мэй Ханьсюэ начинает говорить, и Мо Жань слышит осторожность в его тоне. — Я не думаю, что это верное решение, — начинает Мэй Ханьсюэ и тут же обрывает возражения Мо Жаня. — Я более чем готов притвориться, что пари никогда не было, но не думаю, что скрыть правду будет так просто. — Что, ты собираешься рассказать ему? — угрюмо спрашивает Мо Жань, потому что знает, что младший Мэй прав. Это всего лишь маленький кусочек скотча на протекающей трубе, чтобы временно облегчить нечистую совесть. — Нет, но твой дорогой братец, вероятно, да, если ты не сделаешь этого сам, — говорит Мэй Ханьсюэ. Мо Жань комкает бумажку, которая лежала на его столе, и швыряет ее через всю комнату, наблюдая, как точно та попадает в сетчатую мусорную корзину. Это не приносит ему никакого удовольствия. — Если ты не расскажешь всё своему парню к тому времени, когда вернётся Сюэ Мэн, он может просто взять дело в свои руки. А как ты знаешь, Сюэ Мэн полон такта и изящества. Мэй Ханьсюэ прав. А если не Сюэ Мэн — чёрт, Ши Мэй знает! И мог бы случайно проговориться, если бы столкнулся с Чу Ваньнином. Лучше всего было бы услышать правду из уст Мо Жаня, какой бы дерьмовой она ни была. Независимо от того, насколько драгоценным и хрупким он считает то, что сейчас между ними. — По крайней мере, он не вернётся ещё несколько дней, — бурчит Мо Жань. У него будет время всё продумать. Ну, технически, он уже это сделал. Он не является оплотом эмоциональной зрелости, как ему нравится думать, и в его мозгу по-прежнему царит неразбериха, но ему удалось сформировать план игры. Во-первых, он сделает для Чу Ваньнина домашний ужин, который закончит готовить до его прихода. Затем он очень осторожно расскажет о пари и попытается сформулировать всё таким образом, чтобы Чу Ваньнин понял, как Мо Жань благодарен за это пари, потому что, в конце концов, именно оно заставило его понять, что Чу Ваньнин ему нравится. Вероятно, Мо Жань упустит тот факт, что ему платили за каждое свидание и каждый поцелуй; возврат денег Мэй Ханьсюэ облегчит чувство вины. Мо Жаню, вероятно, придётся ползать на коленях. Он не предвидит ни одной версии событий, в которой Чу Ваньнин не злится на него. Но его волнует не унижение, а мысль о том, что Чу Ваньнин снова будет гневно и разочарованно смотреть на него. Мо Жань должен был привыкнуть к этому, но узнав о более мягкой стороне мужчины, он не хочет возвращаться к прошлому. Дерьмо. — Ты ещё здесь? — спрашивает Мэй Ханьсюэ. — Нет, — отвечает Мо Жань, и Мэй Ханьсюэ громко смеётся, пока Мо Жань не отключается. Возможно, этот возврат не принесёт ему чувства облегчения, как он надеялся. Ему удаётся сосредоточиться достаточно, чтобы закончить последнюю часть работы; его разум насильно освобождается от всего, кроме того, что к ней относится. Однако к концу становится ясно, что он не может так долго сдерживать мысли. Огорчение и тревога сжимают сердце Мо Жаня, пока он собирает вещи и, наконец, уходит, стремясь как можно скорее вернуться домой и принять горизонтальное положение. Он внезапно не уверен, стоит ли говорить правду. Если Мо Жань достаточно хорош в хранении секретов, то Чу Ваньнину не обязательно узнавать всё сейчас. Ему не обязательно узнавать об этом вообще. Мо Жань мог бы сохранить этот глупый секрет, но одной мысли о том, как будет выглядеть лицо Чу Ваньнина, когда тот всё узнает, а он узнает, достаточно, чтобы его ладони вспотели. В очередной попытке отвлечься Мо Жань заходит перекусить. Это маленький ресторан, из которого Чу Ваньнин приносил ему еду в тот раз. Жест был таким тёплым; Мо Жань никогда бы не предположил, что Чу Ваньнин способен на подобное, пока они не начали встречаться. Какая-то бредовая часть его мозга всё громче настаивает, что он умеет хранить секреты, и что, если он хорошо поработает над отношениями с Чу Ваньнином, эта тайна даже не будет иметь значения. Более тихий голос разума даёт понять, что чем дольше он будет позволять этому продолжаться, тем хуже будет. Мо Жань заказывает еду, в точности повторяя заказ, который брал для него Чу Ваньнин. Набор блюд до жути похож на тот, который давным-давно приносил ему Ши Мэй, и он пытается представить, как Чу Ваньнин расспрашивает Ши Мэя о вкусах Мо Жаня. Образ выходит странным, и Мо Жань сразу же останавливает себя на этом. Его вкусы не настолько особенны, а меню не настолько обширно, чтобы все совпадения были неслучайными. Может ничего и не будет. Может, Чу Ваньнин закатит глаза и назовёт его тупицей. Может отругает и назовёт бессовестным идиотом, а потом позволит Мо Жаню взять себя на руки и доказать, что парень искренен в своих чувствах и желаниях. …Мо Жань знает, что это глупые сказки. Неважно, сколько фальшивой храбрости он напускает на себя, маловероятно, что он сможет найти безопасный выход из положения. Старые раны, несомненно, вновь откроются; Мо Жань таил слишком много обид на Чу Ваньнина в прошлом, и тот, должно быть, знает об этом. Мо Жань знает, что нужно быть честным; они не могут двигаться вперёд, пока между ними есть призрак пари. Очень жаль, что Мо Жань не признался во всём раньше.***
Побочный эффект отношений для Чу Ваньнина заключается в том, что он начал смягчаться. Нет, Чу Ваньнин не изменил свою личность и не стал более доброжелательным и улыбчивым. Но он стал проявлять некоторую снисходительность, хотя его подчинённые по-прежнему питают к нему здоровый страх. И он… он также стал чаще отвлекаться. Чу Ваньнин хотел бы, чтобы он отвлекался на радужные воспоминания о свиданиях, или улыбке Мо Жаня, или даже на его шутки и истории. Это было бы лучше, чем тот факт, что он, к своему смущению, не может думать ни о чём, кроме твёрдости тела Мо Жаня, крепкости его хорошо сложенных рук и тепла его ладоней на своей коже. Вид почти голого Мо Жаня, растянувшегося на его кровати, кажется, отпечатался на обратной стороне век Чу Ваньнина, потому что, когда он закрывает глаза, это всё, что он видит. Простыни всё ещё пахнут Мо Жанем, Чу Ваньнин остро чувствует его запах, когда ложится спать. Он был воспитан так, чтобы рассматривать любую форму желания — любви, материальных удовольствий, власти — как нечто, чего следует стыдиться, что нужно преодолевать. Чу Ваньнин никогда не поддавался подобным желаниям, но теперь он обнаружил, что сдаётся. Мо Жань касается его, Мо Жань обнимает его, Мо Жань целует его — Чу Ваньнин запечатлевает каждый из этих моментов в своей памяти, будто это были его последние шансы получить их. С того момента, как Мо Жань снова пригласил его на ужин к себе, в голове Чу Ваньнина прокручивается окончание их прошлого «домашнего» ужина. Ну, не совсем так — он регулярно вспоминает тот вечер с того самого момента, как вышел из машины. Теперь, с новым приглашением, у него рождается и новая фантазия, в которой у них всё повторяется, но на простынях постели Мо Жаня. Чу Ваньнин старается не слишком увлекаться мыслями, где Мо Жань вжимает его в матрас, удерживая одной рукой оба