Jus primae noctis (Право первой ночи)

В ночь перед своим первым длительным плаванием Северус почти не спал от волнения, хотя, казалось бы, бояться ему было совершенно нечего. Он жил в посёлке викингов уже два года. За это время ему довелось несколько раз ходить на драккаре и даже сидеть на вёслах — не мог же он просто наблюдать со стороны, как работают другие. К огромной радости Северуса, приступы морской болезни практически сошли на нет, и Бьёрн больше не потешался над незадачливым мореходом. Несмотря на то, что односельчане Снейпа со своими многочисленными татуировками и бритыми наголо головами выглядели в точности как их собратья викинги, наводившие ужас на жителей прибрежных деревень, они давно не промышляли разбоем и убийствами, а следовательно, и работы для лекаря в таких походах было немного. Северус сопровождал Бьёрна не по необходимости, а скорее, чтобы в очередной раз одержать победу над самим собой, ведь поначалу он терпеть не мог качку и отсутствие ощущения твёрдой земли под ногами. И вот теперь, когда ему предоставилась возможность собственными глазами взглянуть на землю предков — ведь по утверждениям Мерлина и Малфоя, Принцы вели свой род именно из Италии, — он, разумеется, не мог не воспользоваться таким шансом. Пусть даже ради этого нужно было пуститься в опасное плавание. *** Начало путешествия не предвещало ничего плохого. Погода установилась просто отличная, вёсла мерно поднимались и опускались, и драккар Ивара легко скользил по безбрежной морской глади. — Если так пойдёт и дальше, завтра утром мы достигнем берегов Италии, — удовлетворённо сказал Эриксон. — Не представляю, как ты умудряешься это определять, но верю тебе на слово,— хмыкнул Северус. — Хотя, если честно, такое впечатление, что ты пользуешься какой-то особенной магией. — Тут нет никакой магии, Воронёнок, — Ивар снисходительно потрепал «младшего братца» по волосам. — Днём я смотрю на положение солнца. Ночью наблюдаю за звёздами. Они и указывают мне, куда плыть. Вот подожди, настанет вечер, я тебе всё объясню. Но вечером Ивару стало не до рассказов о звёздах. Ветер, который ещё недавно дул так приветливо, практически внезапно превратился в настоящий ураган. Волны, вздымавшиеся выше мачты, швыряли драккар из стороны в сторону точно скорлупку, грозя раздавить, отправив моряков на корм рыбам. Нескольких викингов, сидевших на вёслах, смыло в море. Остальные привязали себя к скамьям, чтобы не последовать примеру товарищей. Северус поступил так же. Как ни странно, он не испытывал страха, хотя каждая следующая волна казалась ему больше и опаснее предыдущей. Стараясь не думать о том, что их вот-вот поглотит морская пучина, он слушал чёткие приказы, которые отдавал Ивар. Корабль под ними ходил ходуном, точно огромное животное. Со страшным скрипом и скрежетом он взлетал на самый гребень волны, чтобы вскоре с головокружительной скоростью рухнуть вниз. В конце концов мачта не выдержала бешеного напора ветра и, переломившись, рухнула на палубу. Потерявший управление драккар начал опасно крениться на бок. Моряки из последних сил пытались выровнять корабль, но что они могли сделать против разбушевавшейся стихии. — Воронёнок! — раздался возле самого уха Северуса сорванный от крика голос Ивара. — Похоже, нам не пережить этого шторма. Один хочет забрать нас к себе, но ты должен выжить. Постарайся найти доску и продержаться на ней, пока не утихнет шторм. А там греби к берегу. Смотри вон туда, — он указал направление, — куда сейчас швыряет свои молнии Тор-громовержец. И плыви в том направлении. Выживи, слышишь, братец, и отомсти тем ублюдкам, что расписали твоё тело и душу шрамами. На мгновение Ивар крепко прижал Северуса к себе, а затем драккар захлестнула огромная волна… *** Северус очнулся на пустынном берегу. С большим трудом он заставил себя сесть и тяжело закашлялся, очевидно, успел наглотаться морской воды. Рядом валялась какая-то доска, за которую