Прости, пойми, прими

12 июня. Рид. Когда Элли открыла свой поганый рот и заговорила об отце, Рид был готов сорваться с места, был готов подойти к ней и сделать.... что-нибудь. Что-нибудь. Плохое. Непоправимое. Что угодно, лишь бы она заткнулась. Лишь бы перестала бить под дых своими словами. Лишь бы ему самому не натворить глупостей. Она залезла, сама того не осознавая, глубоко, под кожу, под броню, попадая в его слабое место так точно и легко, словно всегда о нём знала, словно она видела его насквозь. И ему это не нравилось. Его это выбешивало. Заставляло ощущать себя уязвимым. А Рид ненавидел это чувство. Когда сам себе помочь не можешь. Если человек знает, куда бить, рано или поздно он этим воспользуется. Брюнет знал это потому, что сам не раз был и на месте того, кто бьет, и на месте получающего удар. Это совершенно разные, непохожие, но в то же время абсолютно одинаковые ситуации. Ситуации, где не существует справедливости. Есть только тот, кто бьет, и тот, кто получает. И, смотря на Элли, молодой человек вдруг осознал, что не будет всё так однозначно. Они будут меняться местами. Будут бить. И будут принимать удары. В тот момент Рид лишь чудом сдержался, но не смог сделать так же, когда Элли выплюнула откушенную ранее булочку, которую приготовила его мать. Он ударил ногой по стулу, осознавая, что мог промахнуться, мог попасть по её лодыжке, мог причинить ей физическую боль. Но его это не остановило. По правде говоря, в какой-то момент брюнет даже почувствовал укол разочарования — он промахнулся, не попал по её ноге. И тогда она подавилась крошками. По его вине. Потому что испугалась. Закашлялась. Но он сидел и продолжал буравить её взглядом, хотя прекрасно видел, что ей было плохо. Рид всегда хотел считать себя человеком с преобладающим количеством положительных качеств. Он не был идеален, как и никто на этой земле. Но искренне надеялся, что был хорошим. Хотя бы нормальным. Среднестатистическим. Однако рядом с Элли в нём начинало просыпаться всё самое плохое. Равнодушие, высокомерие, надменность. Желание обидеть, навредить. Всё то, что рядом с обычными людьми Рид старался скрывать. С ней не получалось. *** — Рид, давай соберём железную дорогу, ты обещал! — Микки забежал на кухню с коробкой в руках, подаренной ему вчера, и встал рядом. Молодой человек посмотрел на младшего брата, встретился взглядом с его глазами, которые с надеждой смотрели в ответ, и, сдавшись, сказал: — Хорошо, идём в гостиную. Я же всё-таки обещал. Хотя на деле слово «обещаю» из его уст не вырывалось, Риду абсолютно точно не хотелось расстраивать ребёнка, который так долго не видел старшего брата. В гостиной, за деревянным журнальным столиком, на полу сидела Элли, а рядом с ней стояла Лили, принося из их с братом комнаты всё новые и новые игрушки. Чуть смущаясь, она показывала их блондинке, рассказывала о каждой кукле и каждом аксессуаре, принадлежавшей ей. Элли слушала, кивала. Периодически брала кукол в руки и разглядывала. Улыбалась. Если ей и было неинтересно, она старалась этого не показывать. Девушка подняла взгляд на Рида в тот момент, когда он садился на пол, возле большого серого дивана. Он смотрел в ответ. Между ними велась немая война, которая достаточно скоро могла перерасти во что-то физическое, ощутимое. Неприятное. Вполне вероятно так и будет. Взглядов, прожигающих дырки в головах друга друга, им будет мало. Нужно больше. Нужно больнее. «Если бы я могла удавить тебя взглядом, я бы так и сделала». «Не сомневаюсь, сестрёнка. Не сомневаюсь». Их взгляды были остры, словно ножи. И не дай Бог они случайно бросили бы подобный взгляд на Лили и Микки. Те непременно бы поранились. «Но не думай, что я остался бы в долгу», — Рид чуть наклонил голову набок и слегка прищурился, — «Потому что я удавил бы тебя первый». Брови Элли чуть дрогнули, опустившись к переносице на долю секунды, но брюнету