***
Мо Жань тупо смотрит на экран своего телефона, поскольку пятый раз подряд его звонок Чу Ваньнину остался без ответа. В первый раз он не придал этому значения. Чу Ваньнин, должно быть, тихо ушёл утром, вспомнив о какой-нибудь важной встрече и не захотев будить его. Он встал с постели и проглотил огромный завтрак, сначала позвонив, а затем написав Чу Ваньнину, спрашивая, где тот. Второй звонок тоже остался без ответа, как и сообщение, как и третий и четвёртый звонки. Сейчас уже поздний вечер; Мо Жань провёл день за домашними делами и тренировками, испытывая невероятный прилив энергии на нервной почве. Чу Ваньнин так и не ответил. Беспокойство грызёт всё сильнее, поэтому после очередного неудачного звонка он решает оставить голосовое сообщение. — Хэй, — говорит Мо Жань. — Это я. Ты, э-э-э... ты быстро ушёл утром, поэтому я просто хотел убедиться, что ты добрался домой целым и невредимым и что с тобой всё в порядке. Напиши мне, плиз. Пока, Ваньнин. Он чувствует себя пустым из-за того, что рядом нет Чу Ваньнина, особенно после самого потрясающего секса, который только можно представить. Воспоминания обо всех их свиданиях всплывают в памяти; Мо Жань понимает, что больше не сможет представить кого-то другого в своих объятиях. Всё меркнет в сравнении с его Ваньнином. Но теперь, после всего произошедшего, он и не хочет никого кроме этого человека рядом. Но то, что он хочет, может сильно отличаться от того, что он получит. Мо Жань задаётся вопросом, игнорирует ли его Чу Ваньнин. Может быть, не следовало так легко сдаваться и заниматься с ним сексом. Но в тот момент он чувствовал такую большую любовь к Чу Ваньнину, что не хотел ничего делать, кроме того, о чём тот молча просил его. Сейчас же он нервничает всё больше и больше. Это совсем не то радужное чувство, которого он ожидал после ночи с Чу Ваньнином. Конечно, сама ночь была обжигающе горячей; Мо Жань не может представить себе, чтобы её когда-либо превзошло что-то другое (кроме Чу Ваньнина в его постели снова). В этом человеке нет ничего, что не сводило бы Мо Жаня с ума. Он хочет его во всех смыслах, будь то гибкое тело в объятиях или простой телефонный звонок. Возможно, он сделал что-то не так в постели? Но Чу Ваньнин наверняка сказал бы ещё в процессе… Мо Жань не из тех, кто, не мигая, следит за своим телефоном. Обычно он на другой стороне, смущённо извиняясь за то, что забывал ответить весь день. Может быть, ему стоит зайти к Чу Ваньнину, проверить его? Или это уже слишком?.. Он ходит кругами по гостиной и, наконец, меняет простыни, бросая грязные в корзину для белья. Сообщение приходит как раз в тот момент, когда Мо Жань заставляет себя во второй раз убираться на кухне вместо того, чтобы стоять перед телевизором и рассуждать, так ли плохо в самом деле заявиться домой к Чу Ваньнину. Он видит имя Чу Ваньнина и быстро открывает смс, чувствуя облегчение. Сообщение короткое и по делу, очень характерно. «Да, я в порядке.» Мо Жань с минуту смотрит в экран, ожидая, что Чу Ваньнин либо продолжит, либо позвонит. Ни того, ни другого не происходит. Он старается не впасть в уныние, директор Чу должно быть очень занят. Да и не то, чтобы он в принципе любил поболтать. Большинство их разговоров — это ответы Чу Ваньнина на то, что сказал Мо Жань. Поэтому он старательно выкидывает из головы все негативные эмоции и решает просто поймать Чу Ваньнина завтра на работе. Только не может. На следующий день Мо Жань не может найти даже тени Чу Ваньнина; он, как обычно, пишет ему «С добрым утром:)», но не получает ответа. Он не видит его у лифтов и не чувствует присутствия в коридорах. Во время обеда Мо Жань опять звонит, сразу попадая на голосовую почту. Это сильно тревожит, поэтому молодой человек покидает кафе, в котором ждал своей очереди, и направляется прямо в офис директора Чу. Там секретарь вежливо, хотя и немного нервно, сообщает, что Чу Ваньнин взял выходной. Мо Жань оторопело моргает. Он спрашивает, не ослышался ли, и ему смешливо фыркают, прежде чем ответить, что директор Чу был на утреннем собрании совета директоров, прежде чем уйти. Это не должно так сильно волновать Мо Жаня. Они не склеены, и Чу Ваньнин не обязан подробно рассказывать о каждом своём движении. Но всё же. То, что должно происходить в голове Мо Жаня, и то, что происходит в итоге — две совершенно разные вещи. Чу Ваньнин был на нервах, когда появился у его входной двери, но так и не рассказал из-за чего. А чуть позже тело мужчины так красиво поддавалось Мо Жаню, что тот обо всём забыл. Возможно, Чу Ваньнин прячется потому, что стесняется того, что между ними произошло. Это крайне нелепая мысль, даже учитывая характер Чу Ваньнина, но Мо Жань втайне молится, чтобы именно это и происходило. Так было бы проще. Легче. И решалось бы Мо Жанем, ловящим Чу Ваньнина в объятия. Жаль, что между ними ничего не бывает просто и легко.***
