Jus primae noctis (Право первой ночи)

Родового замка Поттеров более не существовало. Только огромная серая плешь — кусок выжженной земли, усеянный обгорелыми, оплавленными обломками камня, ещё горячими, местами дымящимися. Лёгкий ветер шевелил пепел, отчего казалось, будто между камней кто-то едва заметно ворочается, пытаясь подняться, бессильно затихая и осыпаясь. Ни клочка ткани, ни щепки, ни кости — всё сожрано неумолимым Адским пламенем. Поттер сидел на сухой серой траве. Его люди растерянно бродили по страшному пепелищу, а Блэк зачем-то вскочил в седло и поскакал прочь — Джеймсу было всё равно. Он чувствовал себя необычно. Он только что потерял дом, в котором не был почти двадцать лет. Не видел родителей. Конечно, они переписывались, и на каникулы он, будучи ребенком, аппарировал, но чувство потери всё же не должно было так задеть его. Невыносимо, тоскливо и пугающе-одиноко озирался он, словно позабыл что-то важное. С пугающей очевидностью пришло на ум, что ночевать сегодня будет негде. Поттер и не подозревал, как надеялся на этот старый замок, и сейчас ощущал себя голым и очень слабым. Не стыдясь слезящихся глаз, раздумывал, что случилось, что он сделал не так, кто сотворил с ним такое? Стук копыт. Звяканье упряжи. Торопливые шаги. Блэк присел с ним рядом, обнял. — Это Амвросий, — Поттер вскинул голову, непонимающе вглядываясь в губы говорившего. — Высокий маг, седой, голубые глаза, широкие плечи, белый длинный плащ. Он явился сюда вчера и искал тебя. Твои вассалы ничего о тебе не знали тогда и не знают до сих пор, но видели красивую кудрявую женщину, что смеялась так, что мороз продирал по коже. Она кричала, что приехала с тобой, а затем как-то очень быстро вошла в двери, и этот высокий седой человек… Они не помнят, что он сделал, но вскоре всё пылало и оседало в пламени, таяло, точно лёд. Стены рассыпались на глазах. — Амвросий, — согласился Поттер. Брат приходил мстить за брата. Король убит, потому что Поттер не успел покинуть город… потому что кастелян донёс на него… — Уизли, — прошептал он. — Уизли? — удивился Сириус. — Как он мог? Он же сам волшебник. — Кастелян — чародей? — отстранённо удивился Поттер. — Вся его семья — маги. Чистокровные. Мать из Пруэттов, предателей крови, а отец был слишком глуп, чтобы избежать этого брака. Зато весь их лен на десятую часть состоит из волшебников-полукровок, и никого это не шокирует. Они умеют жить среди людей, их поместье — одно из самых прибыльных — даёт по два урожая в год практически без забот с их стороны. — Магия, — задумчиво протянул Поттер. Сосущее чувство потери сбивало с толку и не давало рационально мыслить. Что ему делать? Куда идти? Он — цареубийца без дома, семьи, опальный преступник без денег и связей. Убийство короля было вынужденной мерой, Поттер в общем не желал ему смерти и по-своему уважал его. Что он забыл? Поттер уткнулся лицом в колени. Он так старался… Спешил, надеялся исчезнуть, и о нем очень скоро забыли бы… Пятеро жадных, бестолковых мужиков тянули из него жилы много лет. Именно из-за них он задержался в столице и потерял отца… Безудержный гнев наполнил его до краёв. Убить их, стереть гадкие ухмылки — вот чего ему сейчас хотелось. Они виноваты, хотя он их предупреждал! Подняв палочку, Джеймс повернулся к пятерым мужским фигурам. Он вглядывался в их лица, такие знакомые, предсказуемые, и горько подумал, что не помнит лиц собственных родителей. А эти… его свита. Они — часть его самого. Он не станет убивать их. — Мой дом разрушила ваша жадность и ваше непослушание, — сипло выдавил он. — Уйдите от греха. Самое моё заветное желание — чтобы вы сдохли в муках, все до единого. Повернулся к ним спиной и поковылял прямо по серому пеплу, оскальзываясь на расплавленном песчанике, к огромной куче битого камня. * * * Оказалось, до сих пор он ничего не терял. Когда Поттер приблизился к краям огромной ямы, он почувствовал, что сердце его остановилось: прямо под ним из развалин выступала характерная кладка ритуального зала. Не давая себе подумать, Поттер протянул палочку и