***
— Ты отлично справился, Кашимо, — молвит глава клана, отбирая протянутый кулон. Мужчина хватается за камень, и ситуация повторяется - его руку обжигает. Он кривится, зажимая ладонь между бедрами. — Почему не сказал, что оно такое?! — раздраженно кричит глава Итадори. — А я и не знал толком, — пожимает плечами Хаджимэ, как ни в чем не бывало. Сам же рефлекторно прячет перебинтованную ладонь. — Как… ты убил Сукуну? — глава выпрямляется, хищно облизываясь на кулон, который уже мечтает повесить себе на шею. — Техника Теневого Воображения.***
от IC3PEAK feat Oli Sykes of Bring Me The Horizon - VAMPIR
до Rammstein - Sonne*
Сатору неожиданно просыпается. Особенно громкое трещание цикад сигнализирует, что за окном стоит летний зной. Заебись, жара и цикады разбудили его, судя по виду из окна сейчас раннее утро. И что делать? До тренировки еще часов пять, а то и больше. Вряд ли он сможет заснуть в скором времени, хотя... картина возле него так и заставляет обратно лечь в постель. Рядом с ним мирно сопящий Юджи, свернувшийся в комочек. Годжо невольно улыбается, стоит скользнуть взглядом по расслабленному лицу. Он надеется, что у парня сон спокойный. Рука медленно ползет по мягким простыням, плавно приближаясь к розовой макушке. Она опускается на чужую голову и легкими движениями поглаживает ее, на что парень во сне легко улыбается уголками губ. Это заставляет самого Годжо растянуть губы в ухмылке, радуясь, что парню нравятся такие жесты с его стороны. Однако нарушать сон Юджи не хочется. Сатору беззвучно встает с футона, борясь с желанием остаться и полежать в постели еще немного. Мужчина добирается до зеркала и рассматривает свое изображение. В неподтвержденных легендах о самом Сатору писалось, что его якобы не видно в зеркале и он умеет превращаться в летучую мышь. Годжо каждый раз недовольно фыркал, когда вспоминал этот бред или подслушивал разговоры особо верящих крестьян. И откуда это только берут? Он, как и остальные, прекрасно отражается в зеркале, а способность превращения в летучую мышь... Кто вообще это совместил? Он зачесывает волосы, используя вместо расчески пальцы, убирая с головы бушующее гнездо. Сегодня зализывать волосы набок не хочется. Лениво. Как и неохота проводить ночь в раздумьях о происходящих событиях. Поэтому он спит, хоть и надобности в этом по-прежнему нет. Годжо в принципе очень многое делает из того, что делать необязательно. К примеру, продолжает зачищать лес в округе, продолжая еще и тем самым доказывать, что это - красная зона, ступать в которую запрещено не только путешественникам, но и нечисти. По крайней мере об этом гласит табличка у леса. Однако все это бесполезная часть его жизни, поскольку люди сюда больше не суются, а ёкаев убить ничего не стоит. Также легко, как чихнуть. Он иногда ест еду, но энергии она не дает. А голод утоляется исключительно кровью, которую необходимо пить хотя бы раз в две недели. Но он... он пьет слишком много. Ему всегда мало того небольшого количества, которого вампиры получают с укуса. И потому ему приходится выполнять заказы на "неудавшихся" преемников клана, дворян и изредка ему попадаются неудачные сёгунаты. За сёгунов платят больше, и - о, как не повезло! - последний заказ был на низшего аристократа, за которого не заплатят больше тридцати тысяч йен. Денег практически не остается из-за проглота, именуемого Юджи. Пусть он и не ел много, но почти всю зарплату вампир потратил на того. Однако в последнее время он не чувствует из-за этого угнетения, почему-то. Годжо откровенно устал думать о том, какие бесполезные вещи он совершает просто потому, что хочет. Он отворачивается от зеркала и, взглянув на довольно спящего Юджи снова, тихо покидает комнату. Пора узнать, какие самураи ждут мальчишку. Хочется верить, что будут не особо ранговые не-шаманы, иначе Итадори... Неважно. С ним все будет отлично. Потому что Годжо умеет преподавать. Не зря же он три года назад преподавал в университете для нечисти боевые искусства? Мужчина проходит по коридору, который кажется бесконечным из-за закрытых сёдзи. Даже самураи не проснулись на раннюю тренировку, только он один здесь бродит. Стыдно должно быть самураям. Вот он в свое время, когда стал таковым, вставал в пять утра на службы. Годжо доходит до нужной ему комнаты: кухни. Он глубоко в душе надеется, что знает, где хранятся запасы крови у Сёко. Ему срочно нужно выпить пару литров, а можно было бы и всего человека, но где его сейчас достать? Не будет же Сатору воровать самураев. Раньше еще мог, но сейчас — нет. Однако это же запасы Сёко. Нехорошо воровать чужое, но кто сказал, что Сатору святоша? Единственный святой здесь это, по сути, Юджи, который сладко сопит в кровати, обнимаясь с подушкой. К слову, его пора бы уже разбудить. Или рано?.. Да какая разница! Нехер спать по утрам. Годжо разворачивается и мчится обратно в их комнату, в которую он врывается так громко, как может себе позволить. — Проснись и пой, пташка дохлая! Подъем, и на тренировку! — радостно вопит Годжо, громко хлопая в ладони. Ему нравилось бесить окружающих, будто это было его работой. — А-а… — сонно бубнит Юджи, перекрывая подушкой уши. — Я хочу спать. Годжо вздыхает и опускается на кровать к Юджи. Словно в удачный момент Юджи поворачивается к Годжо лицом, и их взгляды встречаются. Вампир опускается на локте и приближается настолько близко, что чужое дыхание можно было почувствовать на своих губах. Парень сжимается и нервно сглатывает. — Пора вставать, малец, — властный голос предупреждает, что лучше бы Юджи встать. Итадори скидывает с себя одеяло и тут же садится, отодвигая лицо вампира. — Простите, Годжо-сама. Сейчас встану, — как наизусть заученную фразу твердит он, потягиваясь. Годжо ответ более чем удовлетворяет. Вампир встает с футона и направляется к выходу. Надо проверить, не спят ли Сёко и Сугуру. Он надеется всей душой, что не застанет неловкую картину, от которой любому было бы не по себе. Никто бы не хотел видеть своих родителей в такой ситуации. Годжо сам не раз оказывался в подобных обстоятельствах. Сатору, идя по коридору, чувствовал, что что-то сегодня будет не так. То ли дело в площадке, в которой везде мешает бамбук, или же в Сёко, из-за которой Годжо от злости едва ли мог заснуть. Хотелось ударить что-нибудь, но Юджи так сладко спал, что было жалко. Случись это месяцем ранее, он бы точно ударил. Сугуру тем временем тщательно обходит площадку в обличии оборотня, проверяя на наличие потайных ёкаев, которые могли случайно туда попасть. У Сёко гениальнейшее оборудование, с помощью которого она могла видеть из датчика наличие ёкаев и самураев.