Однако он старается сохранять оптимизм, насколько это возможно: на следующий день становится ясно, что Чу Ваньнин избегает его. Мо Жань видит его онлайн во внутрикорпоративном чате, но отправленное «Привет, директор Чу» помечается как прочитанное без ответа. И как бы ни старался, он не видит ни следа этого человека в здании. По иронии судьбы, несколько месяцев назад ему бы очень понравилось такое. По крайней мере, он так думает. Будучи игнорируемым, Мо Жань не только проанализировал каждое их взаимодействие за последнее время, пытаясь понять, что произошло, но и пересмотрел всё их прошлое. Там много бурлящих эмоций, но после некоторых откровений со стороны Чу Ваньнина, он видит историю между ними в новом свете. Единственная проблема в том, что это лишь частичные откровения. Он отодвигает размышления на задний план: просто связаться с Чу Ваньнином сейчас важнее. Мо Жань не пишет слишком много смс, не желая казаться отчаявшимся, но в середине третьего дня игнорирования он уже на грани. Он даже принимает опрометчивое решение позвонить в офис директора Чу, но нарывается на секретаря, заставляющего оставить сообщение, в которое он без особого энтузиазма несёт чушь. Ужас начинает закрадываться в душу Мо Жаня. Он так привык регулярно встречаться с Чу Ваньнином, что чувствует себя странно, когда этого не происходит. Оглядываясь назад, можно сказать, что поведение Чу Ваньнина, когда тот пришёл к нему, было не просто «нервным»; тот явно пережил не просто «плохой рабочий день». Чу Ваньнин узнал о пари?.. Но Мо Жань получил устный выговор перед вице-президентом компании только за то, что соизволил опоздать на минуту в день задержек метро. Он не сомневается, что, если бы Чу Ваньнин всё узнал, то, не колеблясь, высказал бы, что думает, задушил его или вообще не появился у него дома изначально. Есть ещё две возможности, и ни одна из них ему не нравится. Первая: Чу Ваньнину не понравилось то, что они сделали. Может быть, Мо Жань не прикоснулся к нему так, как тот действительно хотел, может быть, сладкие стоны и крики преувеличились в его голове. Возможно, он не позаботился о Чу Ваньнине должным образом, и тот понял, что близость не для него. Вторая: Чу Ваньнин сожалеет о том, что они сделали. Мужчина пришёл в себя и вспомнил, что человек, с которым он переспал, — это человек, с которым он в течение многих лет не хотел даже работать в одном здании. Неважно, сколько чар обаяния Мо Жань использовал, возможно, именно секс сделал всё слишком реальным для Чу Ваньнина. Секс или, как вариант, признание, что он его любит. Любой вариант означал бы для Мо Жаня отказ, что-то колкое, но что можно молча проглотить и пережить. Он знает, что это всего лишь предположения, но чем больше он размышляет, не разговаривая с Чу Ваньнином, тем больше те перерастают в горькую правду. В качестве последней отчаянной попытки Мо Жань пишет Чу Ваньнину и спрашивает, сделал ли он что-то не так, и просит возможности извиниться. Как обычно, не получает ответа, но старается, чтобы это не помешало работе. Его нечасто отвергали, но те несколько раз, когда он с этим сталкивался, Мо Жань мгновенно справлялся и успокаивал своё эго кем-то новым. На этот раз всё не так — ничто в Чу Ваньнине не может быть легко забыто. Мо Жань понимает, что даже когда директор Чу был его врагом, даже когда он избегал этого мужчину, тот всегда оставался в его мыслях. Правда не изменилась. Мо Жань любит Чу Ваньнина. Он заставил себя забыть о предыдущих обидах, и он не хочет их возвращать. Мо Жань не знал о том, что чувствует по его поводу Чу Ваньнин, но предполагал, что что-то похожее. Мо Жань надеялся, что его чувства взаимны. Достаточно взаимны, чтобы в будущем оставить идиотское пари позади. Мысли о пари ещё больше расстраивают, к тому же, мешают работе, поэтому он снова задерживается в офисе. Приходится переложить задачу забрать Сюэ Мэна из аэропорта на Мэй Ханьсюэ, от которого пахнет насмешливой жалостью каждый раз, когда они разговаривают. Не помогает работе и то, что Мо Жань постоянно отвлекается. Каждое уведомление его телефона заставляет подпрыгнуть, каждая его проверка — разочароваться. К тому времени, когда он наконец заканчивает, на часах почти одиннадцать, и его желудок громко урчит. Стараясь не расклеиться окончательно, Мо Жань решает собраться и уйти, прежде чем мысли поглотят его целиком. Он машет уборщику на прощание и забывает