Не паясничай в моем теле!

Вэй Ин с трудом разлепил склеенные веки и застонал от привычной боли в затекших на жестком камне частях тела. С печалью он осознал, что вернулся в свое тело, а значит полеты на мече, сила рук клана Лань и неиссякаемая ци закончились. Странно, он не помнил, как заснул в теле Лань Чжаня. С того момента как он увидел, как его тело потеряло сознание, картинно распластавшись под деревом, он не помнил ничего. — Наконец-то очухался, — раздался строгий голос Вэнь Цин. — Я уже думала, что ты впал в кому, как старейшина Лань. Вэй Ин с кряхтением приподнялся на локтях. В полумраке пещеры он разглядел Вэнь Цин, она считала деньги за каменным столом. — Сколько я был в отключке? Ничего не случилось? — Неделю, — ответила Вэнь Цин, не отрываясь от занятия. Вэй Ин заметил, что денег у нее было необыкновенно много. — Случилось много чего, так сразу и не расскажешь. У Вэй Ина засосало под ложечкой. Значит, Лань Чжань вернулся в свое тело раньше него? Он же не рассказал всем, что это все вранье? Не может быть, чтобы его труды на совете кланов пропали зря! Пока он паниковал, Вэнь Цин свалила все серебро в мешок и поднялась. В тот же момент в пещеру вошел невозмутимый Лань Чжань. Его ледяные глаза прожгли Вэй Ина насквозь. «О нет…» — пронеслось в голове Вэй Ина. У Лань Чжаня за поясом была заткнута Чэньцин. Вэнь Цин поприветствовала его вежливым поклоном, и Лань Чжань ответил тем же. — Прибыли стройматериалы, — доложил Лань Чжань. — Дядя и братья уже занялись ими. — Благодарю, Ванцзи, — ответила Вэнь Цин и кивнула на Вэй Ина. — Оставляю вас одних. Пойду проведаю дедушку. — Благодарю, сестра Цин. Вэнь Цин ушла, гремя мешком с серебром, а Вэй Ин поперхнулся воздухом. — Как-как ты ее назвал?! — воскликнул он. — Она даже мне не позволяет так себя называть! Какой дядя? Какие братья? Лань Чжань молча прошел к его постели и уселся рядом, с силой укладывая его обратно. — Тебе не стоит напрягаться. Оставь все мне. Вэй Ин упрямо попытался сесть обратно, но руки клана Лань пригвоздили его к камню. — Лань Чжань, я в порядке! Дай встать. — Я был в твоем теле. Ты не в порядке, — отрезал Лань Чжань, не двигаясь. — У меня все затекло на этом камне, и если я еще хоть минуту полежу на нем, больше не смогу встать вообще, Лань Чжань! Лань Чжань смерил его долгим строгим взглядом, и что-то в нем переменилось. Он послушно убрал руки и помог Вэй Ину сесть. Тут их взгляды встретились и застыли друг на друге. Никто не говорил. Оба понимали, что слова здесь излишни. Наконец, Вэй Ин вздохнул и открыл рот, чтобы разрушить это невыносимое молчание, но Лань Чжань вдруг подался вперед и заключил его в объятья, такие крепкие, что у него сперло дыхание. Тепло окутало со всех сторон бедного Вэй Ина, продрогшего на холодном камне за неделю, и сердце его затрепетало. Теплый шепот Лань Чжаня раздался у его уха: — Не говори ничего. Теперь все будет хорошо. Эти слова звучали так уверенно, так утешающе и так тепло, что глаза Вэй Ина заслезились. Лань Чжань никогда не лжет и не пустословит. И если он так сказал, значит так и будет. Вэй Ин неловко обнял его широкую спину в ответ и опустил подбородок на его плечо. — Мне не хватало этих слов, Лань Чжань, — он улыбнулся сквозь печаль. — Знаешь, в моменты крайней безысходности, когда весь мир-… — Молчи. Я все знаю. Я здесь. Я не уйду. Его теплая рука переместилась на затылок Вэй Ина и погладила его по волосам, утешающе. В груди Вэй Ина засвербело. Это напоминало ему об объятьях шицзе, которых он больше никогда не надеялся получить. Он почувствовал, что если сейчас не выберется из этих сильных, но парадоксально нежных рук, он расплачется как ребенок. А этого великий и ужасный Старейшина Илина себе позволить не мог. Ощутив его сопротивление, Лань Чжань разжал объятья. В глазах любимого друга блестели непролитые слезы, но он улыбался широко и счастливо, как когда-то давно, в далеких, но живых воспоминаниях о юности. Взгляд Лань Чжаня теплел, его губы дрогнули. — Лань Чжань, — произнес Вэй Ин сквозь улыбку. — Прости меня. И спасибо тебе за все. Длинный палец Лань Чжаня лег на его губы. — Первое правило горы Луаньцзан — не говорить спасибо и прости. Вэй Ин рассмеялся. Палец аккуратно соскользнул с его губ на подбородок. Глаза