* Тоже полезная штука, если вдруг из ниоткуда посреди поля появится одна из священных кицунэ, которые в последнее время были очень агрессивными, или — еще страшнее — óни. Все же лучше быть начеку. Хотя обычно приближение опасности Сатору чувствовал за пять километров от себя. Надо бы уже успокоиться. Да и тем более, почему Годжо так парится насчет этого мальца? Умрет — на одну беду меньше. Хотя тот уже успел полюбиться Сёко, да и Сугуру был рад его присутствию так, словно это действительно ребенок Годжо, что раздражало самого вампира. Даже если бы ему и захотелось дитя, он бы сначала сто раз над этим подумал и спросил себя, а точно ли у него все в порядке с головой. Но что-то в душе все равно скребло за мальца. Наверное, где-то глубоко внутри, из души, начало вырываться сожаление. На Юджи действительно было жалко смотреть, особенно при условии, как позорно его выпихнули из клана. Он же ничего не сделал, по сути… или в этом и заключалась суть? Сатору сжимает жабо на груди. Лучше бы меньше думать над тем, что существуют априори жалкие люди. Выпрямившись, Годжо набирает воздух в грудь и стучит в сёдзи родителей, прекрасно зная, что те не спят.***
Сугуру тяжело вздыхает. Чужие ногти проходятся по его груди, немного царапая кожу. Ощущение, что он скоро может сойти с ума, так сильно хочется прикоснуться до сокровенного, но Сёко запретила ему. Слово Иэри — закон, который ни под каким предлогом нельзя нарушать, до тех пор, пока не прозвучит следующая команда. Сугуру не будет нарушать обещание, данное своей хозяйке, иначе это расстроит любимую женщину. — Ну же, песик, не хочешь поскулить для меня? — Сёко берет мужчину за лицо, поворачивая к себе. Ноготок «случайно» задевает сосок, заставляя Гето невольно заскулить от желания большего. Мучения от Сёко могли длиться целыми сутками, столетиями и веками, но Гето же нельзя оставлять совсем без награды, так ведь? Он так старается для своей госпожи, и что самое важное — он заслужил свое поощрение честным способом. Иэри совсем аккуратно, заводя прядку за ухо, — так элегантно и завораживающее, — наклоняется к груди мужчины и сжимает ее, и тут же изо рта мужчины доносится скулеж. — Ты можешь ее сжать, — хихикает Сёко и приспускает со своей груди бинты, что были перевязаны вокруг. Оборотень завороженно смотрит и тяжело сглатывает. Руки тянутся прямо к открытой зоне. Не веря тому, что ему позволили это сделать, Сугуру нежно сжимает грудь девушки, стараясь насладиться моментом. Она была такой мягкой и приятной, какой была всегда, и от этого чувства мягкости у Гето летела крыша по полной. С каждым движение ладони, мужчина скулил все громче, и громче. Иэри готова сойти с ума от того, как сильно хотелось зайти дальше. Настолько, насколько она могла себе представить. Все ради любимого, и его невероятных стонов, от которых девушке становилось донельзя жарко и плохо. Нет, не в том смысле, что плохо - это что-то буквально плохое. Просто от этого чувства так приятно и хорошо, что уже становится не по себе. — Сугуру, ты не хочешь ошей.. — не договаривает девушка, как в их сёдзи начинают стучаться, и очень агрессивно. Иэри цокает и слезает с Сугуру. Девушка не заинтересовано смотрит в лицо мужчины так, словно это он виноват. Настроение у вампирши так быстро спадает, что Сугуру недоумевает, что делать дальше. — Иди и открой сёдзи, — Иэри накидывает на себя одеяло так, будто собралась спать. — Почему я!? — Сугуру возмущается, но последующего ответа не дожидается. — Я.. я тебе отомщу еще! Ночью! — Научись сначала, — смеется девушка, от чего внутри Гето все взорвалось. Как обиженный ребенок Сугуру опустил глаза, чтобы найти одежду, начал что-то тихо бубнить под нос. Почему именно он должен все делать? Учитывая момент, на котором они остановились, Сёко могла бы и пожалеть его. Сугуру хватает первое попавшееся под руки, и нехотя отодвигает сёдзи в сторону. Годжо по началу стоит в полной тишине, но в момент что-то падает на пол, слышатся недовольное бурчание и скулеж, словно, собаки. Годжо стучится еще раз, уже более агрессивно. Ему никто не открывает двери. — Вы хотите, чтобы я сломал сёдзи? — раздается голос Сатору, и наконец-то перед ним открываются двери. — Да, Сатору? — немного взлохмаченный Сугуру предстает в одном кимоно. В женском, но ладно. Сатору всегда считал Сугуру странным в предпочтениях в одежде. — У вас система исправно работает? — ожидая в глазах напротив успокоения, нервно спрашивает Годжо. — А-а-а, поэтому ты в такую рань… — Сугуру чешет за ухом и сильнее укутывается в кимоно. — Есть небольшие новости на этот счет. Годжо знатно напрягается, сглатывая тяжелый ком в горле. — Нет, нет, нет, все в порядке, Сатору, все в полном порядке. Подумаешь, система неисправна? Всегда есть Гето, который своим нюхом все неполадки почувствует! Проблем не должно быть, так ведь? — начал успокаивать себя Годжо, пока Сугуру потирал сонные глаза. — Хэй, Сатору, будь спокойнее, — Гето тычет мужчину в грудь, и Годжо, заканчиая с шутками, вырывается из своих темных мыслей. — Просто я чувствую неладное. Осмотри площадку еще раз, пожалуйста, — сказал тихо Годжо, виновато притупив взгляд. Это очень удивило Сугуру, ведь обычно такой взгляд он мог видеть на вампире разве что в детстве. — Все в порядке, сейчас проснусь и проверю. — устало отвечает оборотень, и Годжо кивает. Все будет в порядке. Все будет в порядке. Все будет в порядке?***
