***
— Пугающее зрелище, — произнесла девушка, наблюдая за полетом яркой звезды, что оставляла после себя фиолетово-розовый след. Раху — это легендарная звезда, которая облетает мир раз в пятьсот лет, знаменуя бедствие и в тоже время возрождение, дарованное избранным — Королем шаманов. Её полет был поистине прекрасен. — Знак, символизирующий начало турнира за звание «Короля шаманов». Знак, что пробудит шаманов всего мира вступить в битву, — девушка явно беспокоилась за своего младшего брата, на плечи которого взвалилась подобная ноша. — Хм… От чего же пугающая? Она великолепная. Будто она дает мне благословение… Благословение стать королем шаманов! — его лицо озарила довольная усмешка, а благородный белый конь, что был проводником для духа некогда боевого коня, издал фырчание. — Да, ты прав.***
Первые два отборочных боя прошли без особых для него проблем. Противники, видимо, были подготовлены достаточно плохо, при этом имея неплохой запас фуреку, но всё же не смогли выстоять перед мощью главного наследника некогда великого рода Тао. Во время этих минут Рен успел покалечить своих противников так, что один, что второй — оба загремели в больницу со множественными переломами и вывихами. Ни к одному шаману он не проявляет милосердия, ведь все они как один пытаются помешать его стремлениям исполниться и превратиться в жизнь. Еще одно обыденное наблюдение за Йо Асакурой, у которого круг так называемых «друзей» стал расширяться, превратилось в предотвращение убийства. Фауст VIII — противник Йо, — потомственный некромант, использующий трупы, а скорее кости умерших как своих «солдат». В ту минуту он был взбешен до безумия неаккуратно брошенной фразой Асакуры, а также его поступком, и намеревался убить уже проигравшего парня. Тао подоспел очень даже во время и с одного удара вывел врага из строя. Почему же он «спас» Йо? Все просто, он же его следующий противник. Вернувшись в свою обитель, в которой он поселился на некоторое время, первым же делом парень отправился в теплый душ. Вода приятно смывала накопленную усталость за весь день. Казалось, будто она очищает не только тело от пыли и пота, но и душу, которую покрыл легкий туман черного цвета. Но это лишь казалось… На самом деле его душа была давно окутана мраком, беспросветной тьмой, которая осела плотной оболочкой. Ни одно лезвие не способно разрезать ее, ни одна кувалда разбить и ни одно существо разорвать в клочья. На самом деле вода позволяла дать себе слабину и немного расслабиться, но не забыть все свои цели и планы, намеченные еще в далеком детстве и прочно закрепленные на его плечах длинным шлейфом. Жесткие тренировки каждый день начинались, как только всходило солнце, и заканчивались, когда только наступала темнота. Больше двух лет он провел в подобном ключе, будто из него собирались создать непробиваемую машину или бесчувственного робота. Тяжкие наказания за малейшее непослушание или нарушение следовали незамедлительно. Рен даже и забыл, когда в последний раз выбирался из стен этого проклятого дома… — Эй, сестра, я закончил мыться! Мне нужно молоко и полотенце! — довольно пафосное появление парня из душа, когда он резко отодвинул шторку и показался в чем мать родила, прервал его священный дух, некогда великий китайский полководец, которого боялся весь народ. — Госпожа Джун недавно уехала в Китай, — он преклонился перед своим молодым господином на одно колено, демонстрируя непоколебимую преданность. — М? Ах, да… Как оказалось, без присутствия старшей сестры в своеобразном доме было не особо удобно. Помимо него, отец так же настраивал Джун в нужное ему русло. Заставлял запомнить будто молитву: «Семья на первом месте. Нет ничего важнее семьи.» И чтобы Рен не старался сделать, отец не оставлял Джун в покое. Она была довольно послушной до его указаний и приказов; выполняла всё, что от нее требовалось; перестала верить в людей. Все как один казались врагами, настроенными на то, чтобы хоть как-нибудь да навредить роду Тао, помешать воплощению их цели. Как бы банально это не звучало и сколько бы раз подобное не