Jus primae noctis (Право первой ночи)

На следующий день Снейп почти не вставал. Небольшая прогулка накануне оказалась чересчур утомительной, на скулах Снейпа снова горел лихорадочный румянец, но Малфой уже видел признаки выздоровления и перестал бояться за жизнь друга. Он продолжал поить его зельями собственного изготовления, для чего в их землянке на тлеющем пне тихо кипел котелок, распространяя аромат горьких трав. — Ты сообразил, как вылечить Артура, но не догадался помочь себе? — ворчал он. — Пил бы зелье с ним наравне, возможно, перенёс бы простуду легче. Что за преступное пренебрежение собственным здоровьем? — Мы вчера не видели его, — тихо отозвался Снейп. — С ним всё хорошо? — Со мной всё отлично, — раздался энергичный голос, крепкая рука отодвинула полог, и король спустился в землянку. Северус дёрнулся встать, Артур придержал его и настойчиво нажал на плечо, заставляя лечь снова. — Малфой, оставьте нас на минуту, — попросил он. Люциус вышел, и снаружи зазвучали голоса — похоже, Артур явился не один. — Я пришёл сказать спасибо, Северус. — Милорд… — начал тот, чувствуя в горле комок: все слова вдруг иссякли. Его практически никогда не благодарили. В родительском доме отец с трудом терпел его, а мать всегда была слишком занята. Мастер Гриндевальд — суровый волшебник, одобрять, а тем более выражать признательность ученику просто не в его характере. Снейп слышал это слово из нежных уст Лили, но она предала его. Пожалуй, самыми искренними были редкие покупатели, но это уже неактуально. Больше Северус не сварит ни одного зелья. — Северус, я впечатлён. Под ледяным дождём ты пошёл собирать для меня травы, сумел их найти, зажечь огонь, сварить целебное снадобье и ухаживать за мной, хотя сам уже едва держался на ногах. Я знаю, каково это, ведь ранее ты пользовался только магией. Не удивляйся, что я так спокойно о ней говорю. Мерлин надеялся, что у меня будет дар, но я простой человек, не волшебник. Скажи, у тебя и палочка есть? — Была, милорд. — Где же она? — Её отобрал тот, из-за кого магия покинула меня. — Извини. Я рад, что тебе лучше. За прошедший месяц много чего произошло. — Вчера я выходил… и видел палатки. Мне понравилось. — Да ты ничего не видел! В роще несколько вполне приличных полян. Я приказал не трогать эту, и здесь всего несколько лёгких палаток, а основная масса народу выстроила себе неподалёку деревянные бараки. — Вы так чётко распланировали лагерь… Так удобно. Малфой говорил, у вас есть книга о римском войске… — Иосиф Флавий, да. Он был тот ещё пройдоха, но человек умный и наблюдательный. Мерлин дал мне эту книгу, когда мне исполнилось четырнадцать. — Мне бы так хотелось прочесть… — Думаю, я могу одолжить её тебе. Представляю, как интересно будет читать Флавия впервые. Постарайся сохранить в целости. — Конечно, милорд! — Северус, вот что я ещё хотел сказать… Как можно скорее выбирайтесь из землянки и поселитесь в палатке или бараке. Оба, ты и Малфой. — Но нам тут достаточно удобно и уединённо… — Понимаешь, армия должна подчиняться правилам. Да и вам самим повредит, если вы продолжите слишком выделяться. — Я ничего не понял, милорд… но сделаю, как вам будет угодно. — Хорошо. Выберите с Люциусом палатку или барак, который вам подойдёт, а землянку можно использовать как хранилище. Все ближние уже заняты под шорные или дровяные склады. — Много народу прибыло? — Около сорока рыцарей с ратниками и слугами. Всего тысячи полторы копий. — Настоящая армия! — К сожалению, пока что это — не армия. Это — табор. Думаю, большинство вновь прибывших считает меня мошенником. Те, кто верит, что я сын Утера, ждут, смогу ли я добиться официального признания и власти, — и тогда примут решение, поддерживать ли меня. По-настоящему уверен я могу быть только в пятерых. — Пятерых? — Да. Это Мерлин, потому что он знал меня младенцем. Ты, потому что просто веришь. Малфой, который верит, потому что веришь ты. Ещё братья Смиты. Кстати, отдельное спасибо за этих двоих. Исключительно полезные слуги. *** Наутро Северусу стало гораздо лучше. Похоже, его тело выбрало жизнь. Он ещё чувствовал слабость, но жара больше не наблюдалось, взгляд был осмысленным и ясным, а на лице вновь расцвело выражение жадного любопытства первооткрывателя, которое несказанно ему шло и которое так любил у него