Сидя на диване, Сёко спокойно размешивает сахар с кофе, без которого не может пройти ни одно утро. Сугуру ушел на осмотр всей тростниковой чащи по просьбе нервного Сатору. Юджи едва ли мог глаза открыть, и поэтому, пока вампира не было, Сёко прижимала мальчишку под свой бок, позволив ему немного посопеть. Годжо ушел в магазин за покупками для Юджи, поскольку вчера он благополучно забыл об этом, поэтому обещал вернуться не скоро. Годжо даже позволил начать тренировку без него. Наверное, его все же успокоил тот факт, что Сугуру осматривает окрестности. Самураи наготове, а значит уже скоро надо начинать тренировку. Осталось только разбудить маленького Итадори, но так не хочется этого делать. Глядя в это мирное личико, Сёко не может себя пересилить и заставить это дитя встать. Лучше это сделает Сугуру. Гето же в этот момент проверяет всю территорию, обнюхивая ее. Если честно, он ненавидел находиться в волчьем обличии без особой надобности, но раз Годжо действительно не мог угомониться, то Сугуру готов потратить свои силы. Эта чаща огроменна для человека, но для такой большой собаки как Гето - просто маленькая поляна для игр с человечками, которые, к слову, уже были готовы. Все должно пройти отлично, уровень сложности Сёко всем сообщила еще вчера. Сугуру надеется, что жена в этот раз не устроила никаких провокаций, и не будет никаких сюрпризов. Все-таки он еще новичок. Но Сатору обязательно сделает из него настоящего самурая, способного разрезать даже бамбук.* Гето входит в помещение, наблюдая за Юджи, который едва ли проснуться может. Раньше у них был кот, который жил в этой комнатке, по глазам которого они узнавали время. Теперь же кота нет. Глядя в небо перекрытое бамбуком, придется интуитивно подсчитывать время. — Пора начинать, не думаешь? — спрашивает мужчина у жены, на что Иэри одобрительно кивает. Женщина взлохмачивает волосы парню. Юджи едва может открыть глаза, не то, чтобы понять, что происходит и что он такое. Парень поднимает голову с плеча девушки и извиняется за свое неподобающее поведение, на что вампирша только усмехается и просит не умолять о прощении. Так бы сработало с Сатору, но не с Сёко. Ей безразлично, спят у нее на плече или нет. А вот для Годжо это целое унижение перед всем миром - допустить человека к себе так близко. По крайней мере, с момента последней встречи она запомнила Сатору именно таким. — Юджи, милашка, пора работать, — нежно молвит Иэри, поглаживая мальчика по голове. Юджи старается разлепить веки, но никак не получается. — Да-да… я сейчас встану, — парень потирает глаза, оглядываясь по сторонам. Возле него лежит тачи, а спереди открывается вид на всю тростниковую рощу. Рядом стоит Сугуру и заинтересованно рассматривает панель управления. Ему не чужда новая техника будущего мира. Страшно представить, сколько самураев придется победить сегодня. Но хорошо же, что их убивать не надо, правда? Если Годжо спокойно отправляет парня в одиночку, значит Юджи под силу разобраться с ними? Тем более, вампир выглядит как обычно, по нему не скажешь, что он нервничает. Скорее напротив, будто ему все равно. Но Юджи уже привык, как-никак, он просто обучается, чтобы попробовать одолеть вампира, не так ли? Вряд ли Годжо захочет оставить Юджи после его совершеннолетия в храме. Итадори медленно встает, тут же принимая боевую стойку. Это помогает ему проснуться и морально подготовится к предстоящей битве. Иэри на диване хихикает, а Гето довольно разглядывает парня. Годжо пусть и не умеет возиться с детьми, но Юджи не выглядел как парень, который эмоционально страдал, находясь в его компании. По крайней мере, так казалось, всех деталей никто из них не знает. Вампирша поднимается с дивана, доставая из кармана почти исхудалую пачку сигарет. Пальцами обхватывает одну и зажимает между губ. Иэри кидает взгляд на Юджи и решает, что покурит немного позднее, убирая сигарету за ухо. А пока, ему стоило объяснить правила площадки. Она была уверена, Годжо точно не додумался объяснить все. — Юджи, милый, — парень тут же оглядывается на женщину, чья рука нежно ложится на плечо. — А, да? — Итадори поднимает смущенный взгляд. Слово "милый" еще несколько раз пронеслось в его голове. — Правила площадки очень простые. Твоя задача — победить самураев, отражая их атаки. Они же напротив, будут тебя атаковать, — Секо крепче сжимает плечо, вспомнив, как Годжо в детстве перерезал всех, кто у них был. — И самое главное правило: нельзя убивать. Даже если тебя захотят убить. Внимательно выслушав женщину, Юджи согласно кивает. — А еще нужно следовать остальным правилам: традиционная одежда, слушать команды, если я тебе говорю через рацию и так далее, — Сёко гладит Юджи по спине и тихонько подталкивает его к двери на площадку. Юджи глубоко вздыхает. Если честно, нифига он не спокоен с утра. Годжо после утреннего визита куда-то бесследно исчез, отправившись за покупками по словам Сёко. Сугуру лишь неловко смотрел в сторону мальчишки, почесывая свою шею, на которой из-под шиворота виделись какие-то ожоги или синяки. Юджи так и не понял, что это за отметины такие, но оборотня пытались удушить, наверное. Ладно, надо отставить уже свои мысли о вампире! Юджи не собирается думать о нем больше, ему нужно полностью сосредоточиться на бое. Если Годжо не думает о нем, то и Итадори не планирует делать того же. Итадори нервно сглатывает, ноги подрагивают, как и руки, Годжо бы точно отчитал его за это. Но возле него есть прекрасные Сёко и Сугуру. Они защитят его, если что-то пойдет не так. Да и все будет в порядке. Рука Итадори открывает дверь, и в легкие бьет запах свежего бамбука, пахнет дождем и скошенной травой. Интересно, тут действительно был дождь? Юджи делает несколько шагов вперед, и дверь за ним плотно закрывается. Дороги назад больше нет. Юджи понимает это, и оттого сжимает рукоять тачи крепче. Ладно, нужно просто побороть страх, избавиться от удушающего чувства, что он не справится. Нужно просто взять и сделать это. Парень начинает идти вглубь леса. В роще вроде и светло, а вроде солнце практически отсутствует. Это немного напрягает, но справиться он в силах. Двигаться в любом случае нужно. Юджи не сразу замечает боковым зрением шевеление. Прислушиваясь к каждому шагу, парень погружался в глубь этого леса. Пока никаких резких нападений на него не наблюдалось. По крайней мере, ни запаха ходьбы, ни треска бамбука не было. И, наконец, он слышит лязг стали. Катану