Jus primae noctis (Право первой ночи)

Утро в новой для неё роли леди Поттер началось для Лили со вкусного и сытного завтрака, поданного прямо в постель. Джеймс разбудил её поцелуем. Аккуратно, скорее дыханием, чем губами, касался век, смущённо зарумянившихся щёк, вершинок грудей… Она сонно вздохнула и распахнула глаза — тёмный затылок и щекочущие ей шею волосы мужа заставили вспыхнуть от воспоминаний прошлой ночи. Лили робко погладила густые локоны, и её пальчики тут же перехватили и прижали к губам. Поттер заглянул ей в лицо — пристально, тревожно, — и она несмело улыбнулась ему. «Не понимаю, отчего я раньше так боялась его?» — недоумевала Лили, пока ласковые руки Поттера подавали ей кусок за куском. Привыкшая к тяжёлой жизни на ферме Лили нежилась в кровати и наслаждалась приятным ничегонеделанием. — Как вы, дорогая? — осведомился Поттер, промокнув губы жены салфеткой и запечатлев на них нежный поцелуй. Лили прислушалась к собственным ощущениям: между ног слегка саднило, впрочем, при одном воспоминании о предыдущей ночи внизу живота разгорелся настоящий пожар. «Неужели подруги так бессовестно врали и супружеская жизнь может быть настолько приятной?» — подумала она, густо покраснев. «Значит, тебе понравилось, моя птичка!» — мысленно усмехнулся Поттер, правильно истолковав вспыхнувший на щеках жены жаркий румянец. — Не хочет ли леди совершить омовение? — предложил он, справедливо решив, что не дурно было бы подкормить алтарь собственной спермой. — В замке есть потрясающая купальня. Я провожу вас. Лили откинула было одеяло, но тут же смущённо набросила его обратно. Поттер мягко, но настойчиво потянул одеяло на себя. — Вам нечего стыдиться, моя дорогая! — сказал он глядя на небольшие красноватые разводы, алевшие на белоснежной ткани ночной рубашки Лили. — Вы принесли мне самый ценный дар, каким только молодая жена может одарить супруга в первую брачную ночь. Вот, наденьте это, а в купальне вас уже ждёт свежее платье, — он протянул Лили халат из тонкого шёлка, отнятый им вместе с жизнью у одного купца несколько недель назад. Переступив порог купальни, Лили несколько мгновений не могла отвести зачарованного взгляда от прозрачной воды, над которой поднимался пар. — Попробуйте, дорогая! — Поттер подвёл её к самому краю бассейна. Лили нерешительно тронула воду босой ногой. — Какая приятная! — её голос звонким эхом отразился от каменных стен. Стянув с плеч халат, она нерешительно застыла у самой кромки воды. — Можете окунуться, не раздеваясь, — милостиво позволил Джеймс, к тому времени оставшийся в нижней рубахе, но не торопившийся её снимать, рассудив, что вид его обнажённого тела шокирует юную леди Поттер. Словно в ответ на его мысли купальню заволокло почти непроницаемым паром, в котором приходилось двигаться чуть ли не на ощупь. Рядом раздался вздох облегчения. Лили ещё смущалась от присутствия рядом обнажённого мужчины и была рада, что пар окутал её с головы до пят, скрыв от глаз Поттера. Лишь когда она с удобством устроилась на одной из каменных ступеней, погрузившись в горячую воду по шею, Джеймс, наконец позволил себе избавиться от липнущей к коже рубахи. К его немалому изумлению, Лили поступила так же. Тот факт, что они практически не могли видеть друг друга, придавал ей смелости. — Могу я поцеловать вас, моя леди? — севшим от охватившего его возбуждения голосом спросил Поттер. — Да! — уверенность, с какой она произнесла это короткое слово, привела Джеймса в восторг. Приблизившись к Лили вплотную, он осторожно нащупал под водой упругую грудь и накрыл ладонью. Лили вздрогнула, но не отстранилась. Поттер припал к нежным губам, одновременно лаская затвердевший под его пальцами сосок. Лили застонала ему в рот и подалась вперёд, садясь верхом и оплетая мужа ногами. — Господи, вы с ума меня сведёте! — вырвалось у Джеймса искреннее признание. Он подхватил Лили под ягодицы, нащупал пальцами нежные половые губы и принялся осторожно направлять вглубь тела свой жаждущий ласки пенис. — Вам не больно? — спросил он, глядя ей в глаза и опуская на стоящий колом член. — Я хочу, чтобы вам было со мной хорошо. — Мне хорошо, — эхом отозвалась она. Лишь