Люциус. Он помнил Вальд-холл, зельеварню и упоение, с каким Северус впитывал новые знания. В такие минуты, сосредоточенный, с горящим взором, он воистину был прекрасен. Вчера Малфой уловил признаки сдерживаемого нетерпения — Снейп скучал. Его кипучий мозг, пережив тяжёлую встряску, жаждал работы, как костёр — топлива. Люциус радовался энтузиазму друга и немного побаивался его. Если речь шла об учении, Северус бывал ненасытен. — Это поможет тебе убить время, пока ты полностью не поправишься, — с улыбкой протянул ему Люциус маленькую деревянную шкатулку. Северус не стал ломаться и принял подарок. Под крышкой плотно лежали крошечные, величиной с жёлудь, книги. — Ты не забыл! — Нет конечно! Когда ты так нетерпеливо кусаешь губы и обшариваешь взглядом окрестности… Как тут позабудешь. — Им нужно вернуть прежние размеры! — Разумеется. Но тогда тебе придётся их прятать ото всех. — Ох, — Северус захлопнул шкатулку и бережно накрыл одеялом. — Всё время забываю. Я и пользоваться ими смогу только в землянке, чтобы никто не видел… Да! Артур вчера приказал, чтобы мы с тобой перебрались из землянки в барак или палатку. Я пообещал, конечно, но ничего не понял. Малфой улыбнулся, вынул из-за пазухи крошечный узелок, положил на нары и взмахом палочки увеличил до обычного размера. Узел оказался объёмистым и тяжёлым. — Наш ужин, — пояснил Малфой, ловко развязывая шнурок и раскладывая съестное. Поставив перед Снейпом глубокую миску с кашей, он присел рядом и задумчиво отщипнул от краюхи хлеба. — Северус, помнишь, в Вальд-холле тебя задирали все, кому не лень, а некоторых никогда не трогали? Так вот — жизнь вообще несправедлива. Тот, кто богаче, имеет власть, он может нанять охрану или войско, поэтому он сильнее. Его боятся. Его слушаются, даже если он набитый дурак. — Люциус, я разбираюсь в социальном устройстве общества! Не такой уж я простофиля. Хотя, формально, простофиля и есть. — Мы рыцари. Артуру трудно, он пытается сплотить вокруг себя народ много старше, опытнее и богаче его самого. Королевский лен велик, не спорю, но на него нельзя прокормить такую кучу народу. Артуру приходится заниматься политическими играми, и пока он справляется. Он должен заставить их себя уважать. Нас обязаны уважать тоже, иначе тень падёт и на него, понимаешь? А в землянках живут только друиды и простолюдины. Учитывая, что волшебство под запретом, хотя мы с Мерлином вынужденно колдуем напропалую, опасно привлекать к себе внимание. Нужно быть как все. Артур очень занят. Отношения с армейскими нам придётся выстраивать без него, причём так, чтобы он не стыдился нас. Поэтому действительно необходимо переехать. — Так чего же ты остался со мной в землянке? — Потому что мы — это мы. Когда пришёл первый обоз, палаток не было, и Артур сам жил где пришлось. В этом не усматривали ничего необычного. Но затем все начали обустраиваться, и Артуру тоже понадобилось другое жильё. Я остался, поскольку переносить тебя было нельзя, но теперь отговорок больше не существует. — Я понял. Можно нам в палатку? Она мне понравилась. — Палатку ставить быстрее, можно прямо на этой поляне, но в бараке теплее. Ты плохо переносишь холод, поэтому барак предпочтительнее. — Может нам поселиться неподалеку от Артура? Вдруг мы будем нужны ему? — Нет, Северус. Вокруг Артура расположились знатные воины. Мы не можем… Прости. — Я понял. Ладно, Люц. Выбери нам место сам, ты в этом разбираешься. Как по мне, так я вырыл бы в лесу землянку и сидел бы там. — Я построю нам убежище. *** Малфой расстарался. Через пару часов на дальнем краю поляны высилась гора очищенных от сучьев и коры стволов. Люциус, понимая Снейпа, выбрал место так, чтобы не мозолить королю глаза, но издалека хорошо видеть вход в палатку Артура и свободную часть поляны с костром и скамьями вокруг него. Смиты радостно согласились помочь и за один вечер смастерили крепкое приземистое строение. Они по периметру вбили плотно друг к другу колья, соединив их деревянными скобами, устроили покатую крышу. На грубых кожаных петлях подвесили дверь со щеколдой. Малфой распорядился установить две походные кровати, большой стол и два табурета. — Конечно этот барак куда меньше, чем обычные, рассчитанные на двадцать человек, но здесь куда просторнее, чем в землянке. Да и сгибаться все время не придется, — пояснил