Jus primae noctis (Право первой ночи)

Утер принял Поттера в своей спальне, той самой, где много лет назад вручал свиток к герцогу Корнуолла. Король возлежал на высоко взбитых подушках, удерживавших гордую голову. Тело под меховым одеялом мелко дрожало. — Входите, Поттер. Сегодня вы спасли своего короля. Надо признать, я удивлён вашей решительностью. Благодарю. — Это мой долг, милорд. Надеюсь, вам лучше. — Да… Во всяком случае, умирать я не собираюсь, что бы себе ни придумал этот злобный мальчишка. Каков, однако, мерзавец! Ну ничего. Его ждёт уникальная казнь, — король уставал и говорил всё медленнее. — Лондон содрогнётся… Чтобы ни у кого даже мысли не возникало… — Милорд. Утер подозрительно сощурился. — Так, так, Поттер… похоже, ты не согласен со мной? Ты что же, жалеешь этого убийцу? — Милорд, — Поттер опустился на одно колено, понимая, как Утер разгневан и насколько опасно возражать ему, — виновный, несомненно, должен быть наказан. Но… Нет, ничего. Прошу прощения. — Говори, — голос короля был слаб, но твёрд. — Одну неприятную новость от тебя я вынести в состоянии. — Я считаю, что не следует оповещать о покушении кого бы то ни было. — Что? — гневно дёрнулась густая бровь. — Простить и отпустить? Рехнулся? — Нет. Наказать его нужно, но людям не обязательно знать, что любой может миновать охрану и причинить вред королю! — Миновать охрану, говоришь? Действительно, Поттер, как ему удалось обойти караул, придворных, рыцарей и прочих бездельников? — Лорд командующий сейчас занят расследованием, милорд, — Поттер не собирался извещать короля, что командующий в эту самую минуту трясся и заливал свой страх вином. — Я и мои люди не были в карауле, но они чувствуют стыд и не смеют больше смотреть вам в глаза. Несколько человек написали прошения об отставке, и я не мог отказать им. — Тебе решать. Поттер низко поклонился и передал связку пергаментов секретарю, неслышно выступившему вперёд из-за плотного полога кровати. Тот принялся расправлять ломкие страницы, одну за другой, и осторожно прикладывать тяжёлую королевскую печать. Получив прошения обратно, Поттер почтительно поклонился: — Милорд, я прошу отпустить также и меня. Спустя несколько минут Поттер спешил к себе, как великую драгоценность унося скреплённые королевской печатью свитки. Ему повезло: разгневанный Утер только и смог вымолвить: «Убирайся», как Джеймс развернул перед перепуганным секретарём своё прошение и сунул прямо в лицо. Сейчас и он, и его люди — ветераны, достойно завершившие придворную службу и официально покинувшие двор. Дело оставалось за малым — успеть исчезнуть. Как оказалось, кое-чего он не учёл. Во все времена, в любом краю и в каждом обществе рано или поздно обязательно случалось, что некая страсть брала верх над рассудком, здравым смыслом и даже инстинктом самосохранения. Эта страсть была превыше любви, важнее верности и пасовала даже перед древним как мир страхом. Это — страсть к деньгам или попросту жадность. Выдав своим людям на руки отпускные грамоты, Поттер дал им час на сборы и велел встречаться в конюшне, откуда они должны выехать из города до того, как городские ворота закроют. Он давно решил, что будет делать в случае внезапного бегс… отступления. Неслыханная удача, что им удалось получить официальную отставку. Поттер торопливо собрал документы, накинул тёплый плащ и бережно спрятал на груди заветный пергамент. Практически всё имущество приходилось бросать, но его это не волновало. Вскоре он уже оказался в конюшне. Взнуздал своего коня, упаковал седельную сумку, принялся седлать лошадь Блэка, а закончив, изрядно взволновался: никого из пятерых его людей до сих пор не было. Не давая себе думать о самом плохом, Поттер прикинул, не уехать ли ему сейчас одному? Да где их носит? Наконец, решившись, он наложил на себя чары отвлечения внимания и отправился на розыски. Он обнаружил их, толпившихся у покоев лорда казначея, и сбросил чары. Увидев его, они радостно загудели и замахали ему, чтоб шёл быстрее. — Вы что здесь забыли? — гневно рявкнул он, уже понимая, что произошло. — Наше жалованье, Джейми! За несколько лет! Лорд казначей упрямился, не хотел выдавать его на ночь глядя, и Блэку пришлось его уговаривать. Зато теперь он уже отсчитывает наши