повторялось — это было сущей правдой. Правда, как и птенцы рано или поздно покидают своё гнездо, так и дети рано или поздно покидают свой дом. Тогда и меняются их приоритеты. — Клан Тао… — парень вполне уверенно сидел себе на стуле, который больше походил на своеобразный трон. Его руки спокойно лежали на подлокотниках, а во взгляде янтарных глаз читалась сущая ненависть. — Семья, живущая своей жаждой мести. Семья, что культивирует свою злобу вот уже тысячу восемьсот лет, — ненависть смешалась с чувством злости и гнева. — Как же уродлива и отвратительна моя семья, — почти сквозь зубы произнес Рен, будто животное, которое сдерживает свою ярость из-за того, что чужак пытался атаковать его земли. — Я — Басон, служил вашей семье и при жизни, и после своей смерти, — верный слуга и дух стоял перед парнем на одном колене, смотря на него со всей серьезностью и будто скрытой жаждой убийства. — Только став королем шаманов можно вернуть клану Тао былое величие. Вы же знаете это… — И чем же ты гордишься?! Ты даже самураю тому проиграл! — крайне раздраженно и недовольно. — Но тысячу восемьсот лет назад, на своем коне Кокуто, я рассекал поле брани подобно косе. В те времена мое имя вселяло страх серди людей. — То есть ты винишь в своем поражении отсутствие лошади? — Вы так жестоки, господин. Но ведь… Вы даровали мне шаманского коня Хаку, который будет проводником для Кокуто. Рен внезапно поднялся со своего места и подошел к небольшому пьедесталу прямоугольной формы, на котором в специальной подставке находилось его оружие — гуандао, с опасным лезвием на одном краю. Рядом с ним горели свечи подобно маленьким огонькам, а за ними стояло две вазы с закрытыми бутонами цветов нежно-розового оттенка. — Ненавижу семью Тао… Пекутся об одной лишь мести для возвышения семьи… Но эта ненависть порождает лишь большую ненависть. Парень взял в руки жилетку темно-фиолетового цвета, которая имела вырез на спине в форме круга. Для чего же? При надевании она оголяет часть спины, где красуется татуировка в форме знака Тай Ши — круг существования. — Так что я разрушу этот порочный круг раз и навсегда! И для этого… — он внезапно схватил гуандао и занес его себе за спину. — Я уничтожу семью Тао! Так же внезапно, как и взмах оружия над свечами, которые тут же погасли из-за порыва ветра, раздался стук в дверь. Рен хмуро глянул в ее сторону и по новой зажег свечи, не понимая, кто мог прийти в столь поздний час сюда. Мысли судорожно менялись одна за другой, пытаясь предположить, кто же может выступать в роли посетителя, но чем гадать, то лучше проверить. Парень подошел к двери и довольно резко ее открыл, из-за чего стоящая за ней фигура вздрогнула. Это оказалась девушка. Та самая девушка, которая завидела его рядом с трупом экзаменатора; которую он не посчитал нужным убивать; которая, как оказалась, неплохо общается с этим… Йо Асакурой. И что же она забыла в таком месте? Не могла же она знать, что он находится здесь. Девушка в свою очередь стояла как вкопанная, смотря на него удивленными глазами, почти не моргая. Что с ней? — Ты кто и что тебе здесь нужно? — довольно грубой интонацией задал свой вопрос Рен, ожидая на него получить и ответ. — Я… Т-ты не помнишь меня? — запинаясь, спросила незнакомка, а на лице парня появилась усмешка. — Тебя? Конечно помню, — на ее лице внезапно расцвела непонятная ему радость и будто надежда. — Я оставил тебя в живых после того, что ты увидела. Взгляд незнакомки внезапно стал будто стеклянным. Будто все ее надежды были небрежно разбиты, уничтожены и стерты с лица земли. Будто их вовсе никогда не существовало, словно это была плохая шутка ее фантазии. Боль и отчаяние ярко прописывались на ее бледном лице, а глаза тут же наполнились солеными слезами. — И чего ты пришла? Неужели Йо послал? Может он и вправду подумал, что не стоит… — Нет, ничего! — довольно резко ответила тринадцатилетняя девочка и тут же убежала прочь от этого места. Бежала так, будто больше никогда не хотела сюда возвращаться, оставив Рена наедине со своими мыслями и в шоковом состоянии. А нет, вспомнил…