Малфой. — Хотел снабдить наше жилище заклятьем незримого расширения, но вовремя вспомнил, что нам нельзя выделяться, а поскольку любой офицер может зайти сюда и заподозрить неладное, решил оставить все как есть. — По-моему, тут и так достаточно просторно, — пожал плечами Северус, все еще внутренне противящийся переезду из привычной ему землянки. Они выложили камнями очаг, перенесли немудрящие пожитки, и Северус был вынужден признать, что ему тепло и уютно. Он то и дело выглядывал, не идёт ли Артур, беспокоясь о нём, но вместо него увидел издали Мерлина и быстро закрыл дверь. Он не обратил внимания, как незаметно поморщился при виде волшебника Малфой. Северус ожидал, что теперь, когда вокруг столько народу, потребуется их помощь, и был готов к службе, в чём бы она ни заключалась. — Я попросил почитать Флавия, — сказал он. — Знаю. Это просто замечательно. То, что Артур даст тебе свою книгу, скрывать не стоит. Я наколдую на все книги обложки такого же цвета, и ты сможешь читать любую, когда захочешь. — Будто я читаю и перечитываю книгу Артура? Малфой, ты гений! Люциус отвернулся. Сердце сжимало щемящей нежностью. Может быть, когда-нибудь Северус оттает, а он, Люциус, будет рядом. Он подождёт, сколько потребуется. — Посмотрим, получится ли у меня сварить зелье здесь, не отлучаясь в Малфой-мэнор. Ты мог бы за ним приглядеть. Вот уже две недели я не спал нормально и просто с ног валюсь. Но чуда не случилось. Разумеется, поскольку Северус был сквибом, волшебные свойства зелий сохранялись, если требовались действия без участия магии — процеживание, укупоривание и так далее. Но замешанная Малфоем основа, если с ней начинал работать Снейп, намереваясь сварить волшебное снадобье, становилась обычным лекарственным средством — отваром, мазью или примочкой, но не зельем. Даже простое помешивание без вливания магических потоков лишало содержимое котла его чудодейственной силы. Малфой утешал друга как мог: — Ничего. Лекарства тоже помогают, поверь, и ты можешь пользоваться ими и пользовать других. Я делаю это много лет. Зато тебе не придётся прятаться! *** Наконец-то Северус взял в руки тяжеленный том с деревянными досками обложки, медными замками и ломкими страницами внутри. Аккуратный рукописный труд, украшенный рисунками, без малейшего применения волшебства, безотчётно вызывал у него чувство благоговейного восхищения. «Этой книге более трёхсот лет, — любовно оглаживая переплёт, сообщил ему Артур. — Таких в Британии больше нет. Несколько более поздних рукописей — возможно». Северус застелил стол чистым полотенцем, водрузил сверху драгоценное чтиво. Прерывисто выдохнул. В бараке было темновато; он распахнул дверь, впуская свет, склонился над страницей — и время остановилось. История развернулась перед ним, заставляя трепетать сердце и прерываться дыхание. Человек, живший триста лет назад, говорил с ним, точно находился рядом: «Я взялся за настоящее сочинение, полагая, что содержание его будет достойно возбудить к себе интерес, так как здесь имеется в виду представить картину всех наших древностей и нашего государственного устройства». Снейп уселся поудобнее, плотно запахнув мантию. Этот давно умерший человек говорил о собственных слабостях так откровенно, словно был его близким другом. Даже труднопереводимые обороты греческого языка очень скоро перестали мешать ему: «С течением времени и меня, как это обыкновенно бывает с людьми, решающими взяться за какое-нибудь грандиозное предприятие, обуяли лень и сомнение в возможности довести на чужом языке и в чуждой нам форме до благополучного конца такую обширную задачу». — Северус! — испуганно воскликнул рядом Малфой. — Ты что творишь? Сумасшедший! Снейп поднял лицо — глаза его горели. Малфой захлопнул дверь, засветил Люмос и швырнул в друга согревающими чарами. — Ты весь продрог, — хлопотал над ним Малфой. — Я зачитался. — А дверь нараспашку? Холодно! И очаг потух. Ты же ещё нездоров. Как можно быть таким рассеянным! Малфой ткнул палочкой в очаг, разжигая жаркий огонь, добавил ещё согревающих чар и потянул Снейпа прочь от стола, на постель. — Ложись отдыхать. Нельзя так с собой! — Он сомневался, Люциус. Иосиф Флавий. Он ленился, испытывал чувства тоски, страха, принимал неверные решения, но честно написал об этом, и только за одно это я чувствую