Jus primae noctis (Право первой ночи)

— У нас непременно получится! — уверенным тоном заявил Люциус. — Я не сомневаюсь в том, что Северус, сделал всё возможное, чтобы помочь вам в вашей беде. Только… — Малфой помедлил. — На всякий случай принесите клятву о неразглашении имени того, кто сварил вам это зелье. — Я и сам хотел вам это предложить, — кивнул Люпин. — Поттер уверен, что кости Северуса давно истлели в земле. Пусть и дальше так думает. Я с радостью принесу вам клятву, и давайте начнём. Вы не поверите, но я уже жду полнолуния, чтобы поскорей проверить на себе действие зелья. — Тогда — вперед! Малфой подошёл к столу и наполнил кубок зельем. — Прошу! — он поднёс кубок Люпину. Тот с опаской покосился на поднимавшийся над кубком дым. — Не бойтесь, оно не горячее. Это просто свойство снадобья. — Мне уже нечего бояться! Люпин выхватил кубок из рук Малфоя, в несколько глотков осушил его и тут же закрыл ладонями рот, очевидно, чтобы предотвратить рвоту. — Как я и говорил, оно в самом деле очень мерзкое на вкус, — заметил Люциус. — Постарайтесь сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Это ослабит тошноту. Люпин последовал его совету и через какое-то время опустил руки. — Кошмар, — пробормотал он хриплым голосом. — И это я должен пить в течение целой недели! — Если мы хотим, чтобы оно подействовало как следует, то да, — пожал плечами Малфой, точно заранее извиняясь перед Люпином за причинённый дискомфорт. — Лишь бы оно того стоило! — вздохнул тот. — Однако, попросите Северуса улучшить вкус снадобья, иначе ребёнку его просто не выпить. *** Следующие несколько воспоминаний промелькнули точно в калейдоскопе. Очевидно, Люциус решил не сосредотачивать внимание зрителей на очередных приёмах зелья и перейти к главной части эксперимента. Северус чувствовал, как сердце бьётся всё сильнее и сильнее. Ведь скоро им с Ламброзо предстояло воочию увидеть действие Волчьего противоядия. Перед ними снова возник изысканно обставленный кабинет Люциуса. — Вы выглядите весьма неплохо, дорогой Ремус, — заметил Малфой с обворожительной улыбкой. — По-моему, зелье благотворно на вас влияет. Присмотревшись к Люпину, Северус едва удержался от восклицания: тот в самом деле казался гораздо менее больным и измождённым, чем всего несколько дней назад. — Да, — кивнул Ремус, — я действительно чувствую себя совершенно по-иному. Не так, как всегда перед… трансформацией. — Не могли бы вы подробно описать свои ощущения, — попросил Малфой. — Как вам известно, я должен буду предоставить отчёт о нашем эксперименте гильдии римских зельеваров. — А это не дойдёт до ушей Поттера? — не на шутку встревожился Люпин. — Я и моя жена можем серьёзно пострадать, если он узнает, что я больше не его ручной оборотень, которого можно натравить на кого угодно. — Ни в коем случае! — воскликнул Малфой. — Перед тем, как я предоставлю свой отчет на суд коллегии зельеваров, я попрошу их принести клятву о неразглашении во всём, что касается личности подопытного, то есть вас. — А если они откажутся её принести? — Тот, кто не принесёт клятву, не сумеет присутствовать на демонстрации одного из самых революционных экспериментов за последние сто лет. Поверьте мне, ни один из уважающих себя зельеваров не пойдёт на подобное. — Хорошо! — успокоенно кивнул Люпин. — Думаю, мне пора выпить последнюю порцию снадобья. — Да, полнолуние наступит через три часа. Что предпочитаете сделать раньше: принять ваше лекарство или рассказать мне о своих ощущениях? — Давайте сначала зелье, — покладисто произнёс Люпин, — хочу как можно быстрее отделаться от этой гадости. Пару минут спустя слегка побледневший Люпин опустился в кресло перед Малфоем. — Значит, так. Обычно за неделю до