он, по всей видимости, уцепился, когда волны разметали драккар в щепки. В памяти тут же зазвучали слова Ивара, сказанные за минуту до кораблекрушения: «Постарайся найти доску и продержаться на ней, пока не утихнет шторм. А там греби к берегу. Выживи, слышишь, братец, и отомсти тем ублюдкам, что расписали твоё тело и душу шрамами». Сердце Северуса сжалось от горечи: судя по тому, что он был здесь совершенно один, Ивар Эриксон и вся его команда погибли в море. Снейпом овладело отчаяние: за эти два года они с Иваром сдружились ещё больше, практически стали семьёй, и вот теперь его поглотила разбушевавшаяся стихия. «Надеюсь, ты сейчас пируешь с валькириями, брат!» — подумал Северус, вспомнив отношение Ивара да и всех прочих викингов к смерти. В памяти Снейпа всплыли картины их общего прошлого, когда он лечил Ивара после страшного ранения, и как, выздоровев, тот в ответ обучил Северуса владению мечом, сделав из хрупкого юноши человека, способного постоять за себя с оружием в руках. А главное, именно благодаря Ивару Северус перестал ненавидеть собственное тело, изуродованное и поруганное Мародёрами. Хотя, как он искренне надеялся, Ивар сейчас пребывал в лучшем из миров, горе от потери верного друга, почти брата, разрывало сердце Северуса на части. Гибель Ивара казалась ему настолько несправедливой, что разум отказывался верить в то, что случилось. Выплакавшись, Снейп встал и медленно побрёл по берегу, не представляя, что теперь делать без денег — зачарованный кошель, подаренный Люциусом, послужил платой за пророчество Оракула, — и куда идти. Вокруг по-прежнему не было ни души, ни единого поселения, лишь огромные чёрные валуны, поросшие буйной растительностью. — Куда же подевались все люди? — за неимением собеседника, Северус разговаривал сам с собой. — А может, я очутился на необитаемом острове? Может, Ивар ошибся, приняв этот клочок земли за Италию? Присмотревшись к разбросанным вокруг кускам камня, Северус наконец понял, что это такое: сгустки лавы. Мастер Гриндевальд рассказывал о волшебных свойствах этих минералов на своих уроках. — Значит, здесь когда-то произошло извержение вулкана, — пришёл к выводу Снейп. — Возможно, это случилось относительно недавно, и поэтому здесь до сих пор не живут люди. И для меня это очень и очень скверно. Он шёл по пустынному краю уже несколько часов. Солнце пекло немилосердно. Голова кружилась и болела. Хотелось пить, а в животе громко урчало от голода. В полном изнеможении Северус опустился на горячий камень и закрыл глаза. Требовалось собраться и подумать, что предпринять дальше, но у него элементарно закончились силы, как физические, так и душевные. Судьба, на какое-то время улыбнувшаяся ему, снова показала свой звериный оскал, забросив его в чужую страну, совершенно одного и без денег. Именно тогда, когда Северус позволил себе поверить, что ему наконец-то повезло найти своё место в этой жизни, у него снова выбили почву из-под ног. В конце концов усталость от пережитого взяла верх: несмотря на мучившие Северуса голод и жажду, его сморил сон… Он сидел за столом в пиршественной зале в гостеприимном доме Бьёрна. Перед ним стояла миска, наполненная ароматной похлёбкой, от запаха которой кружилась голова. Внезапно дверь распахнулась, и в проёме появился человек, чья неуверенная походка явственно свидетельствовала о слепоте. — Приветствую тебя, Оракул! — воскликнул Бьёрн. Он подошёл к новому гостю и, почтительно поддерживая, подвёл к столу. — Что привело тебя сюда? — Не что, а кто, — отозвался Оракул. Усевшись напротив Северуса, он уставился на него незрячими глазами, словно безошибочно зная, кто перед ним. — Помнишь, что я говорил тебе, Северус Снейп? — спросил он, заставив Северуса вздрогнуть. — Откуда ты знаешь моё настоящее имя? — хрипло спросил он. — Я всё знаю, — смех Оракула был похож на воронье карканье. — Я слеп, но вижу тебя насквозь. Мне ведомо, кто ты и чего хочешь больше всего