нажать кнопку первого этажа, пока двери лифта не закрываются и свет не гаснет. Каким-то чудом он всё же умудряется выбраться из здания целым и бесцельно бредёт по улице в поисках ресторана. Он натыкается на один со знакомым названием, и прежде, чем понимает, что делает, заходит в крошечный зал, зажатый между мастерской по ремонту электроники и баром. Внутри довольно пусто, учитывая поздний будний вечер, — никого нет, за исключением одного человека. Одного довольно знакомого человека. — Ши Мэй? — окликает Мо Жань, и тот оборачивается, слабо улыбаясь и кивая, когда Мо Жань поднимает руку в знак приветствия. Немного более прохладный приём, чем обычно, наверное, потому, что и Ши Мэй, и Сюэ Мэн расстроены тем, что он «оскверняет» их любимого наставника. Это понятно, но Мо Жань также с горечью думает, что друзья могли прояснить его заблуждение о Чу Ваньнине, когда он ругался на него в прошлом. В конце концов, они же его слушали. — Как дела? — спрашивает Ши Мэй, когда Мо Жань приближается, и он выдавливает лёгкую улыбку. — Только возвращаюсь с работы. Как ты думаешь? — говорит Мо Жань, и Ши Мэй тихо смеётся. — А ты? — А мне лень готовить, — отвечает молодой человек, отступая в сторону, чтобы Мо Жань мог посмотреть меню. Оно смутно знакомо ему: Чу Ваньнин приносил еду отсюда, и пару лет назад Ши Мэй тоже. — Всё ещё твоё любимое место, да? — Мо Жань размышляет, стоит ли заказать карри. Ши Мэй издает неопределённый звук, пока кассир объявляет его заказ. — Напоминает о старых временах, — наконец отвечает Ши Мэй, и Мо Жань фыркает. В конце концов, он всё-таки заказывает карри. Ши Мэй выглядит так, будто собирается уйти, но когда Мо Жань садится за один из столиков, то садится вместе с ним. Ши Мэй хочет о чём-то спросить. В последний раз Мо Жань видел его в баре той ночью, с которой старательно избегает всех участников. Ши Мэй, однако, не такой, как Сюэ Мэн, и не сразу говорит, что у него на уме. Вместо этого он задаёт праздные вопросы, и Мо Жань, в свою очередь, спрашивает, как у того продвигается поиск работы. — Я могу вернуться в «Сышэн», — говорит Ши Мэй, почесывая затылок. Мо Жань слишком рассеян, чтобы проявлять искренний энтузиазм, но дружелюбно улыбается. Его разум далеко: он размышляет, куда, чёрт возьми, делся Чу Ваньнин. — Ничего ещё не решено окончательно. — Я думал, работа в «Гуюэе» даёт тебе престиж, — замечает Мо Жань, и Ши Мэй сухо улыбается. — «Сышэн» тоже престижное место для работы, особенно последние несколько лет. — Мо Жань открывает рот, но Ши Мэй обрывает его прежде, чем он успевает начать. — Я не жалею, что провел время в «Гуюэе». И я всё ещё хожу на собеседования в другие места. Но «Сышэн» очень привлекательный вариант. — Мгм, — соглашается Мо Жань. Ши Мэй внимательно наблюдает за ним. — Что ж, будет здорово снова собраться втроём под одной крышей. Даже если мы будем в разных отделах, я уверен, мы сможем найти способ снова терроризировать людей. Ши Мэй вежливо смеётся, и Мо Жань задаётся вопросом, не слишком ли поздно заказать выпивку. Не то чтобы хотелось выпить; просто между ними расползается неловкость. Мо Жань криво улыбается и наблюдает, как Ши Мэй на мгновение поджимает губы, словно задумавшись. Конечно же, следующие слова из уст Ши Мэя о Чу Ваньнине. — Я недавно говорил об этом с Чу-лаоши. — А, — Мо Жань изо всех сил старается оставаться равнодушным. — И как оно? — Наконец-то он встретился со мной сегодня за ланчем, — Мо Жань может сказать, что Ши Мэй внимательно изучает его реакцию. Он использует всё своё умение казаться беспечным. — Чу-лаоши сказал, что у меня не будет проблем с возвращением. Мо Жань кивает, глядя на прилавок. Повар и кассир о чём-то болтают, но его еда ещё не готова. В груди становится тяжелей. — Он прав, — Мо Жаню не терпится спросить Ши Мэя, о чём ещё те говорили. Он сдерживается, но, видимо, недостаточно хорошо, потому что Ши Мэй приподнимает тонкую бровь. — Мы не говорили о тебе, — говорит он, и пальцы Мо Жаня слегка сжимаются. — Я подумал, что было бы неуместно переходить на личное. Мо Жань даже не может этому обрадоваться; теперь, когда он знает, что Чу Ваньнин нашёл время для Ши Мэй, но не для него, во рту становится кисло. Раньше у Мо Жаня были какие-то надежды, но теперь совершенно ясно, что Чу Ваньнин избегает его. Он нашёл время для Ши Мэя. Эта мысль звенит в его голове жалобным колокольчиком. — Кроме того, я не знаю, как обстоят дела после… — парень неопределённо жестикулирует в сторону Мо Жаня, и на мгновение что-то в лице Ши Мэя прорывается сквозь маску вежливости. За добрым лицом Ши Мэя всегда скрывался понимающий острый взгляд, но теперь он кажется даже злым. — Но это не моё дело. — ...