Jus primae noctis (Право первой ночи)

Северус Принц беспокойно спал под крышей старинного родового замка. Малфой-мэнор был обителью волшебников, поэтому — Люциус не сомневался — он обязательно поправится. Лучшие зелья, сильные заклятья — и раны Северуса постепенно затянутся. Со временем, если правду говорят, что оно способно исцелять, Северус сможет принять то, что с ним произошло. Малфой пригубил вина и невесело покачал головой. Забыть такое невозможно. Даже если Северусу удастся полностью излечиться физически, а для этого Малфой был готов сделать все возможное и невозможное, он вряд ли сумеет помочь другу излечить ужасные душевные раны, нанесённые чудовищами в человеческом обличии. Малфой с содроганием вспоминал, как склонился над изувеченным телом, завёрнутым в пропитавшийся кровью плащ, — человека узнать в нём было невозможно, — как левитировал его в дом и как едва не заорал, оттерев мокрой тряпицей кровь с лица раненого и узнав, наконец, кто именно перед ним. Отослав слуг, Малфой набрался храбрости и распахнул полы плаща, надетого прямо на голое тело юноши. Увиденное заставило Люциуса, не слишком искушённого в зрелищах подобного рода, исторгнуть свой ужин прямо на каменные плиты. На Северусе в буквальном смысле не было живого места. Все его тело покрывали кровоподтёки, на ключицах, груди, животе, бёдрах и ягодицах алели следы укусов, вместо соска зияла рваная рана, на шее виднелся багровый след от удавки. Но это оказалось далеко не всё. Срочно вызванный лекарь после беглого осмотра диагностировал у Северуса трещину в ребре, вывих плечевых суставов обеих рук, обезвоживание и общее крайнее магическое и физическое истощение. О том, что над Северусом надругались, Малфой, разумеется, понял ещё до прибытия почтенного целителя: ректальное кровотечение и внутренняя часть бедёр, сплошь покрытая синяками и ссадинами, говорили сами за себя. Однако Люциус не представлял всех масштабов причинённого Северусу вреда. Выводы, сделанные целителем относительно ран Северуса, внутренних разрывов, следов физических пыток и рубцов от заклинаний, не просто привели невозмутимого лорда Малфоя в ужас — он потерял голову. Не в силах выносить даже мысли о мучениях лежавшего перед ними человека, он немедленно погрузил его в глубокий сон, после чего они с лекарем, тоже сильным магом, несколько суток не отходили от постели израненного юноши. — Мерлин, Северус, да кто с тобой сотворил такое, — Люциуса трясло, но тут лекарь, завершив окончательную диагностику повреждений, сдавленно сообщил: — Милорд, я сочувствую… Видно, вы знакомы с бедным мальчиком… Именно поэтому я должен сказать, что, по моему мнению, с ним произошло. — Говорите, — голос Малфоя звучал тихо, но твёрдо. — Он не просто подвергся насилию. Боюсь, над ним надругались несколько человек одновременно. Судя по внутренним разрывам в анусе и гортани, все они рослые и крепкие мужчины… Не знающие жалости и не ведающие предела в своих извращениях… И очень сильные маги, поскольку его постоянно подлечивали заклинаниями, чтобы быстро не истёк кровью и подольше… хм… оставался в сознании. Малфой выскочил за дверь и прижался к холодным камням стен, кусая кулак и давясь рыданиями. Через пару минут он смог вернуть своему лицу невозмутимую холодность и степенно вернулся в спальню. — Прошу прощения за минутную слабость… Ваш пациент поправится? Что потребуется от меня? Говорите. Всё, что угодно. Лекарь провел палочкой вдоль неподвижного тела: — Нужна магическая сила, много. Нужны зелья — Восстанавливающее, Укрепляющее, Ранозаживляющее и Кроветворное. Но сейчас две самые главные проблемы — как справиться с огромной кровопотерей и как избежать заражения крови. — Что с заражением? — Он совершенно порван внутри. Такие раны за пару минут не залечить. Но и телесные потребности отменить невозможно; очень скоро естественные выделения коснутся открытых ран, и тогда, боюсь, ничто его уже не спасёт. — Понял. — Отчаяние, овладевшее Малфоем с того момента, как в истерзанном, окровавленном теле он узнал Северуса, внезапно отступило. Малфой ощутил прилив сил. Когда знаешь, как помочь, нужно идти и помогать. — Дайте мне час. Если потребуется, наложите стазис. Закрывшись в домашней лаборатории, Люциус быстро проинспектировал запасы ингредиентов и готовых зелий. Итак, нужно восполнить запасы крови… и не допустить контакта фекалий с открытыми ранами. Сейчас в нем говорил