Jus primae noctis (Право первой ночи)

После встречи с Северусом в магическом квартале Лондона, Гарри буквально не мог найти себе места от беспокойства. Холодность и безразличие Принца поразили юношу в самое сердце. Вечером перед сном Гарри ещё раз перечитал древний манускрипт, найденный и скопированный им несколько лет назад, и, разумеется, не обнаружил там ничего нового. Неизвестный волшебник, чьё имя кануло в Лету, чёрным по белому писал: «Те, кого соединила сама Магия, не смогут жить один без другого. Ежели судьба будет благосклонна к ним и сведёт вместе, они почувствуют непреодолимое взаимное влечение и уже никогда не расстанутся». Непреодолимое влечение! Это было именно то, что Гарри почувствовал в тот момент, когда впервые взглянул на Принца. Ему стоило огромного труда покинуть лавку, расставшись с тем, кого так желало его сердце. Несмотря на полный раздрай, царивший в мыслях и чувствах Гарри, он отлично понял: его появление не вызвало в душе Принца никакого отклика. Северус бесстрастно смотрел на Гарри, словно видел впервые в жизни. Словно не снился ему с раннего детства. Словно не являлся ему другом, советчиком и опорой в трудные минуты. Вежливый. Холодный. Чужой. Этому Северусу явно было наплевать на Гарри, и это причиняло юноше нестерпимую боль. «Как же так? — думал он лежа в постели. — Ведь, если нас связала сама Магия, он просто не мог ничего не почувствовать! В том манускрипте написано, что такую связь невозможно просто не заметить! А он… он как будто вообще не узнал меня. Если бы не мои собственные ощущения, я бы и в самом деле поверил, что это другой человек. Родственник МОЕГО Северуса, но не он сам…» Поняв, что заснуть ему не удастся, Гарри поплотнее закутался в меховое одеяло, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить своих товарищей, подошёл к окну и устроился на широком подоконнике, всматриваясь в непроглядную темноту ночи, точно пытаясь найти ответы на мучавшие его вопросы. «А вдруг Северус просто притворялся? — мелькнула в его голове мысль. — Вдруг он почувствовал то же, что и я, но решил не показывать виду? Ведь я был не один, а с мастером Гриндевальдом. Вот оно! В этом и кроется причина такого холодного приёма. Разве мог он показать свои чувства при постороннем человеке? Я должен как можно скорее отправиться туда в одиночку и поговорить с Северусом с глазу на глаз. И всё сразу станет на свои места». Гарри вернулся в постель. Теперь он знал, что следует сделать. Успокоенный этим решением, он принялся продумывать, в каких словах следует рассказать Принцу о своей любви, и не заметил, как задремал. *** Если бы Северус продолжал являться Гарри во сне, он непременно напомнил бы ему, что мастер Гриндевальд запретил своим студентам отлучаться из Вальд-холла без разрешения, и нарушение этого правила чревато суровым наказанием. Однако, к большому огорчению для Гарри, он вот уже два с лишним года не удостаивался посещений своего «таинственного друга», так что урезонить его было просто некому. А поскольку Гарри не терпелось встретиться с мастером Принцем наедине, он не стал откладывать в долгий ящик осуществление своего плана. На следующий же день, сразу после уроков, Поттер, не сказав никому ни слова, аппарировал в Лондон. «Я вернусь ещё до отхода ко сну. Никто и не заметит, что я отлучался», — подумал Гарри, настраиваясь на перемещение в подпространстве, которым под руководством отца в совершенстве овладел в прошлом году. Ему даже не пришлось вспоминать, как выглядела лавка зельевара. Руны на коже точно сами вели его в нужном направлении. Вот и знакомая дверь под вывеской «Северус Принц — зелья и ингредиенты высшего качества». Гарри чувствовал, как сердце гулко бухает о ребра. От волнения ему стало трудно дышать. Только бы Северус согласился выслушать его! Однако, к огромному разочарованию Гарри, лавка оказалась битком набитой покупателями, так что пришлось прождать довольно долго, пока зельевар вообще обратил на него внимание. «В Вальд-холле уже наверняка хватились меня!» — с тревогой подумал Поттер, на миг представив себе гнев мастера Гриндевальда, который не скупился пускать в ход розги. Впрочем, именно в этот момент Принц проводил последнего покупателя, и они наконец остались одни. — Доброго дня, мастер Принц! — храбро решил начать разговор Гарри. — И вам, молодой человек, — холодно отозвался Принц. — Мастер Гриндевальд забыл что-то у меня в лавке? «Нет. Это я забыл… Своё сердце!» — едва не вырвалось у Гарри. Он ощутил, что краснеет до корней волос. Более чем прохладный приём совершенно выбил почву у него из под ног, и теперь у Гарри буквально язык не поворачивался сказать Принцу о своих чувствах. — Не задерживайте