Jus primae noctis (Право первой ночи)

Поттер и Блэк покинули замок рано утром. Молли тихо собрала на стол и поспешно отступила в кухню, когда в пиршественный зал с шутками и смехом ввалились пятеро рыцарей. Макнейр даже великодушно махнул Рону, и тот робко опустился на краешек скамьи. Молли словно видела их впервые. Без своего главаря они вели себя, как её сыновья, — беззаботно и жизнерадостно. Вот Крауч выхватил у Макнейра из-под носа лучший кусок и, когда тот недовольно рыкнул, оскалился на него, а сидящий рядом Лестрейндж радостно заржал. К его смеху присоединилось тихое хихиканье Петтигрю, и в тот же миг ладонь Макнейра отвесила тому звучную оплеуху. Теперь смеялись уже все, — даже молчаливый Люпин кривил губы. Питер потирал затылок и смущённо улыбался. — А где милорд? Он не спустится к столу? Все вдруг замолчали. Рон испуганно втянул голову в плечи, сообразив, что ляпнул что-то не то. Ответил ему, к его изумлению, Макнейр: — Что, парень? Соскучился? — Он соскучился по Блэку, — хохотнул Петтигрю. — Вернется Сириус, будет ему сюрприз. — Нет, нет, — заволновался Рон. — Я ничего не соскучился. Просто их нет, и … — Ты что, не ждёшь домой своего лорда?! Рон наконец сообразил, что стоит помолчать, и опустил голову, полыхая ушами. Мужчины добродушно посмеялись и оставили его в покое. — Он действительно изменился в последнее время, — заметил Макнейр. — Наутро после барбекю я подумал было, что приболел наш Джейми, — глаза мутные, улыбка на пол-лица и утренняя эр… хм, в общем, на ногах держался нетвёрдо. А за столом-то совсем не пил. Никто из нас не пил в тот вечер. — Может, он выпил ночью? — Ночью у него явно кружилась голова, но не от вина, — ухмыльнулся Крауч. Лестрейндж предупредительно кивнул в сторону кухни, где несчастная Молли тискала в кулаке полотенце. — И ел он плохо. — Значит, он сумел удовлетворить свой аппетит… другим способом. — За столом раздался дружный хохот. Рон снова не смог сдержать своего любопытства: — А откуда родом лорд Поттер? — и тут же пояснил уставившимся на него мужчинам: — Всё же будущий зять, а мы ничего о нём не знаем. — А ты уве… — начал было Петтигрю, но Люпин очень вовремя двинул его локтём в бок и повернул к Рону усталое лицо. — Если у тебя есть к лорду вопросы, почему бы не спросить у него самого? — Но я не хочу надоедать ему! — тут же нашёлся Рон. — Интересоваться будущей родней — естественно. И потом, он-то расспрашивал о нашей семье! — Что он спрашивал и когда? — не выдержала Молли, выходя из кухни. — Да в день приезда! В этой самой комнате. Все расспросил: хорош ли урожай… Давно ли построен дом… Сколько у меня братьев и где они… Молли резко повернулась и ушла обратно в кухню. Сидящие за столом переглянулись. — Что именно ваша семья хотела бы узнать о будущем зяте? — уточнил Крауч. — Не стесняйся. Спрашивай. Если я смогу — отвечу. Рон покраснел от удовольствия. Он на равных вел беседу о серьёзных вещах с королевскими рыцарями! — Ну… Сколько ему лет? Далеко ли его дом? Где его родители? — Лорду тридцать девять лет. Он учился у сильного мага по имени Певерелл. Слышал о таком? — Нет, — огорчился Уизли. — Мои братья учились у друидов, а Северус Принц — у Гриндевальда! — Кто какой Северус Принц? — уточнил Лестрейндж. — Стало быть, ты не учился? — заметил Петтигрю. — И твоя сестра — тоже? — Принц — это житель нашей деревни, мы ровесники. Он полукровка, полунищий сирота. Высокий, тощий, чернявый, как цыган. А Джинни получила домашнее образование, — о самом себе Рон предусмотрительно умолчал. — Не тот ли Принц, что все время