достают из ножен. Итадори оборачивается и, по своей удаче, уклоняется от нападающего самурая. Двигаться в хакамах крайне странно, но удобно, ощущается свобода действий. Самурай ничего не говорит, лишь тихо нападая. Настоящий мечник… Юджи мгновенно достает тачи и отражает нападающий удар. Глубоко вздыхая, парень отскакивает в сторону от самурая. Его лицо скрывалось за маской, видимо, это одно из правил соблюдения анонимности. Юджи отражает попадающий удар, лязг стали продолжает резать слух, который еще не привык к "шумным" тренировкам. Итадори слышит приближение второго самурая. Надо оторваться от первого. Парень скачет меж бамбуком и, одной ногой отскочив от стебля, попадает прямо на второго самурая. Юджи отбрасывает своей тачи катану другого противника. Стоило ему, вроде как, улизнуть от обоих самураев, как к нему привязался третий. Практически за самой спиной. Юджи не будет так просто ложиться под лезвие. Парень разворачивает рукоять тачи. Теперь лазвие смотрело вверх. Итадори отпрыгивает от бамбука, и набрасывается на воина. Никак не затронув лицо, перерезает ему вуаль на лице. Третий успешно устранен. Юджи думал, что он мог бы так и дальше тупо резать повязки со всех, отбивать катаны и так далее. Но перед ним появился более серьезный противник. Видно, что самурай имел достаточный опыт. Юджи совершает рютэн гаэси и отбрасывает катану нападающего самурая в сторону. Не дают парню отдохнуть совсем, как прямиком в лицо стремиться чья-то выкинутая катана, но на размера три меньше. Итадори чересчур поздно замечает ее, и катана оставляет неглубокую царапину на щеке. Ладно, царапина - не беда, у него бывали и похуже шрамы. Юджи разгоняется в беге и проезжается коленями по земле, отбивая катану у самурая, который совершенно точно не ожидал именно такой способ отбития оружия. Парень встает и сталкивается с массивным противником. Буквально массивным и огромного роста. В горле сохнет, а невидимый хвостик будто поджался меж его ног. Но Юджи тут же отгоняет от себя мысли о побеге. Надо сразить, даже если будет тяжело! Итадори глубоко вздыхает, крепко держась за тачи. Он приседает в коленях, заставляя самурая на секунду потерять бдительность. И вот в тот момент, когда кажется, что чужие глаза свели с него взгляд, Юджи совершает мугай рю кэндзюцу ката касуми,моментально замедляя действия врага. В этот самый момент парень будто чувствует, словно по его рукам течет сила. Более могущественная, более властная, словно в нем текла сама проклятая энергия. Но это же не может быть так просто, верно? Или же... Юджи, пока ощущает ту самую энергию, которую не сравнить ни с какой-либо физической силой, поднимает свою тачи вверх, так высоко, насколько это было возможно, чтобы в ту же секунду катана самурая упала на землю. Итадори, он... он только что преисполнил свой дух? Он познал иайдо? Но не может быть! Юджи довольно оборачивается в сторону, улыбаясь так ярко, словно бы за долгое время впервые съел сладость. Взглядом ищет не так далекое место, где должны была находиться закрытая камера с прозрачным стеклом, внутри которого сидели бы Сугуру с Сёко. Представляет себе, как он довольно бежит к ним, рассказывая о том, что он только что почувствовал. Но... никакой комнаты нет. Итадори моргает несколько раз, чтобы убедиться в этом, и понимает, что в действительности нет ничего перед ним. Туман уже давно медленно поднимается и оседает на земле, причины его возникновения неясны. И у Юджи, действительно, начинается паника. Самураи бесследно исчезают с поля. Он передвигается по нему и бежит куда-то вдаль, но дороги не было видно, как и какого-либо намека на то, что у этой тропинки есть свой конец. — Вот черт… — Сугуру смотрит на панель, мигающей ярко красным оттенком. Система тихо пищит о том, что на площадку выдвигается неизвестный объект. Перед окном не было видно ровным счетом ничего. — Сёко! Сёко, срочно! — кричит Гето на кабанэ, который сразу же уходит в поисках женщины. — Я ни черта не разбираюсь в этой системе!!! — словно истеричка пищит мужчина, отмахиваясь от панели. Все, что он знал — это то, что управление нельзя трогать без Сёко. Да он и не пытался это делать. Кабанэ очень долго искал служащую Иэри, и оказалась она совсем неподалеку от комнаты возле тростниковой рощи. Сёко вышла на короткий перекур, и оказалась в паре метрах от самой комнаты. — Иэри-сама, — обращается кабанэ к девушке. — Система вышла из под контроля, Гето-сама хочет Вас. Женщина моментально тушит сигарету в своих руках, хватаясь рукой за стальную косу, и не произнося ни слова направляется в комнату. Она уже видит, как над панелью управления сидел скрученный словно креветка Сугуру, который умолял, лишь бы ничего не взорвалось. Панель издавала пусть и тихий, но истошный звук неисправности. — Что происходит? — девушка заламывает косу за спину и нажимает на кнопку динамика, через который можно было общаться на площадке. — Самураи? Юджи? Никто не отзывается, словно и не слышит ничего. Это вызывает сомнения у девушки о том, все ли в порядке. Сёко прожимает аварийную кнопку, которая сигналит по всей площадке об опасности, но система никак не отзывается. Продолжая показывать на карте геолокации самураев, почему-то, находившихся в радиусе 10 километров от комнаты, а также Юджи и неизвестный объект, особенно сверкающий ярко-красным цветом. На площадке кто-то есть. — Нас Сатору убьет, если узнает об этом! — так радостно говорит девушка, словно бы подобная смерть было для нее настоящим счастьем и мечтой. Сугуру понимает, что дело поворачивает не туда, куда нужно было. Желая раскрыть потенциальный дух Юджи, они вскрыли то, что пряталось годами, глубоко в этой чаще. Итадори был в панике. Ни одного самурая не было видно, сколько бы он не старался разглядеть хоть одного. Кажется, Юджи настолько занервничал, что перед ним стали появлятся несуществующие силуэты умерших ранее тут духов. Совсем неожиданно, появилась толстая, старая и наполовину убитая цепь. Она была ржавой, будто ей было более пятисот лет. Она была прозрачной, как будто это был "дух". С каждым шагом становилось опаснее, но любопытство Юджи заглушало всякий инстинкт