Pastel Ghost - Silhouette
Pathetic - Society (slowed+reverb)
Гадко. Юджи передергивает плечами, морщась от отвращения. Он все же решился искупаться в озере, о котором говорил вампир. Пусть и предупреждали, что вода холодная, но не настолько же... Впрочем, разве стоило ожидать облагороженные горячие источники или хотя бы один, заброшенный, но еще аккуратный родник? Определенно нет. — Тут еще и сакура растет... — шепчет Юджи, обнимая себя за плечи, словно таким образом возможно согреться от бесконечного холода вокруг. Итадори зашел только по талию, а желательно - по самую макушку. Оглядываясь по сторонам, Юджи, тем не менее, наслаждается окружающим туманом, как он обволакивает гладь озера, как сам парень погружается в атмосферу мрачности. Как повсюду гуляет нечисть, бродя по окресностям Аокигихары, как один сильнейший вампир расчищает себе дорогу, ведь без красной дорожки, будь она сделана из кашмира или крови его врагов, не важно, главное, чтобы была, он не ступиться помогать кому-либо. Юджи хихикнул со этих ассоциаций с Годжо. Ах, Годжо такой дура- — Ты что, совсем дурак что ли? — раздается крик, отдающий эхом по всей долине. Стоит только Итадори вспомнить вампира, как его голос сразу же появляется возле него? — Что?! — искренне удивляется Юджи и машинально поворачивается к Годжо лицом - тот шел навстречу, прямо в воду. Полностью одетый, даже плащ не снял. Он же намокнет! Вот дурак. — Зачем в холодную воду полез? — Сатору подходит практически вплотную, недовольно хмурясь. У него нет никакого желания лечить подростка. — Ну... Вы сказали, что я плохо пахну... а это единственный вариант избежать запаха, — Юджи еще крепче обнимает себя за плечи в попытке согреться, и тут же резко его притягивают на себя - как парень мучается от холода! Минимальное тепло моментально обволакивает, Итадори сразу ощущает, насколько он продрог. Мужская рука прижимает дрожащее тело, плащ ложится на плечи юноши, согревая. Юджи удивленно смотрит на спокойного Годжо. — Я пошутил. Твой запах мне совсем не омерзителен, — рука поглаживает по спине, и Юджи издает писк. — ...Вы видели на моей спине что-нибудь? — с нотками опасения удостоверяется Итадори, подставляясь под ласку. Черт, зачем он так с его спиной... Слишком нравятся прикосновения. Да почему так? — Нет. А там что-то должно быть? — удивленно вопрошает Сатору, резко отодвигая плащ от спины. Юджи, как ошпаренный, дергается и теперь уже спиной прижимается к животу Годжо, обхватывая двумя руками одну здоровенную вампирскую ладонь, останавливая движение. Только сейчас почему-то он осознает эту разницу в их размерах. И она ничуть не пугает. — Нет! Совершенно ничего! — в голосе слышится легкая дрожь. Юджи, все же расслабившись, ведь в таком положении его спине ничего не угрожает, прикрывает глаза. Розовой макушкой трется о чужую грудь. Совсем медленно, осторожно, с сомнением в действиях и страхом Юджи приближает руку Годжо к своей груди до тех пор, пока крупная ладонь полностью не легла на туловище юноши. Ладонь холодная и мокрая. Как и всегда. — Спасибо, Годжо... — парень постепенно согревается в объятиях, однако холод слишком сильный, быстро согреться не получится. Годжо смотрит на Юджи сверху вниз. Их окружает бесконечное полотно тумана, холод Фудзи и невероятно холодная весенняя вода, от которой кожа покрывается мурашками. Однако при такой погоде не стоит задерживаться в воде. Чужая рука соскользнула немного ниже, и под пальцами стали ощущаться очертания ребер. — Юджи, тебя может наполовину судорогой свести, если мы не выйдем сейчас же. — Что?! — пугается парень, вздрагивая крупно. — Да-да, а теперь пошли, — вампир заканчивает обниматься и плетется к берегу, из-за чего кажется, что толща воды мешает этому длинноногому существу покинуть уже свои мертвенно холодные объятия. Сатору отряхивает сухой плащ, словно на нем что-то было, пока в голове Юджи проносятся бесконечные вопросы на эту тему. Что это за плащ такой? Какая-то необычная техника? Годжо хочет понять то, по какой причине Юджи вдруг решил вот так просто обняться с ним, несмотря на страх перед вампиром. В храме Годжо всегда царила мрачность, участники клана были холодны друг к другу, из детей делали орудия для убийств, и только Сатору получился удачным экспериментом трудов его отца. Годжо почему-то уверен, что и в клане Итадори была точно такая же неприятная, отвратительная атмосфера внутри клана, и что все не так было радужно, как казалось во время церемоний в клане, посвященных Будде. Детей в кланах никогда не любили, а близнецов и подавно. Юджи тоже хочет тепла, как того хотел маленький Сатору-кун, чьи детские чувства были отвергнуты его собственным отцом, не раз растоптаны об землю; избитые надежды и обиды на отца сделали с ним то, чем он является сейчас. Он... не хочет такой же участи для Юджи. Годжо прямо сейчас хочется покурить, убить, в пыль уничтожить кого-нибудь, сделать что угодно, чтобы успокоиться от внезапно нахлынувшего потока эмоций, даже несмотря на то, что поток эмоций был довольно таки маленьким. Юджи с недавних пор начал приносить не те чувства, которые были у нечисти по отношению к парню изначально: раздражение, злость и агрессию. Теперь в его глазах он... словно лучик солнца? Такой маленький, согревающий и морально, и физически. И, чувствуя, как вода стекает по ладони, Сатору возвращается в реальность, обращая взгляд на солнце. На такое, с розовой макушкой. Если он сейчас не покурит в срочном порядке, он не знает, что произойдет. Его слишком раздражают эмоции. И это сравнение с неким светом его особенно бесит. Люди омерзительны. Все до единого. — Годжо-сама... — Я не буду злиться. Я буду злиться, если ты заболеешь. Юджи как можно быстрее надевает одежду под пристальным взглядом вампира. Однако дрожь в теле становится сильнее: одежда прилипает к мокрому телу. Еще и холодный ветер создает дискомфорт. — П-простите, что... — зубы стучат друг об друга, по синим губам можно понять, насколько сильно Юджи промерз, — что в-возитесь со... Фразу закончить не дают - земля уходит из-под ног. Юджи разлипает слипшиеся от неожиданно нахлынувшего страха глаза и видит идеальный профиль вампира. Ками-сама, Итадори