на свете. — Я никогда не достигну того, что хочу, — сквозь зубы процедил Снейп. — Нет смысла желать невозможного. — Ты больший слепец, чем я, — снова рассмеялся Оракул. — Ты УЖЕ практически обрёл утраченное. Нужно только покопаться в земле, и ты найдёшь его… Северус резко открыл глаза. Вокруг ничего не изменилось: то же палящее солнце в зените на фоне ярко-голубого неба — видимо, он проспал всего несколько минут. — Нужно только покопаться в земле, и ты найдёшь его… — фыркнул Северус, передразнивая Оракула. — Где ты предлагаешь мне копать? Прямо здесь? Под этим камнем? А впрочем, что ещё мне тут делать? Не ложиться же и умирать от голода! Стащив через голову рубаху, он остался в одних кожаных штанах и принялся озираться в поисках того, чем можно было бы вырыть яму. Выбор пал на росший неподалеку куст. Снейп отломил от него ветку потолще, оборвал с неё листья и принялся ковырять землю — к счастью, она оказалась достаточно мягкой, — прямо под тем камнем, с которого поднялся минуту назад. Постепенно работа захватила его. Не обращая внимания на заливавший глаза пот, он копал и копал, не представляя, к чему это приведёт. В какой-то момент палка сломалась, и Северус с остервенением продолжил рыть землю руками, обдирая ладони и пальцы в кровь об острые камни. Внезапно он вскрикнул от острой боли. Взглянув на руку, Снейп обнаружил, что сорвал ноготь. В тот же миг яма, которую он успел выкопать, озарилась мягким зеленоватым светом, словно внутри зажегся светильник. Северус лёг на землю, ощутив под дрожащими от напряжения окровавленными пальцами твердую прохладную поверхность. Таинственный свет становился всё ярче. А вместе с тем Северус неожиданно почувствовал странные, давно забытые ощущения покалывания во всём теле, внезапно наполнившимся живительной силой, источником которой явно служил камень, повредивший ему руку. Голод и жажда отступили. Голова, раскалывавшаяся от боли, теперь была совершенно ясной. Заглянув в яму, Северус на несколько мгновений перестал дышать от нахлынувшего на него ощущения счастья. Это казалось совершенно невероятным, но тем не менее, по-видимому, являлось правдой: здесь в этом обезлюдевшем краю Снейп нашёл самое большое сокровище — родовой алтарь Принцев. Трудно сказать точно, каким образом он оказался погребён под толщей земли. Возможно, виной тому было землетрясение, опустошившее этот берег и разрушившее жилище, в котором стоял алтарь, — дом предков матери Северуса. Скорее всего, кровь из израненных рук Северуса оживила спавший родовой камень, и тот, проснувшись, исполнил самую заветную мечту Снейпа — вернул ему магию. Северус ощущал её присутствие так сильно, как, пожалуй, не чувствовал никогда в жизни. И всё же, несмотря на знакомые ощущения, Северус боялся до конца поверить в то, что это правда. Ему срочно захотелось совершить какое-нибудь колдовство, но как его творить без привычной волшебной палочки? — Акцио, мясо и хлеб! — произнёс Северус, почти наверняка уверенный, что ничего не произойдет. Еще в Вальд-холле мастер Гриндевальд намертво вбил им в головы: еду невозможно трансфигурировать из воздуха. Вот приманить — даже если она находилась довольно далеко — иное дело. Не успел Северус подумать об этом, как прилетевший откуда ни возьмись окорок сбил его с ног, а в довершение на грудь шлёпнулась большущая краюха хлеба. — Ах! — Северус потёр ушибленное место и счастливо рассмеялся. Магия слушалась его даже без палочки, а это означало, что он стал гораздо более сильным волшебником, чем был прежде. Снейп трансфигурировал из листа чашу, негромко сказал: — Агуаменти, — и наконец утолил терзавшую его жажду, после чего отдал дань вкуснейшему окороку. Северус вытер пальцы о траву и уставился на собственные руки так, словно видел их впервые в жизни. Крупные, натруженные ладони викинга. Как же мало они походили на руки Северуса Снейпа, а теперь уже вне всяких сомнений — Принца. Северус ощупал бритый, покрытый