Последние Кадры

      Шаги эхом раздаются по погружённому в полумрак коридору, а изображённые на стенах персонажи мерцают в свете свечей, несколько жутко искажаясь. Олли старается ступать как можно тише, дабы не привлечь лишнего внимания и наконец добраться до своей постели. Пребывание в священном здании совсем не радовало его, длинные одежды успели надоесть и казались чертовски неудобными, а однообразная служба заставляла парня жалеть о своих поступках. Стоило же родителям узнать о специфических предпочтениях сына, как те сразу же решили, что стоит отправить его на исправление.       Поэтому Матела продолжал заветно отсчитывать дни, чтобы наконец вернуться домой. Окружение из священнослужителей и постоянные работы не смогли изменить мнение парня, лишь убедили, что все вещи сомнительного характера придётся прятать куда усерднее.       Когда Олли проходит мимо одного зала, он замечает, что писание с молитвами небрежно сброшено на пол. Как бы скептически он не относился ко всему божественному, Матела не мог пройти мимо пылящейся книги, с трудом написанной в давние времена.       Осторожно вернув текст на законное место, парень собирается уйти. Резко распахнувшееся окно запускает в помещение порывистый ветер, из-за чего все свечи мгновенно гаснут, погружая всё во тьму. Олли чувствует нечто неладное, поэтому спешит к массивным дверям, но и те с громким хлопком затворяются, заставляя чуть ли не подпрыгнуть от неожиданности. Он тянет за ручки, пытаясь выйти из комнаты, но все попытки оказываются тщетны.       — Вот ты и попался, маленький, — слышится низковатый голос совсем рядом, из-за чего Матела сразу же замирает, боясь лишний раз пошевелиться.       Он слышит тяжёлые шаги за своей спиной, сопровождаемые мелодичным напевом. В обычное время Олли счёл бы этот голос очень приятным, но не в ситуации, когда он в зале должен был находиться один. Парень вновь толкает дверь, но та никак не поддаётся.       Матела чувствует, как его настойчиво тянут за ворот. Он хочет закричать, позвать на помощь, просто сбежать из этого места, но рот ему внезапно затыкают, из-за чего получается лишь сдавленное       мычание, а по животу скользит бледная ладонь, не позволяющая вырваться.       — Тише, не кричи, — леденящий шёпот вновь пугает, а спиной его прижимают к чужому телу. Олли бьётся в немой истерике, когда обжигающие пальцы скользят по его шее, а незнакомец зарывается носом в его волосы, блаженно вдыхая их запах.       Парень нервно перебирает край светлой одежды, судорожно думая, как ему стоит поступить в этой ситуации. Все его мысли прерываются, ведь нежданный гость резко разворачивает его. Матела встречается с хищно улыбающимся мужчиной, чьи выбеленные волосы были хаотично растрёпанны, а яркие голубые глаза словно светились в темноте, пронзая своей выразительностью и слабо прикрытой томностью.       Олли слишком поздно осознаёт, в какие именно проблемы он ввязался. Образ стоящего перед ним парня тревогой отзывается в голове, заставляя вспомнить ранние причитания учителей об окружающих демонах. Страстный искуситель сразу же запомнился парню и даже на учениях показался чертовски привлекательным, но он никак не ожидал, что тот сможет явиться к нему.       — Не надо, — дрожь пробивается в голосе Матела, когда губы демона скользят по его шее, оставляя нарочито медленные поцелуи. Парень хочет вырваться и вновь выразить своё недовольство, но чужие прикосновения дурманят, срывая с уст лишь несдержанный стон.       — Не бойся, сладкий, — скалится блондин, зубами прихватив чувствительную кожу. — Я тебя не обижу.       — Ты ведь демон, — с трудом выдыхает Олли, оставаясь на ногах только благодаря поддерживающим его рукам. — А демоны опасны.       — Ты мне слишком симпатичен, я не причиню тебе боль, — существо пальцами зарывается в золотистые кудри, с наслаждением перебирает их, а другой рукой продолжает скользит по напряжённой спине, стараясь расслабить парня. — Только не зови меня демоном, Олли. Для тебя я просто Йоонас.       Матела вздрагивает от своего имени, ведь то было произнесено с неприкрытым удовольствием и желанием, из-за чего он напрягается ещё сильнее.       Йоонас не упускает момент и мягко скользит ладонью по щеке парня, заглядываясь в светлые глаза, и пальцем обводит розоватые губы. Парень для него был слишком красив, из-за чего он не мог унять в себе тягу овладеть им.       — Прости, вероятно, я слишком резок, — с театральным разочарованием тянет блондин, сжимая Олли в своих руках, и склоняется ниже, накрывая чужие губы мягким поцелуем. Матела восторженно жмурится и ладонями упирается в грудь демона, но от трепетности этого поцелуя плавится, очарованно льнёт ближе.       — Ты ведь меня сейчас бросишь, да? — тяжело дышит Олли, поддаваясь ласковым прикосновениям, и не может скрыть своей тяги, которая другим показалась бы неверной. Кто мог знать, что прийдя отмаливать грехи, он поддастся ещё большему соблазну.       — Ни за что, — бормочет Йоонас, испытывая чересчур сильную привязанность к Матела. Он кратко мажет губами по его лицу, упиваясь бархатным голосом парня и его сладкими чувствами. — Теперь ты от меня не убежишь.       Олли обречённо жмётся к блондину, желая получить как можно больше горячих поцелуев. Его продолжала напрягать мысль о связи с демоном, но его личный искуситель был слишком нежен, что заставляло доверчиво подставляться под ласки.       Резкий стук в дверь разрушает всю идиллию, а громкий недовольный возглас безоговорочно действует на Матела, призывая вырваться из объятий. Йоонас словно принимает сторону парня, поэтому с недовольством отстраняется от милого личика.       — Обещаю, что вернусь очень скоро, — шепчет демон, отпуская парня, и одним щелком заставляет все свечи вновь вспыхнуть и озарить священный зал. Он морщится от яркого света, но терпеливо упивается удивлением Олли. — Даже соскучиться не успеешь.       После этих слов Йоонас пропадает, а дверь в помещение с грохотом распахивается, впуская внутрь старшину. Тот бранится на Матела, упрекая, что тот в столь позднее время не находится в покоях, а парень в ответ лишь поражённо хлопает глазами. В теле ощущается тягучая, но приятная слабость, из-за чего Олли должным образом не реагирует на крики.       В голове мелькает мысль, что всё произошедшее — одна большая шутка, жестокая забава, но два голубых огонька, мелькнувших в темноте за спиной священнослужителя, заставляют лишний раз убедиться в честности последних минут.