учёный; времени было ничтожно мало. Люциус поставил на огонь котёл. В идеальном порядке разложил на мраморной столешнице ингредиенты и рабочие инструменты и принялся за дело. Он помнил, что обычное Укрепляющее зелье оказывает небольшой кровоостанавливающий эффект, однако оно совершенно не годилось для заживления ран, тем более — повреждений внутренних органов. Перед Малфоем стояла сложная задача, но он не мог тратить время на её обдумывание с пером в руках и пергаментом. Приходилось принимать решения в процессе работы. Через десять минут всё, что необходимо для восполнения огромной кровопотери, было измельчено и отправлено в кипящую основу, — сначала листья рябины, затем, после помешивания по часовой стрелке, нарезанный тонкими пластинками лирный корень и лишь в самом конце — ягоды омелы, смешанные с тёртой печенью дракона. Люциус уменьшил огонь, остужая зелье, когда решение пришло само собой: для быстрого затягивания ран можно было применить экстракт бадьяна. Нанесение нескольких капель этого снадобья на рану даёт заживляющий эффект — раны начинают затягиваться. Проблема была в том, что оно очень капризно и передозировка грозила образованием рубцов и свищей. С другой стороны, экстракт бадьяна у Малфоя имелся. Рецепт был сложным, но Люциус взял за правило хранить основные зелья в готовом виде, пусть периодически их и приходилось уничтожать и варить свежие. Сейчас Малфой похвалил себя за педантичность и предусмотрительность. Когда он появился в спальне, доктор тревожно взглянул на него: — Ещё минута, милорд, и мне пришлось бы наложить стазис. — Так накладывайте. — Видите ли, в том состоянии, в каком сейчас больной, это нежелательно. Вы сможете помочь ему без этой крайней меры? Малфой пожал плечами и вынул две склянки. Он поднёс флакон Укрепляющего губам Северуса и остановился: тот лежал, запрокинув голову навзничь. — Я дам ему зелье, — принял флакон лекарь. — Но как быть с внутренними ранами, мне все ещё непонятно. Живот у него вздут и в кровоподтеках. По нему, вне всякого сомнения, били и… — Да, я понял, — сквозь зубы пробормотал Малфой, лихорадочно придумывая выход. В эту минуту по телу Северуса прошла дрожь, он нетерпеливо дёрнулся. Люциус вытянул ладонь, положил Принцу на живот, сосредоточился и прошептал магическую формулу одного весьма полезного заклинания, стараясь не думать, что может произойти, если он ошибётся. — Inanire 1 (заклинание Опорожнения). Северус обмяк на постели. Люциус осторожно выдохнул. Доктор ловко приподнял голову Северусу и уронил ему на губы каплю Укрепляющего, погладил горло, довольно кивнул: — Проглотил. Гортань повреждена, но не так сильно. Люциус едва не сел мимо стула. Он понял, как именно была повреждена гортань. Последнее, что могли они сделать для Северуса сейчас, — это обработать экстрактом бадьяна внутренние разрывы, насколько это вообще было возможно. У Люциуса задрожали руки. Лекарь понимающе кивнул ему: — Ступайте, милорд, я сам. Возвращайтесь через десять минут. Постараюсь не ошибиться с дозировкой. * * *   Северус был без памяти восемь дней. Его поили зельями, мёдом и молоком, чтобы вернуть силы, смазывали раны. Заклинание Опорожнения кишечника и мочевого пузыря Люциус накладывал на него лично. Если забота заключается в том, чтобы обеспечить чистоту, значит, стоит обеспечить её. Люциус изо всех сил пытался щадить гордость своего друга. В эти дни, наполненные заботами о раненом и постоянной тревогой за его жизнь, все ещё висевшей на волоске, Люциус как никогда ранее радовался, что его не обременяли семейные обязанности. Жена умерла в родах три года назад. Ребёнок пережил её всего лишь на несколько дней. Люциус даже не успел почувствовать себя отцом. Что касается жены — у него никогда не было к ней романтических чувств. Абраксас Малфой устроил этот брак, не спросив мнения сына на сей счёт. Впрочем, скажи Люциус, что без памяти влюблён в бедного сироту-полукровку из никому неизвестного Коукворта и желает связать с ним свою жизнь, отец не просто высмеял бы его, а скорее всего изгнал бы из рода. Возможно, если бы Северус отвечал ему взаимностью, Люциуса не испугала бы подобная перспектива. В конце концов они оба были весьма одарёнными молодыми магами и смогли бы найти способ честно зарабатывать себе на хлеб. Но Принц бредил лишь своей Лили Эванс, а к Люциусу относился как к старшему товарищу. Разумеется, пока тот идиотский поцелуй