кровные. Не уезжать же с пустыми руками? — Быстро уходим, — приказал Поттер, но его, разумеется, не послушались. Тут дверь приоткрылась, и вышел Блэк с двумя увесистыми кошелями в руках. Остальные довольно переглянулись. Лестрейндж юркнул в дверь и тихо притворил её за собой. Поттер застонал, поняв, что проиграл. Когда его люди получили свои деньги, ворота уже были закрыты и оставалось только ждать утра. Не желая разговаривать с приятелями, Джеймс отправился в свою комнату. Блэк бесцеремонно ввалился к нему с компактной сумкой в руках, швырнул на пол и бросился к Поттеру, обнял, уткнулся лицом в ямку над ключицей, потёрся виновато и чувственно. — Я с ним не спал! — Сириус жарко дышал ему в шею. — С казначеем. Так, подержался просто. Ты же не сердишься? — Ты не выполнил приказ, Сириус. — Да брось! Ты же не думал, что мы бросим нажитое и уедем нищими? — Ты не выполнил приказ! Я же сказал, что дам вам кров, чего ещё вам было нужно! — Быть у тебя на содержании? Как долго, позволь спросить? — мгновенно посуровел Блэк. Его синие глаза потемнели. Он был чертовски красив. — У нас нет поддержки семей, забыл? Это ты у нас не нуждаешься! А для нас жалованье — всё, что есть. Буквально. Поттер онемел. Никогда ему и в голову не приходило, что приятели совсем без средств. — Ступай к казначею, Джейми. Он ждёт тебя с отпускной грамотой. Ворота всё равно заперты, и до утра мы не уедем. Возвращайся, и я утешу тебя и извинюсь за нас. — За каждого извинишься, — бросил, усмехнувшись, Поттер и вышел. * * * Уизли не зря обожали свой старый замок. Закатное солнце золотило стены Поттер-касла и расцвечивало покои сочными, яркими красками. Остаток дня лорд Джеймс Поттер провёл за счётными книгами. Это занятие окончательно убедило его, что Артур не умеет вести дела. Отшвырнув книги, он принялся размышлять, на какие деньги так привольно существует это многочисленное семейство. По всему выходило, они использовали для своих доходов источник. С трудом сдерживая ярость, он мрачно пообедал, шепнув Блэку отвлечь внимание за столом, и не произнёс ни слова, молча жуя под дружную болтовню и шутки друзей. Поттер явился в спальню сразу после заката. Джинни покорно ожидала возле его комнаты. Что ж, пора приводить свой план в действие. — Проходи, — открыл он дверь. — Раздевайся. Джинни молча принялась распускать шнуровку на платье. Оставшись в нижней тунике, скользнула в кровать и улеглась, свернувшись клубком. Он рывком откинул одеяло, задрал ей на голову исподнее. Потискал за бёдра, приподнял их, заставил опереться на локти и колени, одобрительно шлёпнул по упругой ягодице. Отошёл. Сел за стол, развернул пергамент и углубился в чтение. Джинни помедлила несколько секунд и зарылась в постель. — Я разрешал тебе двигаться? А ну, подняла задницу. В дверь постучали. — Джейми, — раздался голос Блэка, — ты не спишь? Поттер впустил Сириуса и снова обернулся к Джинни: — Вы оглохли, мисс? Та нырнула под одеяло с головой и затаилась. — Подол подними. — Нет, милорд, вы что? — возмутилась Джинни. Она просто не могла сделать, что он велел. Поттер подошёл к ней, медленно стянул с неё одеяло, поднял край туники и завернул Джинни на голову. Дрожа, девушка вжималась в перину лицом, но все же расслышала прерывистое восклицание Блэка. — Не обращай внимания, Сириус. Так что у тебя за срочное дело? * * * Наутро лорд Джеймс решил, что пора, наконец, позаботиться о себе и своих людях. Разговора с Блэком вчера не получилось, — при Джинни тот не мог говорить открыто и лишь скупо обронил, что им срочно требуется еще одна верховая лошадь, а лучше три. Поттер был согласен, но помимо лошадей нужна была одежда, упряжь, разные мелочи. Спустившись во двор, он вновь обошёл все постройки. Конюшня была просторной, но недостаточно, чтобы поставить дополнительно семерых сменных коней. Значит, следовало подумать о загоне. Поттер кивнул Макнейру и пустился в обход вдоль крепостной стены. Он думал, что позади замка запущенный сад, — густые заросли начинались сразу за сараями. Но оказалось, что это просто захламлённая территория. Местами они не смогли продраться сквозь колючие кусты, под ногами что-то хрустело и чавкало. Они обнаружили даже замшелый могильный камень. — Посмотри, Джейми, — указал