My So Called Death

— Фрэнк, расскажи еще раз с самого начала, — шериф, и по совместительству отец Боба Брайара, ставит перед парнем огромный стаканчик кофе из Старбакса, который был услужливо избавлен от крышки, и Айеро невидящим взглядом уставился на кофейно-молочную поверхность безлактозного латте, от которого вверх тонкой струйкой исходил пар. — Шериф, ну неужели обязательно надо было приезжать с утра? — Линда обеспокоенно наклонилась вперед, пальцами сжимая лаковую черную сумочку на коленях. — Я специально поменялась с Вэл сменами, чтобы отвезти Фрэнка в школу и не пропустить его праздник. — Миссис Айеро, боюсь, вы не до конца понимаете серьезность произошедшего, — Брайар многозначительно посмотрел на стушевавшуюся женщину и вернул взгляд на подростка, — Фрэнк?       Айеро медленно оторвался от созерцания своего стаканчика, заметно напрягся и посмотрел на мужчину перед собой. Мыслями он то и дело возвращался ко вчерашней ночи: к оглушающему вою сирен полицейских машин и скорой помощи, к неутихающим разговорам столпившихся вокруг места происшествия людей, к бесконечным вопросам от патрульных полицейских, к рукам медработников, то укрывающих Фрэнка пледом, то проверяющих его состояние в неотложке с открытой задней дверью, которая обычно предназначалась для потерпевших на каталках, не способных самостоятельно передвигаться, к беспокойству мамы, вызванной на место преступления, чтобы забрать сына. Все воспоминания обрывались, теряли последовательность и смешивались в одну неразборчивую кучу. Фрэнк не понимал: виной тому был алкоголь или шок, от которого парень лишился сна.        По приезде домой, он долго стоял под обжигающими струями воды, пытаясь смыть с себя трупный запах и все пережитое. А Линда все равно хотела отвезти его утром в школу, несмотря на то, что она сама была очень обеспокоена состоянием сына. Может быть, она надеялась на помощь школьного пастыря? Исповедь — это последнее, что бы сделал мальчик после случившегося. — Милый? — Линда коснулась плеча Фрэнка, возвращая его в реальность. Он поджал губы и слегка встряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями. — Что вы хотите от меня услышать? Я почти ничего не видел, — Айеро тянется за кофе, в надежде унять гудящую головную боль от похмелья, усилившуюся в результате отсутствия сна и стресса. — Я наткнулся на эту девушку неподалеку от дома Джамии, испугался и убежал. — Что-нибудь необычное заметил? Может быть, следы или еще что-то? — Джейн-Энн, криминолог, высокая и рыжеволосая девушка в строгом сером костюме, стояла около окна, облокотившись поясницей о подоконник, и делала какие-то пометки в своем блокноте. — Нет, ничего такого, — буркнул Фрэнк, делая маленький глоток кофе, и тут же поморщился, так как напиток был слишком горячим. — Нам важна любая деталь. Даже то, что, на первый взгляд может показаться незначительным, — девушка переводит теплые карие глаза на подростка, и ее губы трогает легкая улыбка. — Я услышал, как сломалась ветка, как будто там кто-то был, — с тяжелым вздохом проговаривает Фрэнк, прикрывая глаза от легкого головокружения, — но я ничего не увидел, просто убежал, — добавляет, предвидя вопрос. — Может быть, ты заметил что-то подозрительное на самой вечеринке? В доме же было много людей. Возможно, кто-то вызвал в тебе настороженность, или ты увидел кого-то незнакомого? — Джейн-Энн слегка приподнимает бровь, как будто всем своим видом показывая, что знает, какие личности могут шататься по мероприятиям подобного рода, и что там обычно происходит. — Нет, ничего такого. Обычная вечеринка, все ребята были из одной школы, — Айеро нервно трет бортики стакана большими пальцами, кусая губы. Ему сейчас очень хочется оказаться дома, чтобы обдумать все случившееся еще раз, но для начала хорошенько выспаться. — Кроме тебя, — напоминает криминолог, чуть вскидывая подбородок. Фрэнк резко поднимает на нее взгляд. В панике