Беспечный ангел

      Всё было так же скверно, как она думала. Ева готовила себя к этому, говорила себе, что из этой поездки ничего хорошего не выйдет. После того, как они с Колей навестили Алису, осталось тяжёлое, гнетущее чувство. Так бывает, когда навещаешь в больнице тяжело больного родственника. Ты сам можешь уйти отсюда на своих двоих, втайне стыдливо радуясь, что это случилось не с тобой, что твоё здоровье в порядке. А вот у родного человека такой возможности уже нет.       Ева запретила себе думать об этом. Когда они с Колей вышли на улицу, сразу стало легче дышать, словно горе Алисы пропитало стены квартиры и не давало вздохнуть. Захотелось вдохнуть поглубже, позволить майскому ветру унести все тяжёлые чувства, поэтому, сев в машину, Ева сразу опустила стекло. Виски начинали наливаться густой болью. Страх за подругу давил почти физически, заставлял вены туго натягиваться, замедлял ток крови. Ева сощурилась от солнца, распустила волосы, и они волнами упали на плечи. Ей всегда нравились собственные волосы, волнистые, переплетающиеся разными оттенками: светло-русый, карамельный, жжёный сахар. За последние недели они потускнели, стали какими-то безжизненными, как и их хозяйка. Как они все. Словно, уходя, Саша забрал с собой их радость жизни. Легкомысленный идиот.       Хлопнула водительская дверца. — Как ты? — негромко спросил Коля. Его голос звучал так же мягко и спокойно, как обычно. До этого момента они, попрощавшись с Алисой, не сказали друг другу ни слова. Ева была благодарна, что он дал ей время прийти в себя. — Кхм, нормально, — осторожно ответила она, прочистив горло. Ощущение было такое, будто она ступала на тонкий лёд. Коля молча ждал. Ева знала, что он не поверил, но не стал давить, давая ей право заговорить, когда будет готова. За это она тоже была ему благодарна. Молчаливое понимание, поддержка и принятие — это было и в Коле, и в Алисе. Одна из множества причин, почему она любила их обоих. — А ты? — спросила Ева, дождавшись, пока Коля выведет машину на дорогу. Внешне он казался таким же спокойным, как обычно. Но она слишком хорошо знала — чувствовала — его, чтобы поверить, что это так. Коля заговорил, и слова прозвучали так, будто их подняли из тёмных глубин океана. — На какую-то секунду я подумал, что она… пыталась вскрыть вены. Я… испугался.       Ева тоже испугалась. Ей стоило большого труда не показать этого. Её эмоции в тот момент были не нужны и неуместны. Об одной мысли о том, что Алиса, возможно, пыталась сделать это, словно толчёное стекло оказалось у неё в жилах. Впервые подруга начала резать себя ещё в подростковом возрасте, когда ненависть к себе и боль от непринятия собственной матерью становились слишком сильны. Тогда они были просто девчонками, и Ева ничем не могла помочь, кроме как быть рядом. В нулевые не было такого психпросвета, как сейчас, не было понятия «селфхарм» и «токсичные родственники». Ева вздохнула с облегчением, когда лет пять назад Алиса начала работать над собой, обратилась к психологу, а потом познакомилась с Сашей, ставшим для неё «лучом света в тёмном царстве», по её собственным словам. Ева долгое время присматривалась к Саше, пытаясь понять, что он за человек. Зная, насколько хрупко душевное здоровье подруги, она была готова самолично отгонять плохих парней от Алисы поганой метлой. По первым впечатлениям, Саша казался именно таким, классическим бэдбоем: чёрная кожа и драная джинса, дерзкое поведение и нагловатая улыбка, шутки ниже пояса и общий имидж панка-раздолбая. Но чем дальше они сближались с Алисой, чем чаще гуляли и гоняли на рок-концерты, тем счастливее выглядела подруга. Из закомплексованной школьницы, вечно сидевшей в углу в обнимку с книгой и видевшей угрозу во всём мире, Алиса превращалась в молодую девушку, раскрывавшую свой потенциал и медленно, робко, но идущую к своим целям — стать дизайнером одежды, научиться вязать игрушки, продолжать сочинять стихи… В этом Саша служил ей опорой и поддержкой. За фасадом легкомысленного, слегка безбашенного музыканта скрывалось щедрое любящее сердце. Постепенно они начали общаться и гулять втроём, а когда Сашка однажды привёл своего лучшего друга Колю и младшего брата Фила, они впятером стали неразлучны. Всё студенчество неразрывно ассоциировалось у Евы с их частыми прогулками, безудержным смехом, совместными походами то друг к другу в гости, то в кино, то ещё куда-нибудь. Сколько раз они с Алисой засиживались допоздна на кухне, гоняя чаи и делясь подробностями об успехах в личной жизни!.. А теперь…       Теперь всё это рухнуло, как песочный замок, слизанный с лица земли солёным языком морской волны. Остались одни руины.       