Четыре месяца спустя
Элли
Холодный ветер колол щеки и раздувал её белые волосы, пока Элли быстрым шагом шла по тротуару вдоль сувенирных лавок, ресторанов и магазинов. Каблучки её полусапожек, которые она купила на днях, скользили по замерзшему асфальту. Зима вступила в свои права в этом году гораздо раньше, чем обычно. Снег хлопьями падал на землю, застилая пространство вокруг белым блестящим полотном. Всё заведения сияли от огромного количества гирлянд, а рождественские украшения красовались в каждой витрине. Оленята с красными носами и Санта-Клаус были обязательными атрибутами каждого магазинчика вне зависимости от того, чем они торговали. Машины столпились на дороге, образовав пробку, агрессивно сигналили друг другу, выкрикивая ругательства сквозь приоткрытые окна. Каждый куда-то спешил, и обычно эта рождественская спешка нервировала и напрягала, но сейчас Элли заполнило чувство предвкушения, перебивая все остальные ощущения. Она подбежала к двери кафетерия, в котором работала вот уже три месяца, и каблук на её сапоге заскользил по льду. Элли пискнула, пытаясь схватиться за что-нибудь, но лишь беспомощно трясла руками в воздухе, готовясь встретиться затылком с асфальтом. Как же не вовремя напротив кафетерия почистили дорожку… Однако Элли вдруг почувствовала, как кто-то ловко схватил её за руку и поставил на землю, не позволяя рухнуть навзничь. — Ты в порядке? — Мужской голос звучал чуть приглушенно из-за шарфа, скрывающего половину лица. — Да, мистер Аллен, спасибо! — Элли поправила съехавшую на глаза шапку. — Я уже морально готовила себя к тому, что моя голова вот-вот познакомится с асфальтом! — Будь осторожна, — улыбнулся мужчина, и Элли поняла это даже сквозь складки одежды, увешанной, дабы защитить хозяина от холода и снега. Он открыл для неё дверь и впустил внутрь. — И на твоем месте я купил бы другую обувь, эта слишком опасна для хождения по замерзшему асфальту. Обувь — это же, понимаешь, как сменная резина у машины. Если поменял слишком поздно — на дороге может занести, и случится авария. Элли рассмеялась, ловко подхватив несколько крафтовых пакетов. То, что на ногах у неё была совершенно новая обувь, девушка решила умолчать. Зря она, что они, так долго на них копила? — Вам как обычно? — Спросила Элли, направляясь к стойке, где стоял бариста. — Да, будь так любезна, — ответил мистер Аллен, снимая шарф и теплое пальто, аккуратно вешая все это на специальную вешалку-стойку для одежды. Мужчина сел на излюбленное место у окна и достал книгу. Он приходил к ним каждое утро перед работой, выпивал чашку кофе и делился новостями, которые прочитал в газете. Рассказывал им много интересного, и однажды случайно проговорился, что делает это всё лишь потому, что больше некому было это рассказывать. Его жена умерла полгода назад, детей не было, а беседовать мистер Аллен очень любил. Поэтому он и приходил сюда, общался с Элли и её коллегами, а они с радостью отвечали ему взаимностью. И дело было не в работе, а всего лишь в человечности. — Элли! — За стойкой возник молодой человек, ровесник Элли. Грин, которого девушка в шутку называла Гринч. Он варил кофе и продавал пирожные, выдавал заказы и имел самый громкий голос, отлично оповещающий о готовности того или иного блюда. Они подружились сразу же, как Элли устроилась сюда работать. — Что ты здесь делаешь? У тебя же выходной. — Разве я могла оставить своих любимых коллег без подарков на Рождество? — Хитро улыбнулась Элли и протянула парню один из крафтовых пакетов, демонстративно потряся их перед этим. — Да ты шутишь! — Радостно вскрикнул Грин, протянув руки к подарку. — Черт, спасибо, Элли! Но... — он вдруг помрачнел, — я ничего для тебя не подготовил... — Ничего страшного, — отмахнулась Элли, стягивая шапку, — мы же не договаривались, мне просто захотелось вас порадовать. — Она стянула куртку и накинула на один из стульев. — Пойду схожу к Стэну, а ты пока сделай для мистера Аллена его любимый медовый раф. — Так точно! — Парень прижал руку к виску, словно отдавал честь, и начал готовить. Элли прошла на кухню, где работал самый добрый мужчина из всех, кого она знала, — Стэн, а для своих большой Стэнни. С виду — угроза и грубость. Из-за высокого роста, забитых татуировками рук и огромных размеров все считали мужчину