Прости, пойми, прими

«Любовь — это два одиночества, которые приветствуют друг друга, соприкасаются и защищают друг друга». Райнер Мария Рильке

Элли — Тебе нужно поспать, Рид, — прошептала Элли, прижимая голову сводного брата к своему плечу. Они все еще сидели на кровати, прижимаясь друг к другу, рискуя быть замеченными, однако было ли то хорошее стечение обстоятельств или судьба, но к ним ни разу никто так и не заглянул. — Не хочу, — пробормотал молодой человек с закрытыми глазами, обнимая её двумя руками. — Не хочу, чтобы ты уходила. — Я не уйду, — пообещала ему Элли, болезненно улыбнувшись. Зависимость от взаимной поддержки становилась очевидной. Они не справлялись друг без друга. — Я посижу с тобой, пока ты не уснешь. Рид медленно отстранился и посмотрел на неё. Разбитый, отчаявшийся. Он провел пальцами по её коже, и его холодные, непривычно холодные прикосновения вызывали мурашки. Рид позволил Элли встать с его колен и, не раздеваясь, прямо так, в рубашке и брюках, лег на кровать. Его знобило от пережитых эмоций. Такое случается после сильной истерики, и не было лекарства лучше, чем сон. Элли укрыла его пледом и, присев на край кровати, взяла его за руку, заключая в маленький кокон из своих ладоней. Пальцами она поглаживала поврежденную кожу его костяшек, которыми он снова и снова наносил удары своему родному отцу. Прикасалась слабо, чтобы не причинить боль. Ощущала, как его руки становятся все горячее. — У тебя поднимается температура, — сказала Элли, приложив ладонь к его лбу, — я принесу… — Нет, — хрипло прервал её Рид, взяв за руку, когда девушка уже собиралась встать, — ничего не надо. Просто не уходи. Она взглянула на него, встретилась с его зелеными глазами, что сейчас смотрели умоляюще и выжидающе, словно он все равно готов был принять то, что Элли собиралась уйти, просто надеялся на обратное. — Хорошо, я никуда не пойду, — тихо проговорила она, вновь обхватывая руку Рида своими. Он слабо сжал её ладонь и прикрыл глаза. Дом погрузился в тишину, как будто все резко разошлись по своим комнатам и легли спать. Тишину немного гнетущую, но в то же время успокаивающую, позволяющую насладиться музыкой дождя и грома за окном. Дождь отстукивал только лишь ему известную мелодию по черепице и подоконнику и порой, поддаваясь ветру, бил в окно. Гром, словно подыгрывая, ударял в невидимые барабаны. То очень близко, то где-то вдалеке. В комнате было темно, и только лишь фонарный столб за окном немного освещал пространство вокруг, да молния, периодически сверкавшая в небесах. Рид уснул, погрузившись в сон. Слабый, беспокойный, больше похожий на дремоту, нежели на нормальный и здоровый сон. Щекой он прижался к подушке, лицом к Элли, и она видела, как иногда Рид хмурился и морщился, будто кто-то делал ему больно во сне. Временами брюнет начинал бубнить что-то нечленораздельное и ворочиться. В такие моменты Элли, у которой сердце неприятно сжималось в груди, протягивала руку и запускала пальцы в его волосы. Ласково перебирала их и, наклонившись, шептала разные успокаивающие слова. Я рядом, Рид. Я с тобой. Я тут. Все будет хорошо, Рид. Тише-тише. Пожалуйста. Так по кругу, без остановки, без передышки. И он успокаивался. Переставал хмуриться, морщинка на его лбу разглаживалась, грудь вздымалась спокойно и медленно. Однако случалось и такое, что даже это не помогало. Парень дергался и просыпался, тяжело дыша, сжимая пальцы Элли почти до боли, но она не вырывала руку. Вновь склонялась к его лицу и начинала тихо-тихо, почти шепотом, напевать. Разные строчки из песен, которые приходили ей в голову, превращая их в своеобразную колыбельную. Поглаживала его по плечу, чувствуя, как расслабляются стальные мышцы, и Рид снова засыпал. Элли просидела рядом с ним, пока за окном не рассвело. У неё затекла спина и очень хотелось спать, однако она не позволила себе сдвинуться с места, пока Рид не уснет крепким сном, и Элли не убедится в том, что может его оставить. Это была непростая ночь для них обоих. Но девушка ни о чем не жалела. Он готов был защищать её от