аккуратно принялся левитировать камни в сторону. Минутой позже пять палочек присоединились к нему, вскоре вычерпав впадину до дна. В центре её виднелось несколько пригоршней дроблёного чёрного базальта, и Джеймс понял, что это такое. Родовой камень Поттеров, алтарь семьи, проводник магии и источник силы — ничего этого больше нет. Поттер ещё не осознал всей глубины трагедии, тупо разглядывая то, что осталось от прежде величественного артефакта. Рядом с ним потрясённо застыли его товарищи. Покойный Утер наделил Джеймса грамотой. Его наследство, его выходное пособие. Правда, он просил его помочь Артуру, но по счастью Поттер не успел дать клятву и ничего никому не должен. По крайней мере, можно попытаться забрать себе какой-нибудь замок. Но достанет ли у него сил? Какой же мощью должен был обладать Амвросий, чтобы сотворить такое! Осознание резануло по нервам. Палочка Амвросия — вовсе не его! Если Кормак не врал, владельцем её был Утер, а теперь, стало быть — он, Джеймс? — Акцио волшебная палочка Амвросия! — выкрикнул он. Ничего не происходило. Поттер повалился в пыль и лишился чувств. * * * Очнулся он от холода. Невдалеке тлел костёр, раздавались тихие голоса и конское фырканье. С трудом разгибая затёкшие ноги, Джеймс поднялся и побрёл к костру. Петтигрю подвинулся, давая ему место, Макнейр протянул флягу с вином. Поттер сел, потирая ноющую спину. — Похоже, я болен, — удивился он вслух, отмечая осипший голос и тяжесть в груди. Блэк поднялся, провёл палочкой вдоль его тела и присвистнул. Все помолчали. Наконец Петтигрю неловко кашлянул и прошептал: — Мои родители рассказывали, что где-то в Британии есть волшебный источник. Он горячий настолько, что вода в нем кипит, как в котле, от его запаха разбегается все живое, но его вода исцеляет и людей, и волшебников. — Я тоже слышал, — отозвался Макнейр. — Кастелян хвастался. Дескать, у его мамаши их семеро детей, вся семья на диво здоровая и крепкая. Он приторговывал этой водой, и она действительно помогала. — Может, имеет смысл прибрать этот замок к рукам? К тому же кастелян нам вроде как должен? — задумчиво предложил Питер. Долгие годы Поттер будет терпеть рядом крысёныша Петтигрю в благодарность за эту его роскошную идею. — Проваливайте по домам, — лениво отмахнулся он от своих и сгорбился у потухающего костра. — И бросить тебя? Прости, Джейми, но ничего не выйдет. Ты прикрывал наши задницы десять лет, а теперь ты болен и одинок. Позволь разделить с тобой твоё бремя и твою трапезу. Макнейр с Лестрейнджем утащили из соседнего села свинью, а Барти и Блэк зажарили. — Ворьё, — ужаснулся Поттер. — Мародёры мы, — поправил Блэк. — К тому же это твои крестьяне и твои свиньи. * * * Поттер понимал, что без магии и поддержки алтаря очень скоро станет сквибом, и не желал признаваться в своей слабости бывшим своим подопечным. Часами сидя у костра, он размышлял, где ошибся, оступился, с какого этапа его судьба совершила некий элегантный вираж, завершившийся разбитым Родовым камнем? Возможно, не прими он в свою постель Блэка, заведи семью, детей, всё было бы хорошо. Возвращаясь к произошедшему, Поттер недоумевал, почему палочка Амвросия не явилась ему. Или для его магии разделяющее их расстояние оказалось слишком велико? — Всё просто, — назидательно пояснил ему Крауч. — Ты позвал не ту палочку. — Как это — не ту? А какую нужно было звать? — Ты позвал палочку Амвросия, а она уже давно ему не принадлежит. — А как мне её называть? Моя-то палочка — вот она. — Подумай сам. Не знаю. Джеймс долго сидел у костра, покуда последние искры не истаяли в ночи, а с первыми лучами солнца решился. — Акцио палочка, лишившая меня всего, — прошептал он. Несколько тоскливых мгновений смотрел он на светлеющее небо, зябко передёргивая плечами, как вдруг что-то тонкое и острое с силой ткнулось ему в ладонь — так, что оцарапало кожу. Поттер тупо смотрел на дрожавший в его пальцах гибкий, тонкий кусок дерева, отёр с него кровь и осторожно провёл пальцами по древку. Палочка отозвалась нежно и трепетно, словно льнула к его руке. Поттер крепко