опасным и злым. Особенно, когда он появлялся в дверях, держа в руках тесак. Элли и сама поглядывала на него с опаской, когда только пришла, но на деле он оказался самый мягким человеком с удивительно ласковым сердцем. После того, как Элли вернулась из дома отца, она сразу же хотела найти работу, не позволяя себе расслабляться и слишком много думать о том, что случилось. Перед ней были сотни разных путей, но почему-то работа официанткой в кафетерии понравилась ей больше всего. Много работы, новые знакомства и не такая уж и скромная зарплата. Коллектив принял её сразу же, и Элли давно не ощущала себя настолько комфортно с малознакомыми людьми. Этим могли похвастаться лишь её друзья, с которыми она познакомилась летом. И с которыми общалась каждый божий день. Казалось, что все было прекрасно. Работа с хорошим коллективом, отличные друзья, теплые отношения с родителями и младшими братом и сестрой. Идеальная жизнь, не так ли? Однако Элли не чувствовала себя… полноценной. Потому что все равно кое-кого не хватало. Элли поговорила с коллегами, отдала подарки, поздравила их с приближающимся Рождеством и вернулась в зал. Как бы они ни хотела, провести целый день в кафетерии она не могла — нужно было вернуться домой и собрать чемодан. — Ну что, Элли, как собираешься провести Рождество? — Спросил Грин, рисуя какой-то узор на поверхности латте. — Поеду к отцу, — ответила девушка, сев на высокий стул рядом со стойкой. — А ты? — Буду работать, — ухмыльнулся молодой человек. — В праздничные дни коэффициент оплаты выше, так что я планирую разбогатеть! — Как же ты любишь деньги, — рассмеялась Элли. — Потому что, моя дорогая, я убежден, что наше счастье заключается именно в этих приятно шуршащих купюрах и звонких монетках. Элли слабо улыбнулась. Для кого-то счастье заключалось в полностью набитом кошельке, для неё же оно имело совсем другой смысл. Счастье — понятие безмерное и индивидуальное. И Элли до конца не могла понять, что для неё означает быть счастливой, несмотря на то, что летом ей казалось, что она была абсолютно счастлива. И почему, когда разговор перетекал в подобное русло, перед глазами возникал один единственный человек, а над ухом раздавался его голос? *** — Ты всё взяла? — Маргарет придирчиво оглядела чемодан дочери, сложив руки на груди. — Да, мам, ты уже второй раз спрашиваешь, — отмахнулась Элли, затягивая на шее теплый шарф, который ей связала Нора и отправила по почте со словами: «нужно держать шею в тепле, дорогая, как и ножки». Перед тем, как отправить ей шарф, бабушка Нора отправила еще и теплые носки со связанной сбоку буковкой «Э». — Я беспокоюсь, — сказала женщина, — зима в этом году гораздо холоднее. Ты же взяла шапку? — Да, мам. И шапку, и перчатки, и пару тройку теплых свитеров. Не переживай, не умру я от холода! Бабушка Нора об этом точно позаботится, — усмехнулась Элли. — Хорошо, хорошо, если бабушка Нора будет рядом, тогда мне дейсвительно не о чем беспокоиться! — Сдалась Маргарет и засмеялась. — Обязательно позвони мне, когда приедешь! — Быстро проговорила она, когда они обе услышали сигнал подъехавшего к дому такси. — Обязательно, — Элли быстро обняла мать, — проведи это Рождество незабываемо! Надеюсь, Саймон будет ночевать у нас? — Нет. — Что? — Элли отстранилась, смотря на маму. — Но почему? — Потому что я буду ночевать у него. Элли растянула губы в довольной улыбке, вновь обняла мать и выбежала из дома, везя за собой небольшой чемодан. Села в такси и, помахав Маргарет рукой из приоткрытого окна, поехала в аэропорт. Время в самолете пролетело незаметно. Элли прижалась виском к окну и смотрела на проплывающие мимо облака. В мыслях она сотню раз уже прокрутила их встречу. Сотню раз подумала о том, что скажет, когда увидит его. Морально подготавливала себя к тому, что будет трудно, больно. Возможно, она снова будет плакать. Но ей слишком нужно было с ним поговорить. Эти четыре месяца были тяжелыми. Несмотря на то, что Элли улыбалась и смеялась. Несмотря на то, что, казалось, что она все забыла. Несмотря на то, что казалось, что чувства к нему испарились. Несмотря на то, что казалось, что она способна жить без него. Она пыталась. Правда пыталась вычеркнуть его из своих мыслей, из своего сердца. Сделать вид, как будто не было лета, не было трех