полнолуния я ощущаю необъяснимое беспокойство и раздражительность. Могу вспылить от любого неосторожно брошенного слова. Кроме того, резко обостряются слух, зрение и обоняние. Хочется… — он закрыл глаза, — крови. — Животного или?.. — задал наводящий вопрос Малфой. — Или! — резко ответил Люпин. — В последние годы я себя сдерживаю и… не охочусь на людей. Ради Доры. Ближе к полнолунию начинают болеть кости. С каждым часом всё сильнее и сильнее. — Расскажите про трансформацию, — негромко попросил Люциус. — Она ужасающая. Меня словно выворачивает наизнанку. Это трудно передать словами. Каждый раз я боюсь, что не выдержу и сойду с ума от боли. И… я совершенно не помню, что делаю после того, как превращаюсь в оборотня. Просто утром прихожу в себя, одеваюсь (обычно до трансформации я успеваю раздеться) и возвращаюсь домой. Раньше я творил совершенно богопротивные вещи… Я убивал по приказу Поттера… точнее, добивал тех, с кем уже наигрались Поттер и его люди… А потом, когда оборачивался, избавлялся от тел, — лицо Люпина пошло алыми пятнами от жгучего стыда. — Вот же мерзавцы! — вырвалось у Люциуса. — Хотя, чему я удивляюсь? Я же помню, как вы появились у меня на пороге с жертвой их издевательств. Северус мысленно вознёс благодарность Люциусу за то, что тот весьма предусмотрительно не назвал имя «жертвы издевательств» Поттера и его прихвостней. — Да, — кивнул Люпин. — Именно с того дня я дал себе зарок не заниматься людоедством. И, за редким исключением, у меня получается. — И Поттер ничего не заподозрил? — Я уносил тела в лес, закапывал, а потом аппарировал как можно дальше и лишь тогда превращался в чудовище и временно терял связь с реальностью. — Если всё пройдет удачно, завтра у вас будут совсем другие ощущения, — в голосе Малфоя послышалось сочувствие. — Дай бог, — прошептал Люпин. — Скажите, — внезапно спросил Малфой, — вы разрешили бы мне показать эти воспоминания королю? — И что это даст? Люди короля, магглы, сумеют одолеть Поттера, владеющего таким колдовством, которое нам с вами и не снилось? Да они даже на территорию Коукворта проникнуть не сумеют. Поттер окружил замок и его окрестности мощными охранными чарами, не пропускающими чужаков. Так что ему от моего свидетельства не будет ни малейшего вреда, а вот я, скорее всего, умру. — Это ещё почему? — искренне удивился Малфой. — Из-за этого, — Люпин обнажил руку и показал Люциусу метку на коже. — Все Мародёры находятся в полной его власти и не могут причинить ему вред. Так что ничего хорошего из вашей затеи не выйдет. Прошу вас, забудьте то, о чём я вам рассказал. Поттер предусмотрел абсолютно всё, и вам его не достать. — Хорошо, — нехотя сказал Малфой, поднимаясь с кресла. — Оставим это. Пойдёмте, я покажу вам комнату, где вы проведёте сегодняшнюю ночь. — Вы имеете в виду камеру в подземелье? — с горечью уточнил Люпин. — Надеюсь, вы последовали моему совету и убрали оттуда всю мебель, если таковая там имелась. — Не беспокойтесь. Я сделал в точности так, как вы сказали. — Вот и отлично. Иначе, боюсь, я разломаю вам всё в щепки. Люпин в сопровождении Малфоя спустился в уже знакомое Северусу подземелье. Пройдя по коридору, они остановились возле одной из камер с зарешёченной дверью. Люциус коснулся замка палочкой. — Алохомора. Дверь с лязгом распахнулась. — Прошу, — Малфой сделал приглашающий жест, и Люпин переступил порог камеры, где ему предстояло провести сегодняшнюю ночь. — Тут довольно уютно, — усмехнулся он, оглядев совершенно голые стены и пол. — Если хотите, я велю принести вам тюфяк, — предложил Люциус. — Не утруждайте себя, — покачал головой Люпин, — это бессмысленно. Я всё равно раздеру его в клочья. — Вы слишком пессимистично смотрите на