Jus primae noctis (Право первой ночи)

Пока Ивар медленно, но верно шёл на поправку, Северус решил воспользоваться уникальной возможностью и узнать побольше о «северных людях» и их обычаях. В свою очередь Ивар, мрачно поглядывавший на всех прочих и не раскрывавший рта в присутствии кого бы то ни было, за исключением Малфоя, несколько раз поившего «личного пациента Северуса» целебными настоями, охотно отвечал на расспросы любознательного Воронёнка — так он прозвал Снейпа. — У вас есть ещё боги, кроме Одина? — спросил однажды Северус. — У нас много богов, — с выражением превосходства ответил Ивар. — Тор, Бальдр, Тюр, Хеймдалль, Браги, Хёд, Видар, Вали, Улль, Ньёрд, Фрейр, Локи. Но Один — самый главный. . — Зачем вам так много богов? — поразился Северус. Сам он, несмотря на то, что по совету Люциуса держал при себе Библию, не очень верил в Высшие силы. Особенно после того, что случилось с ним всего полгода назад. — Одни боги? — вмешался в беседу Малфой. — И не скучно им без женщин? Или они управляются сами? — Люциус многозначительно поднял бровь. — Если викинг разделит ложе с другим мужем, он перестанет быть викингом, — глядя прямо в лицо Малфоя отозвался Ивар. — У наших богов есть жёны. У Одина есть Фригг, у Тора — Сиф. Есть ещё богини: Эйр, Гевьон, Фулла, Гна, Сьеви, Лови, Вар, Вер, Сюн, Хлин и Снотра. — Как же много у вас богов и богинь! — покачал головой Северус. — Удивительно, что ты помнишь все их имена. — Каждый викинг с детства знает имена богов. Боги живут среди нас. Когда воин умирает, он попадает в Вальхаллу и там до скончания дней пирует с богами и валькириями. — Ну теперь я начинаю понимать, почему ты так стремился в эту свою Вальхаллу, — усмехнулся Северус. — Тоже хотел пировать с этими... — Валькириями! — с достоинством подсказал Ивар. — Но, видно, Норны решили, что мне пока рано покидать эту землю. — Норны? — переспросил Северус, уцепившись за новое незнакомое слово — Богини судьбы, — пояснил Ивар. — Как они скажут, так и будет. Но, пока викинг живёт, он делает всё, чтобы впечатлить богов, иначе, когда придёт час, не пировать ему в Вальхалле. — Значит, вы живёте только для того, чтобы после смерти наслаждаться обществом ваших богов? — вновь вмешался Люциус. — А как же твоя собственная воля? То, чего хочешь ты, не имеет значения? Северус опасался, что едкие замечания Малфоя могут рассердить Ивара и тот вновь замкнётся в себе, однако викинг, похоже, относился к ним обоим как к неразумным детям, которых следовало научить. — Ивар хочет впечатлить богов, — с достоинством ответил он. — Это МОЯ воля и ничья другая. *** Несколько дней спустя Ивар подозвал к себе Северуса: — Воронёнок должен стать вороном, — сказал он — Что ты имеешь в виду? — нахмурился Северус. — Воронёнок хороший лекарь, но плохой воин, — метко припечатал Ивар. — Плохие воины долго не живут. — Значит, я скоро попаду в Вальхаллу, — усмехнулся Северус. — Плохой воин не впечатлит богов, — покачал головой Ивар. — Хороший лекарь, хороший человек. Не научишься сражаться — скоро умрёшь. Умрёшь — некому станет помогать людям. — И что ты предлагаешь? Северус отлично помнил, как в докладе королю сэр Бомейн — единственный из рыцарей, который относился к Снейпу без предубеждения и который по велению души решил сделать из тощего деревенского мальчишки воина, — сказал: — Данные так себе, зато усердия через край. Выдающегося мечника из него, конечно, не выйдет, хоть до смерти замуштруй, но себя и других защитить сможет, если, на