этого хватило, чтобы заметить. Она должна была ответить, должна была перевести стрелку на него. Кольнуть. Возможно, спарадировать движение Рида, точно так же сощуриться. Однако очередная кукла, протянутая Элли, отвлекла ту от безмолвной битвы. Она бросила короткий взгляд на молодого человека. Взгляд говорил: «Это ничего не значит, я просто занята. Как только — так сразу продолжим». — Вот эту зовут Ребекка, — щебетала маленькая Лили, стоя рядом с девушкой, — мне её папа купил. Она умеет вот так, смотри, — девочка начала нажимать на какие-то кнопочки на спине куклы, а у той менялось выражение личика. Элли искренне (насколько показалось Риду) удивилась, беря куклу в руки и тыкая пальцами на кнопки у той на спине. — В моем детстве таких кукол не было... — пробормотала она, скорее говоря эту фразу себе, чем кому-либо другому. — А какие у тебя куклы были? Их было много? — Не очень, — ответила девушка, — гораздо больше мне нравились мягкие игрушки. — У меня тоже есть мягкие игрушки! — Радостно взвизгнула Лили, навалившись на стол. — А какая игрушка была твоей любимой? Элли ответила не сразу. Слабо улыбнулась и, подставив кулак под щеку, сказала: — У меня был небольшой плюшевый львёнок, которого мне подарили, когда я была ещё младше, чем ты сейчас. Он до сих пор живет в моей спальне. — Правда? А ты мне его покажешь? Девушка замялась. Если она ответит «нет», то наверняка обидит младшую сестру, смотрящую на неё сейчас с надеждой и маленькой толикой любопытства. Возможно, Лили уже представляла, как играет с плюшевым львом Элли. А если же она ответит «да», то не означало ли это, что им нужно будет увидеться снова после летних каникул? И по выражению лица Элли, Рид не мог понять, рада она этому факту или нет. — Да, конечно, — ответила она в итоге, а губы её украсила милая улыбка. Лили ответила тем же — чуть щеки не треснули. Рид хмыкнул. Гораздо громче, чем это было необходимо. Вообще необходимо — понятие относительное. Элли посмотрела на него, а он глядел в ответ. Их немая перепалка продолжилась. «Долго будешь вести себя, как идиот?» «Долго будешь пытаться убедить себя, что идиот здесь именно я?» Анна возникла на пороге гостиной в тот момент, когда Элли собиралась что-то сказать. Не взглядом, не жестом. Вслух. А она собиралась. Её собранные у переносицы брови и чуть приоткрытый в возмущении рот говорил об этом. Наверняка хотела сказать ему что-то гадкое. Другого же Рид не заслуживал. Он и сам это понимал, поэтому почти не обижался. Почти. — Гарри сказал мне подождать до вечера, но я уже просто не могу сдерживаться! — Анна улыбалась так искренне и широко, что Рид и сам не мог сдержаться, и не улыбнуться в ответ. Всё-таки его мать была красивой женщиной. Она не обладала привычной для всех «похожа на старшую сестру», зато выглядела ухоженной. И каждый раз, когда она улыбалась или смеялась, вокруг глаз и возле рта у неё собирались морщинки. Но они ничего не портили. Всего лишь служили напоминанием о том, что вечности для человека не существует. — Мы с вашим отцом решили устроить небольшой сюрприз, — выдержав небольшую паузу, Анна радостно выдала, — и сегодня всей семьей мы идём в ресторан! *** 12 июня. Элли. Элли дрогнула, когда Лили и Микки, услышав новость, радостно завопили и начали кружить вокруг дивана. Губы Рида растянулись в удовлетворённой улыбке. — В ресторан? Анна посмотрела на девушку, чуть наклонила голову набок. Точно так же, как это делал Рид. — Да, — сказала она, — ты не хочешь? Элли коснулась волос, чуть накрутив один локон на палец. — Нет, просто... — коротко вздохнула, — не подскажете, где ближайший торговый центр? — Встретившись с вопросительным взглядом Анны, Элли пояснила. — Не уверена, что у меня есть подходящая одежда для ресторана. Женщина понимающе кивнула и хитро посмотрела на Рида. — Рид, отвезёшь Элли в «Рубин»? Парень хмуро глянул на мать. Маска