таскается за Эванс? Это его мы встретили вчера с ней в роще? Но Рон не собирался менять тему. — Что любит лорд Поттер? Это очень важно, чтобы угодить ему, — пояснил он и покраснел. — Ну, парни, что любит наш Джейми? — Он любит порядок во всем — в хозяйстве, в переписке, в деловых отношениях, — высказался Крауч и уткнулся в бокал с вином. — Лучшее оружие, лучших лошадей, лучшие доспехи, — кивнул Макнейр. — Не самые дорогие или красивые, а именно лучшие. — Послушание, — шепнул Люпин и отвернулся. — Он любит тешить свою плоть, — скупо уронил Лестрейндж. — Магию. Милорд больше всего любит магию, — заявил Петтигрю. «Интересно, что сказал бы Блэк? — подумалось Молли. — И что обо всем этом думает сам Поттер?» — А где его дом? Где его родители? — не унимался Рон. — Его родители погибли, — нехотя отвечал Крауч. — Их родовой замок был разрушен. — Какой ужас! — воскликнул Рон. — Кто-то убил его родителей? — Один очень сильный маг, — зло бросил Макнейр. — Его наказали? Король должен был вступиться за своего рыцаря! — Как бы… — Мужчины переглянулись. — Его дом разрушил родной брат короля Утера. Сразу после смерти короля. Какое уж там наказание. — Достаточно узнал о будущем зяте? — уточнил Петтигрю. — А теперь шагай. Пора поить лошадей. Поттера не было два дня. На третий он просто появился в большом зале за завтраком. Блэк сидел рядом, мечтательно улыбаясь припухлыми, истерзанными губами. Поттер выглядел отдохнувшим, энергичным и довольным. Джинни вышла к столу, но Джеймс почти не обратил на неё внимания. Справа от него место было занято Блэком, слева — Краучем. Поколебавшись, девушка села напротив, рядом с Роном. Молли накрыла на стол, бросая на дочь красноречивые взгляды, и швырнула перед ней деревянное блюдо так, что оно громко стукнуло о столешницу. Поттер наконец поднял глаза. — Миссис Уизли, — голос его был сух и холоден, — я был неприятно удивлён, что чистокровная волшебница, какой является ваша дочь, не обучена ни магии, ни домашнему хозяйству. Молли гневно уставилась на него, уперев кулаки в бока, но Поттер невозмутимо продолжал: — Она что, даже на стол накрывать не умеет? Всего-то и может, что превращать цветы в навоз? Джинни охнула, вскочила, кинулась к выходу, но была остановлена резким окриком: — Сядьте на место, мисс. Воздушная петля резко затянулась поперёк её груди. Девушка задохнулась, когда её поволокли обратно, швырнули на скамью и только потом отпустили. — Я не желаю сидеть рядом с вами, — заявила она. — Как будет угодно, — согласился лорд Джеймс. — В этом случае вы не будете получать пищу нигде, кроме как за этим столом. Я прослежу. Минуту длилось всеобщее молчание. Рон вертел головой, не понимая, что происходит. Джинни оглянулась на мать. Молли махнула слугам и поспешно вынесла благоухающее блюдо с тушёным мясом. Люпин тут же принялся накладывать себе порцию, за ним Крауч и остальные. Поттер не возражал на такое самоуправство. Он развалился на лавке, созерцая мирно жующих мужчин. Наконец придвинул к себе хлеб: — Блэк, дай-ка мне твой нож. Сириус протянул Джеймсу кинжал. Тот отхватил ломоть хлеба и окунул его в подливку. Молли облегчённо выдохнула и скрылась в кухне. * * * — Лорд Поттер? Молли Уизли остановилась в дверях спальни Джеймса и постучала о косяк. Тот продолжал расстёгивать куртку, затем стянул её с плеч, бросил на сундук. Снял через голову тунику, взмахнул сильными руками, разминая затёкшие мышцы, растёр грудь. На миссис Уизли он не глядел. Когда Поттер уселся на кровать, Молли быстро подошла к нему, опустилась перед ним на колени и