затейливыми татуировками череп и даже дёрнул себя за рыжую, заплетённую аккуратными косичками бороду. Он так свыкся с обликом норманна, что начал забывать о том, как же выглядел на самом деле. Несмотря на то, что с момента расставания с Люциусом прошло около двух лет, его чары по-прежнему не развеялись. Однако, если в посёлке викингов Северусу было жизненно необходимо выдавать себя за другого, то теперь такая надобность отпала сама собой. Вопрос заключался лишь в том, сумеет ли Северус без помощи палочки вернуть себе свою прежнюю внешность. — Финита, — громко произнёс Северус, постаравшись вспомнить до мельчайших подробностей, как выглядел до трансформации. Он моментально почувствовал происходящие с ним перемены. Борода втянулась в подбородок, тогда как на плечи густой волной упали длинные волосы, руки и ноги стали гораздо более изящными, а, заглянув под рубаху, Северус обнаружил, что на левой груди по-прежнему не хватало соска, откушенного когда-то Блэком. — Спасибо! Северус благодарно дотронулся до тёплого родового камня, излучающего слабое свечение. Теперь, когда он набрался сил и вернул себе свой облик, следовало решить, как поступить дальше. Снейп отлично понимал, что нужно двигаться вперёд, но боялся расстаться с алтарём, питающим его магию, точно живительный источник. — А что если… — в голову пришла столь дерзкая мысль, что Северус засомневался, не сошёл ли с ума от неуёмной радости из-за обретения утраченной магии. Он сосредоточился, зажмурился и представил, во что бы хотел превратить родовой камень. Когда он вновь открыл глаза, таинственное свечение на дне ямы погасло, а вместо плоского камня там лежало серебряное кольцо с зелёным камнем невероятно глубокого оттенка. Ещё около часа ушло у Северуса на то, чтобы защитить драгоценный перстень всевозможными охранными чарами. Теперь ни один посторонний не увидел бы его, а даже если и увидел бы, тотчас забыл о его существовании. Снять перстень тоже не представлялось возможным, разве что с трупа Северуса. Проделав все эти манипуляции, Принц почувствовал, что смертельно устал. Да и день уже клонился к закату. Недолго думая, Северус соорудил себе шалаш из веток, не забыв окружить своё временное жилище сигнальными и магглоотталкивающими чарами. Плотно поужинав окороком, он устроился прямо на голой земле и мгновенно уснул. *** До девятого дня рождения Гарри лорд Джеймс Поттер не очень задумывался, куда отдаст сына в обучение — и отдаст ли вообще. Хотя Гарри полностью оправился после тяжёлой болезни, он так и оставался ниже и мельче своих сверстников. Похоже, он попросту прекратил расти. Тот же Дадли Дурсль, даром что стал слегка придурковатым после ментального вмешательства Джеймса, выглядел по сравнению с Гарри настоящим гигантом. Тем не менее, несмотря на низкий рост и худобу, Гарри отнюдь не был хилым ребёнком. Ещё бы! Ведь у него в учителях состоял оборотень, научивший мальчика быстро бегать, с обезьяньей ловкостью лазить по стенам и даже плавать. Джеймс не сомневался: умного не по годам и одарённого магически, его сына с радостью приняли бы в обучение к любому сильному волшебнику, вот только перспектива отдать Гарри в школу вовсе не прельщала лорда Поттера. Обучение у друидов Поттер отклонил сразу. Чтобы его единственный сын и наследник жил в грязной землянке и питался тем, что соберёт в лесу?! Нет, такого лорд Поттер не желал абсолютно. Насчёт магической школы у него тоже имелись сомнения. И, признаться, немалые. Джеймс отлично помнил, как поначалу над ним издевались старшие ученики, а после он и сам гнобил более слабых. Вспоминая о своих злых проделках по отношению к младшим, он понимал, что вовсе не хочет такой участи для Гарри. С другой стороны, домашнее обучение не могло всесторонне развить магические способности мальчика, а Поттер мечтал, что его сын станет сильным магом. Допустить, чтоб его сын воспитывался недорослем, как Рон Уизли, Поттер не мог.