всевозможных трудностей, и сегодняшняя ночь — всего лишь малая часть её благодарности. Она хотела, чтобы Рид знал — он мог положиться и довериться ей точно так же, как и она сама могла положиться и довериться ему. Ей хотелось бы лечь рядом и обнять его, но это было бы слишком рискованно и необдуманно. Под утро, когда он ослабил хватку и больше не сжимал её руку, Элли аккуратно встала с кровати и, натянув покрывало на его плечи чуть выше, вышла из комнаты. В доме было тихо, все еще спали. И очень холодно, как будто кто-то забыл закрыть входную дверь и запустил прохладу внутрь. В гостиной действительно было открыто окно, шторы развевались от сильного ветра. Элли поспешно закрыла его, игнорируя возрастающее ощущение грусти: все было так хорошо, пока не появился отец Рида. И всё испортил. На кухне стоял накрытый стол, чьи-то бокалы были наполнены вином, на тарелках лежали остывшие блюда. Никто ничего не убирал, все были слишком заняты тем, чтобы разрешить ситуацию. И, должно быть, спасти этого мужчину. Элли запрещала себе думать о нем, запрещала вспоминать, в каком ужасном состоянии он был, когда Рид чуть было не ударил его камнем по голове. Запрещала паниковать, но тревога уже распространялась по всему телу. Заставляла себя оценивать ситуацию трезво и молиться, против собственной воли молиться, чтобы этот человек был жив. Не ради него, а ради Рида. Элли начала неспешно убирать со стола, когда услышала за своей спиной негромкие шаги. Анна, собирая растрепанные волосы в хвост, зашла на кухню, негромко охнув, увидев падчерицу. — Элли? — Она бросила взгляд на кухонные часы. — Милая, пять утра, почему ты не спишь? — Я… — сил врать не было, ни на что не было сил, на самом деле, — я ждала, пока Рид уснет. — Ты просидела рядом с ним всю ночь? — С сомнением спросила Анна и покачала головой, поджав губы, когда Элли слабо кивнула. — Вы… — вздохнула она, — действительно стали близки. Анна не спрашивала, она утверждала. Элли почувствовала горечь во рту — вот-вот мачеха спросит о том, что Элли и Рид пытались скрывать от них. Вот-вот начнет расспрашивать и лезть под кожу, а Элли не сможет ничего придумать просто потому, что дико устала. Вот прямо сейчас их и раскроют. Однако Анна лишь еще раз вздохнула, включила чайник и мягко взяла из рук падчерицы грязную тарелку. — Рид же рассказал тебе об Уолтере? — Женщина скинула остатки еды в мусорку и поставила тарелку в посудомоечную машину. — Рассказал, — Элли, взяв бокал, вылила остатки вина в раковину и протянула бокал мачехе. Она понимающе кивнула. — Насколько я знаю, его выпустили досрочно за прилежное поведение. Но я не хотела говорить об этом Риду, чтобы он не совершил ошибку, — она грустно улыбнулась, — но эта ошибка нашла его сама… — Он, — сглотнула девушка, — что?.. У Элли перехватило дыхание, а сердце замерло в груди. Анна сначала непонимающе взглянула на девушку, но тут же замахала рукой, когда поняла её вопрос. — Он жив, Элли, жив, — быстро проговорила она, и Элли облегченно выдохнула. — Состояние его тяжелое, но не критичное. Я поеду к ними в больницу чуть позже. — Одна? — Элли нахмурилась, не замечая, как нервно крутила цепочку, подаренную Ридом на день рождения. Это была вторая вещь, которую она носила, не снимая. Кулон и неизменный кожаный браслет на руке. — Я могла бы поехать с тобой и… — Не надо, Элли, — Анна покачала головой, — не переживай за меня. Вряд ли в таком состоянии он сможет навредить мне. К тому же, милая, не обижайся, но ты очень плохо выглядишь. Тебе нужно отдохнуть. Иди спать. — Ты уверена? — Спросила Элли, хотя понимала, что мачеха права. Девушка валилась с ног и даже стоять прямо становилось тяжело. — Да, — женщина протянула руку и прикоснулась к плечу падчерицы, — я в порядке, Элли, иди поспи. Элли кивнула и пошла к выходу с кухни, но остановилась, когда Анна окликнула её. Обернулась и вопросительно посмотрела на мачеху. — Спасибо, — тихо проговорила Анна, — за то, что была рядом с ним и не оставила одного. Элли сглотнула ком в горле, не зная, что ответить. Она не чувствовала себя героем и