после этого он вошёл полностью и начал покачивать бёдрами в такт плеску воды. Он ощущал непередаваемые восторг и триумф. Похоже, ему удалось разбудить её чувственность, и теперь она сама льнула к нему, доверчиво склонив голову на плечо и обвив руками и ногами. Поттер не узнавал себя. Обычно в сексе он заботился только о собственном удовольствии. Даже с Блэком, которого он, чего греха таить, любил по-настоящему, если в его жестоком сердце вообще имелось место для подобных чувств, он частенько бывал груб и нетерпелив. Сириус знал это и не роптал, когда, достигнув оргазма, Джеймс порой без зазрения совести покидал его постель, предоставив любовнику доводить себя до разрядки самому. Однако с Лили всё было совершенно иначе. Поттеру хотелось ласкать её. Хотелось видеть, как она кончает у него в руках. Самое смешное, что, спроси его кто-нибудь, любил ли он свою молодую супругу, Джеймс не сразу нашёлся бы с ответом. Впрочем, он и не задумывался об этом. Достаточно и того, что пока он не желал видеть в своей постели никого, кроме Лили. А ещё не желал причинять ей боль. И это тоже было странным и непривычным любившему грубый, жёсткий и временами извращённый секс пресыщенному мужчине. Поттер знал, что при желании всегда сумеет утолить низменные инстинкты с Сириусом, а потому дарил Лили всю нежность, на какую только вообще был способен. Вот и сейчас, достигнув пика, он не сразу покинул её лоно, а продолжил двигаться, целуя и посасывая соски, пока та с хриплым стоном не обмякла в его руках. — Я счастлив, что тебе хорошо со мной! — поцеловав её губы, Джеймс переждал отголоски оргазма. — Позволишь помочь тебе вымыться? Лили, очевидно бывшая не в силах говорить, кивнула, прижалась плотнее и уткнулась лицом в шею мужа. В глубине загадочным сиянием вспыхнул алтарь рода. *** Жизнь в Поттер-касле была для Лили спокойной и приятной. Вопреки всему, что она слышала о лорде Поттере, он обходился с ней необычайно ласково. Его стремление доставить молодой жене удовольствие во всём, от нежного секса до частых подарков, заставили Лили вскоре проникнуться к супругу искренней привязанностью. Прежде такую независимую, Лили не раздражало даже то, что лорд Поттер самолично купал её, одевал, расчёсывал и заплетал в косу густые длинные волосы, потрясающий медный оттенок которых приводил его в восторг… Единственное, что слегка печалило и раздражало её, — это холодность, с которой к ней относилась Молли Уизли, бывшая хозяйка замка, теперь низведённая до роли обычной прислуги. — Отчего вы так смотрите на меня? — не выдержала однажды Лили очередного презрительного взгляда. — Оттого, что ты лживая дрянь, — последовал немедленный ответ. — Быстро же ты забыла своего Северуса! Небось лорд Поттер куда богаче влюблённого в тебя по уши мальчишки Принца! Вон в какие платья тебя обрядил! Какими перстнями да ожерельями обвешал! — Северус? — искренне удивилась Лили: это имя ровным счётом ничего ей не говорило. — А кто это? — Совсем стыд потеряла! Будь ты про…— Молли вскинула палочку, чтобы проклясть попятившуюся Лили. Та испуганно прижалась к стене. — Что тут происходит? — на пороге стоял лорд Поттер. — Кто такой Северус? — Лили метнулась к мужу и схватила за руку. — Молли сказала что-то о Северусе Принце. — Понятия не имею, — равнодушно пожал плечами Джеймс. — Не слушай эту женщину. У неё в голове помутилось, вот и болтает разное. Иди наверх. Я скоро приду. Часом позже исхлёстанную магической плетью Молли Уизли отволокли в отведённую им с Артуром пристройку во дворе. Больше ни он, ни она никогда не упоминали имя Северуса Принца, как не могли больше творить колдовство сложнее простейших бытовых чар. *** После неприятного происшествия с Молли уже никто и ничто не отравляли жизнь леди Поттер. Можно смело сказать, что она была счастлива в своём новом доме. Заклинание освободило её от любых воспоминаний о первой любви к юному Принцу, а лорд Джеймс, избавившись от соперника, довольно быстро влюбил в себя молодую неискушённую девушку. Каждое утро он будил жену поцелуем. Слуги после внушения Джеймса слушались её беспрекословно. Лили заказывала любимые блюда, напитки и фрукты, во время