Jus primae noctis (Право первой ночи)

По сложившейся в Вальд-холле привычке Гарри проснулся с первыми лучами солнца. И тут же понял, что за вчерашними событиями с Труди едва не забыл о просьбе мастера Гриндевальда добыть волос с головы отца. Гарри прислушался. За дверью было абсолютно тихо. Замок спал после вчерашнего пира, затянувшегося до поздней ночи. Гарри решил тихонько пробраться в спальню отца и срезать магией небольшую прядь, пока тот спит. Он с неохотой вылез из нагретой постели, натянул одежду и, окружив себя Чарами отвлечения внимания, двинулся по коридору. Дверь в комнату лорда Поттера оказалась незапертой. Гарри осторожно проскользнул внутрь и замер на пороге, увидев на огромной кровати сразу три обнажённых тела. Труди лежала в объятьях его отца. Блэк же прижимался к Поттеру со спины, по хозяйски закинув ногу тому на бедро. Гарри почувствовал, как при виде этой картины у него потяжелело в паху. Он чуть не забыл, зачем явился сюда. Невероятным усилием воли Гарри взял себя в руки, с помощью заклинания срезал прядь волос с головы отца и опрометью выскочил вон. Влетев в свою комнату, он прежде всего убрал волосы в свой школьный сундучок, а затем принялся плескать в лицо водой из таза, надеясь прогнать наваждение. Тщетно! Перед его мысленным взором всё время всплывало непристойное зрелище обнажённых мужчин. При этом образ Труди стёрся из памяти Гарри, словно её там не было вовсе. Он видел лишь Блэка и своего отца. А ещё, к ужасу Гарри, он всё ещё чувствовал возбуждение. Поняв, что успокоиться не удается, Гарри отправился в купальню. Раздевшись донага, он задержал дыхание и нырнул в бассейн с головой. Затем ещё, и ещё раз. Он нырял, пока перед глазами не замелькали цветные круги, а проклятая эрекция наконец не сошла на нет. Лишь тогда Гарри позволил себе вылезти из бассейна. Усевшись на бортик, он обхватил голову руками. «Я — мерзкий извращенец! — вертелась в мозгу ужасная мысль. — Я смотрел на отца и Блэка и чувствовал то, что не должен был! Вчера, когда Труди разделась передо мной, я совершенно не хотел её. А сегодня возбудился от вида двух обнажённых мужчин, один из которых — мой отец. Что со мной не так? Труди сказала, что я — другой. Но ведь отца и Блэка влечёт и к мужчинам, и к женщинам, так почему я не такой, как они? Почему мне нравятся только мужчины… Точнее, один-единственный мужчина… А впрочем, может, это и к лучшему, что я не такой. Придётся отцу смириться с тем, что я никогда не женюсь. Ни на Эбигейл Блэк, ни на ком-либо ещё. А если вдруг произойдёт ужасное, и Северус отвергнет меня — что ж, значит, я останусь один…» *** После завтрака, за которым снова прислуживала Труди, Гарри заторопился с отбытием в Вальд-холл. Ему было невыносимо оставаться в обществе отца, которого он когда-то слепо боготворил. Гарри точно постепенно прозревал. Сквозь непогрешимый образ отца начал медленно проступать подлинный лорд Поттер: властный, жестокий, безжалостный. Гарри вспомнил, как много лет назад отец отправил в камин зелье Роста, присланное Ламброзо. Зелье, которое должно было помочь Гарри стать таким же, как все его сверстники, и которое лорд Поттер выбросил лишь потому, что его сварил не Ламброзо. Разве любящий по-настоящему отец поступил бы так? Или взять обручение Гарри с дочерью Блэка. Лорд Поттер знал об острой неприязни, царившей между его сыном и Сириусом. К чему требовалось насильно принуждать Гарри стать зятем ненавистного Блэка? — Когда тебя теперь ждать домой? — поинтересовался лорд Поттер, не замечая расстроенного лица сына. «Никогда!» — подумал про себя Гарри. — Не знаю, отец, — сказал он вслух. — Мне нужно закончить работу над зельем против драконьей оспы, а после я хотел бы пройти обучение в Лондоне и получить звание мастера зельеварения. Если вы, разумеется, не против. — Я бы, конечно, с большей радостью отправил тебя на службу в войско короля Артура, но ты — явно не воин. А раз так, то не вижу ничего зазорного в том, чтобы ты стал зельеваром. Твоя невеста — Эбигейл — всё равно ещё мала для замужества и деторождения. Так что несколько лет в запасе у тебя точно имеется. Да, возьми вот это, — Поттер вытащил из кармана фиал с изумрудной жидкостью, — оно очень тебе пригодится, когда будешь в Лондоне. Потом сам сваришь себе такое