самосохранения. Не успевает Итадори обдумать свои действия, как он ступает шаг за шагом к этому неизведанному объекту. Цепь была словно бесконечной, не имея ни начала ни конца. Проходя около метра Юджи натыкается на еще одну такую же цепь, похожую на предыдущую. Густой туман мешал идти и только "дух" цепи вел его куда-то вглубь. Юджи казалось, что это будет длиться целую вечность, но нет. Могущественный коготь образовался прямо перед ним. Этот коготь был частью ноги чего-то крупного и сильного. Нет, это даже отдаленно не было самураем. Это вообще не было человеком. Парень не знал куда деть себя. Одна лишь нога была размером с его телом. Итадори, что есть силы берет себя в руки, и медленно поднимает свой взгляд. Бесконечное количество цепей были подвязаны к ёкаю, одетое в рваное кимоно, подгоревшее на концах. Толстые канаты красного цвета, с такими же алыми кисточками будто удерживают силу чудища. В глаза бросается большой и широкий пояс, который когда-то сиял красивым цветом морской волны. — Клан Итадори... — тяжело вздыхает ёкай над ним. Голос отдается эхом по всему лесу, а сам голос настолько грубый и низкий, что мурашки невольно проходятся по всему телу. Итадори сжимается на месте, его руки едва заметно дрожат. Мальчишка никогда не видел настолько гигантский ёкаев. Он в десять раз выше и больше чем Годжо. А ведь Юджи даже не посмотрел в небо, чтобы разглядеть лицо нечисти. Татуировки по всему телу напоминали ему якудз, только этот был хуже любой якудзы. На голове ёкая растрепанные повсюду волосы, четыре рога, будто облитые кровью. На мощной груди красовались три кулона. Один как будто ловец снов, все перья давно пропали, превратившись в клочья побитой птицы. Второй был похож на глаз Фатимы, который имел осколок где-то под боком, а посередине трещина, разделившая камень надвое. И только перевернутая звезда пентаграммы была в идеальном состоянии. И откуда это все он набрал... — Клан Итадори... — продолжает молвить дух, опуская голову себе под ноги, чтобы увидеть одного из предков клана. Парень отпрыгивает на пару метров от ёкая, которого сразу же распознает, как древнего óни. Если он не ошибался, то исходя из прочитанных им книг, подобного окраса óни, с кулонами и четырьмя рогами как-то были связаны со сном. И, конечно же, ни один óни не был добрым ёкаем. — Что тебе надо!? — как можно громче кричит Юджи, чтобы óни услышал его. Дух сверху вниз смотрит на него, словно на маленькую букашку. О́ни улыбается, показывая свои уродливые клыки во всей красе. Кривые, торчащие во все стороны, но из всех выделялись только два нижних - они были самыми большими. — Твой клан несет проклятье. Итадори осматривается, чтобы убедиться, что никого рядом нет. Он понятия не имел, о каком проклятии говорит óни. Юджи хватает рукоять тачи, намереваясь покончить с этим. Парень устремлено смотрит на гигантского они. Пусть размеры его и пугали, но он не собирался слушать ничего, что могло быть связано с его сгнившим кланом. — Мне без разницы, какую ношу он несет! — парень вынимает тачи из ножен. Юджи принимает боевую стойку и бежит прямиком под ноги цели. Так хотя бы можно будет его опрокинуть на спину, или на пару секунд заставить потерять бдительность. Итадори приседая, проезжается по земле и разрезает напополам ногу ёкаю. Парень спотыкается, подворачивая лодыжку, и падает на колено. Стоило только повернуть голову, как он видит, что óни остался в полном порядке. Ни единой царапины. Казалось, Юджи рассек силуэт, который моментально вернулся в свое обличие. — Так ты... действительно дух. — парень обреченно уставился в землю, сжимая траву в руках. Кажется, что биение его сердце может услышать даже ёкай свысока. Юджи медленно осознает, он не сможет победить. Никогда.***
Годжо уже более часа стоял возле отдела с одеждой, и он совершенно не знает, какие мерки у Юджи. Он даже приблизительно представить себе этого не мог. Этот парень худощавый до ужаса, хотя, вроде как, вес он набирает. По крайней мере, Сатору в последнее время старался его кормить более жирной едой с большим содержанием калорий и белков, но при этом сильно не перегибал с этим, чтобы не травмировать организм мальчика. Вампир старался подбирать в рацион то, что могло помочь набрать мышечную массу. Жаль, сладости тут бесполезны. Однако, он понимал, что не все так сразу и быстро. На это нужно много времени и, конечно же, терпения, которого у Годжо определенно недоставало. Сатору правда старался придумать хоть что-то, что могло объяснять параметры Юджи. Но в голове то и дело всплывали лишь образы прошлого дня, как парень по глупости решил искупаться в холодной воде. Ками-сама, о чем этот малец только думал, когда погружался в воду с его невероятно-красивым телом, без единой царапинки, словно выколотая мраморная статуя. Кожа выглядела очень мягкой и приятной на ощупь, будто у самого вкусного донора… — Бля. — Годжо бьет себя по лицу, тяжело вздыхая. У него какое-то весеннее обострение или что? Это раздражает. Вампир не придумал ничего лучше, чем взять одежду исходя из описания. Консультант магазина с радостью помог Годжо, исходя из того, что он ему рассказали. Вампир очень надеялся, что парню подойдет одежда, а особенно хакамы, ведь ему не хочется снова растрачивать свои деньги на тряпки для Итадори. Вампир прошелся по многим магазинам и купил много нужных ему вещей. И последнее место, куда он планировал зайти - это простой продуктовый. Попутно набирая корзину, Годжо решил, что в следующий раз ему стоит попробовать связаться с людьми, которые могли бы достать технику с запада или Европы. В Японии подобных вещей не существует, но может Сёко знает, где надо искать таких, с кем можно устроить сделку? Однако, зачем ему это вообще надо... Годжо, стоя у кассы, пока все его покупки пробивали, пытался отвлечься на что-то помимо своих угнетающих мыслей о том, как Юджи тренируется без него. Сатору не мог просто взять и успокоиться, не было в голове ни единой мысли о хорошем развитии сюжета. Может, он так сильно сомневался в способностях Юджи? Если да, то почему вообще позволил ему пойти на такую тренировку? Да когда эти мысли уже покинут его голову? Из-за них агрессия вампира на всех еще больше распространялась. Особенно хотелось выместить злость на людей за спиной, которые только и делали, что перешептывались друг с другом. Но Годжо правильный мужчина - он девушек не бьет. — Слышала о предсказании Зени?