месяцев незабываемых эмоций и сильной влюблённости. Возможно, самой сильной из всех, что когда-либо испытывала Элли. Но очередная попытка рушилась каждую чертову ночь. Ночь — удивительное время. Слишком искреннее порой, даже страшно подумать насколько. Страхи, комплексы и боль выходят наружу, как выползают из-под кровати монстры, которыми всех пугали в детстве. И Элли очень хотелось, чтобы на место боли и грусти, на место снедающего её одиночества, все-таки пришли монстры. В аэропорту уже ждало такси, которое отвезло её домой. Гарри позаботился о том, чтобы его дочь доехала с комфортом. Отношения с отцом у Элли улучшились, как она того и хотела. Но это не сделало её счастливой, хоть девушка и уговаривала себя поверить в обратное. Элли пробовала заставить себя быть счастливой. Они общались чуть ли не каждые два дня, обсуждая прошлое, настоящее и будущее, избегая того, что случилось четыре месяца назад. И все было как будто хорошо. Правда, это «как будто» застревало в горле Элли каждый раз, когда она разговаривала с папой. Как будто они оба забыли то, что произошло. Как будто Гарри никогда их не шантажировал. Как будто Элли приняла единственно верное решение. Как будто. Да. Как будто. Элли достала телефон из куртки и, вытянув руку, сделала забавную фотографию, состроив рожицу. Отправила её отцу и в девчачьей чат, где были Мия и Кэролайн. Первым ответил Гарри. Папа: ты уже едешь? 19:35Элли: да) 19:37
Папа: отлично! Я тоже еду с работы, с подарками :Ь 19:38Элли: какими?) 19:42
Папа: секретными, очень секретными!! 19:43Элли: эх, ну ты и интриган(( 19:45
Переписываться с отцом было легче, чем разговаривать. Элли не приходилось скрывать напряжение в голосе, а порой и настоящую дрожь, когда эмоции слишком накатывали на неё. Общаясь с ним по переписке, она могла сжимать руки в кулаки и впиваться ногтями в ладони. Элли помнила, как ему это не нравилось, но отучиться от этой плохой привычки не вышло. Без его помощи и не выйдет. Элли могла стискивать зубы почти до боли в челюстях. Могла плакать, прижимаясь лицом к подушке и укрывшись одеялом с головой. Могла давать волю эмоциям, пока папа этого не знал. И в этом заключалась прелесть бездушных сообщений — она могла обижаться на него, даже этого не скрывая. Её встретил радостный лай Чарли, выскочившего из дома и запрыгнувшего в сугроб. Он перебирал маленькими лапами, раскидывая снег вокруг. — Привет, Чарли, привет, — Элли тут же присела на корточки, начиная гладить подбежавшего пса. Он принялся отряхиваться, заставляя девушку рассмеяться и зажмуриться, когда снег полетел ей прямо в лицо. — Я тоже рада тебя видеть, мой хороший! — Чарли одобрительно гавкнул, передними лапами уперевшись в её ногу, и Элли чудом удержалась на ступнях. — Элли! — Следом за псом из дома выбежали Микки и Лили — два смешных и объемных круга из-за больших пуховиков и болоневых штанов, они влетели в неё с разбега, и на этот раз девушка не удержалась и рухнула прямо в сугроб, а шапка упала рядом. Младшие брат и сестра, смеясь, навалились на неё, сжимая её куртку пальчиками сквозь теплую ткань варежек. — Микки, Лили, быстро встаньте с Элли! Она же заболеет! — Анна в панике закрывала дверь и, даже не застегнув длинный желтый пуховик, побежала к ним. Снег огромными белыми хлопьями медленно падал на землю, задерживаясь на несколько секунд на их шапках, на волосах и куртках. Элли встала с земли, когда Микки и Лили, отруганные мамой, слезли с неё. Анна завела их четверых в дом, ворча на Чарли за то, что ему снова нужно будет мыть лапы и пузико, которым он так старательно катался по снегу. — Ты хорошо доехала, милая? — Спросила Анна, когда они раздевались в коридоре. — Да, отлично, — улыбнулась девушка. — Пару раз, правда, чуть не вылетели с трассы, дороги жутко замело. — Какой кошмар, — женщина покачала головой, — зима в этот раз слишком суровая. Лили, Микки, быстро мыть руки! — Ты говоришь, как моя мама, — усмехнулась Элли, провожая взглядом убегающих брата и сестру, затем осмотрелась, одновременно пытаясь вслушаться к шагам наверху или вообще хоть какому-нибудь звуку. — А где Рид? Его имя обожгло язык. Элли слишком долго произносила его только лишь про себя, а сейчас, когда она сказала его вслух, все обрело какую-то ясность. Она хотела его увидеть. Безумно. — А, Элли... — Анна