переутомленное сознание выдает мысль, что его хотят зачислить как подозреваемого. Он уже открыл было рот, чтобы хоть что-то сказать, но его перебила мама. — Его одноклассники слишком далеко живут, поэтому в основном он гуляет с соседскими мальчишками. Конечно, иногда они попадают в переделки, — Линда бросила короткий осуждающий взгляд в сторону сына и вновь с улыбкой обратилась к криминологу, — но это обычные подростковые шалости, вы же знаете детей, — добавляет она, как бы говоря, что подростки ничего серьезного натворить не смогли бы. Брайар усмехнулся одним уголком губ, прекрасно зная про все их «шалости», но не стал посвящать в это коллегу, понимая, что Линда просто хочет выгородить сына. — Эта девушка, ты был с ней знаком? — очередной вопрос и теплый снисходительный взгляд, который профессионально подмечал любое изменение в поведении мальчика. — Я ее не знал, — мямлит Айеро, устремляя глаза в пол, — все что могу сказать: она вроде как была одноклассницей Джамии, но я редко встречал ее на вечеринках. — Кто мог сделать это? — Линда кидает встревоженный взгляд на мужчину, сидящего перед ними за столом со скрещенными пальцами, и тот лишь глубоко вздыхает, тем самым давая понять, что дело обстоит сложное. — Трудно определить, но судя по судмедэкспертизе и состоянию трупа, девушка была съедена диким зверем. Мы уже передали дело в Отдел по Контролю над Животными, — Брайар поджимает губы, и Айеро думает, что не все так просто.        Он молчит о том, что за всю его жизнь в этом маленьком городишке не случалось убийства страшнее, чем поножовщина наркоманов, а в лесу никого крупнее белки не заводилось, и что все это слишком уж странно.

***

      Тем временем в старом особняке семейства Ли Раш, спрятанном от чужих глаз в лесу и перешедшем в наследство двум братьям Уэй, Джерард нервно расхаживал взад-вперед перед диваном, на котором удобно расположился Майки и медленно тянул из стеклянного широкого бокала бурбон. — Успокойся, брат, выпей со мной, — младший кивает на маленький деревянный стол, на котором покоятся хрустальные графины с разным сортом виски и бурбона. Уэй-старший бросает на брата испепеляющий холодный взгляд и разворачивается к нему в анфас, сцепляя руки за спиной. — Я буду с тобой пить, брат, — выделяет последнее слово, будто подчеркивая их родство и свое старшинство, — только когда ты научишься себя вести, и нам не придется срываться с места на место, чтобы нас не заметили. — По-моему ты слишком преувеличиваешь, — усмехается Майки в стакан, делая маленький глоток и слегка морщась, — ты всегда упускаешь все веселье, задумываясь о возможных последствиях. Мы могли бы с тобой развлечься тут, — как бы в подтверждение своих слов Уэй-младший чуть сползает с дивана, шире разводя колени в стороны. — Считаешь, моя проблема в том, что я думаю о последствиях? — старший резким движением головы отбрасывает отросшие пряди с глаз, прищуриваясь на брата. — Да если бы не я, мы бы давно были обнаружены, и ты бы не сидел сейчас здесь с таким самодовольным видом, — упрекает Джерард, вскидывая руку и обводя ею помещение. — Ты думаешь, Она не знает про это место? — шире улыбается Майки, помешивая и сталкивая подтаявшие льдинки в стакане между собой с характерным звуком. Джерард вскидывает брови, разворачиваясь к брату спиной, и неспеша направляется к камину. Он невесомо, почти бережно оглаживает каминную доску из дорогого красного дерева, на которой вырезаны узоры в готическом стиле. — Она уверена, что мы не захотим возвращаться сюда, — тихо проговорил Джерард, становясь вполоборота к брату, — но если ты будешь так бездумно сорить телами, Она заявится сюда намного раньше, — добавляет уже громче. — Почему бы нам не встряхнуть этот город, — отмахивается младший, — к тому же там был этот парень, он что-то видел. Думаю, в ближайшем будущем по новостям будут показывать очередную байку про жестокую расправу дикого животного, — Майки усмехается, кажется, уже предвкушая скорую охоту. — Ты никого не убьешь в ближайшее время, даже не надейся, — морщится Джерард, как бы показывая, что разговор окончен, — и впредь будь осторожен, мне надоело за тобой прибирать, — рыкнул напоследок старший, со скоростью пули проносясь мимо брата, застывшего со стаканом у губ. Он оставил после себя лишь шлейф дорогого мускусного парфюма и легкое чувство раздражения, которое иногда бывает у ребенка после глупого и ничем не обоснованного запрета родителя.       