снадобье. — Что это? — поинтересовался Гарри. — Средство от дурной болезни, — ухмыльнулся Поттер. — Ты ведь теперь взрослый, а значит, захочешь время от времени развлечься в лондонских борделях. Это убережет тебя от ненужных неприятностей, а шлюх от беременности. — Спасибо, отец! — поклонился Гарри. — Вы очень заботливы! — Иди сюда, мальчик, — Поттер привлёк сына к себе и крепко обнял, — кто ещё позаботится о тебе, кроме меня. *** Выйдя из подпространства во дворе Вальд-холла, Гарри впервые за эти несколько дней вздохнул полной грудью. В отличие от залитого летним солнцем Коукворта, здесь, в Шотландии, привычно моросил дождь, но Гарри это ничуть не мешало. Подставив разгорячённое лицо холодным каплям, он наслаждался дующим с моря ветром. Гарри внезапно вспомнил, каким унылым и неприветливым показался ему Вальд-холл, когда они впервые прибыли сюда с отцом. Вспомнил о своих опасениях, что станет изгоем и никогда не найдёт себе друзей. Теперь же именно это место стало для него настоящим домом. И пусть после того, как Теодор Нотт навсегда покинул Вальд-холл, а затем и этот бренный мир, у Гарри больше ни с кем не возникло столь же доверительных отношений, он всё равно чувствовал себя здесь гораздо комфортнее, чем в Поттер-касле. Пока Гарри предавался размышлениям, массивная дубовая дверь, ведущая в трапезную, отворилась, и на пороге показался мастер Гриндевальд. — Вижу, ты рад вернуться в школу, — улыбнулся он. — Больше, чем когда бы то ни было, — ответил Гарри. — Даже так? — Гриндевальд удивлённо хмыкнул. — Именно! — подтвердил Гарри. — Простите мою дерзость, мастер, а когда мы сможем провести ритуал? Я добыл то, что вы просили. — В чём же дерзость? Я ведь сам предложил тебе пройти ритуал. Если ты готов, я отправлю сову друидам, а там уж они сами решат, когда позвать нас к себе. А пока иди в дом, нечего мокнуть под дождём. *** Тем же вечером Гриндевальд заглянул в крошечную комнату, которую Гарри теперь занимал в полном одиночестве. — Друиды ждут нас сегодня в полночь. Перед обрядом тебе нужно как следует вымыться, так что не мешкай и ступай в купальню. Час спустя чисто вымытый и надевший свежую смену одежды Гарри несмело постучался в двери, ведущие в покои Гриндевальда. — Я готов, мастер, — сообщил он, стараясь скрыть предательское волнение в голосе. — Хорошо, — донеслось из-за двери, — спускайся в трапезную и жди меня там. Только не забудь прихватить волосы твоего отца. — Они у меня с собой, — Гарри нервно тронул висевший на шее мешочек из ишачьей кожи, куда положил необходимый для ритуала ингредиент. Спустившись по скрипучей деревянной лестнице, любившей иногда внезапно менять своё направление, но сейчас, к счастью, оставшейся неподвижной, Гарри принялся мерить шагами пустую трапезную. Всё-таки хорошо, что почти все ученики Гриндевальда на лето отправлялись по домам. Гарри вовсе не хотелось сейчас, чтобы кто-то из младших мальчиков стал свидетелем того, как он метался из угла в угол, не находя себе места. От страха перед предстоящим ритуалом его слегка подташнивало. Больше всего на свете он боялся получить отрицательный ответ на самый главный вопрос: предназначены они с Северусом друг другу или нет. Гарри отлично помнил о своём обещании мастеру Гриндевальду принять вердикт друидов, каким бы жестоким тот не оказался, однако сейчас, когда он вот-вот должен был узнать правду о том, соединила ли их с Северусом Магия, ему стало по-настоящему не по себе. — Готов? — послышался голос Гриндевальда. «Нет!» — подумал Гарри. — Да, готов! — сказал он вслух. — Тогда возьми меня за руку. Аппарируем на счёт три… *** Пару мгновений спустя они очутились на поляне, окружённой высокими, выше человеческого роста валунами. Посередине поляны стоял жертвенный стол с мерцающим в свете луны серебряным кинжалом. Самым удивительным было то, что за пределами круга лил проливной дождь, но на поляне царила сухая и даже тёплая погода. До слуха Гарри донеслось какое-то негромкое пение, а затем из-за валунов выступили друиды, с ног до головы закутанные во всё белое. Один из них подошёл почти вплотную к Гарри и Гриндевальду. — Кто ты и зачем пришёл сюда? — спросил друид. — Я — Гарри Джеймс Поттер, — неожиданно твёрдым голосом отозвался Гарри. — Я пришёл, чтобы узнать имя