немного наклонила голову и вздохнула. — Рид не приедет. Он тебе не сказал? У него слишком много работы навалилось под конец года. Хотя такое с ним случается впервые... Элли сидела на корточках и почесывала Чарли за ухом, когда услышала ответ. Говорил ли Рид ей о том, что не приедет на Рождество? Нет. Говорил ли о том, что у него много работы? Нет. Говорил ли он вообще с ней? Ответ все тот же — нет. Они не разговаривали с того самого дня, как распрощались в аэропорту. Ни слова, ни сообщения, ни звонка — ничего уже четыре месяца. Полнейшее игнорирование друг друга, полнейшая тишина. Человек, некогда бывший самым близким… Теперь Элли иногда казалось, что она начала забывать, как звучит его голос. — Нет, он мне не сказал, — медленно ответила Элли, стараясь скрыть опущенные уголки губ, которые выдавали бы её со всеми потрохами, — мы... редко общаемся. Редко — не то же самое, что совсем, Элли. Но это и не то же самое, что часто. Поэтому ты не соврала. Всего лишь не сказала всю правду. Неприятную, обвиняющую правду. — Жаль, — слабо улыбнулась девушка, выпрямляясь, — я подготовила ему подарок. Думала, отдам. — Ты можешь отправить подарок почтой, дорогая, — произнесла Анна, когда они вместе прошли в гостиную. Повсюду были развешаны гирлянды, а в углу комнаты стояла огромная настоящая праздничная елка, кончик который практически касался потолка. На её колючих ветвях висели шары разных размеров и цветов, а внизу, под пышными темно-зелеными иголками, стояли коробки с подарками. От блестящей бумаги, в которую были упакованы коробки, отражался свет гирлянд, привлекая к себе внимание, как гора золота, на которой спал дракон. И несмотря на то, что Элли была терпелива и не падка на подарки, ей тут же захотелось сесть возле елки, схватить первую попавшуюся коробку и разорвать переливающуюся бумагу. В комнате пахло какао и елью и этот аромат был невероятно уютным, окутывающим, как теплое покрывало в самую холодную и суровую ночь. За окном действительно во всю валил снег, и Элли всерьез задумалась над тем, сможет ли отец вернуться домой по такой пурге. — Могу, — ответила Элли, задумчиво смотря в окно. — Но боюсь, он где-нибудь затеряется по дороге, а тут подарок точно его дождется. На самом деле Элли боялась не этого. Неуверенности в почте не было, ведь за четыре месяца они столько раз обменялись посылками с Мией, Кэролайн, Норой и другими, что Элли давно сбилась со счета. Она боялась того, что Рид даже не откроет её подарки, а ещё хуже — просто выбросит, когда узнает, от кого они. Элли не верила, что он мог бы так поступить, но все равно ничего ему не отправляла. То же самое было и с сообщениями, и со звонками. Она столько раз хотела ему позвонить или написать, столько раз хватала телефон в надежде, что они все решат, но едкий, неприятный страх её останавливал. Элли не боялась его злости, агрессии и обиды. Она боялась его молчания. — Хорошо, тогда можешь оставить подарок в его комнате, если там нет ничего съестного. — Да, я так и сделаю. *** Гарри приехал домой тогда, когда Элли уже разобрала чемодан и переоделась. До Рождества оставалось всего пару часов, поэтому все активно занялись приготовлениями. Прятали подарки под елку, накрывали на стол, а Элли, пока Микки и Лили не видели, раскидала горсть конфет в носки, что висели на перилах лестницы. Маленький, приятный сюрприз. Её мама всегда так делала, и Элли показалось, что повторить эту традицию в этом доме — будет неплохой идеей. Она скажет им завтра утром, что это точно был Санта-Клаус, который решил их порадовать не только подарками. По дому разнесся приятный и аппетитный аромат жареной индейки, и атмосфера праздника захватила Элли с головой, позволяя откинуть тревожные и мучившие её мысли в сторону. Наступило Рождество. Элли впервые праздновала его вдали от мамы и чувствовала, что это было что-то новое для неё, но не менее уютное и семейное. Пурга за окном затихала, и спустя какое-то время семья услышала за окном тоненькие детские голоса, хором исполняющие рождественские песни. Одевшись, все решили выйти на улицу и послушать. Встали на крыльце, как и другие соседи, и смотрели на детишек, чьи спины украшали забавные ангельские крылья. Возможно, будь на улице не так холодно и не так снежно, они обязательно