не положил конец их дружбе. Люциус отлично помнил, как притянул к себе по-мальчишески худое тело, прижимаясь ртом к пахнущим корицей губам. Как его оттолкнули внезапно оказавшиеся сильными руки. Как на лице Северуса гнев сменился гримасой отвращения. Как он развернулся и пошёл прочь по коридору, не сказав Люциусу ни слова — ни в тот вечер, ни до самого окончания учебного года. Последнего года Люциуса в Хогвартсе. Сколько раз Люциус пытался заговорить с Северусом, желая оправдаться перед ним, но маленький гордец не дал ему ни единого шанса. Создавалось впечатление, что Малфой просто перестал существовать для него. В отчаянье Люциус, осознав, что все его старания тщетны, проник в дортуар, в котором спали все парнишки с первого по шестой курсы, и подложил в сундук Северуса послание, для большей безопасности засунув его в рукописный трактат по зельям. «Прости мою несдержанность, если сможешь, — написал он. — Помни, что бы ни случилось, я всегда приду к тебе на помощь». Ответа на его послание не последовало, и Люциус решил, что Северус так и не сумел простить его. Поэтому, обнаружив перед воротами поместья истерзанное и окровавленное тело того, кто до сих пор являлся ему во сне, Малфой внутренне возликовал: именно о нём Северус вспомнил в самые страшные мгновения своей жизни. Расспрашивать о том, что произошло и почему Северус оказался в таком ужасном состоянии, Люциус не собирался. Он понимал, что такие вещи можно доверить лишь самому близкому человеку. Он был готов стать для Северуса именно таким человеком и, если тому потребуется выговориться, — выслушает его и попробует утешить. Впрочем, Люциус и сам прекрасно знал, что случилось. Он только не представлял, кто мог сотворить с Северусом подобное. Лекарь сказал, что рана на груди была сделана человеческими зубами, а слуги сообщили о буквально разорванной пополам лошади, валявшейся неподалеку. Все это наводило на мысль о том, что Северус попал в лапы оборотня. Или — если судить по разрывам ануса и гортани — нескольких оборотней. Тогда непонятно, как он вообще остался в живых. Ведь, судя по скудным знаниям, полученным об оборотнях ещё на уроках защиты от тёмных сил в Вальд-холле, эти твари поедали свои жертвы. Так или иначе, до полнолуния — времени возможного преображения Северуса в случае, если его заразили ликантропией, — оставалось чуть меньше двух недель. Наверное, Люциус окончательно сошёл с ума от любви, но его совершенно не пугала перспектива оставить у себя в доме человека, подвергшегося укусу оборотня и, возможно, находящегося в преддверии своего первого преображения. — Как ты себя чувствуешь? — Малфой очнулся и увидел, что Северус проснулся и смотрит на него. — Жить, похоже, буду. — Ещё бы. Я в тебя столько зелий влил, как ты только не захлебнулся. — Не только зелий. Я чувствую себя гораздо лучше. Похоже, мне перепало немало магических сил… Это ты делился со мной магией? Благодарю. Люциус поднялся и медленно приблизился, остановился в двух шагах и осторожно спросил: — Ты расскажешь, что с тобой было? — Я попал в лапы оборотня, — помедлив, нехотя ответил Северус. — И? — И это всё. * * *   Оставшись в одиночестве, Северус задрал ночную рубаху и, поеживаясь от отвращения к самому себе, принялся изучать свое тело. Пальцы несмело прошлись по уже подживающим рубцам от магической плети — Северус знал, что следы от Флагелло никогда не сойдут до конца, — по многочисленным гематомам, и наконец замерли на неровном шраме, венчающем то место, где у всех нормальных людей был сосок. Северус тихо застонал. В памяти всплыло перемазанное кровью лицо Люпина. Его, Северуса, кровью. Значит, откушенный сосок оставил ему на память именно оборотень. Неужели судьба недостаточно наигралась с ним? Ему ещё предстояло испытать на себе все «прелести» ликантропии и нести этот крест прокаженного год за годом. Северус едва успел перегнуться через край кровати, как его вырвало на каменный пол! Горе навалилось на него, словно чугунная плита, душило, точно проклятая удавка. Он потерял все: любимую девушку, дом, надежды на будущее, собственную честь. Ему предстояло вскоре стать мерзким чудовищем. Но самое страшное, что он не чувствовал свою магию. Память сыграла с ним скверную шутку: он не помнил, как мог потерять способность к волшебству. Очевидно, она покинула его, разгневавшись на сказанные в момент ужасных мук слова. С раннего детства он