Сильна, как смерть, любовь. © Библия, Песня Песней 8 стих 6 Это был случайный ожог И земля ушла из-под ног Ты пепел, я пепел Нас друзья, убитые горем Со скалы развеют над морем Ты пепел, я пепел … Всё на месте — цветы и трава Ты сгорел — я осталась жива. © Fleur — «Пепел»
Тридцать первое октября, Канун всех святых. Ночь, когда барьер между миром живых и миром мёртвых стирается. А значит, сегодня она снова увидит Сашу. Алиса понятия не имела, как эта безумная идея пришла ей в голову. Не знала даже, всерьёз ли верит в то, что собралась делать. Она не позволяла себе думать об этом. Не позволяла задуматься о том, что будет делать потом, если Саша не придёт на её зов. Придёт на зов? Она всерьёз верила, что умершие могут возвращаться, что все поверья про Самайн — правда? Алиса не знала. Хэллоуин всегда привлекал её своей эстетикой мрачного и одновременно весёлого карнавала. Но была ли она достаточно суеверна, чтобы воспринимать легенды всерьёз? Сейчас это не имело значения. Важно было только одно — получится у неё или нет. Наверное, она просто сошла с ума. Но если это позволит ей встретиться с Сашей, так тому и быть. Алиса была готова заплатить эту цену. Она даже не знала толком, что нужно сделать, чтобы вызвать дух Саши. Где-то когда-то Алиса вычитала, что в древние времена люди ставили на подоконнике свечу и оставляли на всю ночь, чтобы свет пламени отгонял злых духов и указывал дорогу добрым. Так она и поступила; благо, в кладовке всегда был запас толстых парафиновых свечей-колонн — иногда на даче бывали перебои с электричеством. Теперь на подоконнике ровно горела свеча, а над ней прямо на стекле висела зажжённая разноцветная ёлочная гирлянда. С трудом, но в том, как она складывалась, можно было распознать имя: САША. Алисе пришлось возиться чуть ли не целый час, чтобы сложить провода в некоторое подобие букв и прилепить их к стеклу широким скотчем. Этот способ она подглядела, кажется, в сериале «Очень странные дела». Было странно думать об этом, но, если сегодня душа Саши выйдет на прогулку, может, он заметит эти опознавательные знаки… Что ещё она могла сделать? С помощью чего можно установить контакт с духом? Конечно, первым делом в голову пришла спиритическая доска. Алисе вспомнилось, как когда-то в детстве они с деревенскими подружками дурачились, пытаясь вызвать Пиковую даму и ещё кого-то в этом роде. У них тогда, конечно, ничего не вышло, а игрушечную спиритическую доску из картона Алиса забросила пылиться на чердак. Там она её и отыскала спустя ещё час возни на пыльном чердаке, где она вся обчихалась и перемазалась чёрт знает в чём. Пришлось бежать в душ. А сейчас стрелки настенных часов ползли к полуночи. Алиса свернулась клубком в кресле у камина, поджав колени к груди, и ждала, сама не зная, чего. Спиритическая доска дожидалась своего часа на столе, свеча и и гирлянда горели на подоконнике, в печи пылал огонь. Свет в гостиной не горел — почему-то у Алисы было чувство, что его не стоило включать, чтобы не спугнуть возможную магию этой мистической ночи. Напряжённая, она барабанила пальцами по подлокотнику кресла. Что ещё она могла предпринять, чтобы вызвать Сашу? Как подать ему знак, что его ждут? Наверное, только думать о нём, вкладывать всю энергию в мысли. Вдруг где-то на тонком плане это как-то чувствуется. Рука по привычке потянулась к телефону и колонке: Алиса часто слушала музыку, занимаясь чем-то или просто думая. Она и раньше любила музыку, но благодаря Саше эта любовь стала более глубокой и осмысленной. Да и оставаться в тишине сейчас не хотелось, она нервировала. Что, если поможет включить любимую Сашину музыку? Сможет ли он услышать и пойти на зов? Алиса даже не успела ничего сделать, просто нажала на кнопку случайного выбора. Первые же гитарные аккорды зазвучавшей песни прошили её узнаванием, заставили сердце сжаться от горькой смеси любви и боли.«Этот парень был из тех, Кто просто любит жизнь, Любит праздники и громкий смех, Пыль дорог и ветра свист. Он был везде и всегда своим Влюблял в себя целый свет, И гнал свой байк, а не лимузин, Таких друзей больше нет!»