его запястья над головой, и проводит носом вдоль шеи, накрывая своим телом Чу Ваньнина и знакомя их самым интимным образом. Мо Жань явно знает, что делать как со своим телом, так и с чужим. Чу Ваньнина всё ещё волнует вопрос, почему Мо Жань так медленно развивал физическую часть их отношений, но теперь, когда тот сделал больше, чем просто целомудренно поцеловал, его пессимизм приглушился, и он больше не чувствует себя нежеланным. В любом случае, когда он наконец попадает домой после работы в тот вечер, ему удаётся избавиться от накопленной похоти в дýше перед сном, без давящего чувства стыда после. Однако Мо Жань так возмутительно привлекателен, что мысли о нём задерживаются до следующего утра и намного превышают то количество времени, которое Чу Ваньнин считает уместным. Он пытается вернуться к своей привычной отчужденности, но это не слишком получается. Чу Ваньнин хотел бы быть чуть более опытным; он старается запомнить то, что нравится Мо Жаню, но совсем другое дело применять эти знания. Попытки визуализировать приводят только к тому, что из его ушей валит пар. К счастью, он может утопить себя в бескрайнем море работы. Чу Ваньнин обнаруживает себя довольно популярным в офисе, что означает большое количество проблем, которые нужно решить. Этого достаточно, чтобы отвлечь от предстоящего вечера. И достаточно, чтобы виски начали пульсировать от головной боли. Ему удаётся немного передохнуть во время обеда, но как только он возвращается, секретарь напоминает о совещании, на котором он обещал неофициально поприсутствовать. Чу Ваньнин какое-то время смотрит на девушку, пытаясь вспомнить, почему он согласился сходить на это совещание, если международные продажи не входят в его обязанности, а затем вспоминает, кто просил его присутствия. Несмотря на всё сказанное и сделанное, Чу Ваньнин гордится тем, как далеко продвинулись все его подопечные. Даже если двое из них больше не работают в его отделе, а один не работает в компании вообще — все трое хорошо себя зарекомендовали и усердно трудятся, добиваясь своего места в мире. Однако один из них всегда чувствует, что ему нужно доказать больше, чем остальным, и всегда хочет, чтобы кто-то был свидетелем его триумфа. Чу Ваньнин знает, что даже в этом возрасте люди хотят поддержки. Он делал это для Ши Мэя, и он делал это для Мо Жаня (хотя последний неоднократно подвергал сомнению намерения его неофициальных присутствий). Сегодня Чу Ваньнин делает то же самое для Сюэ Мэна, проскальзывая в зал заседаний прямо перед тем, как тот выходит говорить. Сюэ Мэн ловит его взгляд и мимолётно улыбается, прежде чем начать презентацию. Сюэ Мэн начал свое пребывание в «Сышэн» с большим высокомерием, как и ожидалось от сына председателя. Первый год был чрезвычайно унизительным, особенно когда его отец встал на сторону Чу Ваньнина в вопросе о дисциплине. Сюэ Мэн упрямо держал себя в руках, несмотря на то что присоединялся к своему двоюродному брату, совершая одну грубую ошибку за другой. Казалось, он никогда по-настоящему не ненавидел Чу Ваньнина, даже если время от времени едва сдерживал своё раздражение. Там, где когда-то было высокомерие, теперь есть заслуженная уверенность, и это видно по тому, как молодой человек преподносит себя залу. Чу Ваньнин внимательно следит за тем, что и как говорит Сюэ Мэн — тот всегда был самым восприимчивым к его отзывам и редко уклонялся от исправлений, даже если иногда казался удрученным тем, что был чем-то далёк от совершенства. Как это часто бывает в последнее время, мысли Чу Ваньнина сами собой возвращаются к Мо Жаню. Было понятно, когда Мо Жань не хотел, чтобы он присутствовал на его презентациях; взгляд Чу Ваньнина, должно быть, казался слишком тяжёлым и критикующим. Чу Ваньнин никогда не делал ничего, чтобы развеять это впечатление. Он гадает, что именно заставило Мо Жаня простить его, что побудило пригласить на первое свидание. В любом случае, сейчас это уже не имеет значения, потому что они, кажется, хорошо ладят. Пока Чу Ваньнин ничего не испортит, конечно. Смутно Чу Ваньнин задаётся вопросом, не погубит ли его неопытность в постели. У Мо Жаня не было проблем ни с чем, что он делал до сих пор, но… Чу Ваньнину приходится встряхнуть головой, прогоняя мысли, потому что зал заседаний — не самое подходящее место для них. Его лицо трудно прочитать, но, возможно, он слишком сильно полагается на этот факт. Он не хочет случайно выдать свои желания, не тогда, когда наблюдает, как Сюэ Мэн предлагает совершенно новую идею. Презентация проходит хорошо. Заметно, что Сюэ Мэн усердно работал над ней и действительно пытался привнести что-то новое в «Сышэн». Его идея достойно принимается залом, и Чу Ваньнин может видеть, как бывший подопечный надувается от гордости. После того, как всё заканчивается, и Сюэ Мэна хлопают по спине те же главы отделов, которые отгрызли бы ему голову, как только Сюэ Чжэнъюн отвернулся бы, Чу Ваньнин встречает его в коридоре, протягивая стакан кофе. Лицо Сюэ Мэна загорается, когда Чу Ваньнин говорит простое: — Неплохо. Это высокая похвала, которую Чу Ваньнин редко позволяет себе, поэтому Сюэ Мэн ещё немного надувается, прежде чем Чу Ваньнин кашляет и продолжает: — Я думал, ты должен быть в командировке. — Ну, — Сюэ Мэн чешет затылок. — Да, но её перенесли на несколько дней, поэтому я улетаю только сегодня вечером. Я бегал по городу, пытаясь закончить этот проект, так что меня не было в офисе. — Понятно, — кивает Чу Ваньнин, пока Сюэ Мэн принимает у него стакан с кофе. — Кажется, ты произвёл хорошее впечатление и на директора Цзелюй. — Это главная причина, по которой я представлял проект сегодня, — говорит Сюэ Мэн, делая большой глоток. — Он игнорировал меня с тех пор, как у нас с Мо Жанем возникли проблемы с нашими клиентами в «Тяньин». Но мне нужна его печать для проекта, и сегодня была хорошая возможность её получить. — Вы работали над этим проектом с Мо Жанем? — спрашивает Чу Ваньнин, и Сюэ Мэн качает головой. — Нет, но он помог мне, — Сюэ Мэн пожимает плечами. — Иногда он бывает полезен. Чу Ваньнин в курсе об истории с «Тяньин» и о том, что на самом деле это была не их вина, Му Яньли просто хотела устроить скандал. Вот почему тот проект пошёл наперекосяк, и почему представитель «Тяньин» предложил, что они замнут дело, если Мо Жань будет уволен. Сюэ Мэн тогда так яростно бросился защищать своего ошеломлённого кузена, что тоже попал под горячую руку; вопрос был полностью решён тихой угрозой, присланной на фирменном бланке Чу Ваньнина. Тем не менее, директор Цзелюй не забыл о головной боли, которую принёс скандал с «Тяньин», и с тех пор старательно избегает этих двоих. Чу Ваньнин бросает взгляд в сторону и думает, знает ли Мо Жань, что Сюэ Мэн ещё не уехал. Вероятно, они не встретятся друг с другом; Мо Жань писал ему ранее за обедом, жалуясь на то, что ему приходится тратить день на встречи в «Жуфэн». — Вы чем-нибудь заняты после работы? — спрашивает