Майки понимает и уважает обеспокоенность брата, а так же благодарен ему за то, что они все еще вместе. Спустя столько лет, Джерард мог давно отказаться от него, оставив на произвол судьбы, чтобы в дальнейшем продолжать существование одному. И он бы смог выжить. Потому что Джерард всегда был слишком расчетливым, слишком педантичным, слишком много думающим, слишком ответственным, слишком снисходительным по отношению к капризам Майки… он был слишком Джерардом. Он всегда заботился о младшем брате, решал его проблемы, становился на защиту, даже если тот был глубоко неправ и мог поставить их обоих под удар. Он всегда был опорой и тем, к кому можно обратиться за помощью, даже не боясь последствий. Джерард мог осуждать, мог критиковать, мог злиться, мог ненавидеть, но он никогда не откажет младшему брату, потому что семья для него — все.       Майки знал это и ценил, но спорил с ним, скорее, из-за привычки. Несмотря на все разногласия и ссоры, которые между ними возникали, он готов был вцепиться в глотку за брата, готов убивать столько, сколько потребуется, пытать и калечить. Готов сам умереть или отдать ему свою жизнь. Между ними с самого детства была эта незримая связь, которая объединяла их и с годами только крепла. Они не всегда могли договориться, но отстаивали мнения друг друга перед кем-то другим, чтобы в итоге оказаться в большинстве. Они всегда были вдвоем против целого мира, и только это иногда могло держать младшего в узде — их родственная связь.       Майки видел свое существование в поисках вечного удовольствия и развлечений. Ему нравилась его жизнь, и он хотел брать от нее максимум впечатлений. Хотел все и сразу и не привык получать отказы. Джерарда, наоборот, привлекала перспектива спокойной, тихой и незаметной жизни. Ему нравились красные розы, итальянская живопись, поэмы Шекспира и чувство спокойствия, которое он получал от классической музыки. Уэй-старший мог подолгу наслаждаться видом, открывающимся с их мансарды на сад, который был усеян только лишь кустами алых роз, и предаваться длительным размышлениям, блуждая по задворкам своего сознания часами.       Джерард медленно вышел на балкон, вдыхая полной грудью свежий вечерний воздух, смешанный с едва уловимым запахом роз, и прикрыл глаза. Он бесшумно облокотился о каменные перила, устремляя внимательный, колкий взгляд на сад, на который опускались сумерки. Все эти розы посадила его дражайшая бабушка, которая пыталась достойно воспитать внуков, даря им свою заботу и любовь. Она научила Джерарда всему, что знала сама, и как будто бы передала частичку себя самой, которая навечно поселилась внутри у мужчины, каждый раз напоминая о ней и вызывая теплую улыбку. Она сыграла огромную роль в становлении личности старшего из Уэев: научила его рисовать, ценить искусство, понимать музыку. Хелена была путеводной звездой для мальчишек и старалась дать им все самое лучшее, в том числе и этот особняк. Как только Джерард появился на свет, она уже знала, что завещает свою гордость и семейное наследие Ли Раш ему, а не своим детям. С первых минут его жизни она была навечно привязана душой к этому немного мрачноватому мальчишке.       Уэй улыбается уголком губ, вспоминая ее уроки, теплые сухие руки и крепкие объятия. Он оборачивается через плечо, цепляясь взглядом за мольберт, подаренный ею, с мыслью запечатлеть на холсте розарий на пороге увядания от грядущей осени.