Макнейр куда-то вверх. — Чьи это окна? Если начинать здесь работу, нужно будет зачаровать их. Несколько минут они пытались понять, что за окна выходят на задний двор. — Я все больше уважаю строителей этого замка, — Макнейр одобрительно оглядел море зелени. — Здорово спланировали и саму крепость, и постройки вокруг. Если всё привести в порядок, вполне можно выдержать серьёзную осаду. Кроме того, тут вполне комфортно жить. — Дружище, впервые слышу, что ты заговорил о комфорте, — поразился Джеймс. — Скажи ещё, что удивлён разговорами об осаде, — отмахнулся Макнейр. — Кто знает, возможно, нам действительно придётся обороняться, и не раз. Джеймс внимательно вгляделся в лицо друга. — Что ты имеешь в виду? — Я говорю о нашем поспешном отъезде из столицы. Волшебники, похоже, больше не хозяева жизни. Но мне здесь нравится. Если ты сможешь придумать, как нам сохранить своё местонахождение в тайне, лично я буду только рад. — Старый ты сукин сын, — поразился лорд Джеймс. — Скажи ещё, что хочешь жениться и завести семью! — Уже сказал. Я маг и дворянин, мне тоже нужно продолжать род. Найду себе чистокровную волшебницу или, на худой конец, нежную девицу-сквиба. И никто из ребят не откажется. Кроме, пожалуй, одного… Все в паутине и репьях, Поттер и Макнейр выползли из колючих кустов и раздражённо принялись приводить одежду в порядок. — Придётся всё время помнить, что открыто палочкой уже не помашешь, — проворчал Поттер. — Я и так был неосторожен, когда чинил замковые стены у всех на глазах. Повернись, — он сделал вид, что отряхивает приятеля, но на самом деле быстро наложил на него очищающее заклинание, затем провёл ладонью и по своему собственному платью. — Всё в порядке, — утешил Макнейр, — мы с Питером подправили память твоим крестьянам. — Что, всем? — Всем, кто работал в замке в тот день. То есть они, конечно, помнят, что ты что-то там делал, но о палочке ни один из них никому не расскажет. На это простое заклинание много магии не нужно. Сложно было отловить всех, и я порядком умаялся. Но вроде мы никого не пропустили. — Спасибо, дружище, — Поттер действительно был признателен. — Не за что. Мы и о себе заботимся тоже. И ещё, Джейми… — Макнейр помялся. — Если придётся запачкать руки, обращайся. Ставки слишком высоки. — Да ты политик! — только и мог сказать Джеймс. — Не ожидал. Но очень рад. * * * Джинни рыдала. — Я не пойду к нему больше! Он... не уважает меня! Он заставляет меня делать такие вещи! — всхлипывала девушка, отворачиваясь и вытирая злые слёзы. Молли и Артур мрачно созерцали истерику дочери. Рон пытался спросить, какие именно вещи её заставляет делать лорд Поттер, но боялся родителей. После вчерашнего вечера, когда Блэк видел её голую задницу, Джинни вообще не высовывалась из своей комнаты. Сказать родителям, что произошло, она просто не могла. — Ладно, дочь, — со вздохом произнёс Артур, — ты хочешь, чтобы мы уехали? — Да! — обрадовалась она. — Уехать! И не видеть их мерзких рож, — их обоих! — Обоих? Кого? — Поттера и его прихвостня Блэка! Ненавижу! — Что сделал Блэк? Он и не смотрит на тебя, — не удержался Рон. — Заткнись! Он... Он... — заметив тревожный взгляд матери, Джинни замолчала. — Молли, объясни ей, — потерянно попросил Артур. Та кивнула и залепила дочке звонкую пощёчину. Повисла тишина. — Ты, бестолочь, растоптала собственную репутацию, а сейчас из-за тебя мы можем лишиться дома... — Ну и пусть! — …и дохода. Нам попросту не на что будет жить. И нам с отцом, и тебе, и твоим братьям. Это поместье кормит нас. Чем ты собираешься зарабатывать? Ты ничего не умеешь. — Я выйду замуж! — Отлично, выходи. У тебя есть жених, готовый кормить и тебя, и нас до конца дней. — Не за Поттера. Я выйду замуж за другого. — Кому ты такая нужна? Джинни горько зарыдала и уткнулась матери в плечо. — Выходи за Поттера. С чего ты взяла, что другой муж будет лучше? Этот хотя бы нам знаком. Будь умнее, ласковее с ним, выполняй все его прихоти... Ты здоровая и сильная. Роди ему сына и, считай, обеспечена до конца жизни. — Мама! Не заставляй меня! — Хватит! — прикрикнула Молли. — Повзрослей уже! Не выйдешь за Поттера — останешься без денег, без дома, без семьи. Куда ты денешься? Станешь шлюхой? Так почему тебе не потерпеть одного-единственного