* — хихикая, спрашивает девушка у своей подруги. — Нет... что это? Годжо довольно усмехается. Как можно не знать о столь великом предсказании, совершенные аж десять веков назад? Можно даже сказать, это было неким "проклятием", обрекающее Японию на долгие мучения. Никто и ничто не мог сказать, почему так происходит, но сказание давало о себе знать. — Это великое сказание о том, что каждые двести лет на земли Японии будут ступать óни! — радостно говорит девушка, словно в этом было что-то хорошее. — Да ладно! С последнего раза сколько лет прошло? — скептически спрашивает у подруги девушка, скрещивая руки на груди. — Сегодня - ровно двести лет тому назад! Поэтому я тебе и рассказала. — чуть оскорбленно отвечает она, но в душе девушка понимала, почему ей не верят. Об этом просто никто не говорит. Годжо усмехнулся, смотря, как его последние покупки пробивают. Не могло сегодня исполнится ровно двести лет с последнего раза. Вампир даже чисто из интереса стал подсчитывать то, когда в последний раз он столкнулся с ним в Окинаве. Тогда Сатору хотел лишь отдохнуть от работы преподавателя в университете для ёкаев, взяв с собой своих любимых студентов и студенток. Однако их отдыху помешал óни, который внезапно ворвался в их территории. Они появляются в совершенно разных местах, в разных оболочках и с разными силами. И с каждым годом сила ступившего на землю óни становилась сильнее. Каждый новый óни превышал силы прошлого. В последний раз ёкай был связан как-то с гидро способностями. Сатору точно не помнит, это слишком давнее и мимолетное воспоминание. Да, это был приятный жаркий день, первый день июньского месяца, до начала сезона дождей. Сегодня тоже было на удивление тепло. Только это тепло не доходило до горы Фудзи, но и ладно. — Девушка, не подскажите, какая сегодня дата? — спрашивает Годжо у кассирши, складывая все покупки в мешок. Он уже давно не следил за датами из-за отсутствия календаря дома. В последнее время много событий происходит, не успеваешь уследить за всем. — Сегодня первое июня, — добро отвечает та, протягивая мужчине чек. Годжо забирает чек и быстро проговаривает невнятное "спасибо". Вот теперь не смешно. Если... ведь если подумать логически, действительно прошло двести лет. Каждые двести лет, первое июня... и не факт, что ёкай появится где-то далеко. Он может быть близко. Настолько близко, что даже сам Годжо не почувствует его присутствия. Почти во все случаи он сталкивался с ним лично, и каждый раз вампир был на волоске от смерти. Мужчина, выйдя из помещения, остановился. Если... если, если он все таки там? Почему у него такое ужасное предчувствие было с самого утра? Каждый раз он не мог объяснить это чувство, оно никак не поддавалось логике. И вот снова... почему-то Годжо казалось, что он не накручивает себя. Но почему он должен появиться именно там? Каждое появление óни никак не было связано между собой локациями. Но и появляется ёкай исключительно в лесах, возле воды, в природе в целом. У Годжо с каждой секундой словно заканчивается кислород. Дышать невозможно от нервозности. Да почему он вообще волнуется?! Вот щас придет и увидит, что все в порядке!***
— Ты должен нести наказание. — аякаси хватается рукой за палицу-тэцубо, покрытую острыми шипами, какими-то проволками и цепями. Дубина была покрыта кровью, будто бы хозяин уже успел использовать ее по назначению. Юджи, сидя на траве, застывает на месте. Он не может шевельнуться, даже сглотнуть не получается, слишком тяжелый ком в горле. Через силу Итадори поворачивается в сторону ёкая, который собирался нанести удар канабо. Она была огромных размеров и вызывала неподдельный ужас. Если удар придется на Юджи, он просто умрет на месте. Время, которое и без того не посчитаешь здесь, словно останавливается. Ничего, кроме тумана и нечисть тут нет. Это... и есть последние мгновения? Но Итадори прожил так мало. Он ничего в своей жизни не знает. Ничего никогда не видел. Так мало успел сделать… теперь Итадори чувствует несправедливость в отношении себя. — Ты должен казнить другого! — злостно кричит парень, не понимая, почему снова он должен все нести на своей спине. Юджи самоуверенно встает, подбирая тачи с травы. Нет, он должен попробовать отстоять. — Мне без разницы, кого я должен казнить из твоего клана, — аякаси усмехается, сжимая кулон Фатимы на груди. В руках óни камень моментально приобретает голубое свечение. Нечисть невнятно говорит что-то, чего Юджи понять не в силах. Это совершенно точно не японский язык. Все очень плохо. Он не будет знать какая атака у противника, точно заклинание. И даже если так, он все равно постарается. Хотя бы чтобы Годжо гордился им, не считал бесполезным и неуклюжим. Рука ёкая загорается синим светом, как и его татуировки, и взгляд нечисти обращается к низу, где уже на готове стоит Юджи. Он учится, чтобы, в первую очередь, дать вызов вампиру снова, и одолеть его. — Спи спокойно, Итадори. "Что?" Юджи пытается вникнуть в смысл слов, но до него доходит слишком поздно. Тачи наполняется проклятой энергией, и парень отрезает руку óни. Ёкай сбит с толку, но все равно приподносит вторую руку, которую Юджи благополучно отрезяет. Он снова, снова и снова отрезает зарастающие руки. В какой-то момент тело óни резонирует, и оболочка теряет изначальный вид. Итадори насовсем отрезает руку, и óни больше не может мгновенно восстановить ее. "Это что, техника? Что это вообще было?" — думает про себя Юджи. Однако настоящий самурай должен отставить любые вопросы в такие моменты. Юджи слишком задумался. Коготь другой руки касается лба парня, и тэцубо моментально врезается ему в голову, и парень забывает о внешнем мире навсегда. Тело юноши врезается в бамбук, пробивая голову. Итадори лежит бессознательно, пока с его головы стекает темная и густая кровь, прямо как любят вампиры. Все аякаси получают наслаждение от страдания людей, и никто не являлся