ощущал ее незримое присутствие. Она поддерживала его, дарила силы, а теперь ушла навсегда, оставив Северуса ни на что не годным сквибом. В свои неполные девятнадцать Северус чувствовал себя древним беспомощным старцем. Так к чему, скажите на милость, нужна была такая никчемная жизнь? Юноша натянул на голову одеяло и тихо завыл от боли и отчаяния. * * *   Лондон, королевский дворец. За два месяца до описываемых событий Если бы легат Поттер после гибели короля оставался в столице, он обнаружил бы, насколько коротка память у «верных» слуг и какие грубые формы принимает порой алчность. Но Джеймса в Лондоне не было; в эту минуту он оплакивал потерю Родового камня, дома и семьи. Его обидчик торопился прочь, чтобы отдать дань уважения королю и брату и позаботиться о племяннике. Амвросий Аврелиан действовал. Единственный день, пока он метался в поисках убийцы брата, оставив без присмотра дворец, двор, тело покойного и королевское войско, опрокинул его надежды на коронацию принца Артура. Вернулся он усталый и обеспокоенный. Уничтожив родовой замок Поттеров и разбив его магический алтарь, волшебник не почувствовал облегчения, поэтому перенёсся во дворец и закрылся в своих комнатах. — Милорд! — услышал он чуть погодя. — Милорд, отоприте! На пороге он увидел запыхавшегося королевского секретаря. — Милорд, — протянул к нему руки тот, — какие будут распоряжения насчёт погребения? Амвросий остолбенел. Ему и в голову не пришло, что во дворце некому было заняться похоронами. — Когда вы… удалились, — секретарь деликатно упомянул поспешную аппарацию, — кастелян отказался выдавать мёд для консервации тела. Мы ждали несколько часов, я распорядился обмыть тело короля… Только успели это сделать, как явился Перси Уизли и заявил, что нечего тратить деньги, поскольку неизвестно, кто станет следующим правителем… и что он договорился с казначеем опечатать казну до новой коронации. Слуги тут же разбежались. Сейчас во дворце не осталось ни золотой посуды, ни шёлковых занавесок — всё разграблено. — Где Утер? — поднялся Амвросий. — Не хочешь ли ты сказать, что он сутки лежит в пустой душной спальне? — Я позвал воинов. Мы отнесли его в подвал на ледник… Простите, — секретарь прятал заплаканные глаза, — он завернут в ковёр. Ничего другого не осталось. — С-суки, — прошипел Амвросий, злясь скорее на себя: он должен был распорядиться о похоронах и назначить ответственных, прежде чем кидаться мстить. — Остались во дворце верные люди? — Все воины на местах. Они дворяне, и им всё равно, какому королю служить, лишь бы он был законным. Но расхищению они не препятствуют: во-первых, это не их дело, а во-вторых, слугам теперь не заплатят, и стража это прекрасно знает. Они охраняют сокровищницу, не пропускают в покои посторонних, а в комнатах… боюсь, остались голые стены. — Я понял. Что предлагаешь делать с похоронами? — Лучше всего было бы обратиться к церкви. Они организовали бы достойное погребение, и никто бы ничего не узнал, — всхлипнул секретарь. Амвросий отдал должное деликатности мужчины: никто не узнает, что родной брат оказался таким недальновидным. — Я попробую. Жди меня здесь. Амвросий попытался вызвать слуг, но на зов никто не явился. Он прошёл в казармы, приказав первым же встреченным воинам встать на караул у входа, у тронного зала и у лестницы в подвалы. Взяв четверых до зубов вооружённых людей, он покинул дворец. * * *   Улицы Лондона были пустынны. Кое-где народ сосредоточенно тащил мешки, тюки и узлы, но в целом было спокойно. Амвросий неторопливо направился к холму Ладгейт-Хилл, на вершине которого, мягко золотясь в лучах солнца, высился недавно возведённый собор Святого Павла. Деревянный, на каменном основании, с явными признаками влияния римской архитектуры, этот храм ещё хранил следы резца, нежно отсвечивая розовым на рассвете и янтарным — на закате. Простые и лаконичные линии придавали ему вид строгий и величественный. Утер, не являясь христианином, не только не запрещал строить церкви на своей земле, но и одаривал их, выказывая дальновидную для правителя лояльность. Дорога к собору была выложена камнем — остатки римского наследия, аккуратные мостовые будут служить Британии ещё не одно столетие. Амвросий, считавший себя неплохим ходоком, тем не менее, изрядно умаялся, взбираясь на холм по скользким валунам. Аппарировать он не мог: его охрана молча топала следом. Приходилось терпеть. Войдя в