Не паясничай в моем теле!

Лань Цижэнь наслаждался спокойным, тихим утречком за чашкой душистого чая в компании старшего племянника, когда в павильон вошли три адепта ордена и склонились перед учителем. Все трое имели крайне нездоровый оттенок лица, сливающийся с цветом их одежд, и Лань Сичэнь будто предвидел то, что они собирались сказать. Он перевел взгляд на пребывающего пока что в спасительном неведении дядю, закрыл глаза и стал молиться. — Разрешите доложить о нарушителе, — неровно сказал лидер группы. — Разрешаю, — ответил Лань Цижэнь, отпивая чаю. — Хм, я даже представляю, о ком пойдет речь. — Как же? — удивился адепт, белея еще сильнее и заикаясь. — Это очень ему несвойственно… Мы сами с трудом в это поверили бы, если бы не увидели все своими глазами. — Чего еще ожидать от сына Цансэ-санжэнь? — хмыкнул дядя. — Этот мальчишка Вэй Усянь копия своей матери. Ух, бесстыдница эта Цансэ! Ну, что он натворил? Юноши переглянулись, сглатывая, и согнулись еще ниже. Лань Сичэнь глубоко вздохнул в ожидании неизбежного. Конечно, он предполагал такой исход, но на самом деле даже не представлял настоящий масштаб катастрофы. Лидер группы робко ответил: — Вэй Усянь… не так сильно нагрешил, он нарушил только правило об алкоголе. Главный нарушитель это… шисюн… Лань Цижэнь нахмурился. — Какой шисюн? — воскликнул он рассерженно. — Кто из благородных учеников Гусу Лань посмел нарушить правила? — …Лань Ванцзи. Лань Цижэнь побелел и со звоном поставил чашку на стол. — Ванцзи? Не может быть… — он сдвинул брови и провел по своей бороде, успокаивая себя. — И какое правило он нарушил? Опять занимался музыкой ночью? — Нет, учитель, этого не нарушал, — ответил юноша и достал из-за пазухи книжечку, — Позвольте огласить. Лань Цижэнь кивнул, и юноша, прочистив горло, стал читать: — Убил паука редчайшего вида, который уже сотню лет обитал в Облачных Глубинах. Громко разговаривал в столовой. Ковырялся в носу и стрелял козявками по нашим братьям. Распустил сплетни о молодом господине Цзян. Обсуждал товарищей с приглашенными учениками за их спиной. Съел… кхм… четыре миски риса. Спал после обеда на улице. Испачкал одежды и не удосужился привести их в порядок. Покинул Облачные Глубины без объяснительной. Вернулся после отбоя, перемахнув через стену. И… пил вино под старинным деревом магнолии. Потом пошел в покои к ученикам из Юньмэн Цзян, где находится до сих пор. Прикажете схватить? Он оторвал взгляд от книжечки и посмотрел на Лань Цижэня, а у того было такое лицо, будто его инсульт схватил. Учитель издавал сдавленные звуки, будто его веревкой душили, его лицо отливало благородным синим, белки краснели, будто щедро приправленные перцем, руки тряслись и крючились. — А! — вскрикнул Лань Цижэнь, и кровь фонтаном полилась из его рта. Юноши кинулись его ловить, а Лань Сичэнь остался сидеть в оцепенении, словно молнией пораженный, охваченный ужасом. Дав младшему брату жемчужину Лань Бочжаня, он подписал его репутации смертный приговор. И все же маленькая надежда еще теплилась в его груди. Тем временем в общежитии Лань Чжань отрешенно смотрел на то, как корчится в кровати его тело, издавая стоны и закрывая ладонями уши, чтобы не слышать громкого звона утренних колоколов, действующих пагубно и на здоровую голову, чего говорить о похмельной. Лань Чжань смотрел на него без капли жалости, вообще без каких-либо чувств. Прошлой ночью он, кажется, умер внутри. Когда колокола отзвонили, Вэй Ин бессильно раскинул руки и с трудом разлепил намертво склеенные веки, глядя в потолок. — Где я? — спросил он хрипло и перевел взгляд на Лань Чжаня. Его взгляд был абсолютно потерян. — Кто я? Лань Чжань вздохнул, взял с тумбочки еще дымящийся похмельный чай в изящной чашечке и протянул ему. Вэй Ин попытался встать, но не справился, ни одна его конечность не слушалась, а в голове царил такой хаос, что он даже не мог вспомнить своего имени. Лань Чжань ему помог: — Покои учеников Юньмэн Цзян. Ты благородный адепт Гусу Лань, Лань Ванцзи. Вэй Ин махнул рукой, морщась. — Боже упаси. Я хулиган Вэй Усянь из Юньмэн Цзян, не пытайся меня провести, Лань Чжань. — К сожалению, Вэй Усянь из Юньмэн Цзян отныне я. А тебе стоит выпить чаю. Вэй Ин смерил его суровое лицо с синяками под глазами, изобразил