SiM - Devil in your heart
Тяжелое прерывистое дыхание сливается с шумом густой чащи леса. Парень поднимается по крутой горе, вытирая испарину тыльной стороной руки со лба. Ну и ужас же это место. Сукуна и ранее был на горе Фудзи. Как-то уже собирал свой походный рансэру, на который смог самостоятельно заработать, узнавал через знакомых, с которыми мог видеться лишь тогда, когда сбегал с храма, информацию и, когда добывал достаточное количество информации, отправлялся в поход длиною в неделю. Он никогда не уходил дольше, чем на неделю, поскольку его тут же принимались разыскивать шавки отца. Никакой нормальной жизни и свободы. И сейчас наконец-то он выбирается в место, где мечтал побывать всю осознанную жизнь. Конечно, не при таких обстоятельствах, не из-за сражения с екаем. По своей воле. Однако получил то, что получил. Су устало вздыхает. Он устремляет взгляд вверх, рассматривая храм перед ним, однако глаза застилает темная пелена, словно все тяготы жизни обрушились на него сейчас в виде беспросветной тьмы, или в виде обморока, или ему просто-напросто выкололи глаза. Сукуна взвизгивает от неожиданности, выдает, что не был готов к подобной ситуации. Итадори отбивается от звериной хватки. Животное? Парень в растерянности, только и делает, что сопротивляется, на ходу придумывая тактику, как выскользнуть из захвата. — Какого черта тебя сюда занесло?! — орут ему практически в ухо, удерживая Сукуну за ногу вниз головой. Полы кимоно - само оно отдаленно напоминает каноко сибори - свисают вниз, в красные глаза смотрят ярко голубые, выражающие недовольство и звериные намерения. — Отвечай, засранец! Сукуна раскачивается и ударяет вампиру поддых. Сатору шипит от боли и в ответ дарит удар в живот парня так, чтобы удар приземлил тело на землю. — Хватит испытывать мои нервы! — рычит нечисть, чуть ли не пуская пену со рта из-за прибытия незванных гостей в его логово. Сукуне в бок прилетает мощный пинок острым носком ботинка, выбивая из груди весь воздух. Незамедлительно приближаются для очередного пинка, однако Итадори успевает ухватиться за ногу нечисти, потянув на землю. Конечно, результат не совсем тот, что он ожидал, поскольку его тут же откидывают на несколько метров. Видя, как фигура приближается к нему, Итадори незамедлительно встает, игнорируя ноющую боль и легкое помутнение зрения. Он берет рукоять катаны в руки и достает черный стальной клинок с синим отблеском лезвия. — Хватит молчать! — кричит вампир, разрезая клинок противника в воздухе. Маленькие куски стали падают на землю, и Сукуна усмехается тому, насколько ситуация безвыходная. Теперь у него есть сила только от кулона на груди разве что. По лицу прилетает твердый кулак. Сукуна успевает просчитать атаку, но его сил не хватает для того, чтобы отразить удар. Его снова откидывает на несколько метров, он проезжает всем телом по мокрой грязной земле. Белоснежное кимоно обретает коричневые оттенки с багровыми мазками крови. Итадори приподнимается на локтях, чувствуя усталость во всем теле. Какого черта этот вампир настолько сильный?! Он не смог отразить еще ни одну из его атак, хотя подготовлен физически более, чем достаточно. Он чувствует себя униженным. Однако в чувство его приводит очередной пинок в бок. Сукуна шипит, закашливается, отхаркивая кровь. Он так и помереть может, если продолжит лежать на месте. Парень встает и взмахивает кулаком, но вампир уклоняется так легко, словно знает все атаки наперед. Ужасно раздражает. — Ёкай, ты отобрал у меня всякое оружие. По-твоему, это честно? — ухмыляется парень, разрезая кулаком воздух. Руку перехватывают, его всего с силой швыряют на землю. Сукуна болезненно стонет, удар проходится по позвоночнику, выбивает из груди воздух. — Я и честность и рядом не стоим, — вампир выпускает руку из захвата. — Проваливай отсюда, с тебя не выпью и капли, — Годжо поднимает указательный палец вверх и тычет им парню в грудь. — Через год сюда пришлют еще одного. Моего... близнеца, — докладывает Сукуна каким-то уж слишком спокойным для такой ситуации голосом, перехватывая вампирскую руку и сжимая ее. Годжо никогда не подавляет свои желания, особенно, если они появляются в моменте. Как, например, сейчас: вывихнуть