Да, — натянуто отвечает Мо Жань, в то время как на лицо Ши Мэя возвращается привычное вежливое бесстрастие. — Ты прав. Не твоё. Сюэ Мэн, должно быть, рассказал Ши Мэю, что Мо Жань признался Чу Ваньнину во всём. Он чувствует лёгкую тошноту, но Ши Мэй сказал, что они не говорили о нём. Кроме того, похоже, что тот впервые увиделся с Чу Ваньнином с тех пор, как вернулся. И если это произошло сегодня, то никак не могло повлиять на ситуацию. Когда Мо Жань приходит к такому выводу, он снова чувствует себя более-менее нормально. Он выдыхает, не осознавая, что задерживал дыхание, и позволяет краткому затишью повиснуть над столом. Мо Жань снова смотрит на прилавок, и кассир, почувствовав его нетерпение, уверяет, что осталось не больше пяти минут. — Лучше бы оно того стоило, — бурчит Мо Жань себе под нос. — Тебе всегда нравилась здешняя еда. И тебе, и Сюэ Мэну. — Она не такая уж и плохая, — пожимает плечами Мо Жань, а затем решает попытаться поднять настроение. — Ты столько раз приносил мне её, что она не могла не понравиться. — Я просто был курьером, — хмыкает Ши Мэй. — Не я выбирал этот ресторанчик, а Чу-лаоши. Он настоял, что тут вкусно. — Чу-лаоши посоветовал это место? — Оно близко к его дому, — пожимает плечами Ши Мэй. — И достаточно близко к работе. Это единственные две категории, которые ему нужны, чтобы назвать ресторан хорошим. — Справедливо, — говорит Мо Жань, и невольно улыбается при упоминании этой маленькой черты Чу Ваньнина. Но что-то из сказанного врезается в его мозг, и он прищуривается. — Ты сказал, что был курьером?.. Ши Мэй моргает, на мгновение ошеломлённый его незнанием. Это раздражает Мо Жаня, учитывая, что теперь совершенно ясно, что он был единственным, кого так долго держали в неведении. — Чу-лаоши расстраивался, когда был слишком суров с нами, — Ши Мэй смущённо смотрит на него. — Конкретно с тобой. Моя старая квартира недалеко отсюда, поэтому он всегда присылал мне деньги и просил принести тебе поесть. У Мо Жаня встаёт комок в горле. Что-то необъяснимое поднимается внутри него и смешивается с чувством утраты, которое он испытывает с тех пор, как Чу Ваньнин покинул его постель и не вернулся. Мо Жань особо себя не жалеет. Он знает, какой он человек, и не думает, что заслуживает такого отношения. Даже когда он злился на Чу Ваньнина, на протяжении всех этих лет, Мо Жань никогда не считал себя достойным извинений. Впрочем, есть что-то в том, что от него так много скрывалось. Теперь, когда он знает, какой Чу Ваньнин на самом деле, ясно, что это происходило из-за сдержанного характера мужчины и отсутствия у него желания получить признание. Мо Жань просто никогда даже не подозревал, что Чу Ваньнин делал для него что-то хорошее. И видит Бог, тот бы никогда в этом не признался. И всё же. Другие знали. — Кажется, все, кроме меня, знали, что Чу Ваньнин хороший, — едко замечает Мо Жань. — Но никто не удосужился мне сказать. — Ну… — неловко тянет Ши Мэй. — Зато теперь ты знаешь это, раз встречаешься с ним. Мо Жань не говорит, что были годы, когда он или Сюэ Мэн могли рассказать ему. Может быть, они и пытались, но он в то время был слишком вспыльчив, чтобы слушать… Мо Жань воспринял бы это как предательство, учитывая, насколько строг был с ним Чу Ваньнин. Но, возможно, если бы он всё же знал, у него не было бы столько тлеющего внутри гнева. Мо Жань вздыхает и решает не продолжать тему. В этом нет никакого смысла, и в любом случае, кассир зовёт его, протягивая пакет с едой. — Надеюсь, увидимся в «Сышэне», — вежливо говорит Мо Жань, открывая дверь перед Ши Мэем. Они вдвоём выходят на улицу, и прохладный ночной воздух кажется благословением. — В какую сторону идёшь? — спрашивает Ши Мэй, и Мо Жань кивает на метро. Вообще-то, его машина припаркована на подземной парковке для сотрудников, но ему нужно будет отвезти важного клиента после завтрашней встречи, и он не готов торчать в утренних пробках два раза подряд. Мо Жань хочет побыть один, но не может отвязаться от Ши Мэя. Так, они идут к метро, Ши Мэй рассказывает о какой-то компании, в которой проходил собеседование. Мо Жань наполовину слушает и наполовину думает о Чу Ваньнине. Возможно, больше половины, потому что он едва улавливает имя, которое вдруг говорит Ши Мэй. Он настолько поглощён своими мыслями, что, когда видит кое-кого в нескольких метрах дальше по улице, то думает, что это плод его воображения. Мо Жань останавливается как вкопанный. То же самое делает и Чу Ваньнин; его глаза расширяются, когда их взгляды встречаются. Ши Мэй замечает это на долю секунды позже и только начинает открывать рот, когда