притронулась к его сапогу. Джеймс отодвинул ногу. — Лорд Поттер… — снизу вверх глядя на Поттера, проговорила женщина, не решаясь прикоснуться к нему вновь. — Позвольте мне помочь. Поттер подставил ей ногу, и Молли стянула с него сапоги. Поттер сразу поднялся, обойдя её, переступая по толстой коровьей шкуре, расстеленной на каменных плитах. Сел за стол, взял один из пергаментов и углубился в чтение. Несколько минут спустя лорд Джеймс обернулся. Молли так и продолжала сидеть на полу возле кровати, уронив руки на колени. — Мне ничего не нужно. Ступайте, Молли. — Лорд… — Что ещё? — Прошу вас, женитесь на Джинни. Повисла тяжёлая пауза. — Вы просили её руки… Подарили ей кольцо… Представились людям как жених. Она вас… — Вот не надо рассказывать мне сказки о любви! — решительно пресёк её монолог Джеймс. — Мне была обещана леди из чистокровной волшебной семьи. Я и обращался с ней, как с леди. И что я вижу? Она мне заявила, что не умеет вести хозяйство, потому что её вместо этого учили магии. Но волшебница из неё тоже никакая. Может быть, она скромная и благовоспитанная? Вы сами знаете, что это не так. Я обманут, Молли, и глубоко разочарован. А виной всему вы с мужем. Почему не воспитали дочь как полагается? Почему не отправили её к друидам, в конце концов? Молли низко опустила голову. Не время ругаться и спорить с лордом. Пока не время. — Лорд Поттер… Но ведь вы воспользовались её состоянием и взяли её! — Я не железный. Она вешалась на меня. Уверяю вас, ей понравилось. — Она ничего не помнит о том вечере. — Она ещё и пьяница! Раз она ничего не помнит, пришлите её ко мне. Я освежу в памяти… хм… основные моменты. — Женитесь на ней, лорд Поттер! Я… прошу вас. Я умоляю вас. — Назовите хотя бы одну причину, почему я должен сделать это. Молли тихо заплакала. Джеймс досадливо скривился. С некоторых пор значение имели только собственные желания. Удивительно… Он ещё помнил себя иным — в той, прежней жизни. * * * Джеймс Поттер отлично помнил, как после воцарения в казармах ещё шестерых приятелей служба выматывала его так, что он практически обессилел. Он едва успевал вмешиваться после их беспечного колдовства: швырял Обливиэйт направо и налево, устранял последствия их весёлых потасовок, и вскоре Репаро научился накладывать не только беззвучно, но и вообще без палочки. Он не мог уследить за всеми ними и изводил себя, боясь, что не успеет, после чего они всей компанией отправятся на костёр. Он потерял сон, покой и потенцию, выселил Блэка из своей комнаты в казарму, но напряжение не отпускало его. Предчувствие неприятностей угнетало, а неповиновение приятелей злило безумно. Опытный придворный, Поттер прекрасно понимал, насколько опасно дразнить судьбу. И было отчего озвереть. Взрослые, сильные парни, верные друзья и отличные воины могли бы стать его личным отрядом. Но изменить их идеологию, вбитую с рождения, Поттер был не в состоянии и пребывал в растерянности: прогнать их он уже не мог, они официально состояли на службе. Подать в отставку? Это означало — ехать в родовое поместье, браться за хозяйство и выполнять долг перед родом. Оставшись без присмотра, беспутные приятели неизбежно себя выдадут, и дня не пройдёт, а с ними вместе на плаху взойдёт и он, и его родители. — Джейми, смотри, что у меня есть! — Кормак Маклагген таинственно пошевелил бровями и озорно ухмыльнулся. — Видал такую? — На его ладони слегка подрагивала изящная, с шишками узлов, волшебная палочка. Поттер закатил глаза. Как он ни старался, его приятели-маги продолжали активно влипать в неприятности. — Ступай