пареньку руку. И вампир не сдерживается. Через секунду парень корчится от боли, скручиваясь в бублик на земле. — Нехуй ему тут делать. И тебе тоже. Проваливай, паршивец, — в последний раз грозно предупреждает Годжо со светящиммся глазами. — Ночью будет чистка леса. Тебе же хуже, если попадешься в мои лапы. Сатору разрывается в ненормальном смехе, пока Сукуна смотрит на вывихнутую руку. Вампир прекращает смеяться и в ту же секунду вправляет парню руку обратно на место. Бой боем, а ломать конечности он не очень то и хотел. Со стороны Сукуны ситуация выглядит, как одно большое издевательство. — Я тебе правду говорю, нечисть, — Сукуна встает с коленей, оттряхивая кимоно. Спокойно, даже равнодушно смотрит на мужчину, словно это не он ему руку вывихнул только что. — В какой стороне Токио? Вампир, не смотря толком в нужную сторону, указывает идти вдоль дороги, что приведет к столице. Годжо задумывается, что ведь когда-то Киото был столицей Японии. Как же быстро время летит, и моргнуть не успеешь, как законы поменяются и не раз. Сукуна молча кивает, впервые уважительно кланяется вампиру в знаке благодарности. Осмотрев местечко, Итадори поднимает с земли рансэру и, одарив вампира взглядом в последний раз, покидает его, уходя в указанном направлении. Раннее утро - не лучшее время для новых знакомств, а тут он проиграл, да еще и с треском, теперь же он остается ни с чем. Годжо тяжело дышит. Он не понимает, почему напал на ребенка, не подумав над тем, что это, собственно, дитя. Ладно, может не дитя, но несовершеннолетний точно. Он пытается понять, что же ему такое помешало, пока он находился в храме. Сначала он курил на шестом этаже, разглядывая доспехи сегуната Годжо. Потушил сигарету, повернулся к окну, вдыхая уже не сигаретный дым, а чистый воздух. И вот: он телепортировался и напал. Аура была такой, словно... Словно сильнейший ворвался в его территорию. Но был бы он по-настоящему сильнейшим, нанес бы ему хоть какой-то удар. В таком случае... — Ладно. Живи, сопляк. Главное уйди отсюда, — Годжо машет в сторону, куда направился пацан. Не нравится ему это все.***
— Не-е-е-ет! Сукуна, не уходи от меня! — роняя крупные слезы, плачет мальчишка, обнимая близнеца за ноги. От усталости в теле после тренировок стоять было невозможно. А новость об уезде Итадори еще больше ранил в самое сердце. — Юджи, я должен... — Не должен! Это не закон и не приказ! — продолжает лить слезы Юджи. — Это как раз таки приказ. Государства! Юджи, не бойся, Сукуна вернется обратно, — ухмыляется глава клана Итадори. Отец при параде: черный сокутай, с тканью за ним красная сита гасанэ, в пару метров длиною. Хорошо, что хоть этой дурацкой шапки не было на нем, которую Сукуну ненавидел всем сердцем. — Нет! Сукуна сказал, что он больше не вернется, — парень тянется руками к шее брата, чтобы прижать его к себе. В последний раз. — Юджи, не слушай его, — братец сразу же наклоняется и обхватывает Юджи за талию, поднимая с пола. Он настолько легкий и костлявый, что Сукуна может легко поднять его на руки. Он ужасно переживает. Не знает, начнет ли Юджи больше есть. Учитывая психологию, стресс может влиять и на то, что человек голодает. Нехорошо. — Юджи, успокойся. Я не это сказал, — лучше соврать, что Сукуна рассказал все Юджи. Иначе отец заподозрит неладное. Что Сукуна слишком много знает. — Юджи, ну же... Итадори понимает, что не может успокоить брата. Ни объятиями, ни словами, ничем не может. Он не может дать ему комфорт, в котором тот так нуждается... от этого осознания в груди больно щемит. Он... совершенно бесполезный. — Юджи, — зовет его Су ласково на ушко. Юджи шмыкает и вытирает слезы с щек, — не будь плаксой. Ты выше этого. Пожалуйста... просто ешь больше. Юджи молча кивает и стискивает близнеца в объятиях, мысленно прощаясь с ним. Сукуна обводит каждый остистый отросток позвоночника на спине младшего. У него уже болит сердце. Но это нельзя показывать, потому на лице лишь безразличие. Он так и не научился показывать Итадори, что ему не все равно. И если Юджи возненавидит его в будущем, Сукуна поймет. И примет. В их разговор вмешивается отец. — Сукуна, мы всегда рады... — Нет, не рады, — Су сжимает близнеца в объятиях, чувствуя, насколько