взяли на руки! — Отпустите! Я не невеста, чтобы меня так таскали! — пищит парень, пытаясь вывернуться из цепкой хватки, но, увидев расстояние до земли, сразу затихает. Да уж, Годжо действительно видит весь мир, с его-то ростом. — Да ладно тебе! — весело смеется Сатору, плотнее заворачивая Юджи в плаще, что теперь он походил на гусеницу, — щас домой телепортируемся и будешь в тепле. Так хоть быстрее. Юджи не успевает возразить и слово, как возле его уха доносится заклинание, и Сатору телепортируется до храма после прибытия. Итадори сжимается в теплом коконе плаща и раскрывает глаза только спустя пару секунд. Господи, он ненавидит телепортацию с Сатору. После нее всегда тошнит и голова кружится, однако Сатору ничуть не волнует это. Они мигом прошли внутрь храма и тут же сдвинув в сторону ширму сёдзи Сатору хотел было повалить парня на футон, но забыл, что плащ-то он не снимал до конца из-за вырезов по бокам, из-за чего полетел на футон вместе с юношей. — Бля-я-я-ять, — рычит под собой вампир. Рука Юджи дергается, желая из любопытства коснуться лица, однако движение тут же останавливает плащ, и парень вспоминает, что Сатору точно так же продолжает пялиться на него. — Как в хайку про сопливо-розовую романтику, — чуть ли не плюет в лицо Сатору, когда и Юджи очухивается от своих раздумий. Ками-сама, они вместе упали в какую-то дыру бесконечных мыслей? Вампир снимает с себя плащ и встает, передергивая плечами. Чтобы отвлечься от неясных вопросов в голове, открывает шкаф, до самых щелей наполненный одеждой. Первым, за что цепляется взгляд, - это шведская парка с начесом, которую он приобрел скорее по прихоти. — Юджи, так как тут нечисть почти не водится, — вампир достает парку, которая была по его размеру, но никак не по размеру Юджи. Он в ней просто утонет, — буду раз в неделю отправлять тебя на тренировочную площадку. В бамбуковую чащу. Парка, очевидно ёфуку стиля, попадает в руки Юджи. Юноша осматривает ее и тянется к своей одежде, слушая при этом Сатору. Первым делом надевает рубашку, хантако и хакамы, которые Сатору точно также одолжил из своего гардероба. — На площадке обязательно нужно носить камисимо. В руки тут же прилетает уплотненная рубашка, на которую Юджи с разочарованным вздохом меняет свою. А после парень снова укутывается в полностью сухой плащ вампира, вдыхая его аромат. Приятный мужской парфюм ощущается терпкими нотками, просто невероятно, и запах такой стойкий, что Итадори, небось, сам так запахнет в скором времени. А он не особо-то и против. — Ты же знаешь, что под кимоно соответствующее белье носят? — поднимает бровь Сатору, поворачиваясь к Юджи. Ему угукают в ответ. — Когда пойдем к хозяевам площадки, я отдам свое камисимо, а белье купим. Сойдет? В ответ лишь очередное тихое "угу" и легкий смешок. Юджи приятно, что его буквально только что одели, и Юджи чувствует себя очень тепло в одежде Сатору. Пусть он в ней и тонул. Юджи ложится на футон, а влажные волосы, постепенно высыхая, пушатся на подушке. Годжо подсаживается рядом, видимо, желая забрать плащ. Тут Юджи и вспоминает, какой вопрос вертелся у него в голове все это время: — Годжо-сама, Ваш плащ, он... — Итадори думает, какое бы слово подобрать, — всегда сухой. Даже когда Вы вышли из озера, он не намок толком. Почему? Вампир довольно усмехается вопросом, который ему задали. — А я вижу, ты очень любопытный мальчик, — Годжо ложится рядом с Юджи, подпирая голову кистью руки. — Мой плащ сделан из восковой ткани. Восковая ткань стоит очень дорого, даже совсем маленький кусок может стоить от миллиона йен, не говоря уже об одежде, изготавливаемой из этого материала. Юджи зевает, укладывая голову на подушке поудобнее. — Прежде чем сшить изделие, огромный рулон дорогой ткани опускают в воск на несколько часов. Благодаря этому, полотно становится настолько прочным, что ни вода, ни огонь не способны испортить одежду. Ой, этот процесс невероятно сложный, — Сатору вертит рукой в воздухе, активно жестикулируя под свои обьяснения, — а знаешь, сколько этот плащ стоил? А ну, угадай цену. Ох, Юджи, он очень дорогой, невероятно дорогой. Юджи сонно хмурится, бормоча что-то под нос. Он спросил про одно, а в итоге ему вели какую-то сраную лекцию о гребаном куске ткани! Ками-сама, как можно так много говорить о куске ткани?! — Больше... миллиона йен, — сонно бормочут ответ, на что Сатору усмехается. Нет, вампир точно любит мучить детишек. — Нет! Юджи, мой плащ стоил два миллиарда йен, — Юджи принимает фразу вампира за очередную шутку и чувствует, как проваливается в сон, согреваясь в коконе из ткани, которая в самом деле стоила два миллиарда йен. — Как-то ты совсем не удивлен, что буквально спишь на наследии моего клана, — разочарованно вздыхает вампир, прикрывая глаза. Легкое сопение рядом приносит спокойствие. Ничего, Юджи еще поплатиться за такую реакцию. Утром, да. А сейчас пусть пока мальчик отдохнет. Вампир раздумывает над тем, где его приемные родители находятся в принципе. Он знает, что они живы, по крайней мере мать так точно, а вот по поводу ее мужа он не уверен. Если сама площадь возле района Сагано, то тогда она находится в... Киото? Ладно, по отметкам найдут. Сатору укладывает голову на подушки, устраиваясь на футоне. Прикрыв глаза, он точно так же смог слишком быстро забыться таким ненужным для его организма сном. Наверное, его душа нуждается в том, чтобы просто полежать с Юджи в постели.***