вещи, друг мой, — улыбнулся Люциус. — Вы же сами недавно поведали мне о том, какие разительные изменения произошли в вас после нескольких приёмов Волчьего противоядия. Я почти уверен, через каких-нибудь пару часов вы убедитесь, что ваши муки во время трансформации навсегда остались в прошлом. — Хорошо бы, — в голосе Люпина проскользнуло сомнение. — Не представляете, как бы я хотел поверить вместе с вами. И как боюсь обмануться. *** Воспоминания закружились перед глазами Ламброзо и Северуса, и они поняли, что Люциус намерено не стал утомлять зрителей своей беседой с Люпином перед наступлением полнолуния и теперь покажет им самое главное. Они увидели Люциуса, прильнувшего к небольшому окошечку в двери, забранному частой решёткой. Его взгляд был устремлён в камеру, залитую светом магических светильников, расположенных высоко под потолком. Посреди каземата спиной к нему стоял абсолютно обнажённый Люпин. — Пора! — негромко произнёс Люциус. Словно повинуясь его команде, Люпин начал стремительно меняться: всё его тело покрылось густой шерстью, руки и ноги неестественно удлинились, на концах пальцев выросли острые как бритвы когти. Люпин повернулся к Малфою лицом, и тот невольно отпрянул от решётки, увидев волчью морду с жёлтыми хищными глазами. Несмотря на весь ужас происходящего, Люпин не издавал ни звука. Создавалось впечатление, что трансформация не причиняла ему ни малейшего дискомфорта. Несколько минут Малфой наблюдал за оборотнем, а тот, в свою очередь, за Малфоем. Затем чудовище зевнуло, показав кошмарную пасть. Люпин несколько раз обошёл камеру по кругу, улёгся прямо посередине и… заснул. Люциус простоял у решётки ещё какое-то время, но, очевидно, убедившись, что ничего интересного больше не произойдёт, наколдовал себе кресло, и, опустившись в него, вызвал домового эльфа. — Разбуди меня за четверть часа до рассвета, — приказал он маленькому слуге. — Будет исполнено, хозяин, — низко склонился тот. *** В следующем отрывке воспоминаний зрители увидели Люциуса на ногах. Вновь прильнув к зарешёченному окошечку, Малфой наблюдал за тем, как глубоко спавший Люпин вновь превратился в человека. Произошло это довольно быстро и, судя по всему, совершенно безболезненно. Во всяком случае, постепенно терявший облик чудовища Люпин даже не поморщился. Лишь когда Люциус отпер дверь камеры, Ремус мгновенно открыл глаза и резко сел, озираясь по сторонам. Малфой подал ему одежду, деликатно отвернувшись, пока Люпин приводил себя в порядок. — Как ощущения? — поинтересовался Люциус. — Это… очень странно, но… я отлично себя чувствую, — не веря собственным словам, произнёс Люпин. — Ничего не болит, голова ясная. Только… ужасно голоден. — Пойдёмте наверх. Я прикажу подать нам завтрак, — сказал Малфой, даже не пытавшийся скрыть радость оттого, что эксперимент не просто удался, а явно превзошёл все его ожидания. Некоторое время Люпин молча поглощал поданного к столу жареного цыплёнка. Затем, насытившись, он вытер руки и губы льняной салфеткой и, глядя на Малфоя, сказал: — Я впервые присутствовал на собственной трансформации. — Что, простите? — переспросил обескураженный Люциус. — Обычно перед превращением в оборотня, сразу после того, как приходит боль, я теряю связь с реальностью, — пояснил Люпин, — перестаю понимать, кто я такой. В такие моменты я особенно опасен, поскольку могу напасть даже на самого близкого мне человека. И прихожу в себя лишь когда всё уже закончилось. Первые несколько минут после обратной трансформации моё тело представляет собой сгусток сплошной боли. Мне трудно мыслить связно. Сознание путается. Но сейчас всё было совершенно иначе. Несмотря на перевоплощение, я всё время оставался в полном сознании. Я… как бы