исключением. Юджи погружается в настолько глубокий сон, что не может представить себе выход из него. В этой пустоте кажется, что только здесь будет спокойно. Вряд ли ему хотелось возвращаться. Тут его не тронут, тут ему хорошо. И Годжо тоже будет рад... Больше не нужно будет возиться с ним. — Годжо, это пиздец, — девушка срывается чуть ли не на крик от нервозности. — На датчике не показывает Юджи. Самураев отозвали. Никто не может найти Юджи! Нет, нет, нет, нет, нет. нет. Годжо моментально выбивает дверь ногой, устремляясь в тростниковую рощу. Он чувствует запах Юджи, но ничего больше. Может, мальчик все таки в безопасности? Он же не чувствует никакого другого запаха. А может.. может у аякаси другая оболочка? С каждой секундой предчувствие Годжо становилось хуже. Почва под ногами будто медленно исчезала, все мысли пропали из головы и, медленно испаряясь, растворялись в тумане. Он слышит чьи-то шаги вдалеке. Но так плохо, что их словно бы и не было толком. Сатору некогда думать о том, кто это мог быть, он просто бежит сломя голову. Святые демоны, лишь бы это был Юджи. Годжо, чтобы привлечь больше шума и внимания к себе, ногтями скользит по земле, медленно в беге приседая на колено. Мужчина поднимает голову, и абсолютно все мысли покидают его голову. Не успев привлечь внимания к себе, он нашел аякаси. — Ю… — не выговаривает имя вампир, видя парня лежащего без сознания. В глазах нарастает сущий ужас и всевозможные исходы этого конца пролетают перед глазами. Годжо поднимает взгляд выше, и встречается взглядом с древнейшим óни, который смотрит на него, как на ничтожную букашку. И Годжо был уверен, что точно таким же взглядом он одаривал Юджи. Сатору приходил в бешенство при сравнении себя с букашкой. А ведь он действительно жалок сейчас. Допустил… он допустил то, что случилось с Юджи. Сатору разрывает себе вены ногтями, правой рукой управляя кровью, что стекала по его руке. Блять, он знал, знал и не послушал себя самого, чтобы вернуться раньше. Вампир заводит руку за себя и создает стрелу из собственной крови. Так его учила Сёко. Юджи, Юджи, Юджи… Сатору казалось, что он сходит с ума. Одна мысль о мертвом мальчишке, которого он видит боковым зрением, заставляла его мозги плыть и делать что-нибудь ужасное. Хотелось разнести эту чертову площадку, хотелось коснуться óни. Но не получалось, оболочка не позволяет. Если бы он только мог разорвать его в куски, чтобы все было в крови. Эта идея казалась настолько прекрасной, что у вампира чуть ли не слюна стекала изо рта. Тварям надо преподавать урок, но этой — особенно надо. Поднимаясь с колен, Сатору натягивает стрелу в воздухе, пока его зрачок сужается до такой степени, что его можно было бы сравнить с голодающим вампиром. Казалось, глаза горели алым оттенком. Давно он не испытывал такой агонии в битве с кем-то. — Я тебя убью, блядь, — смеется Годжо, который слышал позади себя шаги Сёко и топот от огромных лап Сугуру. Вампир отомстит. За прошлые разы, за этот раз, за Юджи… одна мысль о парне подталкивала Годжо на массовое убийство и истребление всех ёкаев в этой вселенной. Он мертв. Его убили. Его просто размазали по бамбуковой площадке… — Извлечение души, — с абсолютно каменным лицом произносит вампир, направляя стрелу в сторону противника. На долю секунды тело теряет свою изначальную оболочку, из-за чего стрела вонзается прямо в грудь. Синяя кровь ручьем вытекает, а сам óни на секунду теряет бдительность. Годжо довольно смеясь, скалится на аякаси перед ним. Вампир потерял всякие эмоции сожаления, и только гнев и ненависть овладевали им. Годжо ступил на путь разрушения. Разве нельзя вампира отнести к тем, кто все разрушает? Хотя он и без того являлся достаточно бестактной нечистью. И именно поэтому Годжо выпускает вторую стрелу с таким же заклинанием. Выстреливая прямо в голову, третья стрела решила не ждать своего выхода. Сатору активирует проклятую технику и начинает резать ёкая везде и всюду. — Сёко, твоя техника - хуйня, — говорит свой вердикт Годжо, смотря на то, как аякаси залечивает свои раны после многочисленных стрел. Резня не позволит ему так быстро восстанавливаться, однако это не мешает ему исцелять себя все равно. Иэри была возмущена. То есть, она тут бегала почти десять километров, и ее унижают за ее техники? Она не для этого воспитывала и обучала Годжо. Теперь она приняла выбор ничего не рассказывать впредь, и не показывать тоже. — Тогда сам и дерись, раз технику не понимаешь, — хмыкает Иэри. Она прекрасно понимает, что сейчас ёкай снова потеряет живую оболочку. Только она может с этим справиться. — Ну Сёко! — вампир поворачивается к женщине, чтобы возразить ей. Девушка не успевает окликнуть Годжо, как ему в голову прилетает удар от палицы-тэцубо. Крупный гвоздь пробивает голову вампира насквозь, Годжо точно так же лепешкой размазывается по бамбуку. Сёко моментально реагирует, заламывая косу за спину. Девушка вытягивает два пальца в сторону аякаси. — Бум,— Иэри выстреливает пальцами кровавой стрелой, и óни наполовину теряет духовую оболочку. Сёко взлетает в небо, будто птица, собираясь проникнуть во внутрь души óни. Иэри вытягивает два пальца из кулака и подносит их к губам. — Перерождение бабочки. Бабочки вокруг кружат, словно в настоящем танце. От лиловых, переливающихся к синему, до светящихся в темноте голубых. Атмосфера будто погрузилась во мрак, а в небе явилась луна. Темные тучи, предвещающие грозу, не могли перекрыть свет прекрасного месяца. Óни был сбит с толку, ведь тот прекрасно понимал, что сейчас была середина дня. Или это он просто не заметил, как все небо стемнело? Бабочки вокруг него порхали так, словно им действительно было дело до своей цели. На самом деле, было важно только вкусное вознаграждение. Резкий звук сильно резал слух и даже перекрывал его в некоторой степени. Девушка проводилась длинными ногтями по нему специально, довольно улыбаясь. Коса крепко сжатая в руках, прорезает горло óни, чья оболочка больше не была доступна только смертным. Теперь он не просто дух, а живое существо, которое Годжо разорвет в клочья. Такого вампира, как он, лучше никогда не злить специально. Сатору расплывчатым