Сюэ Мэн, и Чу Ваньнин поднимает бровь в его сторону. — Мой рейс только поздно вечером. Я должен обед за то, что Вы сегодня появились. — Ты ничего мне не должен, — беззлобно хмыкает Чу Ваньнин, но Сюэ Мэн настаивает. — И всё же, старший Чу, — пытается он, и Чу Ваньнин не возражал бы в любой другой день, но сегодня он занят. — Сегодня вечером я недоступен, — говорит он, и когда Сюэ Мэн выглядит разочарованным, заверяет его. — Сходим, когда ты вернёшься из поездки. — Я приму это как обещание, — светлеет молодой человек. — Думаю, я могу позвать Мо Жаня… Сюэ Мэн делает паузу, и мысли Чу Ваньнина переходят к последнему совещанию на сегодня. Вот почему ему требуется мгновение, чтобы поймать взгляд Сюэ Мэна и понять, что другой мужчина вот-вот что-то скажет. Где-то далеко в его сознании начинает звенеть слабый сигнал тревоги. — …Но, наверное, сегодня вечером он тоже будет недоступен, — заканчивает Сюэ Мэн, и до Чу Ваньнин мгновенно доходит. Нет смысла притворяться. Чу Ваньнин чувствует волну смущения от понимающего тона Сюэ Мэна и отворачивается, не желая смотреть ему в глаза. Он не стыдится того, что встречается с Мо Жанем — возможно, незаконных мыслей, которые тот ему внушает — но всё же есть что-то монументально неловкое в том, что Сюэ Мэн знает об их отношениях, учитывая историю их развития. Это кажется… непрофессиональным и неловким. В то же время он не мог ожидать другого. Мо Жань и Сюэ Мэн, как бы ни грызлись, очень близки. Но это не значит, что он хочет что-то говорить. Обсуждать что-либо, связанное с отношениями, для Чу Ваньнина крайне неудобно. Он прочищает горло и готовится к поспешному бегству, используя работу как прикрытие. — Могу я кое-что сказать, старший Чу? — Сюэ Мэн рушит его план, и Чу Ваньнин напрягается. Он хочет сказать «нет», но выходит только неопределённое мычание. — Если Мо Жань когда-нибудь причинит Вам боль, скажите мне, хорошо? — Сюэ Мэн… — уши Чу Ваньнина нагреваются. — Я был достаточно зол на него за это идиотское пари, — продолжает Сюэ Мэн. — Мне будет нетрудно придушить его во сне, хотя бы немного. Это пойдёт ему на пользу. Чу Ваньнин не в курсе всего, что произошло между Мо Жанем и Сюэ Мэном, поэтому не уверен, о чём говорит молодой человек, но всё равно морщится. Он хочет сказать Сюэ Мэну, что ему, вероятно, следует угрожать Чу Ваньнину, а не Мо Жаню, но он всё ещё борется со смущением. — Всё в порядке, Сюэ Мэн, — начинает Чу Ваньнин, и Сюэ Мэн устало вздыхает. — Удушение не понадобится. У нас всё в порядке. — Хм, — задумчиво говорит Сюэ Мэн. — Мо Жань тоже так сказал, но я до сих пор ему не верил. Вы действительно гораздо более снисходительны, чем я. … Это заявление немного смущает Чу Ваньнина, и он хмурится. — Его особо не за что прощать, — говорит он, и настаёт очередь Сюэ Мэна смотреть на Чу Ваньнина так, будто у него выросла вторая голова. Его густые брови тоже нахмуриваются, но мгновение спустя он расслабляется и делает ещё один глоток кофе. — Если бы кто-то поступил так со мной, я бы его убил, — честно говорит Сюэ Мэн, и Чу Ваньнин действительно недоумевает, о чём он. Однако то, как молодой человек смотрит на него, и это его замечание… Желудок Чу Ваньнина начинает сжиматься. Это должно быть что-то связанное с работой, с его и Мо Жанем грязной историей в «Сышэн». Он надеется, что это так. — Это действительно не имеет большого значения для Вас, да? Понятно, что Чу Ваньнин что-то упускает. Но он не хочет показаться дураком перед Сюэ Мэном, поэтому осторожно отвечает: — Всё было не так уж плохо... Сюэ Мэн одним махом допивает кофе, корчит гримасу и выбрасывает стакан в мусорное ведро. — Наверное… — Сюэ Мэн какое-то время изучает лицо Чу Ваньнина, прежде чем пожать плечами. — Все всегда говорят, что я очень чувствительный, но мне кажется, что любой нормальный человек расстроится, если кто-то пригласит его на свидание только из-за пари. А-э-э, я не говорю, что Вы ненормальный, старший Чу. Вы очень умный и очень интеллигентный. И очень снисходительный, если встречаетесь с Мо Жанем после такого. Словам требуется мгновение, чтобы проникнуть в сознание Чу Ваньнина и закрепиться в мозгу. Это последний момент покоя, прежде чем к нему приходит понимание. Такое ощущение, что его ударили ногой в грудь. Сюэ Мэн продолжает болтать, но для Чу Ваньнина всё сливается в белый шум. Его внутренности медленно заледеневают, пока слова Сюэ Мэна слог за слогом проскакивают в его мозгу. Он тут же вспоминает, что Сюэ Мэн говорил ранее, о том, как он был зол на Мо Жаня. — Вряд ли он сказал, что я был частью этого, — голос Сюэ Мэна слабеет, и Чу Ваньнин возвращается в настоящее. — Я был тем, кто заставил Мо Жаня признаться Вам. Я почти был уверен, что он этого не сделает. Чу Ваньнин замирает, чувствуя, как его горло начинает сжиматься. Воспоминания щекочут его сознание: Мо Жань вёл себя странно, слишком долго смотрел в стол, прежде чем предложить пойти в клуб; его более раскованное, чем обычно, поведение; почти отчаянные поцелуи. То, как Мо Жань говорил, что ему нужно что-то рассказать, но Чу Ваньнин пропустил это мимо ушей из-за того, что они оба были слишком пьяны. И он помнит разорванную салфетку с именем Мэй Ханьсюэ. В прошлый раз он не успел рассмотреть её как следует, учитывая, насколько он был пьян, но теперь… — Понимаю, — натянуто хрипит Чу Ваньнин. Пол кажется неустойчивым под ногами, и что-то сжимается тисками вокруг его сердца. — Клянусь, старший Чу, — на полном серьезе повторяет Сюэ Мэн. — Всё, что Вам нужно сделать, если он Вас обидит, — это сказать мне. В прошлом Чу Ваньнин отключал свои чувства несколько раз. Защитный механизм с тех пор, как он был ребёнком; его спектр эмоций зашкаливает так сильно, что просто полностью отключается. Кажется, сейчас этого не происходит, но Чу Ваньнин молится, чтобы произошло как можно скорее. Потому что прямо сейчас он переживает все до единой ужасные эмоции, которые только мог бы испытать, во всей их гротескной красоте. Это неописуемо. Не место и не время. По крайней мере, у его мозга достаточно сил, чтобы согласиться в этом с сердцем. — Чепуха, — огрызается Чу Ваньнин на Сюэ Мэна и поправляет пиджак. — И мы на работе, Сюэ Мэн. Здесь не место для личных разговоров. Его бывший подопечный выглядит на мгновение пристыженным, прежде чем немедленно и послушно переключиться на болтовню о своём проекте. К счастью, ему кто-то звонит, он виновато смотрит на Чу Ваньнина, и тому требуется вся его выдержка, чтобы не сорваться и не прогнать его. Вместо этого он безмолвно кивает, и кивает снова, когда Сюэ Мэн шепчет, что с него ужин, когда он вернётся из командировки. Словно в тумане, он наблюдает, как Сюэ Мэн удаляется, и вырывается из него только тогда, когда чувствует, как его телефон вибрирует. Машинально он лезет в карман и вытаскивает его. Сообщение от Мо Жаня, тот спрашивает, всё ли в силе сегодня вечером. Чу Ваньнин пристально смотрит в экран. Вместо того, чтобы отключиться, его сердце разлетается на тысячу осколков.***