плечо влажное. — Тебе придется на короткое время покинуть клан. А уже после ты сможешь вернуться и начать слушаться. Разве не чудесно? — Нет, не чудесно. Глава клана тяжело вздыхает и взлохмачивает свои окрашенные в розовый цвет волосы. Он уже устал от Сукуны. Когда он уже наконец просто уйдет и умрет? — Хватит бесполезной болтовни! Тебя ждет карета. Юджи словно ошпаренный отпускает брата. Выпрямляется с красным личиком и смотрит на Сукуну. В последний раз. В последний раз. — Юджи, я вернусь сильным и защищу тебя от этого болота, — шепчет парень. Он берет чужую руку и сжимает в своих, согревая близнеца. — Я обещаю, что мое питание станет лучше, — в ответ обещает Юджи, ласково улыбаясь братцу, от чего у Сукуны глубоко в душе что-то екает. — Прощай, — спокойно произносит Су, отпуская чужую руку, будто это должно принести успокоение им обоим. — Пока... — на юношеское плечо ложится мужская рука, Юджи от этого дергается. Сукуна, если бы мог, прямо сейчас с ноги въебал бы отцу. — Я продолжу тренировки, обещаю. — Не умирай, Юджи. Сукуна машет ему и заходит в карету. Глядя в окно, он чувствует, как его сердце разрывается на несколько тысяч мельчайших осколков. Крепко сжимая катану на поясе, он смиряется. Мирится с тем, что он еще лет до двадцати не сможет помочь Юджи. У него есть вера в него. Даже в этих ужасных условиях. Сам Юджи отворачивается от уезжающей кареты. Он снова роняет слезу, отец, заметив это, наклоняется к нему, все еще сжимая плечо. — Ты еще не отработал наказание, Юджи, — шепчут безэмоциональным голосом. Юджи шмыгает и вытирает влажное лицо юкатой. Ладно, теперь будет побольнее. Физически.***
— Сукуна слишком многое тебе рассказал, — утверждает глава клана, поглаживая приготовленную плеть, связанную в косу. — Пожалуйста, не надо, — спокойно просит Юджи. Он уже давно не устраивает истерики, давно не плачет перед процессом. Раньше его пугало это, но с годами, смирившись с тем, что для семьи ты просто игрушка до двадцатилетия, пока не отслужишь самураем и не станешь аристократом**, что с тобой обращаются, как им угодно, как они этого пожелают. — Мы все еще не закончили символ буддизма на твоей спине, — глава Итадори ударяет плетью по полу. Юджи нервно взглатывает. — Это не символ буддизма. Это насилие, — рычит Юджи, почему-то пытаясь высвободить руки, перевязанные веревкой. Не получается. — По-моему, щенкам не давали тявкать, — на него смотрят сверху вниз. Юджи уводит взгляд от пронзающих карих глаз. — Иди на хуй, — плюет ему в лицо Юджи. Глава клана Итадори хмыкает, на губах - легкая ухмылка. Рука с плетью замахивается в воздухе и бьет ни в чем невиновного парня по спине. В зале раздается ужасающий крик, а с щек снова падают хрустали слез, капая на пол. "Ну почему именно я?.."***
Сукуна прижимает руку к груди, тяжело дыша. Ему придется смириться. Он старался. Он много старался ради брата. С самого начала он знал, что из него ничего не получится. Сукуна был своенравным. Он хотел свободы и любви, новых чувств от путешествий и хотел, чтобы его брат-близнец больше никогда не страдал. Он знал, насколько сильный стресс Юджи испытывал от дома, в котором ему никто не рад. Никто, кроме Сукуны. И что из-за стресса Юджи теряет огромное количество веса и практически не набирает его. Поэтому Сукуна самостоятельно кормил его, приносил еду в спокойную по атмосфере и воспоминаниям комнату, без увешанного золота и огромного алтаря, посвященного Будде. С огромной картиной на стене "Мара испытывает Будду", которая уже мозолила глаза близнецам. Сукуна очень часто приносил для Юджи сувениры, поскольку время от времени он даже имел возможность подрабатывать в городе. И часто покупал Юджи вкусняшки, подкармливал разными блюдами, которые им на стол не подавали. Он радовался всякий раз, когда Юджи ласково улыбался ему, обнимал и успокаивал от подступающего чувства паники или когда Юджи успокаивался в объятиях брата, - все это делало его счастливым, пусть и внешне он не умел это показывать. Но Юджи ему действительно был ему дорог. — Юджи... просто живи. Пожалуйста, — шепчет себе под нос Су, сжимая в руке кулон с флюоритом, перевязанный золотой леской. Подарок от Юджи, который он никогда не забудет.