Последние Кадры

      — Йоон, смотри, как красиво, — указывает куда-то в сторону Олли, заставляя Йоонаса отвлечься от разглядывания собственных следов на снегу, переплетающихся с чужими.        Спрятанная в тёплую варежку ладонь Олли указывает в сторону каких-то украшенных витрин. Хоть такие сейчас и попадались на каждом шагу, парень продолжал беспрестанно удивляться очередным постановкам. Уж очень сильно в праздничную пору тянуло его к мерцающей мишуре, ярким гирляндам и маленьким игрушечным эльфам.        И на это Йоонас не раз отвечал, что Олли и сам как сказочный эльф.       Но сейчас отрывать Матела от наблюдения за чудесными украшениями хотелось в последнюю очередь. Йоонас жутко любил наблюдать за парнем в такие моменты: любил отражающиеся в светлых глазах огоньки гирлянд, любил застывающую на его губах улыбку, любил покрывающий его щёки от холода румянец. Он просто любил Олли.       — Ты чего завис? — смущённо хлопает глазами Олли, когда замечает на себе изучающий взгляд, и дёргает парня за края шапки, которые вновь сползли с ушей.       Йоонас на его вопрос только отрицательно качает головой, стараясь скрыть ехидную улыбку. В ладонях, спрятанных за спиной, он продолжал лепить небольшой снежок, старательно пытаясь скрыть его от Олли. Обнажённые ладони уже начало сводить от холода, а Матела никак не отворачивался, продолжая возиться с чужой шапкой.       — Смотри! — в неизвестном направлении машет Йоонас, освободив одну руку, и, когда Олли беззаботно отворачивается, всё-таки запускает в него комок снега.       Поражённый подобной наглостью Олли не успевает даже ответить, ведь зачинщик всего безобразия со звонким смехом скрывается меж сугробов, пытаясь, судя по всему, слиться с одним из них. Йоонас огибает снежные холмы, не желая погрязнуть в них и полностью вымочить джинсы, а Олли, почувствовав себя бессмертным, пробегает прямо по ним. Снег небрежно прилипает к штанам и ботинкам, забиваясь внутрь, но парня это смущает в последнюю очередь, ведь он почти сразу настигает нарушителя своего покоя.        Он ловит опрометчиво повернувшегося в его сторону Йоонаса за ладони и намеревается опрокинуть того в сугроб, но холод чужих рук заставляет Олли тут же позабыть про эту затею.        — Ты ведь весь промёрз! — сетует он, заключая подрагивающие пальцы в плен своих тёплых варежек и изредка косится на Йоонаса, расплывшегося в довольной улыбке. Да, он продрог полностью, он чуть не улетел в снег, но в ответ на это он получает лишь всепоглощающую заботу. Даже серьёзные взгляды Олли не лишены искр теплоты.       Йоонас чуть склоняется вперёд, касаясь таким же холодным носом чужого, на что Олли тут же отклоняется назад, но ладони, которые он греет, не выпускает. Порко пользуется этим и всё-таки прижимается своими сухими губами к чужим, таким мягким, забирая вместе с поцелуем ещё и частичку теплоты. Просто Олли любил кутаться в вязанный шарф, благодаря которому до сих пор не превратился в ледышку.        — А мы когда украшать будем? — тихо спрашивает Йоонас, щекой прижимаясь к мягкому шарфу, и невольно втягивает родной запах излюбленного Олли парфюма.       — Не знаю, пока рановато как-то, — отзывается Олли, следя за медленно падающими снежинками, и кратко прижимается губами к чужому виску.        — То есть, убирать ёлку через несколько месяцев после праздника — не поздно, а поставить её за пару недель до — рано? — смеётся Йоонас, на что получает лёгкий хлопок по шапке и следующий за ним тихий смешок.       — Ладно, убедил, — кивает Олли, уже представляя, как именно они могут обставить квартиру блестящей и создающей атмосферу мелочёвкой. А Йоонасу подобные размышления ни к чему — у него для этого есть Олли, которого сейчас только и хочется, что тискать в объятиях и прижимать как можно крепче, дабы ухватить ещё немножечко нежности в столь суровый зимний день.