его счастье, противник будет не слишком силен. — Ивар многому может научить Воронёнка, — задумчиво произнес викинг. — Для этого тебе надо дать в руки оружие, а король никогда на это не пойдёт, — мрачно сказал Северус. Поскольку даже сэр Бомейн махнул на него рукой, объявив, что сделал всё возможное, Северус уже несколько месяцев по-настоящему не тренировался с мечом. Глядя на мощный торс викинга, ему хотелось, чтобы и его тело выглядело не таким… хилым и слабым. Он помнил, как с ним без труда справился даже Питер Петтигрю, бывший на целую голову ниже. Будь он крепче физически, может, и сумел бы дать отпор насильникам. — Ивар даст клятву, — услышал он сквозь поток собственных мыслей, — что не причинит никому вреда. За это Воронёнок поклянётся отпустить Ивара, когда войско придёт на берег моря. *** — Так ты — тот самый викинг, о котором я так много слышал? — Артур с интересом рассматривал Ивара. Северус подметил, что во взгляде юного короля не было и тени страха, одно лишь неприкрытое любопытство. — Так ты — тот самый мальчишка-конунг, который вытащил меч из камня? — ничуть не смущаясь, в свою очередь спросил Ивар. — Откуда тебе об этом известно? — искренне удивился Артур. — Люди, что пленили меня, говорили об этом, — с достоинством ответил Ивар. — А ещё говорили, что меч — волшебный, иначе почему мальчишка-конунг ещё не проиграл войну. Артур с гордостью бросил взгляд на Экскалибур. В эту минуту он напоминал не воина, а ребёнка, любующегося своей самой ценной игрушкой. — Хороший меч, — кивнул Ивар, перехватив его взгляд. — Ты, как я вижу, понимаешь толк в оружии? — лицо Артура сделалось бесстрастным, точно это не он минуту назад не мог насмотреться на Экскалибур. — Понимаю, — усмехнулся Ивар. — И ты бы мог обучить моих воинов управляться с оружием? — Только одного, — коротко бросил Ивар. — Я согласен учить его, — он кивнул на Северуса. — И ты принесёшь клятву на кресте, что не воспользуешься этим оружием против моих людей? — Принесу. Но не богу бриттов! Бог бриттов слаб. Клятва тоже слаба. Ивар поклянётся Одину. На своём браслете, — Северус заметил татуировку в виде змеи, украшавшую запястье викинга. — И что случится, если ты нарушишь данный таким образом обет? — поинтересовался король. — Смерть, — просто ответил данн, — но не почётная, а позорная. И тогда прощай Вальхалла. — Хорошо. Это мне подходит, — кивнул Артур. — Клянусь не причинять зла и не поднимать меча против воинов конунга Артура, — торжественно сказал Ивар, прикоснувшись губами к браслету-татуировке. — Теперь и ты, конунг, дай мне клятву, — потребовал он. — В чём же мне нужно поклясться? — не ожидал такого поворота Артур. — В том что, когда твоя армия достигнет берега моря, Ивар будет свободным. — Но куда же ты пойдешь? — позволил себе вмешаться в беседу Северус. — У тебя ведь нет ни корабля, ни даже лодки! — Пусть Воронёнок не беспокоится, — тепло улыбнулся Ивар, — викинг всегда сумеет найти дорогу домой. — Хорошо, — после короткого раздумья произнес Артур, — я принесу тебе клятву. Я клянусь богом нашим Иисусом Христом, что отпущу норманна Ивара, когда моё войско достигнет моря, — Артур поцеловал нательный крест. — А теперь иди и научи моего лекаря, как быть воином. *** Покорив несколько племён кельтов, докучавших окрестным жителям, войско Артура расположилось лагерем возле небольшого селения. Это было относительно спокойное время. Лазарет, обычно битком набитый, практически опустел, а Северусу и Малкольму приходилось в основном