Мо Жань так нервничает, что его сердце застревает где-то в горле и остаётся там на большую часть вечера. Последние пару часов он носится как подстреленный, готовя ужин и убирая и без того безупречно чистую квартиру. В прошлый раз вышло довольно забавно, когда Чу Ваньнин испортил их ужин. Хотя тот не обязательно нашёл это таким же забавным, как Мо Жань… Несмотря на отвратительного вида смесь в сковороде, к которой парень вернулся домой, она явно была приготовлена с большим старанием. Однако на этот раз подобному не место — он не хочет, чтобы Чу Ваньнину было неловко. Мо Жань целый день нервничает из-за того, что наконец всё расскажет. Он не помнит, чтобы когда-нибудь волновался так сильно, даже перед некоторыми особенно важными презентациями и встречами. Скорее всего потому, что те были связаны с работой, которая сейчас кажется совершенно несущественной. Чу Ваньнин не отвечает ему с обеда, даже когда Мо Жань писал ему из «Жуфэн». Это добавляет беспокойства больше, чем ему бы хотелось, так что он говорит себе, что Чу Ваньнин просто забыл нажать «Отправить», и продолжает убираться и готовить. И действительно, пять минут спустя он получает сообщение, в котором Чу Ваньнин сообщает, что немного задержался, но уже в пути. Мо Жань продолжает нервничать. Сюэ Чжэнъюн говорил ему, что в отношениях есть всего несколько ошибок, которые не могут быть исправлены искренними извинениями. Вообще, первоначальное утверждение звучало «нет таких ошибок, которые не могут быть исправлены искренними извинениями», но мадам Ван любезно заметила, что постоянное повторение действий, за которыми должны следовать извинения, никому не понравится, и Сюэ Чжэнъюн изменил фразу. Мо Жань не знает, помогут ли его извинения, но точно знает, что готов упасть на колени и положить своё сердце к ногам Чу Ваньнина, как только во всём ему признается. И на этот раз он сразу начнёт с рассказа, чтобы не сидеть как на иголках весь вечер. Конечно, легче решить, чем сделать, но на данный момент его план таков. За исключением того, что, когда он открывает дверь, то сразу же понимает, что что-то не так. На лице Чу Ваньнина крайне мрачное и угрюмое выражение. Он в принципе бледный, но сейчас выглядит так, словно его лицо вообще потеряло все краски. Мо Жань хмурится, когда видит покрасневшие глаза. Они не мокрые, но выглядят так, будто недавно были, и в них таится какая-то замёрзшая ярость. — Всё в порядке? — нерешительно спрашивает Мо Жань, с беспокойством глядя на Чу Ваньнина. Тот издаёт неопределённый звук, прежде чем пройти мимо, глядя прямо перед собой. Мо Жань дёргается, подозревая, что это как-то связано с ним. Он бросает вопрошающий взгляд на мужчину, но ничего не получает в ответ, хотя тот позволяет помочь снять пальто. С другой стороны, если бы Чу Ваньнин действительно был зол на Мо Жаня, уже начал бы ругаться. — Ты голоден? — спрашивает Мо Жань, вешая пальто Чу Ваньнина. — Ужин готов, если хочешь. На этот раз тебе не придётся готовить. Странное выражение мелькает на лице Чу Ваньнина, прежде чем оно снова мрачнеет. Мо Жань точно знает, что что-то не так, может это связано с работой?.. — Ваньнин, — тихо зовёт Мо Жань и неуверенно протягивает руку. Когда Чу Ваньнин не отступает, Мо Жань обнимает его. Чу Ваньнин расслабляется — хороший знак. Должно быть, что-то случилось на работе, Мо Жань не в первый раз видит его в похожей ярости. Лучше всего было бы выслушать, но это практически невозможно, когда Чу Ваньнин так напряжён. Так что Мо Жань выбирает следующий доступный вариант утешения и наклоняется для поцелуя. Чу Ваньнин несколько мгновений остаётся неподвижным, достаточно долго, чтобы Мо Жань снова начал беспокоится. Но как раз в тот момент, когда он собирается отстраниться и ещё раз спросить, что не так, мужчина отвечает. Несмотря на резко ставшего податливым Чу Ваньнина, Мо Жань не углубляет поцелуй, он просто медленно двигает губами. Он отстраняется, не слишком далеко, но достаточно, чтобы увидеть, что полуприкрытые глаза Чу Ваньнина уже не такие красные, хотя взгляд ещё отстранённый. — Плохой день на работе? — осторожно спрашивает Мо Жань, и ресницы Чу Ваньнина полностью опускаются. Мо Жань изучает его красивое лицо и замечает слегка припухшие мешки под глазами. Чу Ваньнин, может, и старше него, но всё ещё молод, Мо Жань иногда забывает об этом. Директор Чу внушает ужас на работе, но для этого он очень быстро продвинулся по карьерной лестнице, достигнув высокой должности к тридцати годам без какой-либо поддержки. Это должно было быть очень тяжело, и вряд ли его работа стала легче. Чу Ваньнин медленно кивает. — Хочешь поговорить об этом? — Мо Жань обнимает его крепче, но Чу Ваньнин по-прежнему не нарушает своего молчания. Вместо этого он прикусывает нижнюю губу, и несколько секунд Мо Жань может наблюдать, как всё, что мучает Чу Ваньнина, борется с его упрямым желанием нести бремя в одиночку. Лицо мужчины становится ещё напряжённее, и Мо Жань решает, что ответ того не стоит. Вместо этого он опять нежно целует его. Чу Ваньнин издаёт такой безнадёжно заманчивый звук, что Мо Жань не может не усилить хватку. Возникает некая заминка, очевидная по тому, как нерешительно Чу Ваньнин держится, но прежде, чем Мо Жань успевает проверить его снова, Чу Ваньнин целует в ответ. Мо Жань удивляется тому, как быстро Чу Ваньнин вжимается в него; это кажется почти агрессивным. Он подхватывает Чу Ваньнина на руки и отступает назад, поворачивая их так, чтобы прижать мужчину к стене. Как только спина Чу Ваньнина касается твёрдой поверхности, его руки тут же взлетают вверх, чтобы схватиться за плечи Мо Жаня. Изящные пальцы резко впиваются в него, и Мо Жань не может понять, притягивают ли его ближе или наоборот отталкивают. — Ваньнин… — Мо Жань отстраняется, но Чу Ваньнин не отпускает. — Ты уверен, что не хочешь рассказать мне, что сегодня произошло? Неожиданно на лице мужчины вспыхивает такой гнев, что Мо Жань вздрагивает. Внезапно он не уверен, что Чу Ваньнина беспокоит что-то за пределами этой комнаты. — Нет, — отрезает Чу Ваньнин холодным и твёрдым голосом. — Я не буду давить, — вздыхает Мо Жань, и Чу Ваньнин прищуривается. — Но, если ты захочешь поговорить, я здесь. — Не захочу, — отрывисто отвечает Чу Ваньнин, в его взгляде способна сгореть небольшая деревня. Мо Жань притворится, что это Чу Ваньнин дёрнул его на себя, а не он склонился полностью по собственной воле, чтобы поцеловать такое выражение лица. Что бы ни пришлось пережить Чу Ваньнину, Мо Жань всё равно может помочь ему успокоиться. Речь, которую он собирался произнести, не забыта; она просто немного меркнет в его голове, когда он отрывает их двоих от стены и ведёт к дивану в гостиной. В этот момент поцелуй становится прерывистым, но Чу Ваньнин, похоже, не хочет отпускать. Мо Жань намеревается усадить Чу Ваньнина и пойти на кухню, настаивая на том, чтобы они поужинали. Но