и положи, откуда взял, — бросил он и вернулся к прежнему занятию. Перо скользило по пергаменту, но сосредоточиться уже не получалось. — Не могу, — Кормак уставился на него честными-пречестными глазами. — Я туда не допрыгну. — Куда не допрыгнешь? — В покои короля. — ? — Я был в карауле с южной стороны дворца. Услышал шорох — подумал, кто-то в кустах есть. Голову поднял — а окно в покоях Утера распахнуто и там они, двое. Король и его брат. Король ещё его за грудки схватил и тряс, а тот вырывался. Потом король выхватил палочку у брата и швырнул в окно. После, когда они в комнату отошли, то продолжали ругаться, я по траве пошарил — а палочка вот, лежит себе. В кусты закатилась. — Ты просто поднял её и ушёл? — Поттер едва не застонал. — Ну да. Послушай, Джейми, — глаза Кормака горели любопытством, — выходит, один из них маг? Интересно, кто из двоих — старший или младший? А может, оба? А ты говорил, колдовать нельзя! Смотри-ка, сами маги, а волшбу вне закона объявили. Ребята просто не поверят! — Обливиэйт, — обречённо выдохнул Поттер, одновременно пряча чужую палочку под подушку и надеясь, что лишить Маклаггена памяти будет достаточно, чтобы уберечь его от болтовни и просто… уберечь. Не помогло. Ранним утром рыцари выстроились на площади, как делали это ежедневно, но Маклаггена среди них не было. Вдруг Лестрейндж сдавленно охнул. Оглядев площадь, Поттер прирос к месту: выводили осуждённых к наказанию, и третьим шёл Кормак. Он был точно во сне, двигался как марионетка, сам взошёл на помост, дал себя связать и замер. Взревели рога, громыхнула решётка, на площадь въехал король со свитой. Амвросия среди них не было. — К смертной казни приговорён маг и чародей, прокравшийся во дворец обманом и творивший там колдовство, — вещал глашатай. — Джейми! Что происходит? Это же… — Блэк дёрнул Поттера за рукав. Тот сжал Сириусу руку, заставляя замолчать. — Кормак Маклагген, бывший рыцарь гвардии, лишается жизни, а тело его будет сожжено и развеяно по ветру. Поскольку он не сознался в своём грехе и отказался выдать своих сторонников, в честном погребении ему отказано. За что пострадали остальные осуждённые, ни сам Джеймс, ни его рыцари уже не слышали. Тем же вечером Поттер собрал оставшихся пятерых в своей комнате, достал свою палочку, молча наложил заглушающие чары и устало опустился на постель. — Кормака застали за колдовством, — соврал он. — Мой и ваш товарищ делал то, что я запрещал вам, но меня никто не слушал, и теперь он мёртв. Но это сейчас уже неважно. — Оглядев возмущённые лица, Джеймс упрямо кивнул. — Неважно, потому что поздно думать о Кормаке. Там, на площади, сказали, что он не выдал сообщников. А если он рассказал всё? Видели, как он двигался? Тогда придут за любым из нас, потому что знают: мы друзья. И там, на площади, может оказаться каждый. Все подавленно молчали. — Я что, нанимался приглядывать за вами? — волшебники прятали глаза, отворачиваясь. — Сколько раз я говорил вам: магия под запретом! А вы продолжали дразнить судьбу. Почему бы вам не использовать ваш дар аккуратно? Всего-то не колдовать на глазах у магглов! Так нет же. Вам даже воды налить руками лень! И вот что я скажу: я не потому старался и не спал ночами, что вы мне друзья — ничего подобного. Если вы опасны для меня, вы не друзья. У меня была другая причина. И я готов вам её сейчас изложить. Убедившись, что все присутствующие внимательно смотрят на него, Поттер продолжил: — Если б я принял отставку и уехал, вас казнили бы уже через несколько дней. И, честно говоря, мне плевать, раз вы сами