к нему безмерное уважение! — Разумеется. Но если ты, забывшись, не будешь следить за здоровьем и заболеешь, я заберу книгу и верну Артуру. Ясно тебе? — Ты не сделаешь этого! — Будь уверен — сделаю. Не хочешь — не испытывай меня. Если тебе темно, выходи наружу, но хорошенько одевайся, ради всего святого! *** С появлением в его жизни книг Северус почувствовал, что счастлив. Парадокс: с ним произошло так много всякого, а он вспоминает о событиях этой осени, словно они случились много лет назад. Ранее жизнь текла мимо, однообразная, навязанная ему — голодное детство, школа, где он мог сбежать от действительности, погрузившись в учёбу. Теперь, обретя короля и друга, Северус ощущал свою причастность к чему-то значимому, словно он сам переписывал собственное будущее. Как в книгах Флавия, говорящего с ним со страниц, здесь, в дубраве центральной Британии, творилась история короля Артура. Северуса пробирала дрожь от предвкушения. Ах, если б только он оставался магом! *** Артур занимал барак вместе с Мерлином. Там же в углу тихонько возились Смиты, разбирая одежду короля, перебирая доспехи, чиня и начищая их. Теперь одежды и рыцарского облачения у Артура в достатке, а свежие сильные лошади грызли у коновязи удила узорчатых уздечек. За перегородкой колдовал Мерлин, аккуратно звякая флаконами. Над притолокой он поместил крест, чтоб никто не беспокоил его, и притворялся молящимся. Фарисейство чистой воды, но Мерлин и не думал стыдиться. Палатку Артур велел поставить для совещаний, не желая, чтобы его беспокоили в собственном жилище. Вокруг его барака оставалось относительно свободное пространство. Поодаль обосновалось несколько лордов древних фамилий, владельцы обширных угодий, как верно подметил Артур, прибывшие скорее из любопытства, чем по зову сердца. Некоторые находили в его чертах портретное сходство с королём Утером. Увы. Право на престол не являлось официально наследственным, его следовало ещё доказать. Двое юных рыцарей видели, как Артур бродит по лагерю, сопровождаемый несколькими даже с виду важными лордами. — Они не столько хотят быть к нему ближе, сколько пытаются красоваться друг перед другом, — пояснил Малфой. — Артуру это только на руку, поскольку зависть остальных делает место подле него таким желанным. Люциус где-то пропадал весь день, появившись только поздним вечером. Северус наконец мог расспросить его, что нового произошло за последний месяц. Они неторопливо поели, затем Малфой проследил, как Северус выпил зелья, уложил его и укутал. Очаг весело потрескивал, было уютно, тепло и надёжно. — Я едва не потерял тебя, Северус, — начал Малфой. Его глуховатый негромкий голос звучал виновато и рассерженно. — На следующий день после нашего с Мерлином возвращения он пришёл к нам в землянку и сообщил, что все прибывшие воины скучают от бездействия и хотели бы поучаствовать в походе, надеясь пополнить свои прохудившиеся кошельки чужим золотом. Мы с Мерлином, разумеется не без помощи магии, выяснили, что на земли одного из лордов, некоего Гаутрека Гуттсона, напало воинствующее скандинавское племя. Гуттсон к Артуру к тому времени ещё не примкнул; земли его были обильны, но дружина малочисленна из-за недавней эпидемии, основательно проредившей деревни. Но самое главное — на востоке он соседствовал с леном самого Артура, которым управляет сэр Эктор и его сын сэр Кей. Мерлин и Артур решили убить одним махом нескольких зайцев: постараться одержать победу, пополнить припасы, выяснить, на что годятся отважившиеся поддержать Артура рыцари, и на что как командующий годится он сам. Ну и, что немаловажно, расположение захваченных земель могло бы помочь ему наконец вступить во владение королевским леном по-настоящему. Разумеется, далеко не все из вновь прибывших рыцарей пожелали присоединиться к вылазке. Ты же помнишь, как Артур обозвал свое воинство? Табор, а не армия. Пришлось слегка помочь им принять решение. Удивительно, насколько сговорчивыми становятся эти магглы после старого доброго Конфундуса. В итоге из восьми прибывших к тому времени рыцарей мне удалось «убедить» пятерых. Учитывая, что каждый привел с собой дружину, это было довольно внушительное войско. Малфой горестно вздохнул. Снейп, начавший было дремать в темноте, убаюканный неторопливым рассказом, встрепенулся. — Проделав