Мо Жань отмирает и почти бежит к Чу Ваньнину. — Ваньнин! — зовёт он, достаточно громко, чтобы несколько человек обернулись. Звук заставляет Чу Ваньнина пошевелиться, и он резко разворачивается на каблуках. Мо Жань не побежит. Это неприлично. Но становится чертовски соблазнительно, когда он видит, что Чу Ваньнин идёт быстрее, чем бегают трусцой некоторые люди, пытаясь поскорее скрыться. — Ваньнин!! — Мо Жань складывает руки чашечкой. Его сердце сумасшедше колотится при виде этого человека; ему становиться очень больно, когда он совершенно отчётливо видит, как Чу Ваньнин пытается убежать от него. — ЧУ ВАНЬНИН!!! Даже этот ор не срабатывает. Бесполезно использовать неубедительные оправдания, что Чу Ваньнин в стрессе или расстроен. Его абсолютно точно избегают. Мо Жань снова выкрикивает имя Чу Ваньнина, но кто-то натыкается на него, заставляя выругаться. Человек делает грубый жест в ответ; когда Мо Жань поднимает взгляд, Чу Ваньнин уже исчез. Забыв о приличиях, он переходит на лёгкую пробежку, игнорируя оклики Ши Мэя. Но Чу Ваньнин действительно сбежал. Его нет ни в переулке, ни в магазине, ни даже на другой улице. Он просто растворился в ночи. В бешенстве Мо Жань достаёт телефон и звонит. Первый раз звонит долго, прежде чем попасть на голосовую почту. Второй звонок сообщает, что абонент больше не доступен. Либо Чу Ваньнин выключил телефон, либо Мо Жань заблокирован. В отчаянии он отправляет бессмысленное «ВЕРНИСЬ», и сразу же рядом с сообщением появляются красные восклицательные знаки — получатель отклонил сообщение. Мо Жаня опускает руки и прячет телефон, когда Ши Мэй догоняет его с очень жалким выражением лица. Его сердце и разум дают трещины, и Мо Жань больше не может отрицать это. Чу Ваньнин не хочет иметь с ним ничего общего. Это ясно. Но не ясна причина. Возможно, именно поэтому тот был таким странным, когда пришёл к Мо Жаню. Возможно, он уже тогда принял это решение. И в чём бы причина ни заключалась, это стопроцентно вина Мо Жаня. Чу Ваньнин, конечно, не скажет ему в чём дело, но какая разница? Он и не обязан объяснять; это бы не изменило факта вины Мо Жаня. Если Чу Ваньнин действительно злится на него, это также означает, что они рискуют вернуться туда, где начали, — в абсолютный ноль. Старый, давно дремлющий гнев начинает просыпаться в Мо Жане при одной только мысли об этом. И на этот раз, он направлен на него самого.***
Практичная часть Чу Ваньнина знает, что рано или поздно он столкнётся с Мо Жанем. Но он всё равно изо всех сил старается отодвинуть эту неизбежность, насколько только возможно. Если у Мо Жаня получалось избегать его целых полгода, то и Чу Ваньнин может так же. Единственная проблема в том, что несмотря на решимость держаться подальше, пока они оба не станут поблекшими воспоминаниями друг друга, он иногда ловит себя на том, что подсознательно ищет знакомую фигуру, прислушивается к шагам в коридоре, или ждёт звук голоса, которого, вопреки здравому смыслу, ему не хватает. К сожалению, он слишком привык к присутствию Мо Жаня; даже зная, что тот его ненавидит, ему трудно избавиться от чувств. Но Чу Ваньнин старается. Он даже думал попросить Сюэ Чжэнъюна разрешить поработать из дома следующие несколько месяцев, но его должность не позволила бы этого сделать. Чу Ваньнин покрывается мурашками, пока сидит в офисе: ему кажется, что на него смотрит слишком много глаз. Слишком многие знают, что его выставили на посмешище, слишком многие знают, насколько он доверчив. Сюэ Мэн знает, светловолосый человек из «Тасюэ» знает, и то, как Ши Мэй взглянул на него несколько дней назад, дало понять, что тот тоже знает. Они даже слова не проронили о Мо Жане, но Чу Ваньнин не сомневается, что после возвращения Ши Мэя старые друзья снова сблизились. Это подтвердилось, когда он пошёл поужинать и вместо этого столкнулся с ними. Увидеть Мо Жаня с Ши Мэем оказалось неприятным совпадением — увидеть Мо Жаня с кем-то, с кем тот хотел общаться по-настоящему, показалось жестокой шуткой. Чу Ваньнин инстинктивно сбежал, сопротивляясь желанию вернуться к Мо Жаню, зовущему его по имени. Он даже заблокировал его номер, поспешно разблокировав на следующий день. Чу Ваньнин не знает, как быть дальше. Он хочет сказать Мо Жаню, что всё знает, и что на салфетке не было ничего после совместной ночи, поэтому больше не нужно играть роль заботливого партнёра. Даже не нужно прилагать усилий, чтобы расстаться, ведь с самого начала между ними не было ничего настоящего. Что Чу Ваньнин точно знает, так это то, что он постарается избегать Мо Жаня как можно дольше. Пока что этот план работает. Прошла неделя с тех пор, как Чу Ваньнин