Some people lie but they're looking for magic
Others are quietly going insane
I feel alive when I'm close to the madness
No easy love could ever make me feel the same.
OneRepublic — Wherever I Go
Тренировки забирали все силы, поэтому, приходя домой, Томас лишь устало улыбался встречающему его Ньюту и валился ему на руки, мгновенно отрубаясь. Лилит нещадно гоняла его целыми днями как Сидорову козу, заставляя метать огненные шары в тренировочном зале, представляющем собой поистине гигантскую комнату с встроенными усилителями магии и развешанными по всем стенам орудиями пыток, на которые Томас смотрел искоса и мысленно благодарил женщину за то, что она их не применяет, вместо этого атакуя его своими силами. Сперва на ее нападки он отвечал мелким столпом искр и больше ничего выдавить из себя не мог, но затем Лилит приложила его головой об стену, и внутри сразу запылал огонь, который грозил взорваться. Умение контролировать его, а в последствии и использовать стоило огромных усилий и долгих часов, проведенных в тренировочном зале, но в итоге Томас научился отражать атаки Лилит, которая, к счастью, действовала не в полную силу, что было логично, ведь она, скорее всего, смогла бы прикончить его взмахом тонкого пальчика. За тренировками ежедневно наблюдал невероятных размеров филин по имени Эвр, покрытый пылающими прямо на нем перьями и злобно щелкающий клювом при виде Томаса, в котором Лилит души не чаяла и сюсюкалась с ним, пока Томас в страхе косился на эту жуткую зверюгу, одним взглядом красных глаз обещающую растерзать его на кусочки и с аппетитом сожрать, не оставив ни косточки. Ньют первые дни не отпускал его тренироваться без своего присутствия, следя, чтобы Лилит не переходила границы, но Томас смог убедить его, что погибнуть он может только от лап и клюва Эвра, которого Ньют, как и его мать, обожал до потери пульса, таскал ему куски сырого мяса, игнорируя заверения в том, что этот Эвр — бесчувственная скотина, и каждый раз оскорблялся и уходил в угол утешать «несчастного малыша Эври», метающего на содрогающегося Томаса плотоядные взгляды. Научившись контролировать и применять огонь, Томас наивно полагал, что его страдания окончены, что ему вручат грамоту, мол, умничка, прошел курс обучения, и отпустят восвояси, и он наконец сможет провести время с друзьями и с Ньютом, с которым в последнее время общался слишком мало, но не тут-то было, поскольку Лилит, радостно улыбаясь, сообщила, чтобы на завтрашнюю тренировку он приводил Ньюта, поскольку они будут налаживать их внутреннюю связь. Когда Томас узнал, что они смогут общаться телепатически, его челюсть отлетела на пол и чуть не была сожрана агрессивно ухающим Эвром, но он вовремя ее подобрал и на следующее утро послушно повел с собой подпрыгивающего от распирающего его энтузиазма Ньюта. — Итак, — хлопнула в ладоши Лилит, когда они сели в кресла, стоящие напротив друг друга, и встала между ними, раскидывая руки. — Поскольку вы связаны, у вас есть возможность телепатического общения, но ее, разумеется, нужно тренировать. — Это будет больно? — сразу решил спросить Томас, и Ньют подскочил на кресле, хмурясь. — Нет, Ньют, мне не делали больно, я просто спрашиваю, — успокоил его Томас, конечно, соврав, поскольку шпыняли его изрядно. Однако Ньют явно поверил его словам, расслабился, вновь опустившись в кресло, и погладил подлетевшего к нему Эвра по голове, ни капли не заботясь о том, что языки пламени с перьев перешли на его пальцы. — Нет. Именно ваша связь никогда не будет причинять боль, как, например, твоя связь с отцом, — обратилась Лилит к поморщившемуся Ньюту. — Каждый раз такое ощущение, будто у меня голова треснула, — вздохнул он и тут же расплылся в дебильной улыбке, когда Эвр заухал и потряс крыльями. – Да, солнышко? Томаса передернуло, но он предпочел никак не комментировать происходящее, поскольку птица не спускала с него красных глаз и так и ждала повода наброситься и съесть, будто мяса, которым ее закармливал Ньют, было недостаточно. — Сейчас я выступлю в роли проводника, и вы сможете поговорить, однако необходимо будет научиться делать это без моей помощи. Таким образом вы сможете не только разговаривать, но и чувствовать местонахождение друг друга и даже людей рядом. Сейчас вы должны сфокусироваться друг на друге, закрыв глаза и выбросив из головы другие мысли, — проинструктировала