когда Чу Ваньнин оказывается на диване, Мо Жань тоже опускается, ненадёжно зависнув сверху, опираясь руками в обивку. — Позволь мне принести ужин, — выдыхает Мо Жань в перерыве между поцелуями. — Я должен сделать это, пока ничего не остыло. Это не единственная причина, по которой Мо Жань хочет сбежать. Ему нужно время, чтобы собраться с мыслями; если он сдастся, то рискует ничего не рассказать Чу Ваньнину сегодня. А он опасно близок к тому, чтобы это сделать, сдерживать себя — настоящая пытка. Чу Ваньнин, кажется, хочет его столь же сильно. Он цепляется за Мо Жаня, как кот, и не даёт уйти. Чу Ваньнин с той же страстью кричал на него на работе раньше; сейчас просто другой оттенок гнева. Он смотрит на покрасневшие губы Чу Ваньнина, закушенные от беспокойства, и не может не наклониться и не поцеловать их. Это приводит к тому, что они разделяют ещё один поцелуй, затем ещё один; их движения становятся всё более страстными. Чу Ваньнин больше открывает губы, и Мо Жань углубляет поцелуй. Он крепко держит руки на его талии, не давая им воли, чтобы полностью не потерять контроль. «Вспомни, что ты на самом деле собирался сделать», — напоминает голос в глубине головы, и Мо Жань игнорирует его целых десять секунд, решив вместо этого соединить их языки. Чу Ваньнин ощущается чертовски хорошо под ним, и есть большая вероятность, что Мо Жань не испытает этого после того, как во всём признается, так что он позволяет себе ещё одно мгновение. Запоминает, как поцелуй действует на каждое из его чувств, пока они тают на диване. Наконец Мо Жань отстраняется. Не слишком далеко — его губы всё ещё касаются губ Чу Ваньнина, когда он говорит (его тело физически не способно отодвинуться дальше). — Мне нужно тебе кое-что сказать, — хрипло говорит Мо Жань, прежде чем успеет передумать. — Я не хочу ничего слышать, — отвечает Чу Ваньнин тем же резким тоном, которым когда-то отчитывал Мо Жаня. Это заставляет одновременно отшатнуться и ещё больше разжигает желание внутри, оставляя Мо Жаня в каком-то неопределённом промежуточном состоянии. — Сегодня я услышал достаточно неприятных вещей. Мо Жань морщится и всё же отодвигается. Он убирает одну руку с талии Чу Ваньнина и кладёт рядом с его головой, обеспокоенно глядя сверху вниз: — Серьёзно, ты в порядке? Хочется заставить Чу Ваньнина поужинать и вытянуть из него ответ, выяснить, что не так, и исправить, если он на это способен. К тому же Мо Жань знает, как иногда хочется просто физически выговориться, когда день выдаётся очень дерьмовым. — Если ты не хочешь меня, Мо Жань, — Чу Ваньнин прерывает его мысли ледяным голосом. Однако теперь Мо Жань знает его и видит, что что-то скрывается под этой маской, что-то, что мужчина изо всех сил пытается подавить. — Тогда так и скажи. Мо Жань не отвечает, и злобный взгляд Чу Ваньнина тут же исчезает. — Я должен был догадаться, — бормочет он и на мгновение закрывает глаза, прежде чем сесть, пытаясь оттолкнуть Мо Жаня. Уголки его рта опускаются вниз, плохо маскируя смущённое и расстроенное выражение лица. Голос разума, твердящий о необходимости во всём признаться, вылетает в окно. Мо Жань не знает, что такого в попытке уйти Чу Ваньнина, что мгновенно активирует в нём отчаяние. Он толкает Чу Ваньнина обратно на диван, возвращает руки на талию и перестаёт следить за речью. — Я охуеть как сильно хочу тебя, — Мо Жань наклоняется и целует кончик носа Чу Ваньнина, отчего его глаза расширяются. — И я хочу сделать всё, что доставит тебе удовольствие. Мо Жань имеет в виду каждое слово из того, что он говорит, и надеется, что Чу Ваньнин понимает это. Они встречаются в новом поцелуе, на этот раз желание Чу Ваньнина очевидно. Его руки крепко обнимают шею Мо Жаня, и тот вжимается всем своим телом в Чу Ваньнина. Диван недостаточно велик, чтобы они могли нормально поместиться вдвоём, но это не имеет значения; поцелуй становится всё более безумным, и нехватка места проходит незамеченной. В конце концов, Мо Жань всегда ставит на первое место то, чего хочет Чу Ваньнин. Он делает это с момента их второго свидания, понимает он, но желание просто компенсировать дерьмово прошедшее первое уже давно исчезло. Для него это стало естественным, таким же естественным как переплетаться с Чу Ваньнином. Мо Жань действительно не планировал заниматься сексом с Чу Ваньнином сегодня; он хотел просто поговорить и провести время вместе. Поэтому он пытается вернуться к первоначальному плану, отстраняясь. Он слегка задыхается, глядя потемневшими глазами на Чу Ваньнина… Чу Ваньнина с растрёпанными волосами, мокрыми от поцелуев губами и нахмуренными бровями. Он выглядит злым и горячим, и Мо Жань чувствует, как его решимость поговорить исчезает. Вместо того, чтобы ещё раз спросить, что случилось, с его губ слетает совершенно другое. — Диван неудобный, — едва выдыхает он. — Не притворяйся, что тебя это беспокоит, — хмыкает Чу Ваньнин, и Мо Жань делает всё возможное, чтобы не закатить глаза. Он скрывает этот порыв в поцелуях шеи Чу Ваньнина, влажных и неторопливых. Мо Жань хочет спросить, почему тот такой сложный, почему не хочет говорить, но было бы глупо думать, что ему ответят. Ему требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя; у него уже почти стоит. Даже мысли об остывающем ужине больше не вызывают искреннего беспокойства — Мо Жань цепляется за них, пытаясь убедить себя не сдаваться. Но Чу Ваньнин под ним так горяч и так податлив... Кто-то получше нашёл бы силы остановиться, но Мо Жань — раб своих желаний и слаб перед лицом того, что Чу Ваньнин хочет его. Если бы это было нормальное свидание, нормальные отношения, в которых Мо Жаню не нужно признаваться какой он идиот, он бы без раздумий затащил Чу Ваньнина в постель. Он бы вытрахал из него все дурные мысли, это было бы чем-то, что он посчитал бы своим долгом. Мо Жань не знает, какое ещё оправдание себе придумать, он едва держится. Ему удаётся встать с дивана, не выпуская Чу Ваньнина из рук. Он действительно намеревается отнести его на кухню, но, когда ему в шею прерывисто выдыхают, меняет направление. Мо Жань никогда раньше не чувствовал столько страсти от Чу Ваньнина, и это плавит его внутренности, когда он пинком открывает дверь в спальню. Их губы смыкаются, исступленно двигаясь друг против друга. Чу Ваньнин начинает дёргать его рубашку, Мо Жань улавливает намёк и торопливо стаскивает её с себя, не обращая внимания на звук рвущейся ткани. Он снимает её, и внезапно всё кажется таким реальным. Рубашка Чу Ваньнина слетает у изножья кровати, а затем туда же отправляются его брюки. Он не позволяет Мо Жаню отстраниться и рассмотреть себя — его движения продолжают быть резкими, как будто он уверен, что Мо Жань передумает и сбежит в последний момент. Чу Ваньнин выглядит нервным, неуверенным и злым, но, когда Мо Жань пытается спросить его, бросает на него взгляд, способный оторвать голову. Мо Жань стаскивает свои собственные штаны, оставаясь в чёрных