трапез сидела по правую руку мужа. Он был внимателен к ней, ей первой наливал вина и ей первой приказывал подавать блюда. Лили наняли помощницу — задумчивую голубоглазую Луну Лавгуд, племянницу местного пастора. — С преподобным отцом мы договорились ещё до нашей свадьбы, дорогая, — опередил он её вопрос. — Я собираюсь хорошо платить девочке. Пусть зарабатывает себе на приданое. Луна быстро освоилась в замке. Она была задумчивой и молчаливой, но внимательной и аккуратной, к тому же Лили требовалась помощь в рукоделии. Здесь Луне не было равных. Ловкие пальчики клали ровные стежки, поэтому Лили принялась обучать девочку шитью. — Скоро из тебя выйдет отличная горничная, — умилялась миссис Поттер. Самой Лили шитьё давалось не очень: руки, привычные доить корову и полоть сорняки, неловко управлялись с иглой. Поэтому Лили строго запрещала поручать Луне работу, при которой та могла перенапрячь пальцы. Джеймс дарил своей жене просто замечательные ткани: тонкий, как паутина, батист, гладкий блестящий лён, мягкую тёплую шерсть. Покрой в те времена был несложным, и очень скоро Лили стала обладательницей изящных туник, платьев и великолепного белья. Украшенные тонкой вышивкой рубахи обожал снимать с неё Поттер, всякий раз отмечая качество и узор шитья. Джеймс вообще был внимательным мужем. Он не забывал справляться о её здоровье и здоровье родителей, дарил безделушки и украшения и развлекал её, как мог. Чтобы Лили не скучала, он велел разбить цветник прямо в трапезной и подолгу любовался, как его молодая жена силой своей магии выращивала в длинных деревянных ящиках прекрасные розы. — Как только станет теплее, мы перенесём их во двор, — сказал он Лили, заодно весьма некстати вспомнив о неуклюжем колдовстве Джинни Уизли, едва не ставшей хозяйкой Поттер-касла. Лили ответила ему улыбкой. Она охотно возилась с цветами. Её любили животные — птицы садились на плечи, собаки тёрлись об ноги, лошади тянули морды, чтобы она погладила их. Даже глупые куры сбегались к ней, когда она спускалась во двор. Однажды, вернувшись с охоты, Джеймс снял седельную сумку и вынул оттуда маленький белоснежный пищащий комочек, оказавшийся на поверку щенком самоедской лайки, невероятно пушистым, с круглой головой, острыми ушками и обаятельной улыбкой во всю пасть. — Мне показалось, тебе бы захотелось иметь своего питомца, — обратился он к едва не запрыгавшей от восторга Лили. — Это, конечно, не волшебное животное, но… Речь Поттера прервал поцелуй, которым супруга наградила его за подарок. *** Белоснежная собачка, получившая имя Хедвиг, везде и всюду следовала за своей хозяйкой. Нрав у щенка оказался спокойным. Хотя она с большим удовольствием гоняла кур по двору, стоило Лили присесть с вышиванием, тут же пристраивалась у её ног. Поначалу Поттер не разрешил жене пускать щенка в спальню, однако Хедвиг так жалобно скулила из-за запертой двери, что каменное сердце Джеймса дрогнуло. — Тявкнешь хоть раз — отправишься на псарню, — предупредил он малышку. Та радостным вихрем ворвалась в комнату и тут же шлёпнулась на коровью шкуру возле кровати, точно показывая всем своим видом: меня тут нет, не стесняйтесь, продолжайте свои человеческие занятия. Джеймс мог заставить слушаться её одним взглядом, но щенок был послушен, понятлив, не грыз обувь, не портил мебель и никогда не забывал вовремя попроситься во двор. В комнате Хедвиг вела себя тихо и никогда не лезла на постель. Если ей велели удалиться, она слушалась беспрекословно, но далеко от двери не отходила. Однажды она взяла за ручку корзинку с вязанием и понесла её за Лили — и с тех пор всегда носила за ней мелкую кладь. Лучшего друга Лили и желать было нельзя. *** Джеймс был доволен. Лили как жена его вполне устраивала. Обладая лёгким покладистым характером, она не капризничала, не лезла с глупыми вопросами, искренне благодарила за подарки и была отзывчива в постели. Быстро сообразив, что ему не очень приятно принимать у себя Эвансов и Дурслей, она обычно навещала их сама, а если и приглашала родственников, то только в утренние часы, когда муж обычно бывал занят. Можно было сказать, что ничто не омрачало семейную жизнь Поттера, кроме