не заботитесь о себе. Но вы под пытками произнесли бы и моё имя, и тогда жизни лишился бы не только я, но и мои родители. А теперь представьте, — Поттер говорил жёстко и безжалостно, — что вас пытают, и вы называете фамилии всех магических семейств, что вам известны. Догадываетесь, что было бы дальше? — выдержав паузу, он продолжил: — Вы хоть понимаете, как магия накажет ваши семьи? Людям будет до неё далеко. Помолчали. — Я не могу рисковать своим Родом, — бесцветным голосом закончил Поттер. Он чувствовал небывалую холодную ярость. — Поэтому вынужден предупредить: лично убью каждого, кто будет угрожать моей семье, поскольку он всё равно покойник. Я не буду больше нянчиться с вами. Я наконец хочу выспаться, чего ни разу не было с той самой минуты, как вы появились во дворце. Рыцари смотрели на него во все глаза. — Если есть вопросы, задавайте. Если нет, пошли вон. Советую написать завещания. Больше предупреждать никого не буду. Они не ушли. — Джейми… — Поттер резко обернулся, и все притихли. — Прошу прощения, лорд Джеймс… Мы не хотели причинять тебе… то есть вам, неудобства намеренно. Просто… привычка. Мы не знаем, как вести себя иначе. Оно само как-то выходит. — Значит, Блэку это удаётся, а вам — нет. Может, вы плохо стараетесь? Хотя я уже сказал: мне всё равно. Возвращайтесь в магический мир и делайте там, что хотите. Здесь вам не место. — Поттер… мы тут подумали… Если б ты взял с нас какую-нибудь клятву, чтоб мы не могли ослушаться тебя? Обет или что-то вроде того? — А оно мне надо? — Но ведь тогда нам не жить, так или иначе… — Может быть после того, как я метну Аваду в одного или двоих, до остальных дойдёт наконец? Видно, смерти несчастного Кормака было для вас недостаточно? Парни переглянулись, и тут встал Блэк. За ним поднялся Крауч, после и остальные — Лестрейндж, Петтигрю, Макнейр. О, нет. — Приношу тебе, Джеймс Карлус Поттер, вассальную клятву, признаю долг жизни и вверяю свою судьбу, — тихо проговорил Сириус, и за ним по очереди те же слова произнесли и остальные. Поттер молчал. Его лихорадило: мир словно раскололся надвое, где ослепительной звездой горело всё то, что имело значение лично для него, Джеймса Карлуса Поттера, и за серым туманом стыдливо пряталось прочее, ненужное, неважное и неинтересное. Поттер застонал: малейшие его желания, интересы и предпочтения вдруг выросли до небес, затмевая значимостью всех и вся. Этот вырвавшийся на волю эгоцентризм пугал и завораживал, а ещё он был опасен. «Не сегодня, — умолял Поттер собственный свихнувшийся разум. — Не сейчас». Рыцари-маги так и не услышали от него ответа, не дождались подтверждения, что их клятвы приняты. Никто из них не спал до зари, ожидая, лязгнет ли решётка, впуская стражу, начиная обратный отсчёт последних минут. За ними никто не пришёл. Поттер же этой ночью сделал невероятное: преодолев небывалое искушение, он прошагал вдоль дворцовых стен и сунул в заросли под окном королевской опочивальни то, что не должно было попадать в его руки. Отвернулся, медленно побрёл прочь, с облегчением освобождаясь от остатков магического воздействия. Если б Поттер умел молиться, он пожелал бы, чтобы Амвросий поверил, что палочка так и лежала в кустах всё это время. Брат короля получит свою палочку обратно, прекрасно понимая, что она уже не принадлежит ему. Впервые в истории магического мира волшебная палочка признала хозяином не мага, а простого человека, маггла, отобравшего её у брата и швырнувшего в окно. Амвросий был уверен, что Утер никогда не узнает, каким сокровищем он неожиданно овладел.