Лилит. — Давайте! Томас, глубоко вздохнув, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и вызвал образ Ньюта. До ушей донесся шепот Лилит на незнакомом языке — наверное, латыни, — и перед глазами возник маленький голубой шарик. Он расширялся и расширялся, пока не окунул в голубизну всю темноту, окружающую Томаса. — Попробуйте поговорить, — как сквозь толщу воды, донесся до него глухой голос Лилит. — Мысленно! — напомнила она, когда Томас хотел приоткрыть рот, забыв, что они, вообще-то, пытаются общаться телепатически. «Ньют?» — в голове позвал он и тут же услышал робкое, едва слышное «Томми?» в ответ. Захотелось радостно завопить, но Томас торопливо отогнал от себя другие мысли, вновь концентрируясь на образе Ньюта перед глазами. — Кивните, если услышали что-то, — приказала Лилит, и он кивнул, надеясь, что Ньют сделал то же самое. — Отлично, говорите дальше. «Слышишь меня?» — спросил самое банальное, что только мог спросить, Томас. «Слышу! Как круто!» — обрадовался Ньют. Это было странно — слышать его голос в своей голове. Слова эхом отзывались в черепной коробке, касались барабанных перепонок, однако звучали у Томаса прямо в мозгу, а не доносились снаружи. «Ты там, Томми?» — позвал Ньют, заставляя Томаса вновь собраться. — «Или уже отрубился?» «Ага!» — ответил он и услышал смешок Ньюта. — «Чего смеешься?» — Работает? — отвлекла его Лилит, и он вновь покачал головой взад-вперед. — Тогда сейчас я разорву связь, предупреждаю! Голубой свет перед закрытыми глазами начал сужаться, пока не превратился в точку и не исчез в темноте; все это время Лилит нашептывала что-то, а затем велела им посмотреть друг на друга. Томас зажмурился от непривычно яркого света и потер лицо ладонями, стараясь привыкнуть к нему; Ньют сделал тоже самое. Затем попытался позвать его в своей голове снова, но заранее знал, что тот не ответит: чувствовал, что тонкая нить, связывающая их и позволяющая переговариваться, пропала. — И долго мы будем учиться говорить без твоей помощи? — поинтересовался Ньют, который, судя по всему, тоже попробовал достучаться до Томаса и потерпел неудачу. — Зависит от вас, — Лилит опустила руки, которые держала над головой, и подошла к необычайно тихому Эвру, почесав его под крыльями. — Вам нужно проводить как можно больше времени друг с другом. Когда я тренировала огонь Томаса, вы почти не общались, поэтому сейчас, чтобы связать вас, мне пришлось приложить очень много сил. Мы продолжим тренироваться каждый день, и свободные часы вам следует проводить в обществе друг друга, — посоветовала Лилит и засмеялась, когда Эвр, щелкнув клювом, чуть не оттяпал ей руку. — Ты такой милашка! Тяжелый вздох Томаса, кажется, услышал весь Инфернум, и Ньют с Лилит одновременно метнули на него укоризненные взгляды и велели не обижать «крошечку Эври», который злобненько закряхтел и рыпнулся в сторону сжавшегося Томаса. — Отойди от меня, зверюга! — задрожал он, стараясь слиться с обивкой кресла. — Не обижай его! — встал на защиту своей огненной прелести Ньют и тут же умилился тому, как Эвр терзает кусок мяса. — Приятного аппетита! — Мне кажется, он предпочел бы этому мясу меня, — осмелился пробурчать Томас, но Лилит лишь прыснула, отмахиваясь от него. — Да ты что, Эвр и мухи не обидит! — Я не знаю, какого размера должна быть муха, что Эвр ее не обидел, — фыркнул Томас и тут же вжал голову в плечи, потому что несносный филин, расправившись с едой, с крайне жутким видом направился к нему. — Мамочки, помогите! — Иди сюда, сладкий, — со вздохом подозвала Эвра к себе Лилит, и тот, метнув на Томаса взгляд, сулящий скорую и мучительную смерть, подлетел к хозяйке. — Там тебя не любят, — надула она губки и неодобрительно ткнула пальцем в Томаса. — Идите уже! Расцеловав «лапочку Эври», Ньют подошел к Томасу и, взяв его за руку, перенес их в квартиру, прежде чем тот успел попрощаться с Лилит, которая теперь явно вынашивала план по его убийству, советуясь с этим кошмарным филином. Но затем Томас взглянул на Ньюта, и из его головы испарились и демоницы, питающие странную слабость к чудовищным птицам, и эти самые птицы, и вообще все, что не входило в Ньюта. — Она сказала, что нам нужно проводить больше времени вместе, — как-то сипло уточнил тот, когда Томас впечатал его в стенку. — Да? — Верно, — мягко усмехнулся он и, склонившись, поцеловал Ньюта в изгиб шеи, ткнулся языком