сжал её, и магия потоком хлынула в его жилы. Он ощутил её могущество и радостно рассмеялся, как не смеялся уже много лет. К нему возвращалась уверенность. Он был почти счастлив сейчас. Ему хотелось есть. Хотелось выпороть, сделать больно своим бестолковым соратникам, каждому из них: за жадность, глупость, за их неосторожность и непослушание. Ещё до одури, до ломоты в яйцах хотелось трахаться. Но самое главное — хотелось отдаться своим желаниям и ни в чём себе не отказывать. Поттер громко застонал, чувствуя себя живым, воодушевлённым, торжествующим. — Блэк, проснись, — Поттер толкнул друга, придвигаясь вплотную, понимая, что не в силах ждать ни секунды, что он взорвётся, просто лопнет, если немедленно не возьмёт своё. — Джейми, что?.. Ахм! Разбуженные люди сонно поднимали мятые лица, прятали расфокусированные взгляды, недоуменно оглядывали крепко сцепившиеся фигуры и осторожно улыбались. Впрочем, почти сразу же все они снова тихо замирали, настороженно прислушиваясь и надеясь, что Блэка Поттеру будет достаточно. Хотя бы на первое время. * * * Блэк неловко копошился, кряхтя, постанывая и вполголоса матерясь, — приходил в себя. Поттер упруго поднялся, прошагал к почти потухшему костру и аккуратно срезал кусок с остатков печёной туши. Как же хорошо… С наслаждением терзая зубами полусырую свинину, оглядел место стоянки. Мародёры настороженно за ним наблюдали, не шевелясь и почти не дыша. — Притихли? — Джеймс откусил ещё. — Блэк, кончай возню, не так уж тебе и досталось. — Досталось, может, и не очень, да кончить не удалось, — недовольно буркнул тот. — Стареешь. Если что-то не устраивает, можешь убираться прямо сейчас. Это всех касается, — строго проговорил Поттер. — А куда пойдёшь ты, Джейми? — рискнул спросить Крауч. — Для того, кто предал моё доверие, вопрос довольно нахальный, — Поттер засунул мясо за щеку и кинул на ладони очищающим. — Я предупреждал. Меня не слушали. Такие спутники мне не нужны. Над поляной повисло виноватое молчание. Джеймсу не хотелось терять свою свиту, но примерно наказать ослушников было необходимо. Он отряхнул одежду и направился к ближайшим зарослям. Зов природы игнорировать не следовало. Когда он вернулся, чутьём ощутил, как изменилось настроение его спутников, поскольку те активно взялись за дела. Натаскали топлива, вновь разожгли костёр и теперь неторопливо занимались лошадьми. Хмурый Блэк, нахохлившись, сидел у огня. Помятый, недовольный, он аккуратно касался палочкой прорех на одежде и изредка передёргивал плечами. Петтигрю хитро поглядывал на него, перемигиваясь с Макнейром и лукаво ухмыляясь. — Джеймс, — Крауч откашлялся, — мы тут посоветовались… Поттер насмешливо поднял бровь. — Вряд ли мне это интересно, Барти. — Мы хотим извиниться. — Извинения приняты. Довольны? А теперь прочь с глаз моих. * * * Поттер вновь на пепелище. Однако сейчас оно не вызывало в нём того безысходного ужаса, как вчера, поэтому он медленно пересёк его, благо камни уже остыли, но так ничего другого и не увидел. Он побродил немного, затем поднял небольшой камушек и трансфигурировал его в погребальную урну. — Акцио прах Карлуса Поттера, — глухо произнёс он. Урна качнулась, над нею взвилось сухое тёмное облачко и исчезло в горловине. Поттер горестно вздохнул. Семейная усыпальница тоже оказалась уничтоженной, и Джеймс похоронил родителей на общем сельском погосте. К вечеру удалось соорудить с помощью магии высокий, украшенный резьбой каменный склеп. Несколькими взмахами палочки он вырастил вокруг пышные розовые кусты, укрыл их чарами неувядания, после чего бессильно привалился к стене и затих. Парадоксально, но он ничего не чувствовал. Слишком долго он жил без матери и отца, без этого дома и этого алтаря. Он и свою кровь приносил ему всего однажды — когда проснулась магия. С неожиданным ожесточением Поттер вдруг понял, что не хочет оставаться здесь. Не хочет восстанавливать старый замок, слушать соболезнования и навещать родительский склеп. Это так… лицемерно — ни его матери, ни отцу уже ничего не нужно. Да и ему самому тоже. Джеймс