в последний раз видел Мо Жаня. Тот продолжает попытки связаться с ним, но Чу Ваньнин заставляет себя игнорировать их. Он понятия не имеет, что сказать, и боится, что первые слова из его уст окажутся слишком жестокими. До сих пор он не понимал, как важно, чтобы в жизни был кто-то, с кем можно поговорить. Это не столько отняли, сколько показали, что всё было лишь иллюзией, и это причиняет боль. Но Чу Ваньнин скучает по разговорам. Он скучает по непринуждённой беседе, по тому, насколько тактильным был Мо Жань, когда они ходили куда-то. Скучает по сухому юмору, которым они делились. Скучает по тому, как Мо Жань целовал его... Однако ничто из этого не было настоящим. Ничто не было, как бы ни хотело сердце Чу Ваньнина, чтобы на самом деле было.***
В конце концов, они должны были столкнуться. Чу Ваньнин не смог бы игнорировать Мо Жаня вечно. Их круги общения слишком тесны, и вселенная не так добра к нему. Их созвали на общее собрание о потенциальных возможностях для развития «Сышэн». Кроме директоров, на это собрание также пригласили старших менеджеров, поэтому, пока Сюэ Чжэнъюн проводит обстоятельную презентацию, Чу Ваньнин оказывается в первом ряду кресел, остро ощущая присутствие Мо Жаня в трёх рядах позади. Они пересеклись взглядами, когда Чу Ваньнин присоединился к нескольким другим директорам; Мо Жаня было трудно не заметить даже в тусклом свете конференц-зала. На лицах обоих застыло тщательно отмеренное выражение холодной бесстрастности, но Чу Ваньнин почувствовал, как его сердце забилось так сильно, что затрещали кости. Сюэ Мэн тоже сидит здесь, совершенно ни на что не обращая внимания, через несколько мест слева от Чу Ваньнина. Он является суровым напоминанием о том, как много людей знают. От одной мысли воротник начинает душить Чу Ваньнина. Он задаётся вопросом, как много Мо Жань рассказал своим друзьям; должно быть, пришлось сообщить некоторые подробности, чтобы собрать ставку. Возможно, он даже смеялся над Чу Ваньнином за его неуклюжесть и явное отсутствие опыта. Чу Ваньнин физически не способен заплакать на рабочем месте, он оставляет это на потом. Тем не менее, он чувствует боль в носовых пазухах и во лбу, прямо над бровями, такую же, как после любого плача. Чу Ваньнин отмахивается от неё — он не может позволить себе быть более жалким, чем уже есть, — и снова переключает внимание на Сюэ Чжэнъюна. К счастью, он хорошо справляется с многозадачностью и хорошо откладывает эмоции, когда это нужно. ...Или, возможно, недостаточно хорошо. Он до сих пор не может перестать думать о том, что, возможно, всего этого никогда бы не произошло, не будь он таким раздражительным в прошлом, не вымещай он на Мо Жане злость за что-то, в чём с самого начала не было его вины. Если бы Чу Ваньнин действовал с бóльшим состраданием, тот бы не ненавидел его так сильно. Если бы он так действовал, напоминает ему мрачный внутренний голос, то никогда бы не узнал прикосновения Мо Жаня. Он никогда бы не узнал, каково это, когда всё внимание Мо Жаня сосредоточено на нём. Собрание пролетает как в тумане; Чу Ваньнину удаётся прийти в себя достаточно, чтобы взять заметки и сделать один единственный комментарий ровным, невозмутимым голосом. Когда всё заканчивается, он задерживается поговорить с коллегами, делая всё возможное, чтобы никто не заметил, как он оглядывается. Уходя, Мо Жань бросает ещё один взгляд на него. Он слишком далеко, чтобы Чу Ваньнин мог понять, что тот значит, но это не имеет значения, потому что молодой человек наконец выходит из зала со своим коллегой, который хлопает его по спине и отпускает шутку. Чу Ваньнин снова чувствует зуд под воротником, но возвращает своё внимание людям, оживлённо болтающим вокруг него. Возможно, он задержится ещё немного, чтобы дать Мо Жаню время уйти. Чу Ваньнин находит Сюэ Чжэнъюна, вовлекая того в разговор. К сожалению, беседа прерывается помощником господина Сюэ, напоминающим, что у того встреча через пять минут, и мужчина уходит. Чу Ваньнин полагает, что к этому времени Мо Жань давно ушёл, вернувшись на свой этаж. Ему кажется, что он в безопасности, но даже выходя из конференц-зала, он бросает взгляд по обе стороны коридора. Пусто. Он издаёт легкий вздох, хотя и не совсем уверен, от облегчения ли. Чу Ваньнин идёт по коридору к лифтам, механически отправляя электронное письмо с телефона. Внезапно он чувствует, как кто-то хватает его за локоть и дёргает. Он удивлённо вскрикивает и тут же отдёргивает локоть. Однако это не останавливает Мо Жаня, чья рука снова хватает Чу Ваньнина, на этот раз за бицепс. Вид Мо Жаня ошеломляет Чу Ваньнина, достаточно надолго, чтобы тот затянул его