боксерах в противовес обычным белым трусам из массмаркета Чу Ваньнина. Мо Жань легко пихает его, чтобы он сел на матрас, и садится следом. Он украдкой смотрит на почти обнажённого Чу Ваньнина, и его горло сжимается от всепоглощающего желания. Мо Жань затаскивает Чу Ваньнина к себе на колени и яростно целует. Руки мужчины на мгновение замирают в воздухе, словно их владелец не уверен в своих действиях, прежде чем, наконец, приземлиться на его плечи. Когда Мо Жань хватает Чу Ваньнина за задницу и притягивает ещё ближе, тот дёргается, но Мо Жань успевает почувствовать, что у него уже тоже стоит. Только сила воли не даёт ему сорвать с них нижнее белье в ту же секунду. Жар между их телами обжигает. Чу Ваньнин двигается неуклюже и как будто разрывается между стыдом и агрессией, не зная, что делать дальше. Что бы его ни мучило, должно быть, это действительно злит, поэтому Мо Жань решает отвлечь его. Не то, чтобы он был способен на что-то ещё, не тогда, когда у него на коленях Чу Ваньнин. Мо Жань представлял себе их секс много раз самыми разными способами, каждый раз фантазия принимала новый оттенок. Но ничто не сравнится с реальностью; почти обнажённый Чу Ваньнин — это откровение, которое хочется ласкать до потери сознания. Мо Жань начинает с шеи Чу Ваньнина, странно очарованный ею этим вечером. Он прижимается губами к ямке между ключицами, прежде чем пройтись поцелуями по ним и спуститься ниже. Чу Ваньнин напрягается, когда Мо Жань целует его грудь, в опасной близости от старого шрама. Мо Жань глубоко вдыхает слабый весенний запах, гладя мужчину по спине. — Чего ты хочешь? — спрашивает Мо Жань, снова целуя грудь Чу Ваньнина, наклонив голову, чтобы провести языком по наиболее чувствительным местам. Он смотрит на Чу Ваньнина сквозь ресницы, играя с резинкой его нижнего белья. Мо Жань хочет запустить туда руку и почувствовать тёплую кожу, хочет всё увидеть. — Делай, что считаешь нужным, — отвечает Чу Ваньнин, и резкость в его голосе сменяется той же хриплой потребностью, которая пульсирует в груди Мо Жаня. Это невероятно горячо и напоминает о множестве фантазий, которые он лелеял в своей голове годами. — Опасное предложение, — дразнит Мо Жань, встречаясь с тёмным взглядом Чу Ваньнина. — А если я решу не сдерживаться? Что-то неописуемое отражается на лице мужчины, и на мгновение Мо Жаню кажется, что его слова не так поняли. Однако это всего лишь вспышка, и выражение лица Чу Ваньнина возвращается к его обычному, раздражённо-нейтральному состоянию. Руки Чу Ваньнина соскальзывают с плеч Мо Жаня и ложатся на его грудь, а следующие слова звучат скупо и надменно. — Я справился со всем остальным, — хмурится он. — Думаешь, я не справлюсь с этим? Слова проникают прямо в сердце Мо Жаня, и парень громко вдыхает, прежде чем дёрнуть Чу Ваньнина для сокрушительного поцелуя. Их языки сплетаются вместе, и Мо Жань несколько секунд просто сосёт язык Чу Ваньнина, чтобы сделать всё ещё более пошлым. Он скользит рукой в нижнее белье Чу Ваньнина и хватает его за задницу, сжимая мышцы и наслаждаясь этим ощущением. Мужчина вздрагивает, и Мо Жань, пользуясь случаем, переворачивает их, швыряя Чу Ваньнина на кровать. Прежде чем Чу Ваньнин успевает приподняться на локтях, он переворачивает его на живот. Обнажённое тело Чу Ваньнина божественно, и Мо Жань чувствует желание до кончиков пальцев. Он выцеловывает линию на спине Чу Ваньнина, руки скользят по его бокам, пока не достигают бёдер, и Мо Жань на мгновение замирает. Тревожность звенит в его голове; она пытается заставить его подумать о том, что произойдёт, если он сохранит свои откровения до тех пор, пока не переспит с Чу Ваньнином. Но он уже зашёл слишком далеко и не может остановиться. Мо Жань решает отставить свою вину на время в сторону и стягивает нижнее белье Чу Ваньнина. Он стягивает его по длинным ногам мужчины и отбрасывает в сторону, слыша, как Чу Ваньнин хрипло стонет его имя. Кровь, грохочущая в ушах Мо Жаня, постепенно затмевает разум. Мо Жань целует поясницу Чу Ваньнина, бессистемно касаясь ее губами, прежде чем подняться влажными поцелуями вверх, к затылку. Он поворачивает голову Чу Ваньнина, накрывая его тело своим, и затягивает в яростно-голодный поцелуй. Мо Жань вжимается сильнее, и ткань боксеров никак не успокаивает. Не помогает и то, что Чу Ваньнин издаёт тихий, податливый стон в рот Мо Жаня, желание которого застилает остатки связных мыслей. — Я хочу трахнуть тебя, — стонет парень в поцелуй, качнув бёдрами вперёд. У него стоит, а Чу Ваньнин такой желанный… Даже если Мо Жань будет только скользить между его сжатыми ногами, он сможет умереть счастливым человеком. Чу Ваньнин кивает, очень коротко. Мо Жань не заметил бы этого, если бы не был настроен на каждое его движение. Он чувствует, как мужчина подаётся назад, ему навстречу. То, что Чу Ваньнин в его постели, — это нечто за гранью. Мо Жань прилагает все усилия, чтобы удержаться в моменте, когда переворачивает Чу Ваньнина; его сердце колотится в горле, и он погружается в пелену вожделения, целуя каждый дюйм кожи мужчины, до которого только может дотянуться. Мо Жань проводит рукой вниз и обнаруживает, что член Чу Ваньнина такой же твёрдый и влажный, как и его собственный. Чу Ваньнин, наоборот, очень хочет потерять себя. Его первым прикосновениям не хватает изящества, но он быстро учится, и в промежутках между шипением на Мо Жаня — за то, что тот облизал свою ладонь и обхватил его член — Чу Ваньнин отвечает на поцелуи со всей возможной страстью, позволяя рукам блуждать по телу Мо Жаня. Он всё ещё стесняется: добрался только до груди, касаясь пальцами пирсинга. Прикосновения будоражат парня, и его потребность взять Чу Ваньнина усиливается. Он стягивает с себя трусы, прежде чем скользнуть руками под ягодицы Чу Ваньнина и приподнять его, сводя их бёдра вместе. Соприкосновение кожи к коже вырывает из них обоих стон, и уголки глаз Чу Ваньнина наполняются слезами. У Мо Жаня ещё достаточно сознания, чтобы заметить и сцеловать их — Чу Ваньнин более неопытен, чем он ожидал, но вместо того, чтобы напугать, этот факт просто возбуждает его, как и всё остальное в этом человеке. — Я позабочусь о тебе, — бормочет Мо Жань, прикусывая мочку уха Чу Ваньнина, прежде чем провести языком по родинке за ним. Мужчина издаёт громкий чувственный стон, который заставляет его сжаться от смущения и полностью очаровывает Мо Жаня. Он чувствует, что Чу Ваньнин начинает тяжелее дышать, когда снова нежно он посасывает эту область, и задаётся вопросом, есть ли вероятность, что он умер и попал в рай. Мо Жаню удаётся собраться с силами и отстраниться, чтобы порыться в прикроватной тумбочке и достать смазку. К тому времени, когда он опускается обратно, Чу Ваньнин уже сидит, и Мо Жань легко толкает его на спину. Ему хочется спросить Чу Ваньнина, делал ли тот это раньше, но он знает, что получит в ответ только шипение и подзатыльник. Вместо этого он раздвигает ноги Чу Ваньнина и