Юджи под отвратительный бубнеж под ухом просыпается. Его то ли пытаются разбудить, то ли выбесить, но тем не менее он просыпается против своей воли. Ками-сама, он проспал по ощущениям меньше часа, что случилось? — Юджи, Арасияма - тростниковая площадка в Киото, под присмотром вампирши и шакала, — Сатору чешет затылок и исправляется, — точнее оборотня. Не суть. Я... Годжо думает пару секунд прежде, чем продолжить. Он оборачивается на сонного парня, только-только проснувшимуся, а ему вновь несут потоки информации в голову. Ну что за говно? Не дают парню еще повозмущаться, как на розовую макушку ложится крупная мужская рука, взъерошивая волосы. Под боком звучит чересчур тяжелый вздох, словно ему собираются сообщить о смерти какого-нибудь родственника. Таким встревоженным Юджи еще никогда не видел Сатору. — Я не позволю запреметить тебя клановым, — рука легонько поглаживает локоны волос, пока Юджи медленно просыпается от сказанной фразы и осознает ее, — поэтому мы пойдем несколько другим путем. И, когда будешь в безопасности, тогда я пойду и сам найду хантако. Понял? И не думай, что я волнуюсь о тебе. Это дело принципа. Вампир отпускает мальчишескую голову и оставляет парня, наконец, в покое, покидая комнату, закрыв за собой ширму. Спать все еще хочется, но вопросы мешают заснуть обратно. А какие там противники? Чем ведутся бои? А получится ли у него вообще?.. странно, что вампир говорит такие вещи. Он даже и не заметил, что площадка находится в Киото. И тут явно не дело принципа. Будь то делом принципа - вампир вел бы себя совсем по-другому. За него... волнуется нечисть? Слишком много для непроснувшегося сознания. Он не может переваривать такое огромное количество информации, особенно после скучнейшей лекции о восковом пиджаке, которую он в итоге напрочь забыл. Его мыслительная деятельность и без того страдает, а тут еще и это. Нет, сон важнее. Лучше оставить размышления на потом. Сейчас хочется передохнуть уже по-нормальному. Голова падает на мягкие перьевые подушки, глаза моментально слипаются. Парень сжимает плащ в руках, засыпая в обволкавающем, приятном аромате. Какой же Сатору надоедливый.***
— Кстати. Юджи дергается от испуга во сне, просыпается. Расплывчатым взглядом скользит по комнате, пытается сфокусироваться на фигуре в проеме седзи. Приходится поморгать несколько раз, чтобы слезы помогли восстановить способность четко видеть. Годжо проходит в комнату с едой в руках. Вот засранец, кто так людей будит? Почему тогда сразу в барабаны не ударил? Вампир берет дайфукумоти розового цвета, подсаживается на футон, держа лакомство, с которого сыпался кукурузный крахмал прямо на пальцы мужчины, немного пачкая длинные ногти. Выглядят дайфукумоти очень аппетитно. Однако сон, который уже во второй раз прервали, для Юджи выглядит куда аппетитнее. На улице виднеется потихоньку обволакивающая улицу темнота. Значит, проспал Юджи достаточно. — Съешь. Не отравленные, — ехидничает вампир, будто и не замечая презрение в глазах парня. Юджи прикрывает глаза, приближаясь к моти. Вампир понимает: хочет, значит, чтобы его покормили с рук. Хорошо? Чем бы дитя не тешилось. Когда рот приоткрывается, вампир аккуратным движением толкает мягкую сладость внутрь. Крахмал касается губ, идеально ложится на мягкие розовые губы, словно первый выпавший снег. Идеально ровные белые зубы кусают рисовое тесто, и взгляд автоматически целяется за клыки Юджи. Они были совсем обыкновенные, немного сточенные, но такие человеческие, как у человека... Наверное, люди все же удивительнее, чем нечисть. Две разные расы, а тут и подавно разные люди, личности, характеры... Но это так привлекает. И то, как ест Юджи моти: люди не умеют эстетично есть по мнению вампира, все они - свиньи. Тогда почему этот человек так изящно умеет пользоваться своим ртом?! Наверное, Юджи - исключение в человеческом обществе. Или же исключение из его общества. — На деле, забыл сказать, что с тобой будут сражаться сильнейшие самураи. Мы подготовимся за неделю, — Юджи доедает моти и следом за ним идет следующее - зеленое, со вкусом матча чая. — Дайфукумоти очень вкусные... — полушепотом отзывается парень, пробуя уже третье. На этот раз это манговый вкус. — Да. Именно поэтому я их так люблю, — ну или же теперь любит ими откармливать других. В особенности Юджи. Ему кажется, что он все еще ощущает чужие ребра под своими пальцами. Жуткое чувство. Юджи прежде, чем спокойно выдохнуть, съедает все моти, что красиво располагались в тарелке. Он наелся этими сладостями, что кажется странным: они ведь такие маленькие, так почему? Хотя, ладно, он никогда и не мог есть слишком много. А сейчас и подавно не мог - еда закончилась два дня назад, и, похоже, вампир заприметил это. — Почему не сказал, что еда кончилась? — спрашивает мужчина, облизывая пальцы от кукурузного крахмала. — А почему Вы не сказали, что голодны? — задает встречный вопрос Юджи, во взгляде больше не было того презрения, только спокойствие. — у Вас зрачок сузился. Уже давно. Вампиру и нечего возразить. Он не собирается выполнять заказы в храме, в котором находится ребенок и без того с нестабильной психикой. — Потому что мне пить нечего, — честно отвечает он, снова беря моти в рот, словно оно спасет от голода. Ну, на пару процентов. Итадори думает пару секунд над словами Годжо. Как это ему нечего выпить? А как же он, прямо перед ним? Может стоит сделать несколько... странное предложение? А уместно ли вообще? Если его не убили в первую встречу, не выпили до самого конца, получается, в этом есть некий подвох с тем, почему Юджи еще жив? Итадори действительно не понимает, по каким причинам его оставили в живых. Ладно, лучше хотя бы попробовать. Ведь он хочет, чтобы и Годжо чувствовал себя сытым и довольным. — Может... — Юджи аккуратно, немного боязливо прикасается к вороту рубашки, оттягивает его в сторону, — Вы... — Нет, — вампир резко встает с футона и прожигает взглядом парня сверху вниз. Он встал в позицию доминирования. — Но почему? Вы голодны, и я должен как-то отплатить Вам за все... — Ты мне ничего не обязан. Не пытайся быть взрослым, — агрессивно чуть ли не плюет ему в лицо вампир, начиная скалиться, обнажать белые вампирские клыки, — я и миллилитра не выпью с тебя. Это взрослые обязанности, которые я сам решу. Руки вампира бросает в тремор. Потому что он буквально отказывается от собственного наркотика. Отказывается от еды, что самолично подставляется к нему, к его рту, к его зубам. Годжо дал обещание самому себе, что никогда не позволит держать возле себя ребенка-донора. Дети не должны решать потребности взрослых нечисти, которые из-за отсутствия интеллекта не могут с ними сами разобраться, не трогая при этом ни в чем не виновных детишек. Они должны жить свою юность, не отрекаясь от социального мира. Они не должны делать то, что им не нравится. Это ебаная идеология Сатору, которой обязан придерживаться весь мир по его мнению, но