это сказать… точно наблюдал за самим собой со стороны. Кстати, я заметил, как вы испугались, когда увидели мою морду. А потом, когда трансформация полностью завершилась, я почувствовал, что смертельно хочу спать. И, кстати, пожалел о том, что отказался от столь любезно предложенного вами тюфяка. Спать на голом полу было не слишком приятно. — Вы помнили о нашем разговоре перед обращением? — Люциус выглядел так, словно он — подросток, получивший на Йоль самый роскошный подарок. Люпин кивнул. — И испытывали сожаление… Новый кивок. — Я знаю, что оборотням недоступны человеческие чувства, — улыбнулся Люпин. — Думаю, что, несмотря на то, что моё тело преобразилось, разум остался прежним. Это… — он неожиданно всхлипнул, — так удивительно… Вы стояли так близко от меня, но я совершенно не хотел растерзать вас… Лорд Малфой, я думаю, у нас всё получилось! — воскликнул Люпин. — Мои несчастные сыновья умирали от непереносимой боли во время трансформации, но благодаря зелью боли больше нет! А если удастся немного улучшить его вкус, в чём я не сомневаюсь, ведь мы имеем дело с настоящим мастером… Боже мой! Я должен немедленно вернуться домой и рассказать обо всём Доре. Она, бедняжка, уже отчаялась, что в нашем доме появится малыш. Спасибо вам за всё! И Северусу, конечно, спасибо! Люпин вскочил с кресла, очевидно, собираясь немедленно аппарировать домой. — Постойте! — воскликнул Малфой. — Давайте подождём и проверим действие зелья в следующее полнолуние. — В следующее полнолуние? — лицо Люпина вытянулось. — Но ведь до него ещё почти месяц! — Вы с женой ждали столько лет… — попытался урезонить его Люциус. — Просто я хотел бы убедиться окончательно, что зелье работает как нужно, — Малфой встал и чуть не насильно заставил Люпина опуститься обратно в кресло. — Я представляю, как тяжело вам будет скрыть от миссис Люпин такую потрясающую новость, но это для её же блага. Вы же не хотите горько разочаровать её, если что-то пойдёт не так. — Да, — тяжело вздохнул Люпин, — вы правы. Стоит подождать до следующего полнолуния… *** — Вот, собственно, и всё, что я собирался вам показать, — раздался над головой Северуса голос настоящего Малфоя. — Разумеется, для почтенной коллегии у меня имеется продолжение. Но, поскольку оно весьма похоже на то, что мы сейчас только что видели, я решил не утомлять вас. Кроме этого… — Малфой помедлил, — я, как вы и сами понимаете, не собираюсь показывать им ту часть воспоминаний, где Люпин признался мне в злодеяниях, которые творил по приказу Поттера. Разумеется, я был бы счастлив покарать этого мерзавца, но, к сожалению, Люпин прав: королевское правосудие бессильно, пока Поттер отсиживается в своём Коукворте. Так что вернёмся к нашему эксперименту. Второй этап прошёл, как мне показалось, ещё лучше первого. Люпин хорошо чувствовал себя все дни, предшествующие обороту. В полнолуние я вновь отвёл его в подземелье. Просто на всякий случай. В этот раз я велел постелить на полу толстый тюфяк, чтобы нашему другу было удобнее отдыхать. А ещё… — Малфой лукаво улыбнулся, — когда трансформация закончилась, я вошёл в каземат. — В лапы оборотня?! — в один голос вскричали Ламброзо и Принц. — Моя жена сказала мне то же самое. А потом добавила, что если в следующий раз я не возьму её с собой, то потом долго не смогу рассчитывать на её благосклонность в постели. — У твоей Гермионы крутой нрав! — усмехнулся Северус. — Именно этим она меня и подкупила! — с довольным видом отозвался Люциус. — В общем, я вошёл к Люпину. Тот приблизился ко мне, обнюхал, а затем улёгся на своём тюфяке, не проявляя ко мне больше ни малейшего интереса. Вот так вот, друзья мои! — широко улыбнулся он. — Наш смелый эксперимент безусловно удался.