не считала, что была достойна благодарности. Элли просто делала то, что велело ей сердце. И просто потому, что знала — окажись она на месте сводного брата, Рид бы сделал для нее то же самое. А, возможно, даже больше. *** Рид Боль пронзила виски, как только Рид открыл глаза. Утомительная и беспокойная ночь сказывалась на всем — ленивое, почти неподъемное тело, сухость во рту и глазах и желание накрыться покрывалом и просто исчезнуть. Рид даже подумал о том, что испытывать сильнейшее похмелье было приятнее, чем утро после ночного перелома. То, что случилось с ним вчера — это был перелом, разрыв, взрыв, как угодно. И, к сожалению, он помнил все. Слишком хорошо помнил. Стыд и тревожность, сплетаясь в один большой ком, засели где-то в груди и крутились, вертелись, доставляли ноющую боль. Рид сел в кровати и потер руками лицо, однако тут же оторвал их от кожи и взглянул на ладони. На них были пятна засохшей крови, костяшки его пальцев были в сильных ссадинах. Рубашка мятая, в красных каплях. Брюки грязные. В комнате пахло кровью и сладкими духами Элли. Рид провел рукой по волосам, вспоминая, как ночью сводная сестра сидела с ним рядом, перебирала волосы, держала за руку. Шептала успокаивающие слова и охраняла его сон, спасала от кошмаров. Сердце Рида не ошиблось, когда влюбилось в Элли. Поморщившись, он встал с кровати и, открыв окно, вышел из комнаты. Направился на второй этаж, стараясь ступать тихо и никого не разбудить. Рид не знал, сколько было времени, но, судя по сумраку за окном и абсолютной тишине, улица еще спала. Рид поднялся на второй этаж и пошёл в душ — смыть с себя кровь, пот, воспоминания. В лучшем случае. А в случае Рида избавиться лишь от первого и второго. Он сидел в своей комнате, перебирая вещи в столе. Слышал, как дом потихоньку просыпался, но выходить к остальным не решался. Боялся увидеть осуждение в их глазах. И безумно боялся услышать худшее, к чему могла привести его ярость, вырвавшаяся вчера на свободу. Агрессия сидела в своей конуре, забившись в угол, и тихо поскуливала, как побитая собачонка. И правильно, там ей и место. Рид поправил бумаги, постучав их по столику и складывая в ровную стопку. Сложил ручки и карандаши в органайзер, поставив его недалеко от закрытого ноутбука. Открыл нижний ящик стола и замер, когда увидел рисунок, сделанный им почти три месяца назад. Элли. Красивая, улыбающаяся. Такая же, как и в жизни. Нутро затопило теплом и всепоглощающей нежностью. Рид слабо улыбнулся и бережно спрятал рисунок в рабочий ежедневник. Он заберет его с собой, когда будет уезжать отсюда. В дверь кто-то негромко постучал, затем она отворилась, и Рид увидел сводную сестру, которая просунула голову в открытое пространство. — Привет, — поздоровалась она, — к тебе можно? — Привет, — ответил Рид, — да, заходи. Она толкнула дверь коленом и медленно зашла в комнату, держа в руках две кружки с горячим кофе. Неспешно, чтобы ничего не разлить, двигалась в сторону Рида. Он хотел было встать, чтобы помочь ей, однако она мягко приказала ему сидеть на месте. Рид тихо усмехнулся, но усмешка быстро сползла с его лица, когда он заметил, какой бледной и уставшей выглядела Элли. Она поставила кружки на стол и повернулась к нему. Улыбнулась, протянула руку и дотронулась до его лба. — Температуры, кажется, нет… — пробубнила Элли, — ты нормально себя чувствуешь? — Нормально, — ответил Рид и резко перехватил её руку, потянув на себя. Усадил к себе на колени, обняв за талию. — Чего не скажешь о тебе. Сколько ты спала сегодня? — Я в порядке, — отмахнулась Элли, обвив его шею рукой, и аккуратно поправила сережку-колечко у него в ухе. — Как ты… — Я не услышал ответ, — перебил он её, беря за руку и опуская на её колени. — Часа два, наверное, — честно ответила она, переставая увиливать. — Но я правда чувствую себя хорошо, — заупрямилась девушка. — Ты бледная, — заметил Рид и вдруг вытянул руку и, дотронувшись до её лица, аккуратно провел большим пальцем по тонкой коже под глазами, — и у тебя синие круги. Тебе надо поспать, звездочка. — Как я могу