почему-то весь мир продолжает твердить об отсутствии интеллекта, в особенности у континента нечисти. — Быть ребенком - не значит что-то плохое. Годжо пару раз гневно вздыхает, стараясь сконцентрироваться на чем-то другом, отречься от своей агрессии, и покидает комнату, даже не закрыв ширму за собой. Юджи так и продолжает сидеть, не совсем понимая, что толком произошло. Он, с таким же вздохом что и у вампира, ложится обратно на футон, прикрывая лицо ладонями. Ему всегда казалось, что быть ребенком - плохо, потому что они не берут на себя ответственность, они не серьезные в том, чем занимаются, не умеют слушаться и далее по списку. Поэтому ему всегда казалось, что он сам по себе придерживается "взрослого" образа. Потому что быть ребенком стыдно. Дети глупые, пусть и не все, но снаружи клана - да. Су ему так говорил, но он же врать не будет ему. А тут... Он никогда бы и не подумал, что Сатору другого мнения на этот счет.***
Подходит к концу неделя. Ровно неделя с момента, как Сатору пообещал Юджи сходить на тренировочную площадку Арасияма. Итадори лежит на футоне, не желая особо просыпаться после тяжелой тренировки на солнце. Оно грело лишь немного, а движения, которые ему приходилось совершать гоняли кровь по телу так, что становилось невыносимо жарко. За письменным столом сидит Сатору, отвечая на какое-то письмо. Видимо, содержимое вампиру настолько не нравится, что он чуть не пролил чернила прямо на письмо, пока отвечал. Он хмурится, злится, разочарованно мычит и иногда уходит на улицу, чтобы отпинать всевозможные камни вокруг его храма. Однако теперь он, успокоившись, может спокойно закончить. "... Спасибо большое за то, что предоставляете возможность понять, что Вы не имеете особого представления о том, что значит интеллектуальное мышление. Я очень благодарен за Ваш подарок в виде Вашего сына, однако прекратите мне предлагать услуги в виде Вашей натуры для очередного заказа, раз уж я не принимаю деньги. Я выполнил свое дело и надеюсь, что Вы больше никогда сюда не напишите ни единого письма о заказе на дитя. Если Вам нужно убить ребенка, убейте его лично. Если хоть одно письмо появится в моем почтовом ящике за пригородом Нагои, я приду и перережу весь Ваш клан к черту. Прекратите действовать мне на нервы. С отсутствием уважения, Анонимный Вампир." Сатору отбрасывает кисть в стену, зарываясь руками в волосы. Пиздец, если он хоть глазком увидит главу клана... Ладно, нет, надо успокоиться, по крайней мере потому, что уже и позабыл толком, как тот выглядит. Он помнит только розовые волосы, отвратительные и неуместные его статусу. Сатору поворачивается к расслабленно лежащему Юджи. Видимо, уже привык к истерикам вампира за месяц, что они вместе живут. — Ты собрался? — Да, — Юджи садится на футон, пододвигая к себе сумку с одеждой и едой, - после той ссоры Сатору все же купил ему еды, - и протягивает руку, нежно улыбаясь. — Тогда выдвигаемся, — вампир облизывает письмо и закрывает его. Кладет его во внутренний карман плаща. Мужчина встает с пола и берет сумку парня, другой рукой сжимает протянутую ладонь Юджи и резко тянет на себя, помогая парню подняться. Годжо моментально обнимает Итадори, скрывая за своим плащом, и они тут же испаряются в пространстве, появляясь около окраины Киото. Годжо тут же разнимает объятия - почему-то в этот раз это дается намного легче. — Идем, — мужчина снимает вампирский плащ, одновременно с этим убирая клыки: делает их на два размера меньше. Плащ накидывает на руку, а волосы взъерошивает, больше не зализаны на бок. Юджи спокойно плетется за вампиром, вцепившись рукой в плащ. Теперь, после упоминания о клановых, ему действительно стало немного страшнее. Но так как они телепортировались в лесу, то получается, что Годжо специально выбрал это место, чтобы их никто не заметил. Ками-сама, спасибо Годжо за это. Мужская ладонь ложится на подростковые плечи, в успокаивающем жесте прижимает к вампиру. Так они быстрым шагом добираются до бывшей столицы Японии, выйдя из небольшой чащи леса, однако к самому городу не приближаются. — Давай в следующий раз пойдем в Святилище Фусими Инари, — обращается к Итадори Годжо, пока они идут к храму. Юджи одобрительно кивает. Проходя по лестнице из леса на дорогу, мимо храма Дайхикаку Сэнкодзи, они любуются ночными фонарями, которые в это время освещают переулки ночного города, и сейчас уличные фонари точно так же светят теплым желтым освещением на ступеньки. Теперь их можно хотя бы разглядеть. Но Юджи все равно умудряется споткнуться, однако скорость реакции вампира не позволяет парню поцеловаться с асфальтом, к его счастью. Мужчина удерживает его от столкновения с бетоном, держа за шиворот. Для Сатору Юджи просто крохотулечка из-за их разницы в росте, и потому вамипр всегда смеется с того, когда Итадори умудряется споткнуться на ровном месте. Сатору знает, что его собственный рост слишком нестандартный для роста среднестстического японца, который имеет, к примеру, Юджи, однако Годжо сам по себе выглядит как японец? Определенно нет. Именно поэтому вопросы к себе он слышит крайне редко - люди принимают за туриста. Они решают не церемониться, поскольку виды ночного Саганономиятё не доставляют особого удовольствия из-за бамбуковых домов, поэтому, притянув Юджи к себе покрепче, Сатору телепортируется прямиком к двухэтажному вытянутому дому. Парень не отлипает от вампира, сжимаясь на месте. — Тут живут мои приемные родители, — с какой-то странной интонацией произносит мужчина, закутывая Юджи в плащ так, чтобы была видна только его розовая макушка. Он то ли рад, то ли совсем нет. — То есть... мне придется с ними знакомиться? — Да, — радостно отвечает Сатору, подходя к фасаду дома. Уверенно набирая полной грудью воздух, он стучится дважды в дверь. Сначала слышатся какие-то копошения, женский голос кричит на кого-то другого, а мужской же голос в ответ протестует. Слышатся шаги в сторону двери сразу двух человек. Сатору немного нервничает, сжимая плечо Юджи. Он хочет удивить их подарком. Или согреть в плаще юношу. И не важно, замерз тот или нет. Момент истины наступает, когда сёдзи распахиваются. Перед ними появляется высокая девушка, ростом под метр