лечить лихорадку да простуды. Образовавшееся свободное время Северус тратил на тренировки с Иваром. Правда, занятия едва не окончились так и не начавшись. — Сними рубаху! — потребовал Ивар, скинув свою и обнажив мощный, покрытый татуировками торс. — Я буду тренироваться так, — твёрдо сказал Северус. — Только женщины дерутся в одежде, — недовольно заметил Ивар. — Ты что, женщина? — Я буду драться так, — упрямо мотнул головой Северус. Он не собирался демонстрировать Ивару ни свою исполосованную спину, ни изуродованную грудь, с бугристым шрамом вместо соска. — Порази тебя Тор молотом за упрямство! — рассвирепел Ивар. — Я — учитель, ты — ученик. Будешь делать, как я велю. — Буду, — кивнул Северус, — но в рубахе. — Тогда ищи другого учителя! — Ивар до половины воткнул меч в землю и направился к своему навесу. — Это ты предложил меня учить! — бросил ему в спину Северус и тоже отправился в палатку, мысленно проклиная тех, кто заставил его стыдиться собственного тела. Не успел он задремать, как у входа послышалось: — Воронёнок, выходи. — Зачем? Тебе же мешает, что я в рубахе. — Ивар сказал — выходи! — повторил викинг, очевидно давая понять, что решил учить Северуса, несмотря на его упрямство. *** Первые занятия с Иваром выматывали Северуса так, что он с трудом доползал до походной постели. Они бегали наперегонки, прыгали по валунам, сражались сперва на палках, а затем на деревянных мечах. Если бы не Заживляющие мази, которые Северус теперь варил в огромном количестве, его тело было бы сплошь покрыто синяками и рубцами. — Ты убьёшь себя, а я потеряю помощника, — вздыхал Малкольм, но Северуса было не остановить. Он не замечал ни сбитых в кровь пальцев, ни ужасающих синяков, оставленных деревянным мечом. Занятия с Иваром постепенно заставили его поверить в себя. С каждым днём он все меньше ненавидел своё тело. И с каждым днём всё увереннее держал в руке меч или топор. *** Так незаметно пролетела зима и наступила весна, необычайно тёплая для этих краёв. Артур вновь заговорил о походах, собираясь в конечном итоге потребовать у духовенства короновать его на царство и признать законным правителем Британии. Но пока что армия стояла лагерем, лишь время от времени совершая набеги на стоянки кельтов, вскоре и вовсе покинувших эти края и переселившихся далеко на север. Северус использовал всё свободное время для тренировок. Нечего и говорить, что Люциусу эти занятия были не по душе. Наблюдая издали за тем, как одетый в одни лишь кожаные штаны викинг ловко управляется с мечом и топором, Малфой чувствовал жгучую ревность. К чести его будь сказано, он сдерживался и не опускался до банальных выяснений отношений с Северусом, точно они много лет состояли в браке, однако его лицо красноречиво выдавало все его чувства. Настолько красноречиво, что однажды Северус не выдержал и сам затронул болезненную тему: — Не ошибусь, если скажу, что ты не терпишь Ивара, потому что ревнуешь меня к нему? — Не ошибёшься, — мрачно отозвался Малфой, признавая очевидное. — И совершенно зря, — пожал плечами Северус. — Я имею в виду твою ревность. — У Ивара красивое тело, — сквозь зубы выдавил Малфой. — У тебя тоже, — парировал Северус, а потом приобнял сердитого Малфоя за плечи. — Что бы ты себе не навоображал, мы с Иваром — друзья. И никак не больше. — Но ведь мы тоже друзья! — попытался вырваться Малфой, однако внезапно был уложен на обе лопатки. — Мы тоже друзья! — с улыбкой сказал Северус. — Ты — мой самый лучший друг. — Чёрт, а ты