храм, волшебник огляделся. Внутреннее убранство не заинтересовало его; оставив охрану у входа, он миновал несколько рядов длинных скамей и приблизился к галерее, где его поджидали двое в церковном облачении. — Мир всем, — приветствовал их Амвросий. Его благословили, предложили присесть, и он с облегчением опустился на дубовое тёсаное сиденье. — Король умер, — начал он без предисловий. Оба его собеседника одновременно склонились и осенили себя крестным знамением. — Я был занят и не сделал распоряжений. Сейчас мне нужен совет отцов церкви, как было бы правильнее поступить? — Король Утер не был христианином, — ответил ему тихий голос. — Но он всегда покровительствовал нашему собору и не поощрял богохульство, — прозвучал второй. — Мы не можем отпеть его в храме, — снова возразил первый. — Но можем провести заупокойную службу, — тут же заметил второй. Амвросий негромко кашлянул. — Святые отцы, — волшебник почтительно склонил голову, — кончина короля Утера для христианского мира может обернуться куда большей проблемой, чем просто смерть некрещёного монарха. Кто станет его преемником и как отнесётся он к молодой церкви? Конечно, Логрес — не единственное королевство в Британии, но оно стратегически наиболее значимое. Что если вместо лояльного правителя ему на смену придёт ярый язычник? — Мы слушаем вас, сын мой. Амвросий внутренне подобрался. — Я старший брат почившего короля, но много лет назад отказался от престола в его пользу. Утер был женат; у него есть законный сын, Артур. — Полноте, милорд, никто никогда не слышал ни о каком наследнике… — Он хорошо спрятан. Слишком хорошо, — горько признался Амвросий. — На жизнь Утера неоднократно покушались, он приказал увезти ребёнка и отдать на воспитание в семью надёжного человека. — Вы хотите короновать принца Артура? — Уверен, вы тоже этого хотите. — Увы. Вы опоздали, милорд Амвросий. — Но… почему? — Вы знаете, что такое народная молва? Так вот — для всех принца Артура либо никогда не существовало, либо он давно умер. Если бы он воспитывался во дворце! Да хотя бы приезжал изредка, показывался людям, вы могли бы удостоверить его личность. Если бы король перед смертью публично провозгласил его наследником, если бы сын закрыл ему глаза и бдил у тела, организуя похороны! А что получилось? Как, в каком качестве сейчас появится никому не известный юноша? У вас было время! Одна неделя у одра умирающего отца — и принца бы приняли все, от лорда до последнего конюшего. Теперь же он не более чем самозванец. Амвросий напряжённо думал. — Тем не менее, у меня есть кое-что важное для вас, отче. — И это?.. — Артур, мой племянник, став королём, несомненно, продолжит политику невмешательства в дела римской церкви. — Вы не можете этого гарантировать. — Могу. Вы слышали, что меня часто и подолгу не бывало при дворе? Я занимался обучением и воспитанием Артура. — В таком случае нам жаль, что взойти на трон он не сможет. — Вы пожалеете ещё больше, когда эти края заполнят толпы претендентов. Каждый начнёт припоминать родственные связи или действовать силой. Они приведут свои войска. Британия захлебнётся в крови — слишком лакомый кусок Логрес, чтобы вот так просто уступить его соседу. Подумайте, будет ли в безопасности этот чудесный храм, да и прочие храмы Британии? На некоторое время стало очень тихо. — Милорд, — подал голос старший священник, — мы ничем не сможем помочь. Влияние римской церкви здесь ещё очень слабо; до сих пор колдунам и легендам верят куда больше. Предъяви мы им принца, нас просто поднимут на смех. — Колдунам и легендам, говорите? Хорошо! Будет вам легенда! Но если вы хотите, чтобы будущий король не трогал церкви, вы сами должны стать источником этой легенды! — Мы не станем лгать. — Никакой лжи! Чистая правда. Вы объявите о знамении — и оно сбудется. Законный наследник Утера, кем бы он ни был, покажет себя и взойдёт на трон. Вы сделаете это, отцы? — Это точно будет законный наследник? — Клянусь! Содержание знамения обсудим позже. Не вздумайте со мной шутить — должны же и вы сделать что-то для нашего… общего дела. Амвросий встал. — Да, и последнее. Когда молодой король Артур сядет на трон, он будет очень благодарен вам за почитание памяти его отца. Поэтому пришлите людей во дворец — подготовить тело моего брата к похоронам. Он на леднике… Облачения и прочего во дворце не осталось, но сокровищница цела. За хлопоты царская семья заплатит.