девяносто, с прической каре, родинкой у глаза, обречающая ее на вечную боль. Рядом стоит мужчина, ростом метр шестьдесят максимум - он очень выделяется на контрасте, с длинными густыми волосами, тоннелями в ушах, укутанный в одеяния, похожие на вампирский плащ, отличающиеся от того, что носит Сатору, - подмечает Юджи. И если парень больше осматривает новых знакомых, то Годжо удивляется. Удивляется, что мужчина не сдох еще. В дверях оба от шока замирают, раскрывают рты, чью реакцию вампир понять не может. Они радуются или понимают, что обречены на страдания? — Сёко? Сугуру? — Сатору! — радостно восклицают оба, накидываясь с объятиями. — Сто лет не виделись! — метафора это или нет - Юджи не понял, однако компаньоны очень рады встрече. Юноша прячется в плаще с головой, теперь его невозможно увидеть. Немного дискомфортно от того, как два тела сильно жмутся к вампиру. — Я тоже очень рад вас видеть, но... — вампир разнимает крепкие объятия, опуская полы плаща и показывая розовую голову. На приемных родителей пялится мальчик, который явно напуган чем-то, - на самом деле ростом девушки, - но Годжо крепко держит его возле себя, — я не один сюда пришел.***
— У тебя что, появилась жена и это твой сын? — спрашивает Сёко, пока с горлышка тэцубина разливается сэнтя чай по тяваням. — Аргх, хватит! Нет у меня никого! — раздраженно шипит Сатору, прижимаясь бочком к Юджи, очень незаметно. От этого количества вопросов ему не по себе, и только Юджи, из-за которого все вопросы и поступали, спасает всю ситуацию своим присутствием. — Тогда кто он тебе? — спрашивает мужчина, наматывая на палец локоны густых волос. — Он... — Сатору мечется между тем, чтобы сказать правду или соврать. Однако даже подумать не дают. — Меня выгнали из клана и подкинули ему... — Юджи сжимается, испытывая такой же дискомфорт, отвечая на вопрос. Однако рука на плече не позволяет погрузиться в неприятные воспоминания. Наступает неловкая тишина, которую Сатору терпеть не мог всем нутром. Он берет тяван и делает глоток, чувствуя прилив чего-то теплого в теле. Украдкой смотрит на парня и слабо, но одобрительно кивает, что с чаем все в порядке, и только после этого кивка Юджи берет свою чашку, начиная попивать сэнтя. — Простите, — извинилась Сёко, присаживаясь возле мужа. — Все нормально, — как-то слишком удручающе вздохнул Сатору, — давайте не будем о плохом. Хочу одолжить вашу площадку для тренировки малого. — Правда? В таком случае, тебе даем аренду бесплатно, — подмигивает Сугуру, хлопая в ладоши, — учитывай, что это за тот раз... — Отец! Не надо, умоляю, это было тыщу лет назад! — обреченно вздыхает вампир, понимая, что сейчас начнется "то самое", особенно, когда Юджи так заинтересованно смотрит. Только не рассказы из его детства! — Знаешь, когда мы только выкупи- — Усыновили, — дает мужу Сёко подзатыльник, — когда мы усыновили Сатору, он все руки искусал Сугуру, пил его кровь с голодухи, а потом часами блевал, потому что она была невкусной. Матерился он в свои двенадцать, конечно, знатно... Девушка не выдерживает и смеется, стоило ей только вспомнить те самые времена, когда они нашли Сатору совсем маленьким. Если быть точнее, выкупили на черном рынке. — Годжо-сама настолько был очаровательным? А каким еще Годжо был? — Юджи двигается ближе к смеющийся паре. Слишком интересно узнать о детстве вампира. — Ой, знаешь, он терпеть людей не может, но дети - его самая настоящая слабость, — прижимает она к себе парня точно так же рукой за плечо, — а еще он - вундеркинд. Уже в пятнадцать закончил университет. Сатору хмуро смотрит на то, как его родители буквально забирают его Юджи к себе. Он чересчур агрессивно отхлебывает чай, берет с тарелки моти и с такой же враждебностью пережевывает его, пока Иэри пересказывает Юджи треть историй из детства. А Итадори очень заинтересованно слушает, задает вопросы и теперь уже не испытывает такой дискомфорт при общении с ней. Его поражает то, что Годжо с самого детства имел такой склад ума. Ах, ему бы такие мозги и знания, какие есть у вампира. — Он заставлял всех дружить с собой, а тех, кто отказывался, избивал,— шепчет Сёко, облизываясь незаметно для Юджи. Однако это замечает сам Сугуру, поэтому потянул вампиршу за ворот ближе к себе. — Боже... — Юджи заливается смехом, — с с-самого... детства... дебошир! — Да, а еще был не самым послушным мальчиком. С очень возвышенным эго, - Сёко прикрывает рот рукой, чтобы немного отсмеяться, - он, кстати, амбидекстер. — Сейчас не особо изменился-то, — хихикает Итадори, — мелкий якудза. — Да-да, он самый! В детстве тренировался изо всех сил на площадке, — Сёко отпивает с тяваня. — Самураи жаловались, что Сатору изматывает их. Поэтому порой приходилось запирать маленького проказника в комнате. Ну... наказывать. О да, самураи часто возмущались тому, как сильно ребенок изматывал их. Как двеннадцатилетний парень мог обладать такой выносливостью и силой? Он всех вводил в ступор, из-за чего самураи не могли сосредоточиться толком и не замечали, как лежали на земле поверженными. Их не устраивала такая изнурительная борьба с человеком. Однажды Иэри пришлось зайти вглубь чащи. Везде была кровь: на тростнике, земле; где-то были лужи, не успевшие впитаться в землю, а где-то едва заметные алые следы. Мертвые тела лежали чуть ли не друг на друге, словно так и должно быть. Сегодня плохой день - все вещал Сугуру без умолку до этого момента. Стоило послушать его, его интуиция на высоте. Сёко нашла приемного сына. Он стоял с окровавленным ножом, руками и ртом, позади него нависала тросниковая чаща. Сатору бросил взгляд на женщину. Ее пробрало мурашками, руки словно похолодели, стали липкими. Липкими как ужас, липкими как кровь. Казалось, что Годжо утянет кого-то угодно в темноту леса, обволакивающую, пожиравшую все. — Я убил их, — тихо прошептал мальчишка, устремляя голубые глаза в небо, — они слабые. Сёко медленно опустилась на колени перед мальчиком, вытягивая руки вперед. Нож упал на землю, а Годжо летел с объятиями. Иэри смотрела невидящим взглядом. Платье перепачкалось в крови и грязи, женщина осознала... "Он силен. Он страшен." Даже Сугуру нервно вздымал грудь, смотря издалека в