удовлетворения быстро сошла на нет. И Элли могла бы позлорадствовать, если бы не осознавала, что, в случае его согласия, им придётся остаться наедине. — Не нужно напрягать Рида, я сама доеду, не переживайте... — Элли, всё в порядке! Ты впервые у нас, не знаешь местность, а вдруг заблудишься? Риду ведь совсем не трудно. Правда, сынок? — Конечно, — сквозь зубы произнес парень, поднимаясь с пола. — Тем более тебе самому нужно купить себе костюм. Он обернулся. — У меня же есть рубашка и брюки, я привозил их зимой... — Уже нет, — Анна беспечно улыбнулась и пожала плечами, — Лили решила сделать из них костюмчики для своих игрушек. Молодой человек натянуто улыбнулся и посмотрел на младшую сестру, которая, поджав губы, выглядывала из-за спинки дивана. Рид почти не сомневался — она не чувствует себя виноватой. Вообще, как ему казалось, у детей отсутствует чувство стыда до определенного возраста. А у кого-то оно так и не появляется. Элли хмыкнула. Гораздо громче, чем это было необходимо. Но необходимо — понятие относительное, вы же помните? Рид бросил на неё раздражённый взгляд, который можно было бы трактовать, как «бесишь» и не иначе. — Поехали, — сказал он, направляясь к выходу из дома, захватив по дороге ключи от машины отца, — пока я не передумал, — пробормотал Рид, натягивая чёрные кроссовки. Девушка неспешно встала с пола, так же неспешно побрела в коридор. Ехать с ним куда-то в одной машине, да и вообще проводить время, совершенно не хотелось. А вот бесить его своей медлительностью ей даже нравилось. Рид стоял возле входной двери, когда Элли поправляла хвостик, смотрясь в зеркало. Одетый в белую футболку и чёрные джинсы, он сложил руки на груди и наблюдал за ней, разглядывая из-под козырька чёрной кепки. Хлопковая ткань натянулась на плечах, демонстрируя крепкие, сильные мужские руки. Неосознанно Элли пробежалась взглядом по собственным оголенным предплечьям и запястьям. Они были меньше, тоньше. Слабее. И почему, черт возьми, в её голове всё всегда сводится к силе и слабости? — Так и будешь пялиться на меня? — Спросила она. — Напрягаешь. — А ты напрягаешь своей медлительностью, — Рид открыл входную дверь и вышел из дома, бросив короткое, — пошевеливайся давай, иначе я уеду без тебя. Элли посмотрела на его удаляющуюся спину, подняла руку и почти сложила пальцы в неприличном жесте, но во время остановилась, когда позади услышала шаги и голос Анны. — Элли, всё в порядке? — Да, — стараясь быть непринужденной, ответила девушка и кивнула в сторону машины, — Рид, кажется, не любит ждать. Анна улыбнулась и посмотрела на сына, уже сидящего за рулем чёрного внедорожника. — Он может быть терпеливым, но только когда это нужно именно ему, — женщина перевела взгляд на Элли и протянула ей что-то прямоугольное, — вот, держи. Элли обрела каменное выражение лица, смотря на вещь в руке Анны. Банковская карта. Банковская, мать его, карта. — Зачем это? — Вопрос был не из умных, но она слишком растерялась, чтобы придумать что-то получше. И достаточно сильно была задета. Уязвлена. — Чтобы ты могла купить себе любое платье, какое только пожелаешь. Это карта Гарри. И тогда Элли поняла. Наверняка они оба — и Анна, и Гарри — чувствуют вину за то, что одиннадцать лет отец не выплачивал ей никаких алиментов, откупаясь подарками на день рождения и Рождество, хотя на деле он практически всегда был при деньгах. Поэтому у Рида была возможность закончить курсы по рисованию. Поэтому у Лили и Микки такое огромное количество разных игрушек. Кажется, и этот гештальт тоже необходимо было закрыть. На пару секунд Элли задумалась о том, что это отличная идея — взять банковскую карту отца и потратить абсолютно все деньги, которые на ней есть. До последнего цента. Это всё равно было бы меньше, чем она должна была получить за одиннадцать лет. Однако она передумала. — Нет, спасибо, не надо. — Но эти деньги... — Я же сказала — не надо, — Элли старалась не грубить. Очень старалась, — у меня есть деньги, — сказала она, развернулась и вышла из дома. *** Никогда прежде Элли не чувствовала себя так некомфортно с кем-то наедине. Даже с малознакомыми парнями, даже с таксистами, которых и вовсе не знала. А ведь это её сводный брат. Сводный брат, который как минимум должен был стать хорошим знакомым и помогать Элли пережить эти летние каникулы. В идеале — стать настоящим старшим братом, другом, поддержкой, опорой. Но в итоге он стал объектом раздражения и злости, который девушка хотела видеть и слышать не чаще, чем родного отца, на которого она была обижена не меньше. Их грубые фразы, взгляды, наполненные отвращением, неумение остановиться в нужный момент превратили возможность быть друзьями и семьей в пепел, в пыль. Ни он, ни она не были в этом заинтересованы, поэтому им хватило всего лишь два дня, чтобы поругаться, чтобы воспылать друг к другу неприязнью. Там и до ненависти было недалеко. Однако оба понимали — всё началось гораздо раньше. Гораздо раньше их знакомства, гораздо раньше их встречи. Это случилось в тот момент, когда Элли узнала о том, что отец ушёл в другую семью, где уже есть ребенок, и в тот момент, когда Рид узнал, что отца уже есть дочь, родная дочь. И тогда в них что-то изменилось. Их нелюбовь друг к другу была синтезом неоправданных страхов. И им обоим нужно было винить кого-то. Родителей — нельзя. Они же самые добрые и самые заботливые. Папа хороший, но почему он бросил меня? Папа хороший, но вдруг он бросит меня? Рид и Элли сами загнали себя в болото сомнений, которое только увеличивалось с каждым годом. Болото становилось гуще, мысли — безжалостней. Каждый из них представлял встречу друг с другом, прокручивал слова, которые хотел бы сказать. Хотели увидеться, посмотреть друг другу в глаза, но в то же время старались этого избежать. Потому что выпустить наружу злобу, таившуюся внутри и копившуюся одиннадцать лет, было по-настоящему страшно. *** Они шли молча и чуть поодаль друг от друга. Молчание — короткое перемирие. Как бы оба ни раздражались, устраивать сцены у всех на виду не было никакого желания. «Рубин» — четырехэтажный торговый центр с большим количеством брендовых магазинов, фуд-кортом и двумя парковками, на одной из которых Рид и оставил машину. — Сначала купим мне костюм, потом тебе платье, — молодой человек говорил таким тоном, который не потерпел бы возражений. Элли бросила на него взгляд, но промолчала. Ей вообще казалось, что было бы лучше, если бы они просто разошлись по магазинам, а встретились уже на парковке, возле машины. Но обмениваться номерами телефонов — а по-другому связать они не смогут — никто из них не собирался. Поэтому она волочилась за ним, словно тень. Рид знал, куда идти, так что совсем скоро они стояли в одном из магазинов мужских костюмов самого разного кроя и качества, и, конечно, с самой разной ценовой категорией. К ним подошла девушка-консультант, на лице которой была приветливая, рабочая улыбка. — Здравствуйте, могу я Вам чем-нибудь помочь? Рид очаровательно ей улыбнулся. — Добрый день, — ответил он, — Вы не подскажите, где у Вас висят рубашки пятидесятого размера? — Пройдемте со мной, — сказала консультант и повела их вглубь магазина. Остановившись у одной из стен, девушка указала на вешалки с белоснежными рубашками. — Вот, пятидесятый размер. Каждая рубашка также имеется в чёрном, красном, синем и зелёном оттенках. Элли коснулась пальцами накрахмаленной ткани. Приятные на ощупь. — Вам... нужен свадебный костюм? — Спросила вдруг девушка, смотря поочередно то на Рида, то на Элли. Они замерли. Посмотрели на консультанта, затем перевели взгляды, полные отвращения, друг на друга. Поморщились. — Нет. — Сказали они в унисон. — А, понятно... — пробормотала девушка, неловко потеребив рукав водолазки, — могу я ещё чем-нибудь помочь? — Нет, спасибо. Дальше