одного. Лили не просила ни украшений, ни подарков. Джеймсу нравилось дарить ей драгоценности, и вскоре руки жены украшали дорогие перстни и браслеты. Однако попытка подарить ей ожерелье закончилась неудачей. — Мне нравится мой жемчуг, — улыбнулась ему Лили. Поттер удивился. Скромное ожерелье из ровных перламутровых жемчужин с одной чёрной, крупной, в центре вызывало у него смешанные чувства. Оно очень шло Лили, было красиво и несомненно подобрано с большим вкусом. Удивляло его только одно — снимать его жена категорически отказывалась, сама не умея объяснить, почему. Он навёл справки: жемчуг на шее Лили подарил ей Северус Принц. Хорошенько подумав, Джеймс решил не настаивать и не обращать внимания. В конце концов, Лили не помнила ни Принца, ни его подарков. *** Сириусу казалось, что он вот-вот не выдержит и взорвется, выплеснув на своего любовника потоки сырой неконтролируемой магии. Гордый и своенравный Блэк не привык быть на вторых ролях. Он наивно рассчитывал всегда занимать в сердце и на ложе Поттера первое место. Поэтому, когда Джеймс заставил его поклясться в верности простолюдинке Лили Эванс — теперь уже леди Поттер, — был вне себя от гнева. Его взбесила даже не жестокость Джеймса — эту сторону характера любовника Сириус не раз испытывал на своей шкуре, — а то, что тот вынудил Блэка признать какую-то безродную деревенщину своей хозяйкой и почитать её точно самую настоящую леди. Мало того. Джеймс, кажется, влюбился в эту девчонку. Все его взгляды, жесты, знаки внимания, которые он оказывал новоявленной леди Поттер, буквально кричали об этом. А судя по стонам, доносившимся из хозяйской спальни, — да, Сириус унизился и до того, что подслушивал у двери! — молодая супруга вполне удовлетворяла Джеймса в постели. И это при его-то неуёмных сексуальных аппетитах! Но приходилось терпеть и ждать: Поттер намекал, что вернётся к нему, когда супруга забеременеет. *** В тот вечер Поттер собрал за столом всех своих воинов, включая Люпина с молодой женой — их свадьба состоялась за десять дней до бракосочетания Джеймса и Лили. Лорд и леди Поттер, собравшиеся этой же ночью наведаться к источнику, смотрели друг на друга влюблёнными глазами, предвкушая страстные утехи, которым они обычно передавались в купальне. Чувствуя, что их господин сегодня явно в духе, остальные собравшиеся тоже расслабились и травили байки, стараясь, однако, не нарушать правил приличия, всё же за столом присутствовала хозяйка замка. Когда перед Лили поставили миску с горячей бараньей похлёбкой, источавшей приятный дух, она вдруг ощутила противный ком в горле. — Простите, супруг мой! — едва успела пролепетать она, а затем, зажав рот рукой, опрометью кинулась вон из трапезной. — Поздравляю, мой лорд, — смущённо улыбнулся сидевший напротив Поттера Люпин. — У вас будет наследник. Я ещё раньше догадался. По запаху. У моей Нимфадоры он тоже изменился, когда она понесла. — Ремус! — Нимфадора покраснела до корней волос и пихнула мужа локтем в бок. — Разве о таком можно говорить при всех? — Ты уверен? — в голосе Поттера сквозила такая сумасшедшая радость, что он, казалось, вообще перестал замечать что-либо вокруг. — Вне всякого сомнения, — снова улыбнулся Люпин, — да вы же и сами видели, как леди Поттер затошнило. — Всем вина! — приказал Джеймс. — За леди Поттер! — он поднял свой кубок и встретился глазами с горящим страстью взглядом Сириуса Блэка. *** Несколькими часами позже, тщательно продиагностировав жену, лорд Поттер окончательно убедился в её беременности. Купание в источнике пришлось отменить, так же как и некоторые любовные игры — Джеймс отлично помнил, как слишком яростным сексом вызвал у Джинни выкидыш, и не хотел потерять ребёнка, которого носила в своём чреве Лили. Впрочем, он всё же порадовал жену нежными ласками, губами, языком и пальцами доведя её до экстаза. Дождавшись, когда Лили крепко заснёт, Поттер накинул исподнее и поспешил в комнату Блэка. Тот не спал, ожидал прихода Джеймса. Медовый месяц Поттера стал настоящим адом для Блэка, а если учесть, что, скованный клятвой, он не мог даже и помыслить причинить вред Лили, можно себе представить, какими душевными муками