Именно эта песня. Та, что всегда ассоциировалась у Алисы с Сашей. Та, которая была написана будто специально для него. Это точно был знак. Никак иначе.«И в гостиной при свечах Он танцевал, как бог, Но зато менялся на глазах, Только вспомнит шум дорог. Всё, что имел, тут же тратил, И, за порог сделав шаг, Мой друг давал команду братьям, Вверх поднимая кулак… Ты летящий вдаль, вдаль ангел. Ты летящий вдаль, вдаль ангел. Ты один только друг, друг на все времена, Не много таких среди нас. Ты летящий вдаль беспечный ангел…»
Её Саша. Человек-зажигалка, безбашенный, творческий, яркий, как комета. Человек с негасимым внутренним огнём, согревавший им людей вокруг, освещавший им путь своей улыбкой. Такой человек не должен был умирать. Это просто чудовищная, огромная ошибка, глобальная несправедливость, которую нужно исправить. Её Саша. Её беспечный ангел.«Под гитарный жёсткий рок, Который так любил, На Харлее он домчать нас мог До небес и звёзд любых. Но он исчез, и никто не знал, Куда теперь мчит его байк. Один бродяга нам сказал, Что он отправился в рай. Ты летящий вдаль, вдаль ангел, Ты летящий вдаль, вдаль ангел. Но ад стал союзником рая в ту ночь Против тебя одного, Ты летящий вдаль беспечный ангел…»
Песня достигла крещендо и смолкла. Алиса нажала на экран, выключая музыку, и зачем-то встала, замерла посреди гостиной. Какое-то неясное предчувствие охватило её. Сердце тревожно забилось. Что-то должно было произойти. Почему-то она боялась даже шевельнуться. Один вдох. Другой, третий. Отчаянный шёпот: — Саша… Сашенька, приди… Прошу тебя, приди… У-у-у, — застонал на улице ветер, и дом заскрипел ему в ответ. Бом-м, бом-м, — торжественно забили настенные часы, возвещая полночь. Взгляд Алисы метнулся на циферблат, потом на окно. Мрак заливал улицу, подступал вплотную, лизал оконное стекло, заглядывал внутрь. Тишину нарушал только бой часов. И внезапно раздавшееся рычание мотора. Прямо в саду. Не може… Стук в дверь. Три раза. Потрясение, отчаянное желание поверить и страх завладели телом Алисы, не позволили броситься к двери сразу же. Она позволила им задержать себя только на долю секунды, тут же рванула в коридор. В груди дрожала безумная надежда. Домчалась до двери за один удар сердца. Трясущиеся руки пытались справиться с замком. Скорее, скорее, пока не исчез, не ушёл!.. Дверь распахнулась, от порыва ветра ударилась об стену. Мрак бурным потоком хлынул в дом, затопил коридор, холодный воздух пополз в тёмный дом, заскользил по ногам Алисы, по голой коже рук, прижатых к груди. Наверное, она ещё дышала. Должна была, по крайней мере, иначе бы умерла, но она этого не чувствовала. Ни движения воздуха в лёгких, ни тока крови в жилах, ни биения сердца. Она видела только его. Высокий парень в косухе и драных джинсах, широкоплечий, с встрёпанными ветром каштановыми волосами, с щеками, тронутыми лёгкой щетиной. Без единой царапины, живой и здоровый. Прекрасный, как ночное небо. Саша. И голос. Низкий, хрипловатый, полный бесконечной нежности. Тот, который она уже не надеялась услышать. — Не стой на холоде, малыш. Простудишься. Эмоции поднялись вихрем, как прилив во время урагана. Ударили изнутри о стенки черепа, и потрясённый разум заметался. Все силы вдруг оставили Алису. Она не знала, как ей удалось преодолеть разделявшее их расстояние, казавшееся невыносимо бесконечным, и рухнуть прямо в