в узкий коридор, из которого вышел, а затем в крошечный пустой кабинет. — Мо Жань, что… — начинает он, когда парень закрывает за ними дверь и со щелчком запирает её. Затем включает свет, и Чу Ваньнин резко втягивает воздух. Мо Жань выглядит собранным, и Чу Ваньнин сглатывает, когда тот приближается. Его надвигающееся присутствие, его знакомый одеколон, его оценивающий взгляд — всего этого достаточно, чтобы Чу Ваньнин захотел сдаться. Мо Жань хочет поговорить, но Чу Ваньнин не знает, как это сделать. — Ты избегаешь меня, — прямо, но не зло говорит Мо Жань, и Чу Ваньнин не отводит взгляд, как бы ему ни хотелось. Он держит челюсти плотно сжатыми и остаётся на месте, независимо от того, насколько остро осознаёт расстояние между ними и то, как оно постепенно сокращается. Чу Ваньнин чувствует, как его старые шипы начинают расти, и не может с этим справиться. Когда Мо Жань смотрит на него, он видит напряжение в тёмных глазах. Его прежняя защитная реакция начинает немедленно возводить те стены, которые он так часто использовал в прошлом. Чу Ваньнин не отвечает. Вместо этого он смотрит на Мо Жаня. Он не может говорить — ещё одна причина, по которой приходилось избегать их встречи. Эмоции кипят в нём так сильно, что он боится вернуться к язвительной едкости. Его лицо и так уже застыло в выражении, которое явно противоречит истине: разбитому сердцу. — Я что-то сделал не так? — спрашивает Мо Жань, и Чу Ваньнин прищуривается. — Я хотел бы извиниться, но не могу этого сделать, если ты не скажешь, что произошло. Они оба одинаково упрямы, но Мо Жань умеет улаживать конфликты лучше. Ясно, что он уступает, но Чу Ваньнин даже понятия не имеет, как сказать, что всё знает. Он также опасается, что, если посмеет открыть рот, его язык превратится в колючий хлыст. Поэтому он молчит все тридцать секунд, пока пытается обойти Мо Жаня, но тот разворачивается, не позволяя уйти так легко. — Ваньнин, мы ничего не добьёмся, если не будем говорить, — настаивает Мо Жань тихим и… искренним голосом. Как будто действительно хочет выяснить, что не так, и исправить это. У Чу Ваньнина щиплет глаза, и он снова пытается увернуться. Мо Жань протягивает руку и хватает его за локоть, останавливая, и решимость Чу Ваньнина даёт трещину. То, что выплёскивается наружу, — идёт не от сердца. — И чего именно мы собираемся добиться? — он говорит холодно, в его тоне нет места неправильному толкованию. Рука Мо Жаня замирает на его локте, и Чу Ваньнин пытается не думать о том, насколько знакомо это тепло. — Ты… — парень немного ослабляет хватку. Чу Ваньнин пользуется этим и выдёргивает руку, но больше не пытается уйти. Мо Жань явно подыскивает следующие слова, прежде чем нерешительно произносит. — Ты больше не хочешь встречаться? — А нам нужно? — спрашивает Чу Ваньнин голосом, полностью лишённым каких-либо эмоций. Он видел расценки и подсчитал, сколько денег, примерно, собрал Мо Жань. Какая ценность у Чу Ваньнина помимо этой суммы? — Ваньнин, я… — Мо Жань моргает и хмурится. Он выглядит взволнованным, и Чу Ваньнин задумывается, есть ли вторая часть пари, которую тот может проиграть. — Что происходит? Он должен уйти сейчас, прежде чем Мо Жань подтолкнёт его к ещё большему гневу. Но для этого может быть уже слишком поздно; разум Чу Ваньнина начинает отходить на второй план, в то время как его рот берёт на себя инициативу. Боль, обида и отчаяние закипают внутри него. — Иди к чёрту, — тихо говорит Чу Ваньнин, и глаза Мо Жаня расширяются. — По крайней мере, имей достоинство сказать… — начинает тот, снова протягивая руку, но на этот раз Чу Ваньнин с хлопком откидывает её. Хлопок эхом разносится по комнате, и Мо Жань в шоке смотрит на него. Чу Ваньнин не плачет на работе, нет. Но его глаза горят, а зрение расплывается, когда он смотрит в ответ; он не может ничего с собой поделать. Боль остаётся подавленной только до тех пор, пока часть её не начинает просачиваться наружу. — Что ты знаешь о достоинстве! — Чу Ваньнин наконец взрывается, и Мо Жань вздрагивает. — В тебе… в тебе нет ничего достойного, Мо Жань. Ты… ты… Голос Чу Ваньнина срывается, когда он пытается подобрать слова, и он ненавидит себя за эту слабость, за ещё один повод посмеяться над ним. Он едва сдерживается, чтобы не прибегнуть к привычной защите из оскорблений, его терпение истончается. У Мо Жаня крупными иероглифами написано беспокойство на лице. Он поднимает руки и пытается осторожно приблизиться, словно Чу Ваньнин испуганный зверь. — Тебя что-то беспокоит, Ваньнин, — медленно и спокойно говорит Мо Жань, хотя Чу Ваньнин слышит, как дрожит его голос. — Я не смогу помочь, если ты не скажешь мне, в чём дело. Это оливковая ветвь. Приглашение к спокойному, взрослому разговору. Мо Жань беспокоится, и есть шанс, что искренне. Он явно хочет смягчить его. Что имеет прямо противоположный эффект. Чу Ваньнин чувствует, как шестерёнки в мозгу закручиваются так сильно, что начинают дымить, и на этот раз именно он делает шаг к Мо Жаню. —...