меня, молодой человек! — в голосе Принца явственно послышалось раздражение. — Лавка закрывается. Я должен вернуться к своим зельям, а вы, как я понимаю, обратно в школу. — Возьмите меня в ученики! — воскликнул Гарри в полном отчаянии. Он всем своим существом чувствовал, что перед ним тот самый человек из его снов, и совершенно не понимал, почему Принц смотрит на него так, точно видит второй раз в жизни. Как тут было признаться ему в любви? Гарри понял, что единственный способ привлечь внимание Принца, это заинтересовать его хоть чем-нибудь. И эта дерзкая просьба — первое, что пришло ему в голову. — Возьмите меня в ученики, — быстро повторил Гарри, не дав Принцу опомниться и выставить его вон. — Я — лучший студент в Вальд-холле. Я умею варить самые продвинутые зелья. Сейчас я работаю над зельем, способным помочь при драконьей оспе… Надеюсь, что оно будет помогать даже магглам при обычной оспе. — Гарри с надеждой взглянул на Северуса, губы которого при его последних словах тронула усмешка. — Вы… возьмёте меня? — с мольбой попросил Поттер. — Нет! — бесстрастно сказал Принц. — Если вы не верите мне, то можете спросить моего учителя — мастера Гриндевальда. Он подтвердит, что я говорю правду! Щеки Гарри пылали. Он чувствовал себя глупым мальчишкой, чьи слова просто невозможно воспринимать всерьёз. Глядя на его лицо, выражавшее столь глубокое отчаяние, что, кажется, и камень не остался бы равнодушным, Северус внезапно весьма некстати вспомнил слова, услышанные им от Ламброзо. “Избранность — это огромное счастье, если ты можешь соединиться с тем, кто предназначен тебе самой Магией, и большое горе, если твоя половинка покидает этот мир”. В случае с Гарри все обстояло еще запутаннее. Его половинка была жива и здорова, однако не собиралась выполнять то, что было предначертано им обоим самой магией. На краткий миг Северусу даже стало жаль влюбленного в него всем сердцем мальчишку. А потом Принц словно наяву увидел лицо Джеймса, искаженное сладкой судорогой оргазма в момент, когда Поттер насиловал его. Северус почувствовал как гнев буквально кипит в нем, готовый прорваться наружу. Нет, он не станет жалеть сына Джеймса. Северус отлично понимал: одно его слово могло бы сделать мальчишку безмерно счастливым, но это значило вновь стать игрушкой в чужих руках. Подчинить собственную судьбу навязанной ему воле магии. И ради кого? Ради сына проклятого насильника Джеймса Поттера! — Я тебе верю, — тем же ледяным тоном сказал Северус после затянувшейся паузы. — Но дело не в этом. Просто я не беру учеников. Мне ни к чему такая обуза. А теперь возвращайся обратно. Твоему учителю наверняка не понравится, что ты покинул школу без разрешения. *** Несколько минут спустя Гарри с совершенно потерянным видом брёл по мощёной мостовой магического квартала. Мимо него сновали по своим делам волшебники и волшебницы. Изредка кто-то толкал медленно шагавшего юношу, однако Поттер, казалось, вообще не замечал, что творилось вокруг него. Слёзы обиды и горечи застилали ему глаза. Ещё вчера вечером он ошибочно полагал, что стоит только им с Северусом оказаться наедине, как всё немедленно прояснится. Если сама Магия связала их воедино, разве мог Принц сопротивляться этому? Разве мог отвергнуть Гарри, предлагавшего ему свою любовь и преданность? Впрочем, до разговора о таких высоких материях дело не дошло вовсе. Объяснение, которое Гарри заготовил заранее, продумав его до мелочей, так и осталось невысказанным, а вместо этого Поттер предпринял жалкую попытку уговорить Принца взять его в ученики. И даже здесь потерпел полное фиаско. Северус просто выставил его вон. В голове Гарри до сих пор отдавались эхом безжалостные слова, повергшие его в отчаяние: «Я не беру учеников! Мне ни к чему такая обуза». «Я для него обуза», — повторял про себя Гарри, глотая злые слёзы и продолжая идти неведомо куда. Где-то в глубине сознания он понимал, что следует возвращаться в Вальд-холл, пока его отсутствие не стало слишком заметным, но не мог заставить себя сделать это. И вовсе не из страха перед неизбежным наказанием. Просто ему требовалось сейчас побыть одному. — Эй, парень, не хочешь отличного ячменного эля? — окликнул Гарри грубый голос. В то же время кто-то бесцеремонно схватил его за локоть. — Заходи в трактир! У нас самый лучший эль во всём магическом квартале. Первым поползновением Поттера было оттолкнуть наглеца, но внезапно он понял: эль — это именно то, что сейчас ему нужно. *** Около полуночи на траву во дворе Вальд-холла шлёпнулось нечто, напоминавшее закутанного в плащ человека. — Хозяин Гриндевальд! — завопил один из нескольких домовиков, которых отрядили искать Гарри. — Кажется, ваша пропажа нашлась. Человек