неожиданно для себя ощутил на лице что-то мокрое. Секунду спустя осознание накрыло его своей душной тяжестью, и он разрыдался. Он выплакивал себя прежнего: ребёнка, от материнской юбки отданного в чужой дом; юношу-мага, оставляющего привычный мир; воина, посвятившего честной службе почти двадцать лет, а теперь — человека вне закона. Убийцу. Закатное солнце высушило ему щёки. Он хотел встать, но не смог. Последнее, что он помнил, это мягкое касание согревающих чар и милосердное беспамятство сна. Утро встретило его сумасшедшими трелями птиц. Поттер взмахнул своей новой палочкой, приводя одежду в порядок. Пора было взять коня и двигаться навстречу своей судьбе. Все были на месте — Барти, Питер, Руди, Дугал, Сириус. Слова были не нужны. — Тот, кто останется со мной, станет моим навеки, — устало сказал им Джеймс. — Этот человек примет моё клеймо и будет подчиняться беспрекословно. Я буду помыкать вами, трахать вас всех, заставлять работать, наказывать, причинять боль и унижать, как мне будет угодно. Он вскочил в седло и ударил коня пятками. Они следовали за ним на порядочном расстоянии — не теряя из виду, но и не нарушая его уединения. Он останавливался дважды — напоить коня. Спустилась ночь; последние несколько часов Джеймс не позволял себе оглядываться, поэтому укрыл жеребца чарами ненаходимости, привязав длинной магической нитью, укутался в плащ и улёгся на сухой мох. Треск цикад нежно ласкал слух, звёздное небо смотрело на него тысячью глаз, на душе было пусто. Треснула ветка. — Сударь? — шёпот Петтигрю коснулся слуха и разбудил Поттера. — Сэр Джеймс? Питер робко подкрался, не решаясь приблизиться, прерывисто вздохнул и отпрянул, когда острый кончик палочки упёрся ему в горло. — Вам было сказано убираться, — сурово произнёс Поттер, стараясь скрыть облегчение. — Помилуйте… Выслушайте нас, прошу! У нас там костёр и вкусный ужин. Ребята… Рыцари просят вас пожаловать и выслушать их. — Питер всхлипнул. — Пожалуйста… Они пригрозили изнасиловать меня, если я не смогу уговорить вас… — А ты будто не хочешь, — ворчливо отозвался Джеймс, но встал и потянулся. — Идём. * * * Они хорошо подготовились. Джеймса ждал свежий хлеб, сыр, мясо на вертеле и мех с вином. — Опять воруете? — усмехнулся Поттер. — Мародёрствуем, — снова ответили ему. Все пятеро почтительно стояли, дожидаясь, когда им будет позволено присесть. Поттер не спешил, рассматривая бивак, и наконец Крауч начал первым: — Джейми… Прошу прощения, лорд Поттер. Мы подумали. Мы готовы стать вашими рабами. Такого Поттер всё-таки не ожидал. Он надеялся, что они станут ныть и упрашивать его не покидать их, но видел перед собой серьёзные, сосредоточенные лица. — Я должен понимать, почему вы так за меня цепляетесь, — пояснил он. — Почему вы готовы отдать мне всех себя. Они переглянулись. — Это магия, — признался Лестрейндж. — Она напомнила нам, что у нас перед вами Долг жизни. Такого Поттер не ожидал тоже. — Если бы не вы, нас давным-давно казнили бы. Но даже не в этом дело. Вы приняли нас на службу во дворце, хотя это было опасно для вас… То, что случилось с вашими родителями, вашим алтарём… Это наша вина. А вы не стали нас наказывать, просто велели убираться, никогда ничего не требовали от нас, кроме послушания. Мы благодарны вам, милорд… Позвольте служить вам. Мы готовы на все. Джеймс подумал. — А если я откажусь? Парни испуганно переглянулись. — Мы сделаем так, как вы прикажете. — Невысказанное «но» повисло в ночном воздухе. — Магия сама накажет нас. — На колени, — жёстко рявкнул Джеймс и вынул палочку. — Засучите левый рукав до локтя. Я обещал вам клеймо, а слово нужно держать. * * * Жалобные крики затихли только к утру. Джеймс не стал осторожничать и огнём выжег каждому на коже клеймо — вензель, напоминающий свернувшуюся змею. Метки пульсировали, как живые, вздувались и опадали. С каждым толчком в тело Джеймса Поттера устремлялась магия его добровольных вассалов, принося свежие силы, сильную, мощную магию старинных волшебных семейств. Нажимая бузинной палочкой на свежую рану, Поттер наслаждался