Она не имела права поддаваться слабости. Она должна быть сильной. Ради Коли, Алисы, Фила. Она должна справиться со всем этим, даже если чувствует себя атлантом, вынужденным поддерживать небесный свод. Если позволит себе слабость, то станет такой же, как Алиса. Да, Саша умер, погиб так глупо и бессмысленно, из-за отказавших тормозов. В графе «причина смерти» значилось холодное и безликое «несчастный случай». Но жизнь продолжалась. Должна была продолжаться.       Ева подставила лицо майскому ветру, бившему в окно, и закрыла глаза. В тяжёлые жизненные моменты она представляла, как её сердце покрывается толстой коркой колючего льда. Ледяное сердце болеть не может. Так проще справляться, проще переждать, пока острота ощущений схлынет, и горе станет выносимым. Ева постаралась как можно ярче визуализировать этот кусок айсберга в груди. Она — изваяние, кожа, натянутая на ледяную сердцевину, твёрдая и недвижимая.       Она не сломается. Она ни за что не будет слабой. Просто не может, не имеет права себе это позволить. Ничего хуже этого быть не может.       В размышления Евы ворвался голос Коли, по интонации напоминавший шелест сухой осенней листвы, готовой опасть. — Я поговорил с ней. Попросил звонить в любое время и больше так не делать. Она выглядела… виноватой. Похоже, действительно не собиралась делать глупости. Но мне всё равно неспокойно. — Не стоит надолго оставлять её одну. Алиса всегда замыкается в себе, когда ей плохо. Не хочет быть обузой. Потом очень сложно выводить её из такого состояния, — кивнула Ева, массируя виски. Головная боль постепенно захватывала всё новые территории в её черепной коробке. — В бардачке обезбол. И вон бутылка с водой. — Спасибо, — Ева полезла в бардачок, в который раз про себя удивившись внимательности Коли. — На выходных вытащим её гулять. А лучше предложим пожить с нами. Так она хотя бы будет под присмотром какое-то время, пока не окрепнет и не вернётся на работу. Ей сейчас отпуск дали… Заодно сменит обстановку. Устроила в квартире мавзолей имени Александра Сахарова, тоже мне… Что думаешь? — Я-то не против, — дёрнул плечом Коля, держа обе руки на руле. — Но Алиса ни за что не согласится. — Да кто её спрашивает! — резко сказала Ева. Тревога скользким клубком змей свернулась в животе. Коля замолчал. Ева коснулась тыльной стороны его руки, лежавшей на руле. — Извини. Я не на тебя…       Коля лишь на секунду оторвал взгляд от дороги, устало взглянул на неё и улыбнулся, как бы говоря: «Я знаю». В его глазах блуждали тени. Даже несмотря на лёд в груди, Еве было тяжело это видеть. Коля поднёс её руку к губам и легонько коснулся костяшек поцелуем. Их пальцы переплелись, и до самого конца поездки они не размыкали рук.       Коля был не похож на Сашу. Если его лучший друг напоминал разряд молнии, то Коля был больше похож на мирную спокойную реку. Задумчивый, улыбчивый, немного не от мира сего, при первом знакомстве он напомнил Еве буддистского монаха, достигшего дзена. Узнав его поближе, она поняла, насколько это глубокий, терпеливый человек, беззаветно преданный своим близким и готовый ради них на огромные, иногда даже несоизмеримые жертвы. Она не могла допустить, чтобы это любящее сердце разбилось от боли сразу за четверых человек: за Сашу, Фила, Алису, за саму Еву. И только потом — за себя самого.       Она обязана облегчить ему эту ношу, помочь нести её, как бы ни было тяжело самой. Даже сидя в машине и держа любимого человека за руку, Ева чувствовала, как груз этой мысли придавливает её к земле. Как будто она несла на спине мешок, набитый огромными камнями, на каждом из которых было выбито имя. Коля. Алиса. Фил. Саша. И на самом нижнем камне, притаившемся на дне мешка — Ева.       Алиса… Её лучшая подруга со школы. Ева помнила её одинокой, заплаканной, вечно закопанной в книги и мир её фантазий. Несмотря на это, она, слава богу, могла за себя постоять: когда одноклассники начинали травлю, зачастую первой бросалась в драку с яростью и отчаянием загнанного животного, даже если обидчики превосходили числом. Но Ева все равно старалась быть рядом и защищать её. Сейчас ситуация повторялась. Она должна помочь подруге, даже если та об этом не просит, не желая стать обузой.       Как балансировать со всем этим? Как? Надежда, конечно, оставалась… но это была надежда толщиной с паутинку.       Глубоко подо льдом, что покрыл её сердце, Ева, девочка, которая не желала быть слабой, истошно кричала.