на траве тем временем застонал, зашевелился, неуклюже поднялся на четвереньки и принялся изрыгать из себя содержимое желудка. — Так-так, Поттер, — раздался строгий голос Гриндевальда. — Покинул школу без разрешения, шлялся не пойми где до ночи, да ещё и напился. Похвально! Похвально. — Откуда… ик… вы знаете… ик… что я напился? — просипел Гарри, пытаясь отползти от вонючей лужи. — От тебя за милю разит элем! — в голосе Гриндевальда послышался плохо сдерживаемый гнев. — Что ж. Ты сам определил своё наказание. Твоё счастье, что это — первый проступок за почти шесть лет обучения. Если бы не это — я бы высек тебя перед всей школой. Сейчас Дикки отведёт тебя помыться, затем отправляйся в чулан и проспись как следует, а завтра, на свежую голову, мы с тобой весьма серьёзно побеседуем. *** На свежую голову! Очевидно, мастер Гриндевальд просто издевался над Гарри, когда сказал такое. Утром, с трудом открыв глаза с последними ударами колокола, Поттер почувствовал, что просто не в состоянии оторвать гудевшую, точно улей, набитый рассерженными пчёлами, голову от подушки. Вспомнив события вчерашнего дня, Гарри почувствовал себя так ужасно, что его едва снова не стошнило. Однако делать было нечего. Пришлось кое-как встать, одеться — слава богу Дикки позаботился положить рядом с тюфяком, заменившим Гарри постель, чистую мантию, и отправиться на экзекуцию. Ничего не попишешь. Он провинился и должен стоически вынести суровое наказание. Тем не менее, как бы ни храбрился Поттер, его ощутимо потряхивало от страха. Ещё бы! До сего дня на него никто не поднимал руку. Исключением являлся лишь Сириус Блэк. Да и тот, справедливости ради, нанёс Гарри удар, предназначавшийся садовнику Невиллу. Перед покоями Гриндевальда Гарри на пару мгновений замешкался, словно пытаясь оттянуть неизбежное. — Молодец, что пришёл так рано, — раздался из-за двери негромкий голос мастера. — Входи! Не задерживай меня! Переступив порог, Гарри тут же увидел длинную скамью, на которую ему вскоре предстояло лечь. — Штаны спусти до колен, рубаху и мантию сними вовсе, — словно через толщу воды донёсся до него приказ. — И ложись вниз лицом. Гарри медленно повиновался. У него так дрожали пальцы, что никак не получалось совладать с завязками на штанах. Гриндевальд не торопил его, спокойно ожидая, когда же Поттер будет готов. — Объясни, за что я буду тебя сейчас пороть? — спросил старый волшебник, занося розгу. — За непослушание, — Гарри изо всех сил старался, чтобы в голосе не слышалось паники. — Разве? Ах! На голую задницу обрушился смачный удар. Гарри со свистом втянул воздух. Было больно. Очень больно. — За то, что аппарировал без разрешения, — с трудом произнёс он. — Да неужели? Новый удар, сильнее прежнего. Гарри глухо застонал — кожу немилосердно жгло. Кажется, розги предварительно вымочили в солёной воде. Думать о Северусе, может, это поможет пережить экзекуцию. — За то, что без спроса аппарировал в Лондон, — едва не выкрикнул он. — А затем напился! — Правильно! За то, что ушёл, ничего не сказав. Но не только за это. За то, что мы с мастером Динглом и домовыми эльфами искали тебя где только возможно. Удар. — За то, что русалки весь вечер рыскали в поисках твоего тела. Удар. — За то, что твои товарищи волновались о тебе. Удар. — За то, что ты вернулся в школу в совершенно непотребном состоянии. Удар. После каждой фразы Гарри слышал свист розги, а затем следовала боль. Внезапно экзекуция прекратилась. — Двадцать ударов, — подытожил Гриндевальд. — Можешь одеваться и идти завтракать. Гарри позорно шмыгнул носом, пытаясь остановить катившиеся из глаз слёзы. Он натянул штаны и едва не закричал от острой боли. Ощущения были такие, точно в спину и задницу вонзались тысячи отравленных иголок. — Я не могу показаться в трапезной в таком виде. И сидеть, очевидно, тоже не смогу. — Твои товарищи должны знать, что за проступком следует наказание. Твой вид — лучшее назидание остальным. Сегодня будешь есть и учиться стоя. Вечером я дам тебе мазь, чтобы свести шрамы и облегчить боль. Надеюсь, это на всю жизнь отучит тебя от пьянства. — Я напился, потому что был в полном отчаянии! — сорвался на крик Гарри. — Вы же сами видели знаки на моей коже… — Ты отправился к Северусу, чтобы объясниться с ним? — не то спросил, не то констатировал Гриндевальд. Вместо ответа Гарри кивнул. Его душили рыдания. Боль от розог стала практически невыносимой. — И он, разумеется, выставил тебя? Ведь, насколько я понимаю, он выдаёт себя за другого. — Я ничего не говорил о связи между нами, — еле слышно выдавил из себя Гарри. — Точнее… я попросился к нему в ученики. Но он… не захотел… Мир вокруг почернел. Гарри зашатался и упал без сознания.