взглядом рассматривает картину перед ним, и с самой яркой улыбкой смотрит на ёкая, терящего духовную оболочку. Нет, этот удар вампиру ничего не стоил, как и насквозь пробитая голова гвоздем. Но Сёко закричала так, словно бы перед ней убивают человека, а не ёкая, который и без сердца может жить. А как же еще. Она же его мама все-таки. Годжо разбегается со всей силы и подпрыгивает в воздух. Когтистую, желающую разорвать что-нибудь руку, заводит за спину, и резким движением вонзается в грудную клетку, и с самым настоящим удовольствием вырывает теплое сердце из груди ёкая. Такое массивное, большое в ладони вампира. Годжо уже и забыл, какое удовольствие ему доставляет расчленение кого-либо. Вампир голыми руками, полностью окровавленными, разрывает гортань. От всей души веселясь так, словно это не он только физической силой рубит древнейшее существо. Краем глаза Сатору замечает безделушки, висящие на шее óни. По всей видимости, они и являлись его техникой. И дела были с этой техникой пиздец насколько тяжелыми. — Порублю, — с насмешкой повторяет про себя Годжо. Рука начинает копаться где-то глубоко. Óни не может и слова сказать, его гортань была безжалостно разорвана. Больше он не имел возможности говорить, и свои басистые нотки в голосе бесследно исчезли. И какое дело этому Годжо до того, кого убить óни обязан? За что этот вампир так безжалостно дерется? Он видел его взгляд, ни один ёкай не осмелился бы напасть на такого. Но для óни это было самым простым делом — раздавить подобную букашку, возомнившую о себе слишком много. Он ведь такой маленький, насколько возможно… Óни полностью покидают мысли. Потому что чужая рука прорвала дырку, насквозь, пробив шею. Годжо дергает руку в сторону и срывает с плеч чужую голову. Вампир настолько доволен проделанной работой, что не мог сдерживать свой смех, ему было так смешно. Этот óни думал, что он убьет его… он считал, что сможет это сделать! Да, Годжо ничего в этой жизни не способно убить. Вампир отпрыгнул от груди ёкая, продолжая истерично смеяться. Вот уж старейшина о себе многое возомнил. Слишком много. Наверное, он не ожидал, что такой молодняк как Годжо может превосходить его во всем, чего óни добавился столетиями. Но кто-то же его убил! И он переродился в очередного урода! Годжо смотрит в небо, довольно улыбаясь. И стоило взгляду увидеть, как в небе собирались темные тучи, чуть ли не синие, улыбка спала с лица. Ах, да, Юджи. Мертвый Юджи. Эмоция сменилась одна за другой, сначала от очередного приступа агрессии, эмоциональной бури и взрыва, к отчаянию и отрицанию реальности. — Юджи, — забыв полностью об óни, вампир с обеспокоенным лицом ищет парня, Годжо принимает гримасу ужаса на лице. Такое отвратительное и ненавистное ему. Ужас — это последняя вещь, с которой он сталкивался в своей жизни. И испытывает его вовсе не от поистине ужасного. Нет. Он испытывает это от какого-то левого человека, который в один день смел заявиться в его храм. Посмел помешать вместе со своим близнецом братом так, что начал вливаться в его жизнь. Это и есть чувство семьи? Нет, это не семья. Это слово не подходит сюда. — Юджи… — с нотками дрожи в голосе говорит Сатору, стоит увидеть перед собой бездыханное тело. Колени больше не держали вампира. Он падает на колени, пока на его макушку падали хрупкие капли дождя. Такие едва ощутимые и раздражающие. Годжо еще никогда не выглядел таким жалким со стороны. Он поднимает взгляд, ища помощи в глазах Сёко. Хоть слово пусть вставит, хоть что-то! Оголяя клыки, брови мужчины сводятся к переносице. — Нет, Сатору, — Сёко тяжело смотрит на мужчину перед ней. Хотя какой это был мужчина, для нее он все еще маленький мальчик. — Он не проснется. Это заклинание слишком сильное, чтобы Сугуру снял его. Перевоплотившийся оборотень, Гето кивает и грустно фыркает. Он осознает, что подобную печать ему не снять. Сколько бы лет он не обучался у мастера, он никогда не сможет снимать настолько сложные проклятия с людей. Но Сёко чувствует его ауру. Девушка подходит к нему и поглаживает пушистую шерстку. Этим жестом пытаясь сказать, что все будет в порядке, и Сугуру тут ни при чем. Сатору от осознания всей ситуации хочется блевать. Сердце настолько сильно сжалось, как будто для него не хватает места в груди. Такая окутывающая боль, скребущих диких кошек изнутри. Он готов поклясться, что такое он впредь не ощущал никогда. Вампир смотрит на свои руки, полностью покрытые кровью, его разорванные вены, из которых не получилось сделать ничего дельного. Он не смог выиграть полностью своими силами. Он не смог спасти того, который не имея никакое ощущение защиты, утопал в собственном страхе перед судьбой. Если бы он остался, если бы он остался, если бы он остался... Годжо смотрит в небо. Грядущий ливень смоет все следы прошедшей битвы. Лицо Годжо окажется чистым от оков проклятой крови врага. Вся трава пропитается дождевой влагой с примесью крови ожесточенного боя. Бой, в котором два клинка не смогли честно сразиться друг против друга. Один был слишком силен, другой был слишком беспомощен. Дождь смывал всю грязь с лица Годжо, с его рук, и лицо Юджи также очищалось. Вампир пустым взглядом смотрел на лежащего парня перед собой. Все кимоно в крови, лицо, волосы, руки, тачи, бамбук... невольно руки сжались в кулаки. Вампир не может сглотнуть тяжелый ком в горле. Так тяжело ему еще никогда не было. На плечах Годжо воссдеают словно три горы Фудзи. Ему хотелось убиться об стену. За что судьба играет с ним так, почему ему так плохо?! Ему все равно, ему все равно на Юджи! — Почему... — Годжо бьет кулаком об бамбук, разбивая костяшки руки. — Почему мне не все равно? Иэри с Гето подбегают к нему, чтобы успокоить, но Сатору больше ничего не слышал. Он слышал только глухой звук дождя, капающий на землю и на пряди волос. Больше ничего. Годжо больше ничего не слышит. Сознание то и дело прокручивает одну единственную фразу, за которую ему хочется убиться. Она такая мерзкая, такая отвратительная, и вместе с дождем ему хотелось убить этот голос в голове. Он только и твердит ему одно и то же... Это ли не поражение Годжо? Он проиграл, да?Спокойной ночи, Итадори Юджи.