уснуть, зная, что оставлю тебя с плохими мыслями один на один? Она чуть наклонила голову, смотря на Рида через полуопущенные ресницы, и от этого взгляда у него все затрепетало в груди. Он все еще не понимал, как в ней могло умещаться так много. Много нежности, мягкости и доброты. И все это — для него. Хотелось обнять её. Прижать к себе, впитать в себя, чтобы никто и никогда больше не прикасался к ней. — Элли… — Твоя мама поехала в больницу, — вырвалось у нее прежде, чем он успел продолжить. Рид напрягся. Каждой клеточкой своего тела. И мысленно подготавливал себя к самому худшему. Прямо сейчас она скажет, что он мертв. Да, прямо сейчас. И тогда Рид сможет позабыть о будущем. Ведь его у него не будет. — Он жив, Рид, — Элли провела по его груди ладонью, и напряжение спало. Или оно спало из-за услышанной новости? Рид облегченно выдохнул и прижался затылком к изголовью стула, прикрывая глаза. — Хорошо, — прошептал Рид, неосознанно вспоминая, как избивал вчера своего отца. Как бил его со всей силы и не старался выбирать менее слабые места. Не думал о том, что мог убить его одним неправильным ударом. Не думал о том, что мог потерять все, что у него было. — Анна сказала, что состояние у него тяжелое, но его жизни ничего не угрожает, — продолжила рассказывать девушка, — и она предполагает, что он не станет писать на тебя заявление. Он только вышел из тюрьмы и вряд ли захочет снова связываться с полицейскими. Рид приоткрыл глаза и молча смотрел на Элли, пока она, убирая невидимые ворсинки с его футболки, говорила дальше: — Я созванивалась с Брайаном. Он сказал, что уже рассказал обо всем своему дяде и старшему брату, и что мы не должны переживать, потому что они смогут нас защитить. В груди кольнуло. «Мы», а не «ты». И ничего ценнее для Рида сейчас не было. — Прости, — сказал вдруг он. — За что? — За то, что я не смог сдержать себя в руках. За то, что ты всё это видела. За то, что тебе пришлось успокаивать меня и жертвовать своим сном, сидя рядом, за то, что… — брюнет замолчал, когда Элли, не выдержав, прижала пальцы к его губам. — Хватит, — тихо сказала она, смотря в его глаза, — неужели ты все еще не понимаешь? Я с тобой, Рид. Что бы ни случилось, я с тобой. — Элли провела пальцами по его губам и подбородку, опуская руку. — Помнишь, что ты сказал мне тогда, на озере? Что мне больше не нужно защищать себя. И я больше не защищаюсь, потому что знаю, что у меня есть ты. Я тебе доверилась. Так доверься и ты мне, Рид. Элли мягко взяла его лицо в свои ладони и приблизилась так, что Рид почти чувствовал её дыхание на своей коже. — Любовь — это множество возможностей. Возможность дарить друг другу радость, счастье, тепло и заботу. Возможность учить чему-то новому и мириться со своими ошибками. — Она шептала это ему в губы, словно заклинание, и Рид не сопротивлялся — хотел быть заколдованным. — Любовь — это возможность защищать и оберегать. Она наклонила голову и поцеловала его. Как будто хотела, чтобы он попробовал эти слова на вкус. И Рид охотно согласился, когда прикрыл глаза и, обняв её двумя руками, ответил на поцелуй. — И это ты мне говорила про то, что я много философствую? — Усмехнулся Рид, когда Элли прервала поцелуй. Она невинно улыбнулась и пожала плечами, заставляя Рида тихо рассмеяться и почувствовать, как легче становилось на душе. — На самом деле, — Элли нервно облизнула губы, — я бы больше удивилась, если бы вчера ты просто развернулся и ушел, не тронув его. — Почему? — Удивился Рид. — Потому что это не в твоем характере. Ты терпелив, но когда терпение истощается, тебе достаточно одной маленькой искры, чтобы взорваться. Удивительно, но Элли была права. И в тех трех случаях, когда Рид сорвался, его искрой была она. — Ты уже так хорошо меня знаешь? — Порой мне кажется, что я знаю тебя даже лучше, чем ты сам. Риду иногда и самому так казалось. Потому что Элли, как никто другой, знала, как залечить искалеченное сердце, знала, как избавить от кошмаров, знала, как заставить улыбнуться и успокоиться, знала, куда нужно давить, чтобы было больно. Она знала всё.