терзался Сириус в то тяжкое для него время. К счастью, длилось оно недолго — ровно до того момента, когда Люпин уверенно подтвердил, что леди Поттер ждёт ребенка. Нужно было лишь подождать ещё немного. Вскоре Джеймс явится к Сириусу и как ни в чём не бывало потребует секса. Ах, как Блэку хотелось проявить характер и послать любовника в пекло. Но к тому времени ему уже хотелось выть от неутолённого желания, не хуже Люпина в полнолуние, поэтому, наступив на горло собственной гордости, он решил пустить Поттера в постель. — Как поживает твой дружок? — войдя, с ходу осведомился Поттер. — Скучает, — отозвался Сириус. — Скоро забудет о своём втором предназначении. — Бедняга! — сокрушённо покачал головой Поттер. — А моя дырочка вообще стала узкой, как у мальчика, — Блэк откинул полу халата, явив Поттеру обнажённое тело, и призывно выпятил крепкий зад. — Ты же не позволишь ей пустовать? — Не позволю, — Поттер рывком сорвал рубаху, — это было бы преступлением. Иди сюда, мой бедный изголодавшийся почти-девственник, я тебя приласкаю. *** Покуда обитатели Поттер-касла наслаждались уютом и любовью, в родовом имении Малфоев оболочка того, кто был Северусом Принцем, отчаянно боролась за собственный рассудок. Кошмары не давали ему отдыхать, стирая грани между реальностью и подсознанием. Он всё ещё не верил, что избавлен от судьбы стать оборотнем, и даже почти сожалел об этом. Если бы он обернулся в чудовище, могучее, бесстрашное, безумное, ему хватило бы сил вернуться и разорвать своих мучителей. Уничтожить. Стереть. Магию он потерял, а теперь потерял и шанс отомстить Поттеру и его шайке. Мимолётная мысль посетила его — зачем Малфой лечит его, притворяется добрым и ласковым? Северус помнил, как мародёры называли его тощим мальчишкой, у которого кроме коленок и посмотреть не на что. Он знал, что некрасив, худ и растрёпан. Над его большим носом и скрюченной фигурой нет-нет да и потешались ребята в Вальд-холле. Северус видел, что Малфой по-прежнему не прочь стать ему ближе, не понимал, чего тот нашёл в нём, и начинал подозревать у друга те же мотивы, что совсем недавно спровоцировали пятерых извергов. Люциус же недвусмысленно намекал, так? Значит, как только он поправится, Малфой будет вправе потребовать у него оплату за свои хлопоты, а он не сможет лечь под него, всё что угодно, только не это… Северус временами испытывал дикую ярость и ненавидел всех — мародёров, Уизли, Эвансов, за то, что поверили Поттеру, преподобного отца Лавгуда, что вместе со своим богом не смог защитить его, и даже Малфоя за его любовь. Именно поэтому он всё больше убеждался в необходимости покинуть этот дом, как только будет в состоянии. «Я схожу с ума», — понял Северус, очнувшись от очередного забытья — вспотевший, больной, испуганный. Его мозг не подчинялся ему. Эмоции превратились в кровавые лохмотья, при малейшем воспоминании о прошлом вспыхивающие новой болью. «Жаль, что я не спятил, — вдруг подумалось ему. — Ничего не помнить, никого не любить, никого не узнавать — это ли не благо?» Северус поймал себя на мысли, что заговаривается — он беседовал с людьми, которых рядом не было, говорил с ними, точно они в одной с ним комнате, и снова скользил мимо сознания, выныривал из небытия, погружался в волны отчаяния. Крепко сжатые ресницы не могли удержать скупых слезинок, они катились по щекам щекотными холодными каплями, не принося облегчения. «Почему я не умер! Почему я не стал оборотнем или сумасшедшим дурачком! Зачем мне это всё — за что?» Дом смотрел на него провалами окон. Снейп слышал тихое поскрипывание половиц, треск пламени в камине, чуял терпкий аромат меховых одеял. Казалось диким очутиться в таком спокойном месте, когда внутри него сплошная рана. «Я хотел жить, — вспомнил он, как мечтал вспорхнуть птицей и улететь из Поттер-касла в окно. — Затем я молил Блэка о смерти, но он предпочёл насладиться моими страданиями. Позже меня отдали оборотню, но я выжил. Я захотел покончить с жизнью, но Малфой помешал мне. Во что бы то ни стало я должен взять свою жизнь в собственные руки. Если я захочу покинуть этот мир, я это сделаю и никому не дам воспрепятствовать мне. Даю слово».