в пульсирующую жилку, попутно теребя пуговицы на его рубашке. Дернувшись, Ньют сладко вздохнул и тоже потянулся к своей рубашке, снимая ее. — И что же ты делаешь? — Ньют сглотнул и чуть выгнулся, когда Томас скользнул ладонью за его спину, обхватывая за талию и одним движением прижимая к себе вплотную. — Провожу с тобой время, — приподнял брови Томас и куснул его в плечо, спуская руки на узкие бедра. — Ты против? — Нет, — протянул Ньют и, обхватив подбородок Томаса пальцами, поднял его лицо к себе. — Не против. В глубине кофейных глаз заполыхал огонь, и к радужке медленно начал примешиваться красный цвет; Томас завороженно вгляделся в них, облизывая губы. — У тебя тоже, — шепнул Ньют, смотря на него в упор. — Глаза… Он не успел договорить: Томас рывком поцеловал его, вкладывая в этот поцелуй всю обуревающую его нежность. Разомлевший Ньют непроизвольно двинул бедрами, углубил поцелуй, и крыша у Томаса поехала еще стремительнее. Пробежавшись подушечками пальцев по обжигающе горячей спине, тут же покрывшейся мурашками, Томас опустил руки на пряжку его ремня и, выдернув его и отбросив куда в сторону, потерся носом о щеку рвано дышащего Ньюта, мурлыкая что-то под нос. Тот жадно хватал воздух приоткрытыми губами, прогибаясь в пояснице еще сильнее, и с трогательным недоумением округлил глаза, когда Томас, звякнув молнией его штанов, медленно сполз вниз. Огладил напрягшийся торс, выпирающие тазобедренные косточки, бросил взгляд вверх сквозь трепещущие ресницы, убеждаясь, что Ньют следит за каждым его движением, и его затрясло от жара чужой обнаженной кожи. Ему неимоверно захотелось добыть фотоаппарат и сфотографировать Ньюта сейчас, такого беспомощно возбужденного и растерянного. — Что ты... — Ньют захлебнулся стоном и судорожно прикусил ребро ладони, закатывая глаза от удовольствия, когда Томас взял его в рот, — д-д-делаешь, о, че-е-ерт! Мысль о том, что он сейчас делает стоя на коленях, будоражила и пьянила сознание, а каждый сдавленный вздох сверху плавил его, превращая в жалкую лужицу. Тонкие пальцы вплелись в его шевелюру, не сжимая, а легонько, даже робко направляя, и Томас подчинялся. Он поднял глаза на Ньюта и, обнаружив, что тот уже с жадностью рассматривает его, залился слабым румянцем, а затем его резко рванули вверх и поцеловали, выбивая дух и остатки здравого смысла. — Как же я тебя люблю, Томми, — выдохнул Ньют и опять прижался губами к его губам, вжимая в себя настолько сильно, насколько это вообще возможно. — Что ты сказал? — мягко улыбнулся Томас прямо в поцелуй, вновь касаясь поскуливающего Ньюта внизу. — Люблю, — повторил он и обратил взгляд неожиданно ясных глаз на Томаса. — Тебя люблю. Сердце к чертям проломило грудную клетку и устремилось к Ньюту, и кто такой Томас, чтобы ему противиться. Если кому-то взбредет в голову прервать их, оттаскивать от Ньюта его придется за ноги и с визгами, словно кошку от пакета с кормом, но он откинул эти ненужные мысли и с восхищением уставился на суккуба. — И я, — прошептал Томас, смотря на Ньюта, — люблю. И все мгновенно встало на свои места. Словно до этого перевернутый с ног на голову мир Томаса ждал, когда он произнесет эти слова, и сейчас крутанулся на сто восемьдесят градусов, возвращаясь в привычное положение. Всего три слова — и такие поразительные изменения. — Чего завис? — заулыбался Ньют и потерся кончиком носа об его нос. — Совместное времяпрепровождение отменяется, или что? — Ни за что, — сразу отвис Томас, и Ньют расхохотался от обескураженного выражения его лица. — Какой же ты прекрасный, — сквозь смех выдавил он. — Ты прекраснее, — хрипло ухмыльнувшись, Томас вновь потянулся к его лицу, целуя каждый его сантиметр, а затем вновь вернулся к губам Ньюта и сорвал с них гортанный стон, от которого голова вновь пошла кругом. — Мфм, Томми, — сдавленно пробормотал тот, обвивая руками его шею и вновь выгибаясь, бесстыдно потираясь о его бедра. — Пойдем в спальню? — попросил он между поцелуями. Томас кивнул и, усмехнувшись, обхватил Ньюта за талию, приподнимая над полом. — Эй, поставь! — моментально забрыкался он. — Томми! — Сам же в спальню хотел, — хихикнул он и потащил сопротивляющегося суккуба туда, куда он и хотел. И он определенно был счастлив, когда укладывал Ньюта на кровать и доводил до исступления, заставляя давиться всхлипами, и ничто не могло сейчас помешать его счастью, верно?