аккуратно целует внутреннюю сторону его бёдер. Лицо мужчины красное от желания и, возможно, смущения, но он не протестует и не пинает Мо Жаня. Он просто смотрит на него сверху вниз, как будто в его нынешнем состоянии полностью виноват Мо Жань. Ну, Мо Жань готов взять вину на себя. Он смазывает пальцы и внимательно смотрит на Чу Ваньнина, обхватывая его член другой рукой. Дыхание Чу Ваньнина сбивается, когда Мо Жань касается его там. Мужчина, несомненно, напряжён, но чем больше Мо Жань гладит его, тем больше он расслабляется, и тем легче вводить пальцы, растягивая. Чу Ваньнин прикусывает нижнюю губу, сдерживая стоны. Мо Жань не фанат растяжки, но не торопится. Он знает, что может быть очень искусным любовником, но потеряет этот титул, если не доведёт Чу Ваньнина до грани удовольствия. Особый поворот пальцев и своевременное движение второй руки по члену, заставляют Чу Ваньнина прижать ладонь ко рту, а всё его тело напрячься. Однако он не кончает, и Мо Жань невероятно заинтригован. Возможно, самоконтроль Чу Ваньнина действительно легендарен; нужно будет проверить. — Не беспокойся о соседях, — Мо Жань умело двигает рукой, и Чу Ваньнин бросает на него взгляд исподлобья, прежде чем закрыть глаза. Он мычит что-то себе в ладонь, и Мо Жань наклоняется вперёд и тянет руку Чу Ваньнина, прижимая её к своей голове. — Ты!.. — Чу Ваньнин задыхается, и Мо Жань улыбается его прерывающемуся голосу. — Я, — мурлыкает он и ловит взгляд мужчины, сгибая пальцы так, что тот запрокидывает голову. Неприкрытый стон, наконец, вырывается из горла Чу Ваньнина, низкий и умоляющий, и Мо Жань хочет ещё. — Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо, Ваньнин. Чу Ваньнин смотрит на него так, словно не совсем верит, и Мо Жаня охватывает желание проявить себя. Он сдвигается выше и проводит языком по его нижней губе, прежде чем чмокнуть в нос, оставляя Чу Ваньнина с приоткрытыми в ожидании губами. — Лучше? — спрашивает Мо Жань, и Чу Ваньнин закрывает рот, а его щеки краснеют ещё больше. — Позволь сделать тебе приятно. — Ты слишком много болтаешь, — закатывает глаза Чу Ваньнин, и Мо Жань сухо думает, что они почти не разговаривали. Тем не менее, он понимает намёк и вытаскивает пальцы. Как только он это делает, Чу Ваньнин начинает переворачиваться на живот, и парень немедленно кладёт руку на его ляжку, удерживая. — Куда ты? — спрашивает он, и у Чу Ваньнина хватает наглости схватить Мо Жаня за запястье в попытке оттолкнуть; Мо Жань морщит лоб. — Я хочу сделать это так, — отвечает мужчина ровным тоном, не допускающим возражений, и Мо Жань тут же отпускает его. Чу Ваньнин фыркает и всё-таки переворачивается, а Мо Жань снова садится. Поначалу он расстроен, потому что хотел видеть лицо Чу Ваньнина, но такой вид будит все его животные инстинкты. Парень чувствует, что сейчас буквально сгорит от желания, поэтому не протестует; он просто приподнимает бёдра Чу Ваньнина и тянется за смазкой. Он капает пару капель, хотя Чу Ваньнин и так уже мокрый от его пальцев, и начинает пристраиваться. Мо Жань настолько на грани, что ему нужно сжать член, чтобы не кончить прежде, чем почувствует желанное тепло вокруг себя. При первом толчке Мо Жань стискивает зубы, а мужчина тихо выругивается. Парень держит себя в одной руке, а бедро Чу Ваньнина в другой, стискивая до синяков, медленно и неуклонно двигаясь внутрь. — Скажи мне… — выдыхает он, едва понимая смысл собственных слов. — Блять, скажи мне, если это слишком… Чу Ваньнин не отвечает, но и не пытается отстраниться, и Мо Жань воспринимает это как поощрение. Кажется, что проходит вечность и одновременно не проходит и секунды, когда он входит до конца. Комната наполнена звуками их тяжёлого дыхания, и Мо Жань чувствует капли пота на висках. Тело Чу Ваньнина всё ещё мелко подрагивает; он пытается привыкнуть к ощущениям, судя по тому, как быстро поднимаются и опускаются его плечи. Чу Ваньнин всё время так молчалив, что Мо Жань начинает волноваться, но, когда пытается спросить, остановиться ли ему, тот просто говорит, чтобы он продолжал. Парень кладёт руку ему на спину, пытаясь проверить, действительно ли всё в порядке. Тело Чу Ваньнина прекрасно принимает парня, а костяшки его пальцев побелели от того, как сильно сжимают подушку. Мо Жань на мгновение задумывается — несмотря на свою сдержанность, Чу Ваньнин любит физическую близость, когда никто не видит. Будь то Мо Жань, соединяющий их мизинцы под столом, или объятие, которое длится дольше обычного… Мо Жань не мог не заметить, насколько холодный директор Чу тайно восприимчив к его маленьким прикосновениям. Поэтому нет никакого смысла в том, что между ними так много пространства. Мо Жань наклоняется, но не позволяет себе опуститься всем весом на Чу Ваньнина. Вместо этого он проводит руками по его торсу, позволяя одной из них на мгновение спуститься ниже, чтобы проверить, заинтересован ли Чу Ваньнин в происходящем. Кажется, его возбуждение немного ослабло, как и ожидалось на этом этапе, но не исчезло полностью, и когда Мо Жань гладит его, то чувствует, как член Чу Ваньнина твердеет, а сам он издаёт тихий всхлип. Они остаются в этой позе ещё несколько мгновений; их дыхание становится синхронным, когда Мо Жань утыкается лицом в шею Чу Ваньнина, позволяя себе расслабиться и привыкнуть к его теплу. Когда ему больше не угрожает возможность кончить постыдно рано, парень начинает откланяться назад, увлекая за собой Чу Ваньнина. Чу Ваньнин издаёт удивлённый стон, когда Мо Жань обнимает его за плечи одной рукой, садясь на корточки и надёжно удерживая у себя на коленях. Он хватает руку Мо Жаня, но тот освобождается и сжимает его челюсть. Другой рукой парень скользит вокруг гибкой талии Чу Ваньнина и тянет к себе, сводя их так близко друг к другу, что тому приходиться запрокинуть голову назад. Мо Жань пользуется этой возможностью, чтобы повернуть голову Чу Ваньнина и поцеловать его, пока медленно отводит бёдра назад. Чу Ваньнин шипит от ощущений, и сквозь полуприкрытые глаза Мо Жань видит, как он смыкает веки. Хорошо, думает он. Он хочет, чтобы Чу Ваньнин разучился думать. Мо Жань медленно двигает бёдрами внутрь, вытягивая из мужчины очередной стон. Звук настолько сладок, что трогает Мо Жаня до глубины души. Он получает его снова, как только повторяет движение. Он отстраняется только для того, чтобы улыбнуться Чу Ваньнину; когда Мо Жань снова входит, звук их соединения эхом разносится по комнате. Глаза Чу Ваньнина чересчур блестят, а взгляд скользит к губам Мо Жаня. Он открывает рот, словно хочет что-то сказать, но парень продолжает толчки, и всё, что Чу Ваньнин может произнести — это его имя. Мо Жань чувствует себя чертовски хорошо рядом с ним; опьяняющее чувство, которого он никогда не испытывал раньше. Чем дальше, тем более податливым становится Чу Ваньнин в его руках, слабый перед тем, что с ним происходит. Рука Мо Жаня опускается с лица Чу Ваньнина, чтобы обнять за талию и прижать к