облике оборотня. Сёко поздно замечает, как Гето и Итадори заливаются звонким смехом, ведь ее саму унесло далеко в воспоминания. Один Сатору прожигает взглядом всех троих, а в особенности Сёко, которая слишком взбудоражилась, почуяв человеческую плоть и кровь. Если бы он мог, прижал бы Юджи к себе так сильно, насколько бы мог себе позволить. Не отпускал и не давал бы и дышать в сторону парня. Пиздец, пиздец, пиздец, пиздец. Как это контролировать?! Черт побери, он сейчас задохнется от этого удушающего чувства. Что это вообще такое? Ему плохо. Оно душит его. Оно убивает его. Он хочет убить кого-то. Снова. Почему он так злится, что Юджи просто выходит в социум? У него, небось, серьезные проблемы с этим. А может все дело в поведении вампирши? — Сёко-сан, Сугуру-сан, а Вы - кто? — уже расслабленно спрашивает Юджи, пока девушка гладит его по мягким волосам. Этот жест заметно успокаивает саму Сёко от нахлынувших воспоминаний. — Я? По специальности - нейрохирург. А так - вампирша, если говорить о расе. — Я - оборотень, но одеваюсь как вампир, потому что хочу выглядеть так же круто, как Сатору, — миловидно улыбается мужчина вампиру. Он догадывается, что тот испытывает, поэтому хочет загладить вину за жену, по крайней мере тем, что не лезет в разговор с Юджи так активно. — Гето Сугуру, особый ранг, сколько-то там лет. Желает стать крутым как вампир, хотя на его счету - труп древнейшего О́ни, — Юджи и Сёко присвистывают со стеба Сатору, — отец, когда ты уже признаешь свои силы? — Ах, Сатору, не начинай, — мужчина машет рукой в воздухе, — я просто оборотень. Просто деревья рублю. Меня даже Сёко содержит в основном... — Не в основном, а на постоянной основе, — улыбается девушка мужчине, нежно проводя рукой по щетине Гето, поглаживает, почесывает, а Сугуру плавится как собачка, подставляется под ласку хозяина. Видимо, так Иэри хотела подтвердить его расу, с чем у Юджи были изначально сомнения. Теперь же они ушли. — Мы поняли, что он твой щеночек. Так может, ты расскажешь уже Юджи об Арасияме? — чересчур агрессивно произносит вампир, и это не может не попасться нечисти на глаза, однако они решают не комментировать это. От такого тона Юджи прижимается чуть ближе к Иэри, и Годжо четко это замечает. — Да, точно, — девушка опускает руку на спину Юджи, — Юджи-кун, не бойся Сатору. В Арасияме главное правило - это самурайская одежда и соотвествущее белье под него, поскольку есть виды белья, которые ограничивают в движениях. Мы же поможем тебе двигаться свободно и не ограничивать себя ни в чем. У Сатору слишком тяжело вздымается грудь при каждом вдохе. Скрестив руки на груди, он все еще наблюдается за тем, как Сёко обращается с его Юджи. Словно родная мама, или словно нечисть со своей едой, играясь и наслаждаясь реакцией жертвы? Еще секунда подобного поведения, и ему кажется, что он сорвется с места. — Так же есть тренировочный зал. И комнаты, ибо это гостиница для самураев. Я вам с Сатору выделю одну на двоих, хорошо? — парень и вампир молча кивают. — А еще Юджи, с тобой будут сражаться самураи. Насмерть. Ты должен хорошо быть подготовлен физически. Сатору же тебя подготовил? У Юджи загорается огонек в глазах, стоит упомянуть тренировки с Годжо. — Да! Он так хорошо преподает иайдо! Я им очень восхищаюсь, — последнюю фразу он выдает очень тихо, чтобы услышали только супруги. — Он потрясающий профессионал в этом, просто не показывает, — втискивается в разговор Сугуру, а после глядит на почти разъяренного Сатору. Ладно, Иэри бы пора прекратить диалог с юношей, который она ведет порядка сорока минут, — Юджи, может, ты хочешь потренироваться перед сном? Сатору нужно обсудить с матерью кое-что. — Хочу, — Юджи поворачивается к вампиру, — Годжо-сама, можно? — Можно, — облегченно вздыхает вампир, позволяя Сугуру сопроводить Юджи с сумкой в зал. Он полагает, что их комнату оборотень тоже покажет. Наступает тяжелая пауза, давящая тишина. Сёко спокойно попивает четвертую порцию чая, пока Годжо даже первую едва смог выпить. Он ждет объяснений, но видимо объясняться тут придется исключительно ему. — Сатору, это что за реакция такая? — спрашивает Иэри, кладя в рот последнюю сладость с тарелки. — Я не знаю, — вампир зарывается руками в белоснежные волосы, растрепывая прическу. — Не понимаю, какие эмоции испытываю к нему. — Как давно он у тебя? Помню, у тебя и раньше возникали проблемы с пониманием чувств. — Месяц. Почти ровно. — Ты привязался, — спокойно констатирует девушка, на что вампир начинает рычать. — Я не привязываюсь!— нет, он уже не может себя контролировать. Эмоции слишком мощные, а контроль слабый и бесполезный, в общем-то. — Я не говорю, что это плохо. За двадцать один день вырабатывается привычка, — отпивает с тяваня Иэри, — ты привык, что он рядом. Он тоже привык к твоему присутвию. И он действительно хочет стать сильным, а ты любишь сильных. Разве это плохо? Нет, он не может привязываться к чертовым людям. Люди все ужасны до единого, а этот сопляк только мешает ему жить. И как она вообще смеет говорить так в отношении Годжо? Эти слова ни капли не успокаивают его. Да, он привык к его нахождению в храме, это больше не приносит раздражения. Но какого черта она связывает это с привязанностью? Ничего общего нет! Но то, как женщина касалась его... — Мне не нравится то, как ты его трогала, — снова с рычанием выпаливает Сатору, сжимая кулаки. Да так сжимает, что вены вздуваются, одна длинная, крупная вена вылезает на тыльной стороне ладони. — Он сказал, что его вышвырнули из клана. Мне показалось, ему не хватило женской любви в клане, пусть и само отсутствие никак не проявляется, — а это как вообще связано?! Юджи ни разу не упоминал присутствие матери в его воспитании, это значит, что ему и без того было нормально. Не считая ублюдочного отца. Годжо резко встает с пола, делает низкий поклон за "отличное" чаепитие и снимает плащ, оставаясь в одной черной рубашке, на жабо которой виднелся отполированный рубин. Вампир складывает плащ и бросает его туда, где сам ранее сидел. — Сугуру на ужин приготовит что-то из набэмоно. Придете? — Да, мы придем, — Сатору думает несколько секунд, осматривая помещение. Он хочет сказать что-нибудь