нарядились бы в костюмы ангелов полностью. Под общие аплодисменты дети прошли дальше по улице, радуя других людей своим волшебным пением, когда Элли почувствовала, как кто-то потянул её за рукав куртки. — Слепим снеговика? — Спросила Лили, смотря на нее и поджав губы. Её маленький нос и щеки раскраснелись от колючего ветра, но Элли была уверена, что и она, и Микки были тепло одеты. Анна об этом позаботилась. — Давай! — Кивнула Элли и улыбнулась, пока Микки и Лили бежали на лужайку, где выпало столько снега, что они оба уходили в него почти по пояс. Втроем они катали большой шар, пока Гарри и Анна, подсказывая им, наблюдали за ними, стоя на крыльце. Мужчина вынес плед и укрыл им жену, поставив на деревянные ограждения кружки с горячим глинтвейном. — Элли, Микки, Лили, посмотрите на меня! — Крикнула им Анна, когда ребята уже почти слепили своего снеговика. Они повернулись и, заметив в её руке камеру, как по команде, улыбнулись. Анна сделала в ту ночь столько фотографий, что на утро фотоаппарат просто отказывался нормально работать. — У нас получилось! — Радостно завопила Лили, вскинув руки и бегая вокруг большого снеговика. Она, поднятая старшей сестрой на руки, украсила его, вставив шишку за место носа, а вместо глаз две большие черные пуговицы. — А теперь устроим снежную битву! — Крикнул Микки и, взяв небольшую горсть снега и кое-как слепив из него шар, запустил в Элли. Снежок попал ей прямо в ногу. — Ах так? — Рассмеялась Элли, быстро наклоняясь и хватая снег. Так началась их снежная война, к которой присоединились и соседские дети, превращая это все в настоящую грандиозную битву, после которой Элли чувствовала, что её джинсы и перчатки были мокрыми насквозь, а растрепавшиеся волосы превратились в ледышки. Но она ни о чем не жалела. Это было слишком весело, слишком так, как могло бы быть в её детстве, будь вокруг настоящие друзья. Элли приняла горячий душ, оставив вещи сушиться, когда они вернулись домой. Лили и Микки пошли в свои спальни, положив недалеко от елки теплое молоко и овсяное печенье, которое Санта-Клаус обязательно должен был попробовать. Элли и сама ощущала, как усталость сковывает её движения, а глаза периодически закрывались на большее количество секунд, чем необходимо для того, чтобы просто моргнуть. — Элли, тебе, кажется, пора спать, — заметил Гарри, когда они сидели втроем в гостиной и пили чай с имбирном печеньем в форме человечков. Они неизменно, каждое Рождество, напоминали Элли об одном из её любимых мультфильмов детства — «Шрек». — Думаешь? — Устало улыбнулась девушка и потерла пальцами глаза. — Да, милая, ты засыпаешь уже прямо сидя, — сказала Анна, хихикнув. Элли не стала сопротивляться. Поздравила их ещё раз и направилась в комнату на втором этаже, где провела всё прошлое лето. Жутко хотелось завернуться в теплое одеяло, прижаться головой к мягкой подушке и уснуть. Однако, вместо своей двери, Элли открыла дверь в комнату Рида. Сделала это неуверенно, словно могла наткнуться там на него самого, пусть Анна и сказала, что он не приедет. Словно то, что она там увидит, могло причинить ей боль. Внутри было пусто. И пусть каждая вещь в этой комнате напоминала о Риде, пусть вещей здесь не стало меньше с тех пор, как он уехал, внутри все равно было пусто. Безжизненно. Потому что здесь не было его. Элли медленно вошла внутрь, оглядываясь по сторонам и проводя взглядом по знакомым стенам, столу, кровати. И осознавала, как с каждой секундой становится труднее дышать, но она упрямо продолжала расхаживать по комнате, слушая звук чуть скрипучих половиц. Подошла к его рабочему столу, на поверхности которого стояла одна единственная рамка с фотографией. Элли не помнила, чтобы она была здесь раньше, поэтому подумала о том, что, должно быть, это было дело рук Анны. На фотографии был изображен сам Рид, держа в руках маленький черный комочек — Чарли. Рид улыбался, а его глаза искрились. Интересно, какой взгляд у него сейчас? Такой же живой, радостный, озорной? Сглотнув ком в горле, Элли вдруг вытянула руку и кончиками пальцев прикоснулась к лицу на фотографии. Он не сдержал свое обещание. Не стал ждать свою Седну, несмотря на то, что обещал. А ведь Элли свое слово сдержала. — Счастливого Рождества, Рид, — тихо сказала она, а ответом ей была тягостная тишина.