себе. Заманчиво дать ему кончить прямо сейчас — он много раз мечтал об этом — но Мо Жань хочет насладиться каждой частичкой Чу Ваньнина, которую только может получить. Он проводит рукой вдоль члена мужчины, с удовольствием обнаруживая, что тот настолько твёрд, что это, вероятно, уже больно. Чу Ваньнин стонет, содрогаясь на коленях Мо Жаня, приближаясь к краю, пока Мо Жань резко не отодвигается, напоследок с силой двигая бёдрами. …Мо Жань думает, что сейчас сойдёт с ума. Трахать Чу Ваньнина невероятно; тихие стоны, которые тот издаёт, восхитительны, их хочется слушать и слушать. Хочется жить этим моментом вечно, чувствуя, как тело Чу Ваньнина уступает ему… Мо Жань отводит бёдра назад, и, прежде чем успевает снова двинуться, Чу Ваньнин опускается на член сам. Перед глазами парня на мгновение всё расплывается, и он резко подаётся вперёд, вырывая из горла Чу Ваньнина крик. Он не может поверить, что происходящее реально, и не хочет отпускать. Чёрт, даже если бы они не делали ничего, кроме как поцелуев на диване, он не хотел бы отпускать. — Как ты мог думать, что я не хочу тебя, — шепчет Мо Жань на ухо Чу Ваньнину, пока их тела практически сливаются друг с другом. — Когда ты — это всё, что я хочу. — Не… — выдыхает Чу Ваньнин, его слова прерывает стон. Тем не менее, ему удаётся продолжить. — Тебе не нужно, Мо Жань. — Что не нужно? — голос парня звучит надломлено; он настолько потерян в Чу Ваньнине, что едва может думать о чём-то. Каждый раз, когда он погружается в его тело, ему кажется, что он испытывает что-то новое и прекрасное. Что-то, что выходит за рамки простого физического удовольствия. Вот почему, когда он начинает набирать темп, его сердце странно сжимается и он выпаливает: — Я, блять, так сильно тебя люблю, Ваньнин. — Мо Жань, ты… ах, — Чу Ваньнин едва не всхлипывает. Парень обхватывает рукой его член, начиная серьёзно ласкать. — Тебе не нужно… Мо Жань меняет угол толчков, и Чу Ваньнин обрывает себя новым криком. Его тело начинает оседать, но Мо Жань ещё не закончил; он следит за тем, чтобы попадать под тем же углом снова и снова, пока Чу Ваньнин не превращается в желе в его руках. Какой бы контроль над своим голосом тот ни имел, он явно исчез, и Мо Жань никогда не слышал более сладких звуков, издаваемых в ночи. Слёзы текут из глаз Чу Ваньнина, когда он стонет имя Мо Жаня, и Мо Жань понимает, что в этот и каждый последующий момент не хочет ничего, кроме как видеть этого мужчину счастливым. Мысль задерживается в голове, пока он не обнаруживает, что летит через край, и Чу Ваньнин следует за ним. Его бёдра подрагивают, когда он кончает, и он чувствует, как рука вокруг члена Чу Ваньнина становится грязной. Мо Жань впивается зубами в плечо Чу Ваньнина, пока тот раскрывает рот в беззвучном стоне; напряжение последних нескольких месяцев между ними спадает. Оргазм остро ударил по ним обоим, и Мо Жань чувствует себя обессиленным. Ещё он чувствует тепло во всем теле, только так это можно описать. Ощущение, что его сердце стало призмой, преломляющей все эмоции в один-единственный белый свет сытого удовольствия и ласки. Мо Жань чувствует себя совершенно счастливым — и с внезапной ясностью, которая врезается в его мозг, понимает, что это незаслуженно. Они не двигаются несколько секунд, тяжело дыша; Чу Ваньнин практически растворяется в объятиях Мо Жаня, его тело кажется бескостным. Мо Жань бесцельно массирует бёдра Чу Ваньнина и шепчет нежные похвалы ему в затылок, пока они переводят дыхание. В конце концов, мужчина издаёт звук сверхчувствительного дискомфорта. — Подожди, — успокаивает Мо Жань, когда Чу Ваньнин снова издаёт болезненный звук. Медленно, он начинает выходить из его тела, стараясь быть как можно более осторожным. Как только он полностью выходит, Чу Ваньнин расслабляется, и Мо Жань осторожно укладывает его на подушку. Несмотря на то, что они оба потные и липкие, Мо Жань не может заставить себя отпустить Чу Ваньнина. Он целует его в щёку и вздыхает, стараясь не ложиться слишком большим весом. Он цепляется, понимает Мо Жань, но залитое слезами удовольствия лицо Чу Ваньнина слишком соблазнительно. — Тебе нужно в душ, — говорит Чу Ваньнин хриплым голосом. Мо Жань притворяется обиженным, и тот каким-то образом находит в себе силы закатить глаза. — Прими душ со мной, — просит парень, но Чу Ваньнин странно смотрит в ответ. Точно. Он, наверное, вообще не в состоянии двигаться. Мо Жань не может удержаться от того, чтобы ещё раз поцеловать Чу Ваньнина в щёку. Руки мужчины едва обнимают, было бы слишком просить его встать прямо сейчас. Мо Жань должен принести мокрое полотенце и вытереть его, он находит эту мысль довольно привлекательной. К тому времени, когда он достигает душа и видит себя в зеркале, свои покрытые царапинами и отпечатками пальцев руки и грудь, прилипшие ко лбу волосы и опухшие губы, ясность снова настигает его. Мо Жань знает, что все эти следы исчезнут через пару дней или даже раньше, но он желает, чтобы они остались навсегда; доказательства того, что на мгновение всё было в порядке. Он так и не поговорил с Чу Ваньнином. Но уложил его в постель, сделал больше, чем просто подрочил в машине. Мо Жань усложнил всё ещё сильнее; он должен был настоять на разговоре. Ему так сильно нравится Чу Ваньнин, он не знает, что будет делать, если тот бросит его. «Когда» — напоминает ему горький внутренний голос. Вообще, Мо Жань готовился к такой возможности. Представлять, как Чу Ваньнин разозлится и сбежит, было легко и просто, но с того момента, как Мо Жань сегодня открыл ему дверь, он понял, что на самом деле не сможет этого вынести. Мо Жань качает головой и быстро запрыгивает в душ. Его разум отключается, когда вода окатывает его, но он не задерживается слишком долго, ровно столько, чтобы привести себя в порядок. Когда он заканчивает, его мозг немеет, и в нём бурлит чувство вины. Он не знает, что делать. Мо Жань судорожно выдыхает, обматывая вокруг талии полотенце и беря маленькое чистое, чтобы вытереть Чу Ваньнина. Сейчас действительно самое подходящее время признаться во всём, особенно после того, как у его Ваньнина и так был ужасный рабочий день? Никогда не будет подходящего времени. Мо Жань знает это. И знает, что это полностью его вина. — Ваньнин… — зовёт он, выходя из ванной, но не получает ответа: Чу Ваньнин свернулся калачиком на боку, и уже задремал. Мо Жань делает вид, что на него не накатывает облегчение, вздыхает и с нежной улыбкой тихо подходит к кровати. Признанию придётся подождать; а пока Мо Жань аккуратно вытрет Чу Ваньнина, чтобы утром ему не было неудобно. Он заканчивает и нежно целует его в лоб, прежде чем бросить полотенце на тумбочку и скользнуть между простыней (грязное одеяло давно на полу). Мо Жань обвивается вокруг Чу Ваньнина и засыпает, подавляя желание ещё раз сказать, как сильно любит, потому что, в конце концов, Чу Ваньнин спит и не может его услышать. Утром Мо Жань просыпается в пустой постели.