стал сильным! — неожиданно рассмеялся Малфой. Злость и досада как будто немного отпустили. Возможно, он ждал от Северуса иных слов, чем «лучший друг», но, очевидно, на большее тот был просто не способен. И, к сожалению, Малфой отлично знал — почему. *** На самом деле Люциус тревожился совершенно напрасно. Помимо того, что Северус испытывал к Ивару неподдельную симпатию, и только, викинг, со своей стороны, считал неприемлемыми иные отношения между мужчинами, нежели чем дружба. — Не понимаю вас, бриттов, — сказал однажды Ивар, когда они отдыхали после изнурительной тренировки. — Я слышал, что вы иногда живёте вместе. — Ты имеешь в виду в одной палатке? — из-за усталости Северус плохо соображал и не сразу понял, о чём толкует Ивар. — Да нет, — досадливо поморщился тот, — как муж и жена. Это ведь… — он попробовал подобрать правильное слово, — мерзко. — Ну... некоторые находят это приятным, — Северус почувствовал, как волна липкой паники против воли вползает в сердце. Всякий раз, когда кто-то, кроме Малфоя, поднимал при нем эту щекотливую тему, он ощущал отголоски прежнего ужаса. Когда он немного пришёл в себя, то встретился с пристальным взглядом Ивара. Тот точно видел его насквозь, видел все его потаённые страхи. — Пойдем купаться, — неожиданно то ли предложил, то ли приказал Ивар. — Сейчас? — ужаснулся Северус. — Мы же замёрзнем насмерть. — Не замёрзнем. Только вымоем из головы дурные мысли. Они спустились к небольшому озеру неподалеку от лагеря. Ивар моментально скинул всю одежду, а через минуту уже плыл, резкими гребками рассекая казавшуюся почти чёрной воду. Северус, так и не научившийся плавать, зашёл в ледяную воду по колени как был в одежде и стоял, дрожа от холода. — Иди сюда, Воронёнок, — позвал Ивар, — тут неглубоко. Северус сделал несколько шагов вперёд и задохнулся. Ледяная вода словно обжигала. — Скинь свои тряпки. Тут темно, хоть глаз выколи. Ивар не увидит, что не нужно видеть. Северус дёрнулся как от удара. Похоже, викинг читал его, как раскрытую книгу. Он вернулся на берег, разделся и, чертыхаясь, вновь зашёл в озеро. На сей раз вода показалась ему уже не такой ужасающе холодной. — Вытяни руки и ложись, — велел Ивар. — Куда? — обомлел Северус. — На воду. Она держит. Ты не утонешь. Не трусь! Плавать — это просто! Легко сказать: не трусь. Едва лицо Северуса оказалось под водой, лишая его возможности дышать, он тут же запаниковал и замолотил по воде рукам и ногами, только чтобы удержаться на поверхности. — Делай, как я, глупый! — засмеялся Ивар и принялся плавать вокруг него точно огромная рыба. Несколько минут Северус внимательно наблюдал за викингом, пока не почувствовал, что коченеет. Тогда, очевидно, от отчаяния он оттолкнулся от дна и… умудрился кое-как проплыть до того места, где ожидал Ивар. — Для начала — неплохо, — похвалил Северуса викинг. — Когда на душе тоска, вода — лучшее лекарство! *** — Какого дьявола ты полез в ледяную воду! — распекал стучавшего зубами Северуса Люциус несколько часов спустя. — Вода — лучшее лекарство! — просипел Северус, а потом зашёлся надсадным кашлем. — Это тебе твой язычник сказал? — рассерженно произнёс Малфой, сунув в холодные как лёд руки друга чашу с Перечным настоем. — Вылечил, нечего и говорить! Северус молча пил зелье. Хотя его мелко трясло от озноба, всё тело ныло, а горло точно сжимала невидимая рука, в одном Ивар оказался прав: пока он учился плавать, он ни разу не подумал ни о своём неуклюжем теле, ни об учинённом над ним насилии.