жуткое отвращение на лице и медленно, зверскими усилиями воли, поднял это больное тело и заставил его прислониться к изголовью. — Не делай такое лицо, пожалуйста, — попросил Лань Чжань, подавая ему чашку. — Я не могу на это смотреть. — Ты свое-то лицо видел? — ответил Вэй Ин, отпивая горький вонючий чай, и сморщился еще сильнее, — сидишь будто на похоронах. Будто из тебя душу высосали, — от горечи он высунул язык и протер его одеялом, — проклятье, сколько я выпил? — По твоим словам, один глоток, — сказал Лань Чжань, с болью наблюдая, как элегантный с головы до пят «Лань Ванцзи» протирает язык одеялом. — Смеешься. По ощущениям я будто целую бочку вина выпил. Лань Чжань посидел рядом в тишине, размышляя, потом спросил: — Что ты помнишь? Вэй Ин задумался, качая чай в чашечке, потом тяжело вздохнул и сполз обратно в постель. — Помню как покупал вино и перелезал через стену ночью. И все. Ха! А до этого я творил бесстыдства в твоем теле, а потом решил напиться. Неужели я до потери памяти допился? Лань Чжань оцепенел. С одной стороны он был рад, что Вэй Ин забыл о ночных приключениях с поцелуями, но с другой… — Какие еще бесстыдства? Тут двери покоев открылись с ноги, и в комнату вошли три адепта Гусу Лань. — Учитель Лань приказал проводить молодого господина Вэя и второго молодого господина Ланя для получения наказания. Лань Чжань закрыл глаза, удрученно покачал головой и встал, повинуясь. Вэй Ин же остался лежать на кровати, парализованный, закатил глаза и притворился мертвым. Юноши переглянулись. — Если вы не встанете, мы понесем вас на руках… — сказал лидер. Вэй Ин полежал, размышляя, потом глаза закрыл и произнес: — Несите. Лань Сичэнь стоял перед дисциплинарным залом, с весьма подавленным видом наблюдая за тем, как по тропинке приближается конвой в белом. Дядя сидел рядом в кресле, обмахиваясь веером и с трудом пребывая в сознании. Юноша в белом шел по тропинке впереди, за ним отрешенно следовал «Вэй Усянь», ни на кого не глядя. Вокруг дисциплинарного зала столпились другие ученики, которых позвали для профилактики, чтобы показать, что бывает с нарушителями порядка. Никто не ожидал, что «Вэй Усянь» придет на наказание добровольно, покорно опустится на колени перед уполномоченными личностями и не произнесет ни слова. Все зашептались, выдвигая самые разные причины подобного поведения прославенного хулигана. Однако шепот стих, как только на тропинке показались трое вышеупомянутых адептов… Лань Сичэнь чуть не заплакал, неотрывно глядя на эту душераздирающую картину. Юноша, шедший впереди, тащил ноги его бедного младшего брата, а двое других тащили его под руки. «Лань Ванцзи» не сопротивлялся. Он выглядел так, будто не может пошевелить и мизинцем. Его прекрасное лицо зеленело, лента перекосилась, волосы были всклочены. Лань Сичэнь закрыл глаза ладонью. — Ах! — воскликнул дядя с кресла, хватаясь за сердце. — Ванцзи! Что ты с собой сделал? Юноши скинули «Лань Ванцзи» на землю рядом с «Вэй Усянем» и откланялись. «Лань Ванцзи», кряхтя, уселся на колени, щурясь от солнца, и затих. Лань Сичэнь посмотрел на дядю, понял, что тот не в силах даже дышать, чего там говорить, вздохнул и произнес: — Молодой господин Вэй, вы признаете свою вину? Вы добровольно употребляли алкоголь на территории Облачных Глубин? Цзян Чэн тоже был в толпе учеников и с круглыми глазами пялился на состояние «Лань Ванцзи». Он мог только догадываться, что произошло ночью в их комнате после того как они с Не Хуайсаном подло дезертировали, оставив Вэй Усяня одного разбираться с Лань Ванцзи. Неужели он так сильно напоил Лань Ванцзи, что того пришлось на руках тащить?! — Во дает, — восхитился Цзян Чэн. Тем временем Лань Чжань посмотрел на свое бедное больное тело, послушал его страдальческие стоны, представил, как больно ему будет получать палками, а тут ударов на тысячу скопилось, не меньше, потом вздохнул и произнес: — Да. И не только. — Что?! — воскликнул Цзян Чэн и тут же понизил голос, обращаясь к Не Хуайсану. — Он что, сознаться в чем-то хочет? ОН?! Он точно болен, его пора домой отправлять. Мозги, видать, застудил на озере, когда с гулями разбирались. Лань Сичэнь все понял наперед и сжалился над обоими заранее. — Что еще? — спросил он снисходительно. Лань Чжань