страданиями своих жертв, потому что понимал: они это заслужили. А ещё ему теперь просто нравилось причинять боль, и он запретил им накладывать обезболивающее заклинание. Вид корчащихся у его ног тел возбудил его. Ощутив похоть, Джеймс сжал собственный член через одежду и плотоядно оглядел всех. Они испуганно отшатнулись и попробовали отползти, торопясь и путаясь в одежде. — Мерзавцы! — загрохотал Поттер. — А ну стоять! Петрификус Тоталус! Все пятеро рухнули у его ног, Поттер поднял бузинную палочку… Слова магической клятвы обрушились на его бывших товарищей — ибо никогда им теперь не называть его иначе, чем своим господином. А затем он направил палочку на собственную руку, уверенно вырезая на ней всё тот же магический змееподобный вензель. Пошатнувшись от боли, пнул ближайшего к нему парня — так никогда и не вспомнил, кто это был — задрал ему тунику и прошептал очищающее. * * * Шли дни. Маленький отряд уверенно двигался по земле Британии. Поттер приказал своим людям сменить одежду и доспехи. Они не посмели ворчать при нём, но денег им явно было жаль. Поттеру было всё равно, где они возьмут средства на новую сбрую и оружие, поэтому не возражал, когда они втроём-вчетвером периодически исчезали, возвращаясь с полными сумками. Лорд Джеймс менялся и не противился переменам в себе. Он, сколько себя помнил, любил порядок. Не сразу, постепенно, но это его личное качество, в целом весьма полезное, оказывалось возведено в крайнюю степень и оттого причиняло неудобство. Опрятный, внимательный и ответственный воин превратился в педантичного, пунктуального и властного деспота. Контроль становился его навязчивой идеей. Мозг Поттера с тех пор, как ему пришлось оставить солдатскую службу, словно сбросил оковы и заработал на полную мощь. Пятеро его вассалов поначалу недоуменно качали головами — настолько решения их вожака оказывались неожиданными и верными, но вскоре привыкли ему безоговорочно доверять и слушались с полуслова. Конечно, как человек неглупый и образованный, он понимал: отпускать свою неприглядную сущность в ущерб вбитым с детства моральным устоям не есть хорошо. Однако ничего не мог и не хотел с собой поделать. Его чувственность возрастала тоже. На следующий же вечер он схватил первого подвернувшегося — им оказался Руди Лестрейндж — и качественно отлюбил его прямо у костра, не стесняясь остальных и не взирая на его жалобный плач, вбиваясь тем жёстче, чем горестнее звучали его вскрики. То же было и на следующий вечер, только на этот раз он никого не стал ловить, просто позвал Макнейра и приказал ему обслужить себя. Тут только до парней дошло. К вечеру следующего дня к месту стоянки они приволокли двоих — женщину и мужчину. Вспоминая ту ночь, Поттер отмечал, что именно тогда тёмная магия секса поработила его окончательно. В тот раз он даже не был жесток, но смог наконец насытиться на время. Оглядев своих случайных любовников, растрёпанных, испуганных, он обратил свой взгляд на рыцарей и едва не присвистнул. Сегодня, не опасаясь, что их поимеют, они полностью отдались созерцанию, а кое-кто потихоньку теребил себя и самозабвенно надрачивал. Поттер усмехнулся. — Отдохните, ребята, — приказал он и ткнул палочкой метку у себя на руке. Он посылал им свои воспоминания, и отголоски чужой похоти заставили вскипеть кровь у всех пятерых. С рычанием накинулись мародёры на столь щедро предоставленное угощение. Поттер опустил на поляну полог тишины, завернулся в плащ и закрыл глаза. Утро встретило его раскрасневшимися и виноватыми лицами увлёкшихся волшебников. Несчастные магглы сломанными куклами лежали в отдалении. — Приберите тут, — кивнул он на два обнажённых тела. — Не оставляйте следов. — Остаётся завести волков, чтоб не приходилось копать могилы, — недовольно пробормотал Петтигрю. — У меня есть один такой знакомый, — Макнейр задумался, припоминая. — Люпин… Он и обучение не закончил. В пятнадцать лет напоролся на оборотня. — Возможно, — пожал плечами Поттер. — Я не помню его, но оборотень в отряде не помешает… Дугал, тебе пора навестить старого приятеля.