мужчину, своего мужа, и получить всё, чего только ни пожелаешь? Джинни перестала рыдать и сидела тихо, уставясь в пол и вытирая слёзы. — Значит, так. Угождать Поттеру — вот твоя работа. Он хотел, чтобы я научила тебя хозяйству. Поняла? Иди умойся и ступай на кухню. Сегодня будешь месить тесто. Вечером пойдёшь к Поттеру и сделаешь всё, чего бы он ни захотел. Пока не родится сын, не смей жаловаться и плакать. * * * Лили Эванс поднялась на заре, как делала каждое утро и к чему давно уже привыкла. Девушка плеснула в лицо водой, заплела в косу свои длинные волосы и спрятала под косынкой, чтоб не мешали работать. Вынув из корзины несколько тонких щепок, она ловко высекла огонь и пусть не сразу, но растопила печь. Пока та прогревалась, Лили ополоснула руки, взяла подойник и отправилась доить корову. Обмывая тугое розовое вымя, она ласково успокаивала сильное крупное животное, и то стояло спокойно и доверчиво, позволяя ловким пальчикам извлекать тёплые струйки душистого молока. Окончив дойку, Лили отворила калитку и выпустила корову, которая поспешила вслед проходившему мимо стаду. Соседки то и дело открывали калитки и выгоняли своих животных пастись. Вернувшись, Лили процедила молоко в чистые глиняные посудины, одну оставила для створаживания, а вторую поставила на горячую печь — томиться. В это время скрипнула калитка — Северус приветствовал свою невесту радостной улыбкой. Лили смущённо улыбнулась в ответ, когда парень водрузил на лавку перед ней тяжёлую деревянную бадью с пышной массой подошедшей опары — Лили ставила её с вечера — и принёс свежей воды. Девушка поменяла передник, вымыла руки, засучила рукава и принялась месить, добавляя то муку, то молоко, а юноша с удовольствием наблюдал за её ловкими и сильными движениями. Когда тесто было готово, Лили стряхнула с ладоней муку и, прихватив плошку с отрубями, вышла кормить кур. Северус в это самое время уже залил чистой водой поилку в загоне для свиней и теперь наполнял кормушку. Через несколько минут Лили и Северус снова вошли в дом. Лили ловко лепила ровные круглые караваи, давая им немного расстояться на столе, и сажала в печь. Когда запах свежего хлеба и топлёного молока наполнил дом, из своей комнаты вышли супруги Эвансы. — Всё готово! — радостно приветствовала их Лили, а Северус вежливо поклонился. Супруги переглянулись. Лили настаивала, чтобы по утрам родители отдыхали подольше, беря на себя всю утреннюю работу и выполняя её ловко и с радостью. Мать и отец гордились дочкой: она умела вести хозяйство. Можно было за неё не беспокоиться. * * * Всё утро Джинни провела на жаркой кухне у печи. Молли взялась за неё всерьёз. Джинни месила тесто, пока её плечи не заныли. Затем мать послала её лепить хлебы, затем разжигать печи, — снова и снова. Джинни готова была завыть от усталости, но сдерживалась, потому что мать была с ней рядом и работала наравне с нею, не жалуясь. Перспектива замужества больше не привлекала Джинни. Она не представляла, как могла бы справляться с хозяйством одна. В их семье всегда хватало служанок. Мать погнала её в погреб и заставила огромным ножом срезать мясо с говяжьей туши, затем мыть его, натирать приправами и тушить в огромном котле. К тому времени подошли хлебы, и Молли учила дочь определять их готовность с помощью длинной тонкой щепки. Во время обеда Молли накрывала на стол, а дочь в этот время мыла посуду, едва не падая от усталости и ругаясь сквозь зубы. Позже, с трудом проглотив несколько ложек похлёбки, Джинни уснула прямо в кухне. Молли не трогала её. Однако на закате она безжалостно растолкала дочь и отправила её мыться и наряжаться. Джинни устала настолько, что не находила сил протестовать. Молли сама отвела её к Поттеру. Тот был занят с Лестрейнджем и Блэком — набрасывал план обустройства заднего двора. Джинни тихо стояла у двери, прислонившись к косяку, и пыталась не заснуть. Получалось плохо. Наконец ей было позволено лечь. Поттер быстро и умело раздел её, перевернул на живот и ввёл в задницу палец. Но ей было уже всё равно. Утром за нею пришла мать и увела в кухню, по пути сообщив, что сегодня она будет чистить требуху и варить похлёбку. Вечером спотыкающаяся девушка вошла к Поттеру и, не спрашивая позволения, упала на кровать.