Лань Чжаня сияли, как сияет величественный ледник в золотых лучах солнца. — Но если воспринимать это правило слишком буквально, то наши адепты сочтутся грубиянами, не умеющими благодарить и извиняться, — заметил Вэй Ин, растворяясь в чистоте глаз любимого друга. Длинные ресницы сделали элегантный взмах, словно крылья феникса, веки опустились, и Лань Чжань притянул его за подбородок к своему прекрасному лицу и горячо поцеловал в губы, оставив его замечание без внимания. Горячий поцелуй Лань Чжаня на его истосковавшихся по простой ласке сухих губах был сравни горячему супу из корня лотоса и свиных ребрышек после голодной жизни на редисе и проросшей картошке. Вэй Ин обвил руками его шею крепко, прижавшись к его горячей груди, и целовал жадно и горячо, спустя годы мучительной разлуки. Нацеловавшись и наплакавшись вдоволь, любимые друзья еще долго обнимались, периодически шмыгая друг другу в плечо и гладя друг друга по волосам. До тех пор пока Лань Чжань не произнес: — Давай поженимся. Вэй Ин оцепенел, его рука замерла на сияющих антрацитом волосах. — Что ты сказал, Лань Чжань? Лань Чжань был тверд и непреклонен. — Давай поженимся. Вэй Ин в недоумении отпрянул. — Ты хочешь, чтобы я был твоим мужем? Я? — Если не ты, то никто. И Вэй Ин рассмеялся, и слезы застыли на уголках его глаз. Он обхватил лицо Лань Чжаня своими холодными от волнения ладонями и стал дразниться, улыбаясь счастливо: — Этот жалкий отступник недостоин быть супругом праведного Ханьгуан-цзюня! Я совратил его, надругался над его невинностью и праведностью и вдобавок родил ему внебрачное дитя! Но Ханьгуан-цзюнь настолько благороден, что согласен жениться на таком жалком грешнике и простить его бесстыдства! Ханьгуан-цзюнь, как ты можешь быть таким хорошим? Не боишься, что в браке я испорчу тебя окончательно? Его глаза впервые за столько лет засияли как звезды. Лицо Лань Чжаня было невозможно прочитать. Он терпеливо дождался, когда Вэй Ин закончит и невозмутимо ответил: — Ты напомнил мне кое о чем. Я никогда не лгу. А на совете кланов я солгал, что сделал с тобой кое-что, хотя я этого не делал. Это следует исправить. Вэй Ин застыл. Его ягодицы непроизвольно сжались. Он отнял руки от лица любимого друга и попятился назад. — Не понимаю, о чем ты говоришь, Лань Чжань. Глаза Лань Чжаня блеснули льдом. — Ты сам снимешь штаны или тебе помочь? Вэй Ин истошно заорал, выскочил из постели и пулей понесся прочь из пещеры, забыв про боль, усталость и плохое самочувствие. Лютый ужас будто дал ему крылья за спиной. Он никогда еще так быстро не бежал, ведь Лань Чжань… пустился за ним вдогонку и отставал всего на шаг. Цзян Чэн никак не ожидал, что, привезя стройматериалы для поселенцев и решив осмотреть редисовое поле вместе с Лань Сичэнем, увидит, как праведный Ханьгуан-цзюнь наворачивает круги по полю, пытаясь догнать истошно вопящего Старейшину Илина: — НЕТ, ЛАНЬ ЧЖАНЬ, ТОЛЬКО НЕ ШЛЕПАЙ, Я НА ВСЕ СОГЛАСЕН, ТОЛЬКО НЕ ЭТО!!! — Цзэу-цзюнь, — выдавил Цзян Чэн. — Вы видите то же, что и я? Лань Сичэнь завороженно разглядывал эту живописную картину, обещая себе ее как-нибудь нарисовать. — Боюсь, Ванцзи и правда нашел способ усмирить Старейшину Илина, — ответил он сквозь улыбку. — Не хотите ему помочь? — Вы предлагаете мне присоединиться к Ханьгуан-цзюню и тоже ловить Вэй Усяня? — Кхм, я имел в виду помочь Вэй Усяню. Цзян Чэн подумал, глядя на то, как расстояние между любимыми друзьями все сужается и сужается и как длинные руки Ханьгуан-цзюня вот-вот схватят его бывшего брата за талию. «Боже мой, вот клоун…» — пронеслось у него в голове, пока он пытался не засмеяться перед уважаемым Цзэу-цзюнем, который смотрел на это без капли смеха в глазах. — Я безусловно хочу, — сказал он. — Но не смею мешать воспитательному процессу Ханьгуан-цзюня. Вэй Усянь же теперь часть клана Лань? Я не буду вмешиваться в ваши семейные дела. Лань Сичэнь загадочно улыбнулся. — Еще официально нет. Но в целом вы правы, глава ордена Цзян. Оставим это Ванцзи. Длинные руки сцепились на талии, и две фигуры рухнули на грядки. — ЛАНЬ ЧЖАНЬ, ОСТАНОВИСЬ! АЙ! СТОЙ! УМОЛЯЮ! ШТАНЫ! СТОЙ! НЕ РВИ! ЭТО МОИ ЕДИНСТВЕННЫЕ ШТАНЫ, ВЭНЬ ЦИН МЕНЯ УБЬЕТ, ВЕДЬ ЕЙ ЗАШИВАТЬ! — Теперь я буду зашивать твою одежду. И раздался треск штанов.