сильные, бережные объятия. Хлопнула, закрываясь, входная дверь. Холодная кожа косухи под пальцами, лёгкая колкость щетины под пальцами, твёрдость и плотность тела. Запах, всегда сопровождавший Сашу: свежесть холодного ветра, шлейф сигаретного дыма и чистый, естественный запах его кожи. Всё это водопадом обрушилось на Алису, закружило голову. Она что было сил сжимала любимого в объятиях и всё смотрела, смотрела, вглядывалась в его лицо до боли, до рези в глазах. Саша обнимал её в ответ и смотрел на неё, как на первую звезду, появившуюся на небе, как на чудо, в которое едва мог поверить. Саша был здесь. Он снова рядом. Глаза защипало выступившими слезами, и Алиса разрыдалась в голос. Как долго она плакала, она не знала. Наверное, долго. И всё время, что она рыдала и выла, освобождаясь от накопленной за полгода боли, Саша держал её в объятиях и гладил по голове. Так же, как раньше. — Не уходи! Не уходи, не бросай меня! — кричала Алиса, дрожа всем телом. — Не уйду. Больше не уйду. Никогда, — шептал он в ответ. Что-то было в его голосе, что заставило её поверить. Безоговорочно, без оглядки. Так, как всегда. Поцелуй был похож на взрыв, на появление сверхновой звезды. Он был крепким, горячим и полным жажды поцелуем, столкновением губ и языков. Они так сильно прижимались друг к другу, как будто были недостаточно близки. Вскоре, когда рыдания Алисы превратились в редкие всхлипы, Саша бережно взял её на руки и отнёс на диван в гостиной. — Ты замёрзла и устала. Тебе нужно отдохнуть. Да не уйду я никуда, — засмеялся он, когда Алиса крепче вцепилась в край косухи. — Просто возьму плед. Повозившись, они удобно устроились на диване. Совсем как раньше. Алиса сидела у Саши на коленях, по-прежнему крепко держа в объятиях, и укрывалась клетчатым красным пледом. Саша тоже обнимал её одной рукой, другой гладил ноги. Ей всё ещё не верилось. Всё казалось, это какой-то морок, развеется, только дунь. Алиса боялась даже моргать. Вдруг исчезнет, исчезнет на этот раз навсегда? Этого ей точно не вынести. Слава богу, Саша понимал её волнения без слов, так же, как и всегда. — Тут я, тут, — ласково потрепал по колену, открыто любуясь её лицом. Осязаемость любимого тела заставляла Алису медленно начать верить: Саша действительно, по-настоящему здесь. Всё как раньше… Не хватало только одного. Она потянула край пледа, укрывая любимому плечи. — Ты… холодный, — сказала Алиса и тут же прикусила язык, поняв, что сказала. Саша уж точно был холодным не потому, что пришёл с улицы. Его улыбка была немного грустной. — Я теперь всегда такой, — он пожал плечами и убрал плед. — Это мне больше не нужно. Щёки Алисы зажглись жарким стыдом. Господи, ну какой же дурой надо быть! — О боже… Прости… — пролепетала она. — Прекрати, — мягко прервал Саша и поцеловал её в лоб. Губы были прохладными. — Ты пришёл… — Ты же звала. Вот и пришёл, как только смог, — улыбнулся он. Улыбка Саши была способна разбить сердце. Казалось, она заполняла его лицо и делала глаза ярче, словно внутри, за кофе и молочным шоколадом, пылал огонь. Он был там и сейчас. — Значит… То, что говорят про Хэллоуин и про границу между нашим миром и загробным… это всё правда? — Я сам ещё не до конца понял, — усмехнулся Саша. — Но не мог не прийти. Алиса смотрела на него и не могла налюбоваться. — Я не могла без тебя… Не могла. Какая это была мука… — Знаю, милая. — В голосе