подобный маневр, я решил, что на этот раз с меня довольно. Я отказался покидать тебя больного, и тогда Мерлин объяснил свои резоны, что нужно выступить, пока прибывшие не окунулись в безделье, показать состоятельность Артура как лидера, а заодно утереть нос Эктору. Я сказал, что у них теперь много людей (думаю, Мерлин и сам удивился, сколько народа решило отправиться в поход) и я им не нужен и остаюсь с тобой. Вот тут-то и прозвучали жестокие слова: «Пора определиться, лорд Малфой, кому вы служите, вашему королю или вашему Снейпу». Малфой надолго замолчал. Северус потянулся, в темноте нашарил край соседних нар и сжал пальцы друга — они были ледяными. — Северус, — снова заговорил Малфой, — я оставил тебя. Перепоручил Смитам, но через сутки узнал, что Мерлин приказал им не ухаживать за тобой сверх необходимого. Случайно узнал. В ночном воздухе звуки разносятся очень далеко. Артур беспокоился за тебя, а Мерлин усмехнулся и ответил: «Этот парень уже сыграл свою роль в истории. Не вижу никакой необходимости трястись над ним — он один из многих. Пора научиться отпускать своих людей за Грань, мой мальчик. Пора научиться забывать их, иначе эти воспоминания сожгут тебе душу. Лучше обрати-ка внимание на его друга. Люциус знатен, знает жизнь. Вдобавок он — сильный маг, который отлично умеет скрывать свою сущность. Он тебе пригодится». Северус пожал безвольно расслабленную руку. Похоже, Малфой не мог простить себя. — Наутро я, каюсь, применил магию. Осторожно, но применил. Задумка Артура удалась блестяще — противник был разбит, лорд Гуттсон со слезами благодарил нас и в знак преданности выделил около сотни обученных воинов, а затем мы всем войском заявились к Экторам. Артур, словно хозяин, распорядился устроить солдат под навесами, которые по его приказу соорудили прямо в фруктовом саду, и пригласил знатных лордов в дом, а оба Эктора только хлопали глазами на вооружённых, разгорячённых битвой рыцарей, топчущих их ковры и пьющих их эль. Артур представил Экторов, как своих опекунов. Велел им накрыть на стол и накормить солдат. Эктор не посмел и пикнуть, отомкнул кладовые и сараи с зерном. В общем, выглядело всё очень по-семейному и радушно. Я подгадал удачный момент, застал Артура одного и встал на колено перед ним, прося отпустить меня к тебе. «Я знаю, лорд Малфой, чем обязан вам, — отвечал тот, — и восхищаюсь вашей верностью. Вы исполнили свой долг по отношению ко мне. Идите же и исполните его для вашего друга. До встречи». Я хотел аппарировать, но куда дел бы коня? Я влил в него столько магии, что он едва не светился, и подгонял заклинаниями Энервейта до самого конца пути. Надо сказать, доскакал я очень быстро. Малфой замолчал надолго. Северус слышал его бурное дыхание, тяжёлые вздохи и решился. Он пересел на край его нар и крепко обнял. — Ты сделал правильный выбор, — прошептал он. — Твоя честь сделала его за тебя. Я не в обиде. Успокойся, пожалуйста, и расскажи, что было дальше? Малфой помедлил, затем рванулся и обнял Северуса в ответ. Почувствовав, как тот напрягся, он уткнулся ему в плечо: «Я не обижу тебя. Прости за всё» — и с радостью почувствовал, как расслабилось в его руках тонкое тело. — Что ещё ты хочешь услышать? — Как ты смог применить магию? — Ах, это… Я не мог допустить, чтобы меня уличили. Колдовал только невербально и только на уровне внушения. Очень утомительная, знаешь ли, штука. Друзья устроились удобнее. Сейчас они делили одну походную постель, расширенную Люциусом, чтобы было комфортнее, и Снейп впервые не ощущал тревоги. Малфой будто почувствовал это, довольно вздохнул и продолжил. — Дальше… Артур приобрёл некоторый авторитет. Как он делил добычу, я не видел, но мне пожаловали двух коней в полной сбруе и два набора доспехов. Артур вёз их в своём обозе и вручил мне уже здесь. Так что мы с тобой теперь экипированы. Насколько я знаю, остальные тоже не имеют повода для недовольства. Привезли много фуража, зерна и прочего. Деревни несчастного Гуттсона не тронули, но и у захватчиков нашли, чем поживиться. Пленных не брали, оставили их Гуттсону — ему сейчас нужны рабы, чтобы восстанавливать хозяйство. Затем прибывшие принялись обустраиваться. За всеми этими хлопотами прошла неделя, а вот дальше народ заскучал. Так что не удивляйся. Нравы тут царят более чем вольные.