человека, предназначенного мне судьбой и Магией. Судя по тому, как Гриндевальд одобрительно кивнул, Гарри ответил совершенно правильно. — Твой учитель сказал, что ты хочешь спросить нас ещё кое о чем. — Да, — кивнул Гарри, — но это будет зависеть от результатов первого ритуала. — Пусть так! — кивнул друид. — Снимай одежду и ложись на стол. О таком мастер Гриндевальд не предупреждал. Впрочем, идти на попятный было уже поздно. Гарри покорно разделся и лег спиной на прохладный камень. Друид подошёл к нему вплотную, взял за запястье и Гарри ощутил легкий укол. «Очевидно, друиду понадобилась моя кровь», — подумал Гарри, изо всех сил пытаясь не показать, как ему страшно. Друид тем временем принялся чертить на груди Гарри какие-то знаки. — Вот кровь второго человека, — раздался над его головой голос Гриндевальда. Когда с подготовкой к ритуалу было покончено, друид затянул песнопение на непонятном Гарри языке, вокруг него ярко вспыхнули магические факелы так, что он крепко зажмурился, а затем поляна погрузилась во тьму, освещаемую лишь светом луны. — Ну… что? Что там? — с трепетом спросил Гарри. — Можешь и сам посмотреть, — в голосе друида слышалось удивление. — Никогда не видел ничего подобного. Гарри приподнял голову и с изумлением уставился на два пентакля, нарисованных рядом с сердцем. Один светился ярким золотым светом. Точно таким же, как и руны на запястье Гарри. Второй выглядел самым обычным рисунком. — Что это? Почему светится лишь один знак? — со всё нарастающей тревогой спросил Гарри. — Это значит, что двусторонняя магическая связь, о которой свидетельствуют руны на твоём запястье, была каким-то непостижимым образом разорвана, — задумчиво произнёс друид. — Разве кому-то под силу разорвать подобную связь? — от отчаяния Гарри хотелось выть в голос. Он совершенно не ожидал подобного результата. — Значит, мы никогда не будем вместе? — Этого никто не может знать, — отозвался друид. — Я вижу, что ты связан с тем человеком крепкими магическими узами. Твоя любовь к нему сильна и искренна. Что же касается того, к кому стремится твоё сердце… Иногда волшебники поступают вопреки решениям Магии, и обычно подобное бунтарство не приводит ни к чему хорошему. Увы! Это всё, что я могу тебе сказать. — Значит, для меня нет никакой надежды? — еле слышно произнёс Гарри. — Надежда есть всегда. Ты можешь попробовать завоевать его сердце. Это будет непросто, но если ты любишь его по-настоящему — не стоит так быстро сдаваться. — Могу я спросить ещё кое о чем? — Гарри был так расстроен, что почти не слышал ободряющих слов друида. — Спрашивай, — согласился тот. — Я хочу знать, являюсь ли я сыном своего отца по магии. — Оденься и подойди к жертвеннику, — приказал друид. Гарри немедленно повиновался. Несмотря на то, что на поляне было довольно тепло, его кожа уже вся покрылась мурашками. Не столько от холода, сколько от неловкой ситуации, в которой он оказался. — Дай мне волосы или кровь твоего отца, — последовал новый приказ. Гарри послушно вытащил из мешочка прядь чёрных с легкой проседью волос и подал её друиду. Тот бросил прядь на жертвенник, на котором были разложены какие-то пахучие травы, и поджег, сопровождая ритуал песнопениями. От жертвенника мгновенно повалил чёрный, как сажа, дым. — Что это значит? — спросил Гарри, словно завороженный наблюдая за тем, как дым постепенно рассеивается. — Это значит, что магия твоего отца — тёмная, — последовал ответ. — Обычно такие волшебники обладают необыкновенной силой. Некоторые используют её во зло, иные — нет, — Гарри показалось, что во взгляде друида мелькнул страх. — Я не знаком лично с лордом Поттером и не хочу говорить о нём ничего плохого, но в его магии есть нечто… весьма зловещее. Однако это не значит, что ты тоже тёмный волшебник, — поспешил успокоить он Гарри. — Дай мне свои волосы. Взмахом палочки Гарри быстро срезал один локон со своей головы. Пока друид раскладывал волосы на жертвеннике, соединяя их с травами, Гарри стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони. Больше всего на свете он боялся, что сейчас увидит ещё один столб чёрного дыма. — Могу тебя поздравить! — воскликнул друид, когда над жертвенником взметнулся белый, как борода Гриндевальда, дым. — Твоя магия не имеет ничего общего с магией твоего отца!