отвратительно-язвительное, но не может, потому что понимает, что Сёко тоже любит детей, только почему-то другая его часть не хочет верить в это. Да и это будет неправильно с его стороны ни за что брать и грубить матери. Пусть и не родной. — Я пойду к Юджи, — едиственное, что может выдавить из себя мужчина прежде, чем покинуть комнату. Он грациозно разворачивается спиной к вампирше и уходит. — Ты ревнуешь, Сатору, — бросает ему в след девушка. Годжо кажется, что на его виске вздулась венка. Он сжимает кулаки так, что ногтями оставляет кровавые лунки на ладони. Кровь медленно стекает по пальцам, пока вампир ищет нужный ему зал среди бесконечного количества других комнат. Никогда не позавидуешь ведению гостиницы - это тяжелая работа. Боль в руках успокаивает, а запах собственной, пусть и не совсем приятной, но крови дает расслабление. Годжо встречается взглядом с Гето, который в приподнятом настроении выходит из зала. Язык скользит по ладони, зализывая кровавые подтеки. Небольшие ранки затянулись за считанные секунды, раздраженный взгляд встречается с желтыми глазами. Ощущение успокоения приходит моментально - у Гето слишком высокое обаяние, его любят все из-за позитивных ассоциаций, что он вызывает своим образом. Чего не скажешь о его форме волка. — Сатору, — к нему подходят ближе, — знаю, что тебе было не совсем приятно смотреть на это. Приношу извинения за Сёко от своего имени. Гето делает низкий поклон, а Сатору лишь фыркает. Вот на кого он никогда не злится, так это на Сугуру. — Да я все понимаю. Просто заведите уже ребенка, — Годжо начинает смеяться, пока Сугуру заливается краской, — я серьезно. Сколько вы уже вместе? — С-сатору... — мужчина тоже начинает смеяться, заражаясь чужим смехом, толкая рукой вампира в грудь, — ну и выдвинул ты конечно. Мы вместе уже давно! Они оба смеются еще пару минут и шутят на тему того, что в их отношениях скорее Гето забеременеет, чем Иэри, и только после они расходятся. Гето отлично умеет поднять настроение своим обаянием, жаль, что сам по себе в общении был очень скромным, чего не скажешь о Сёко. С ним всегда в детстве было веселее, чем с прямолинейной Иэри. Ее язык, острый, скользнет лезвием по горлу, а женщина и сама этого не заметит. Любит нарываться на споры, под конец которых всегда считает, что победа за ней. С этой женщиной трудно было состоять в отношениях, и, чтобы была хоть какая-то стабильность, нужно только слушаться или не язвить в ответ по крайней мере. Никогда не знаешь, говорит она правду или нагло врет в лицо. Испытывает что-то или манипулирует, использует. А ведь по ее рассказам, когда она была человеком, она кардинально отличалась от сегодняшней Сёко. И как они только с Гето сошлись? Хотя, говорят, провотиположности притягиваются. Годжо открывает ширму, тут же наблюдает за парнишкой, что рассекает подкинутые в воздух фрукты. Да, это действительно полезный навык. Ему везет, что Юджи стоит спиной ко входу и явно не услышал открывающихся сёдзи. Вампир осторожно подходит к парню, что перешел на попытку защиты от нападения врагов, представляя перед собой фигуры людей. Черт его, он все еще не идеально обращается с катаной, а тут ему еще придется сражаться с тачи. Не повезло парню. Его стоит обучить защите. — Юджи. Итадори дергается, и тачи падает на пол. Он спиной ощущает, что сзади стоит кто-то большой. Годжо встал к нему вплотную. — У тебя плохо получается защищаться, — Итадори хочет уже оправдываться, что он тренирует защиту, но не успевает, — я покажу, как просто, но эффективно это делать. Да, в иайдо этого нет, но ты должен уметь защитить себя. Юджи с Сатору набирают в грудь воздуха и выпускают его одновременно. Главное в искусстве иайдо - это духовное развитие практикующего, понятие философии, погружение в атмосферу... руки Юджи берут в чужие ладони, сжимают. Парень отмечает, что ладони Годжо теплые, не холодные, какими были обычно. Ему в руки суют тачи, которую успели подобрать в момент, когда Итадори испугался и выронил ее. — Ты держишь тачи так уверенно. Прогресс, — улыбается Годжо, сутулясь из-за разницы в росте. — Теперь смотри. Тебя атакуют горизонтально - ты защищаешься вертикально, и наоборот. Годжо руками удерживает руки Юджи, одной крепко сжимая тачи, второй скользит по обуху. Вампир резко опускает меч, теперь держа его в вертикальном положении. — Будь уверен в том, что держишь в руках, — шепчет вампир. Юджи пробирают мурашки, стоит горячему дыханию коснуться его уха, - всегда тяни тачи врага на себя, а потом резко сноси с лезвия, сбивая с толку. Если трудно сбить, помоги второй рукой. Только сейчас Сатору мог расслабиться, мог полностью отдаться тому, что любит, - искусство иайдо и обучение других. Тут нет язвительной Сёко, которая вечно ходит по острому лезвию. Вампир направляет катану: оружие разрезает воздух, мужчина позволяет примкнуть обуху близко к себе, и после они с парнем вместе по вертикали резко сносят воображаемое лезвие с их собственного. Юджи прикрывает глаза и начинает поддаваться такту, который воспроизводит Сатору. Сразу идет в нападение по горизонтали, он крепко вжат в чужую спину, расслаблен и тем не менее испытывает волнение от нахождения в одной комнате с вампиром. Это ощущение навсегда останется с ним. По крайней мере, так кажется Юджи. По завершению обучения парень одобрительно хмыкает, довольствуясь результатом. Что ж, он еще обдумает то, как это можно использовать завтра на площадке. — Юджи... — его резко выдергивают из мыслей. Руки вампира медленно скользят с чужих ладоней, плавно переползая на тело юноши, обхватывают его, сгребая в охапку слишком странно. Словно его не желают больше отпускать. Голова жмется к изгибу шеи, волосы падают на плечо, легко щекоча, — ты все еще боишься меня? Годжо не уверен в себе. Почему Юджи так примкнул к Сёко? Она действительно хорошая? Но он тоже хороший! Он вон сколько всего сделал ради парня, а мог просто оставить в лесу! Он должен доверять ему и обязан слушаться! Но тогда почему выбирают не его?.. Парень опускает тачи вниз, туда же и свой взгляд. Его снова спрашивают об этом. Неужели это настолько не очевидно? Ему уже надоело отвечать каждый раз одно и то