я сам. — Хорошо. Если что, зовите, — с этими словами консультант отошла от молодых людей. Элли прошла к кожаным диванчикам, стоявшим возле примерочных. Села на один из них и уткнулась в свой телефон. Она листала ленту в социальных сетях и совсем не обращала внимание на брюнета, ходившего от одной рубашке к другой. Девушка чувствовала, как неприятно оголенные ноги прилипали к искусственной коже, несмотря на наличие в магазине нескольких кондиционеров, от которых её руки, напротив, покрылись мурашками. Элли оторвалась от телефона только тот момент, когда из примерочной вышел Рид, полностью одетый в чёрный костюм. Он подошёл к зеркалу и начал разглядывать своё отражение, а Элли начала разглядывать его самого. Она провела взглядом по широкими плечам, на которых отлично сидел пиджак, обтягивая мускулистые руки, но при этом не затрудняя движения. — Ну как? — Голос Рида заставил девушку перевести взгляд на зеркало и встретиться глазами с его отражением. Он усмехался, глядя на неё. Наверняка видел, как она засмотрелась на его спину. — Сойдёт, — сухо ответила Элли, которая не готова была признать, что всё было гораздо лучше, чем простое и безэмоциональное «сойдёт». Не вслух — это уж точно. Рид криво улыбнулся и снова скрылся в примерочной. Вышел он оттуда уже в своей одежде, на руке у него висело три вешалки с рубашкой, пиджаком и брюками. — Идем, — бросил он и направился к кассам. *** — Только не затягивай, — сказал Рид, когда они остановились возле примерочных в магазине женских вечерних платьев, и сел на кожаный диван, поставив бумажный пакет с новым костюмом рядом. Он откинулся на спинку дивана, доставая из кармана телефон. Элли, перебирая мягкую ткань вечерних платьев, даже не взглянула в его сторону. Она не планировала выбирать что-то слишком роскошное и дорогое, ведь денег у неё было не так много, как хотелось бы. И, посмотрев на очередной ценник, девушка вдруг задумалась о том, что, наверное, стоило всё-таки взять карту Гарри. Можно было бы и переступить через свою гордость, потому что платья были шикарными. И чертовски дорогими. Взяв несколько, Элли пошла в примерочную. Рид смотрел на неё каждый раз, когда она выходила и останавливалась у зеркала, но ни одно платье не зацепило его взгляд больше, чем на пару секунд. Слишком скучно. Слишком невзрачно. И когда она снова вышла из примерочной, брюнет даже не взглянул на неё, продолжая печатать сообщение Джеку. Вряд ли она подобрала что-то интереснее того, что было до этого. — К этому платью подойдут вот эти босоножки, попробуйте, — услышал Рид голос консультанта и только тогда нехотя поднял взгляд на Элли. И больше не отводил. Не мог. На ней было красное атласное платье, доходящее до лодыжек. От середины бедра, сбоку, был вырез, слишком открытый, чтобы не обратить на него внимание, и слишком закрытый, чтобы считаться вульгарным. Бретельки были сделаны из тоненьких цепочек, украшенных искусственными камнями, что отражали свет ламп. Атласная ткань обтягивала, подчёркивая изгибы тела Элли. Рид сглотнул. — Ну как? — Элли, едва сдерживая усмешку, повернулась и посмотрела на парня. Он ответил не сразу. Провёл взглядом по её открытой шее, по ключицам, по оголенным рукам. И наконец посмотрел ей в глаза. — Сойдёт. Он не мог позволить сказать ей что-то большее. Хотя в голове промелькнуло несколько прилагательных, отлично описывающих её в этот момент. Привлекательная. Сексуальная. Красивая. Как бы они ни относились друг к другу, Рид готов был признать, что Элли была симпатичной. И даже его неприязнь к ней не могла этого изменить. Это был просто факт. Ничего больше. Элли, ухмыльнувшись, отвернулась к зеркалу. Взяла в руки ценник, прикреплённый к одной из бретелек, и улыбка медленно погасла, когда она увидела цену. Дорого. Слишком дорого. Блондинка прошла в примерочную, переоделась. Вышла, держа в руках платье нежно-голубого