Помочь мне? — Чу Ваньнин ненавидит то, как боль окрашивает его слова. — Сколько тебе заплатят за то, что ты мне поможешь? Время как будто останавливается, и все звуки покидают комнату. Губы Мо Жаня приоткрываются, и на лице отражается абсолютный ужас. Всё его существо замирает, как животное, пойманное фарами автомобиля. Сердце Чу Ваньнина колотится где-то в горле, и он чувствует, как в уголках глаз скапливается влага и прилипает к ресницам, угрожая скатиться по щекам. Даже падение булавки эхом бы отразилось по комнате. Мо Жань ничего не отрицает и не перескакивает к ласковым, успокаивающим фразам. Вместо этого парень продолжает в ужасе смотреть на него, и это действует Чу Ваньнину на нервы. — Сколько денег тебе заплатят за то, чтобы сыграть встревоженного бойфренда? — он разрывает тишину. — Я не помню, чтобы Мэй Ханьсюэ указывал это. С лица Мо Жаня окончательно сходят все краски, и тишина убивает Чу Ваньнина. Он хочет, чтобы тот что-нибудь сказал. Что угодно. Он смотрит на него ещё несколько мгновений, прежде чем сделать шаг к двери, и это, кажется, будит Мо Жаня. — Ваньнин, мне так жаль… — виновато начинает Мо Жань, но Чу Ваньнин тут же прерывает его. — За что? За то, что выставил меня на посмешище? — выплёвывает он, и горячие слезы наконец-то катятся по его лицу. Он ненавидит стыд, который испытывает с каждой каплей, и то, как они размывают лицо Мо Жаня в его глазах. — За то, что убедился какой я идиот? Тебе удалось отомстить мне, как ты этого и хотел. — Я не… — Ты фантастический лжец, — продолжает Чу Ваньнин, слова сочатся ядовитым отвращением. — Это почти облегчение, что всё было нереально, и я на самом деле не привязался к кому-то, кто настолько лжив. Мо Жань не пытается защищаться. Не пытается отрицать и не сопротивляется оскорблениям. «Потому что это не самое худшее, что он слышал от меня», язвительно думает Чу Ваньнин. — Кто сказал тебе? — тихо заговаривает Мо Жань голосом побеждённого человека. Желая сбежать, Чу Ваньнин фыркает и направляется к двери. Открыв её, он оглядывается через плечо на Мо Жаня, который, кажется, прирос к месту, больше не пытаясь остановить его. — Тот, кто сказал, оказал мне услугу, — коротко отвечает Чу Ваньнин. — Теперь, когда я знаю, мне не нужно иметь дело с кем-то, кто ненавидит меня так сильно, как ты. — Ваньнин, — Мо Жань смотрит с побитым выражением лица, и Чу Ваньнин, несмотря ни на что, чувствует, как его сердце сжимается. — Я не ненавижу тебя. Пожалуйста, не уходи… Он больше не может смотреть на него. Самое яркое воспоминание об этом человеке было как тот стоял над плитой с весёлым выражением лица и тыкал палочками в ужасную стряпню Чу Ваньнина. Чу Ваньнин не знает, почему именно этот момент, но именно он приносил ему тепло. Теперь картинка быстро стирается, заменяясь страдальческим лицом Мо Жаня посреди маленького дерьмового кабинета. Это не то воспоминание, которое Чу Ваньнин хочет сохранить. Но у него никогда не было выбора, не так ли? — Нам больше нечего сказать друг другу, — ледяным тоном говорит он. Это лучшее, на что он сейчас способен. — И не нужно делать вид, что когда-то было. Прощай, Мо Жань. С этими словами Чу Ваньнин открывает дверь и выходит, захлопывая её за собой. Поспешно, он вытирает слёзы манжетой костюма, прежде чем кто-то увидит. Он хочет в уборную, привести себя в приличный вид, но ему нельзя в туалет на этом этаже, на случай если Мо Жань снова найдёт его. Хотя Чу Ваньнин сомневается, что тот будет искать. Мо Жань больше не имеет перед ним никаких обязательств. Он выглядел потрясённым, выглядел виноватым, выглядел расстроенным, но сейчас Чу Ваньнин думает, что просто спроецировал свои эмоции на него. Какая-то глупая часть его души надеялась, что Мо Жань будет затронут так же сильно, как Чу Ваньнин. Ему почти хочется вернуться и продолжить допрос, но это ни к чему не приведёт. В конце концов, каким бы злым, обиженным и преданным ни чувствовал себя Чу Ваньнин, он не может избавиться от своих чувств к Мо Жаню. Они были долгое время до, и будут долгое время после, независимо от того факта, что Мо Жань никогда не полюбит его в ответ. Чу Ваньнин не может избавиться от этих чувств, он пытался, давным-давно. «Нет, — с горечью думает Чу Ваньнин, входя в пустой лифт. — Воистину нет человека более жалкого, чем я».