вздохнул еще раз, крепясь, и сказал: — Я напоил Лань Ванцзи до такого состояния и заставил сделать все эти вещи. Цзян Чэна чуть удар не хватил, он так и застыл с раскрытым ртом. — Что он несет? — изумился Не Хуайсан, переглядываясь с товарищами. — Он что… защищает Лань Ванцзи?! Во дела! Он же… порвал его «Тысячу самых горячих красоток Поднебесной», выпуск 581… Вэй Ин резко повернул к нему голову, не веря своим ушам. Лань Чжань добавил, чувствуя укол совести за такое вранье: — И солгал. — Зачем вы это сделали? — спросил Лань Сичэнь, заинтригованный, но очень сожалеющий. Лань Чжань посмотрел на вытаращившего на него глаза Вэй Ина, подумал немного, представляя, что бы ответил тот на его месте, и как-то идея сама пришла к нему в голову. Он поднял взгляд на брата и улыбнулся так, как всегда улыбался Вэй Ин, со словами: — Он порвал мою «Тысячу самых горячих красоток Поднебесной». Солнце отразилось в этой широкой улыбке, и Вэй Ин в ужасе раскрыл рот, глядя на собственное прекрасное лицо, освещенное солнечными лучами, и сердце его затрепетало. Он не мог отвести взгляда от этого лица. Он даже не заметил, как изо рта полилась слюна, так был поражен прекрасным. Среди учеников пронеслось: «Поглядите, Лань Ванцзи совсем плохо, у него слюни капают, а он не может их даже вытереть. Вот почему у них запрещен алкоголь!» «Что ты делаешь, Вэй Усянь?!» — вдруг пронеслось в мыслях Вэй Ина. — «Ты не можешь влюбиться в собственное тело! Уйми фантазию, бесстыдник!» А фантазия у тела Лань Ванцзи, как он выяснил из случая с мясными блюдами, была очень богатой. Ему пришлось тряхнуть головой, несмотря на боль, и заставить себя смотреть в пол. Лань Сичэнь элегантно приподнял бровь, глядя на эту картину, и все понял без слов. — В таком случае, считаю, что наказание должно быть равным, — он повернулся к дяде, но дядя уже был далеко отсюда. Тело присутствовало, но душа… кто знает, куда она отправилась. Лань Сичэнь вздохнул и продолжил: — По триста палок каждому. А после заприте их в Комнате Дружбы. — Слушаемся! — крикнули адепты и, похватав палки, молниеносно окружили приговоренных. Услышав слова «Комната Дружбы», Лань Чжань побелел. Вэй Ину же, чтобы побелеть, хватило слов о трехсот палках. Лань Чжань направил молящий взгляд на брата, но Лань Сичэнь одарил его маленькой, вежливой, и очень сожалеющей улыбкой, развернулся и стал поднимать дядю с кресла, чтобы отвести в лазарет. Боль от палок для Лань Чжаня была ничем по сравнению с болью в сердце от жутких криков «Лань Ванцзи», звучащих на все Облачные Глубины. Наверно, громче этого он орал только в шесть лет, когда требовал, чтобы мама открыла дверь. После трехсотой палки Вэй Ин протяжно простонал что-то похожее на «Умираю!» и повалился на землю. Лань Чжань среагировал мгновенно — он просто не мог позволить своему безупречному лицу впечататься в каменную кладку на земле — и подхватил тело за плечи. Тело бессильно повисло на нем как мешок с картошкой, издавая животные мычания. Лань Чжань сам с трудом держался на ногах, и взваливать свое, пускай стройное и изящное, но все же тяжелое тело на спину, на которой живого места не осталось, было безумием. Нечеловеческими усилиями он поднял их обоих на ноги, и, к счастью, подоспели адепты Гусу Лань и придержали тело. Вэй Ин поднял голову, взглянул на Лань Чжаня мутным взглядом, улыбнулся криво и через силу, и, опираясь рукой о его плечо, произнес: — Прости. — Забудь, — устало и тихо ответил Лань Чжань. И тут Вэй Ин, издав самый страшный звук, который может издать человеческое тело, облил его лиловые одежды содержимым своего желудка. По двору прокатился всеобщий «ох!», один ученик даже достал пергамент и кисть, чтобы запечатлеть сей исторический момент. Лань Чжань оцепенел, вдыхая благоуханный аромат и чувствуя как промокают насквозь его одежды, пустым взглядом вперился в свое зеленое лицо и просто захотел, чтобы человека по имени Лань Ванцзи больше не существовало. — И за это прости, — добавил Вэй Ин, улыбнувшись. Тем утром их заперли в «Комнате Дружбы» на неопределенный срок, а к вечеру копии картины «Лань Ванцзи стошнило на Вэй Усяня» продавались с такой скоростью, что юный Ценитель Красоты Из Гусу Младший не успевал их рисовать и уже хотел попросить помощи отца…