цвета. И быстро прошла мимо Рида, направляясь к кассе. Молодой человек чуть нахмурился, когда понял, что в руках она держала платье совсем не красного цвета. Он встал с дивана и заглянул в примерочную. Платье висело на вешалке, а на полу стояли те самые босоножки на высоком каблуке. *** Стоя возле кассы, Элли ожидала, пока пробьют её покупку, и старалась не сильно расстраиваться из-за того, что решила купить другое платье. Это же всего лишь вещь. Даже если красивая. Даже если так ей подходит. — Подождите, — голос Рида раздался резко и близко, заставляя Элли дрогнуть. Она обернулась в тот момент, когда он поставил на стол босоножки, а рядом аккуратно положил платье. — Пробейте это, пожалуйста, вместо голубого платья, — он встал рядом, — оплата картой, — сказал он, доставая из чёрного кошелька пластиковую карту. Элли перехватила его руку, обхватив тонкими пальцами широкое запястье. — Нет. — Да. Брюнет взял карту в другую руку и расплатился. Платье и босоножки начали бережно упаковывать. — Что за аттракцион невиданной щедрости? — Негромко спросила Элли, смотря на Рида. Ей было неловко, некомфортно, неудобно. Зачем он это сделал? Хотел заставить её чувствовать себя должной? Или жалкой? Или и то, и другое? — Ты же хотела это платье, — брюнет слабо пожал плечами. — Не хотела, — буркнула Элли. — Я по глазам видел, что хотела. — Разве имеют мои глаза какое-либо значение, если в итоге я всё равно взяла другое платье? — Только они и имеют значение, — чуть раздраженно ответил Рид, взяв бумажные пакеты и протягивая их Элли, — считай, что это подарок. Или долг. Как тебе больше нравится. — За что? — Не понимая, спросила девушка. — За куртку. *** Рид и сам не понял, в какой момент в его голове появилась мысль купить Элли и платье, и босоножки. Он не хотел тратить на неё ни минуты своего времени, однако сделал не только это, но и потратил пару тысяч, чтобы... Брюнет так и не придумал ничего лучше, чем сказать, что он просто вернул долг. Она подарила ему куртку, он ей — платье. И пусть нормальные люди дарят друг другу подарки безвозмездно, просто потому, что хотят, Элли и Рид, кажется, были исключениями. Он шёл впереди, она — за ним. Прижимала пакеты к груди, периодически заглядывала внутрь, словно все ещё не могла поверить, что платье теперь действительно принадлежало ей. Пыталась скрыть улыбку, но та упорно рвалась наружу. — Рид? — Парня окликнул мужской голос. — Да ладно, чувак, ты всё-таки прикатил свою задницу к нам! Рид обернулся, к нему подошёл высокий чернокожий молодой человек. — Брайан! — Парни пожали руки и обнялись, похлопав друг друга по спине. — Ну да, приехал на летние каникулы, а ты сам как? Когда мы в последний раз виделись, ты, кажется, планировал открыть своё кафе. Ну что, получилось? Парень махнул рукой и покачал головой. — Ничего не вышло, бизнес погорел. Рид чуть вскинул брови и усмехнулся. — Долгая история, приятель, — Брайн провёл рукой по коротко стриженным волосам, — у меня будет вечеринка в следующую субботу, приходи, всё расскажу. И девушку свою приводи, — парень кивнул на Элли, которая всё это время стояла позади Рида и тактично молчала. — Она не моя девушка, — чуть поморщился Рид и, повернувшись к блондинке, сказал, — знакомься, это мой друг со школы, Брайн. Брайн, это моя сводная сестра, Элли. — Не помню, чтобы у тебя была сводная сестра. — Долгая история, — протянул Рид, а Брайн перевёл взгляд на Элли. Он протянул ей руку и мягко пожал её. Хитро улыбнулся и подмигнул. — Приятно познакомиться, Элли. Любишь вечеринки? — В целом отношусь положительно, — ответила она. — Отлично, в таком случае жду вас обоих у себя в следующую субботу! *** До дома Элли и Рид ехали всё в том же молчании. Правда, что-то изменилось. Чуть-чуть стало легче дышать. Возможно, это продлится недолго. Возможно, только сегодня, только сейчас, но рядом друг с другом им стало свободнее.