же. — Не бойся меня, — с едва уловимыми нотками мольбы произносит вампир, и тем не менее слишком твердо. Слишком отстраненно. Он пытается. Или осознает, что пытается, но у него не получается. Он не уверен, что боится смерти. Он не боится темноты, не боится своего отца и его плети. Но Годжо... вокруг него слишком сильная, тяжелая аура, перед которой он не мог духовно устоять. Она слишком давит. Даже отец так не давил, как простое дыхание вампира в сторону Юджи. Вот, что значит раздавать всем негатив - невольно начинаешь ощущать себя частью этого говна. И теперь от него просят перестать испытывать страх, который сами же и создают? Но Сатору сейчас сам не свой. С самого начала, как они пришли сюда. Юджи действительно понравилось разговаривать с Сёко-сан и Сугуру-сан, но даже тогда ощущалась противоречивая аура от вампира. То ли был рад, то ли расстроен и зол. Его эмоции меняются слишком быстро. Кончики пальцев осторожно тянутся к руке, как тогда, в тот день, когда... Юджи не хочет вспоминать об этом. С того дня нахождение с вампиром в одной комнате угнетало. Сейчас ему не легче. Просто чувствует себя увереннее? Потому что внутри здания есть другие люди? Люди отвратительны. Быть может потому, что ты уязвим из-за них. Действие Юджи не успевает завершиться. Сатору разнимает объятия, словно ошпаренный, тяжело и громко дыша. Его прерывистое дыхание разносится эхом по всему помещению. — Бля. Черт знает, что на меня нашло, — вампир отряхивает одежду, словно Юджи ее испачкал, — ужин в том же месте. Годжо какой-то дерганой походкой покидает тренировочный зал, не оставляя и возможности сказать слово. Юджи садится на пол, нет, скорее падает на него спиной. Ками-сама, и как разговаривать с ним, если он постоянно убегает в такие моменты? С Сатору что-то явно не так. Да и с Юджи тоже.***
Итадори довольно улыбается, когда заканчивает тренировку. Пусть в этот раз он был один, но он обучился защите, и по словам Годжо, держал тачи уверенно. Это тоже самое, что и похвала. А теперь он покушает! Наконец-то! Спустя долгие три часа! Слишком радостный юноша практически бесшумно несется по коридорам и в нужный момент останавливается возле открытых сёдзи. Сугуру ставит на стол огромный тохо с нарезанным ассорти мяса и рядом с ним небольшие миски с соусами и разбитыми сырыми яйцами. Юджи таращит глаза от того, насколько аппетитно, оказывается, оборотни могут готовить. Само блюдо напоминает ему сябу-сябу, которую он ел единожды, но тот день запомнил навсегда. Что ж, этот он запомнит так же. На контрасте, как и всегда, выделяется Годжо, что посасывает кровь четвертой группы прямиком из донорского пакета. Одна нога поставлена на другую, а сам он слишком расслабленно и безразлично смотрит вокруг. И вот теперь он действительно выглядит спокойным. Все дело было в голоде? — Юджи! — восклицают вампирша и оборотень, радостно приветствуя парня. — Я полагаю, сегодня какой-то особенный праздник, раз на столе сябу-сябу. — Конечно, праздник. Сатору пришел сюда с удивительным гостем, — мягко улыбается Гето, раскладывая палочки возле каждой миски. Вампир почти незаметно ухмыляется. Юджи тоже улыбается, стоит ему увидеть поднимающиеся уголки губ у Годжо. Парень присаживается около вампира и ждет, пока остальные сядут на места. И только после они приступают к трапезе. Юджи чересчур довольно набирает за обе щеки мяса, а родители Сатору боятся, что он так подавится и умрет, на что вампир снова прожигает их взглядом. В какой-то момент Итадори понимает, что Сатору толком не притронулся к еде. Он мигом подцепляет палочками толстую нарезку говядины и подносит ко рту вампира. — Съешь? — ощеривается Юджи. Годжо ухмыляется такому поступку. Он берет практически опустошенный пакет крови и сначала выдавливает пару капель густой жидкости на мясо словно соус, попадая тем самым на палочки, и только после аппетитно съедает говядину под взгляд Юджи, полный омерзения. — Годжо! — недовольно вопит Юджи, смотря на перепачканные кровью палочки. — Их тоже оближу, — мужчина отбирает посуду у парня и засовывает палочки себе в рот, слизывая все, и после отдает их Итадори, — ну как? Лучше? Юджи бьет другой рукой по лицу, обреченно вздыхая. Ками-сама, насколько же это гадко! Родители смотрят же на это с восторгом. Для них эта картина была завораживающей. Ну да, нечисть же. Да и Сатору очень красиво ел, даже как-то эстетично. Это все семейный этикет? — Сёко, покорми меня тоже так! — восклицает Гето, сжимая кулаки в нетерпении. Твою ж, да за Гето даже хвост появился, и теперь он активно виляет им! — Эй, это я кровь пью, а не ты, — возражает Иэри, засовывая в рот свинину. — Юджи, дай еще, — требовательно просит Годжо, и Юджи незамедлительно берет в палочки теперь уже мясо краба. На этот раз, к счастью, без крови. Так они и едят дальше, в расслабляющей тишине и иногда короткими разговорами. И после плотного ужина все расходятся по комнатам. Годжо с Итадори плетутся в выделенную комнату, где их ждут мягкие футоны, в миллион раз лучше, чем у Сатору, и вампир это признает. Со стороны он выглядит усталым. Он ведь в течение всего вечера раздражался, а после думал, как бы завтра на площадке не произошел пиздец. Юджи плюхается на свое место, следом ложится Годжо на свой футон. Парня волной накрывает сонливость, он перекатывается на бок, глядя на широкую спину вампира. — Как-то устал сегодня, — шепчет мужчина, почесывая затылок. Он оборачивается, чтобы увидеть реакцию Юджи на его слова, но находит только сонную пташку перед собой. — Это нормально, что ты устал, — также шепчет Юджи, укрываясь одеялом, — ты не робот, чтобы работать и не уставать. Последнее, что может выдавить из себя Итадори прежде, чем погрузиться в крепкий сон. А вот мужчина застыл на секунду, после чего потер глаза и лег на спину, смотря в потолок. — Ну да. Я же не робот... — тихо повторяет он, тут же зевая. Прикрыв глаза, вампир тоже погружается в сон. Укрывшись мягким одеялом, он чувствует, что сказанные слова греют душу. Впервые, словно кто-то стал понимать его. Видеть. Или ему показалось? Так или иначе, сон поможет ему восстановиться. И не думать о том, что приносит боль. Он еще задумается над словами Юджи.