Саши было столько нежности, что у неё снова выступили слёзы. — Потому и пришёл. Прости, что оставил тебя одну. Я никогда этого не хотел. На самом деле, та авария… — он слегка поморщился. — Ты не всё знаешь. То, что случилось… это моя вина. Сердце Алисы запнулось. — О чём ты?.. Саше явно было неприятно об этом говорить. Смотрел он только в огонь. — В тот вечер я сказал тебе, что поеду кататься. Но на самом деле поехал бухать. Нажрался в баре. Хотел… сбросить стресс из-за проблем с группой и здоровья отца. Из-за всего того, что скрыл от тебя, а теперь жалею об этом. Я неслабо так надрался, но всё равно сел на мотоцикл. Думал, поеду помедленнее, на воздухе протрезвею. И… не стал надевать шлем. Не справился с управлением… Дальше ты знаешь. Голос Саши становился всё тише и глуше. А у Алисы снова голова пошла кругом. Слёзы опять застили глаза. Господи боже… — Прости меня, детка, — любимый привлёк к себе, уложил её голову к себе на плечо. — Прости, что причинил тебе такую боль. И прости, что врал, что скрыл от тебя правду. Я мог бы сказать, что просто не хотел тебя грузить и тревожить, но это было лишь полуправдой. На самом деле я… просто боялся, что ты… усомнишься во мне. Что я перестану быть для тебя таким… привлекательным и сильным. Ты видела меня таким, и это одновременно придавало мне сил, и при этом я боялся упасть как в твоих глазах, так и в собственных. Не умею я… просить о помощи. Никогда не умел. — Дурак, — прошептала Алиса дрожащими от слёз губами, обнимая его за шею и запуская пальцы в волосы. Какой же дурак… Это действительно было так, она понимала. Но совсем не злилась. Только не теперь. — Дурак, — кивнул Саша. Его обволакивающий поцелуй утешил Алису, иссушил слёзы, заставил звёзды закружиться перед глазами. Когда удалось немного прийти в себя и восстановить дыхание, она спросила: — Значит, ты всё знаешь. Про нас с ребятами, про то, что мы поссорились и наговорили друг другу… Как? Саша лишь пожал плечами: — Я никогда не переставал наблюдать ни за тобой, ни за ними. Они действительно соврали тебе по моей просьбе. Не вини их за это. — А… про аварию? Об истинной причине они тоже знали, но промолчали? Фил тогда сказал, что тормоза отказали… — Они с отцом знали правду. Это ведь они забирали моё… тело из морга. Фил решил, что вам ни к чему знать правду. Это не принесло бы ничего, кроме ещё большей боли. — Бедный Фил… — поражённо прошептала Алиса. — Ему одному пришлось нести это бремя. А я выдала его секрет Еве и Коле… Обвинила в том, что он не считает нас друзьями… — Он простит, — Саша крепче прижал её к себе. — Я не в восторге от этой ситуации, но он тоже не во всём был прав. Ты тоже его прости. — Уже простила. Скажу ему об этом… позже, — Алиса прикрыла глаза, подставляя макушку под очередной поцелуй. — Тогда поехали, прокатимся? Хочу показать тебе кое-что. Алиса удивлённо вскинула глаза. — Сейчас? В такой холод, ночью? Куда? — Сюрприз, — подмигнул Саша. — Сама всё увидишь. С этими словами он сбросил с них плед, подхватил Алису на руки и вместе с ней поднялся на ноги. Казалось, это не стоило ему никакого труда. Мёртвые, должно быть, не чувствуют тяжести… Через пару секунд ноги Алисы коснулись пола. Саша с улыбкой смотрел на неё сверху вниз. — Ну что, пойдём? — Ага. Мне только надо одеться. Алиса заметалась по дому в поисках тёплой одежды. Домашние штаны сменила на джинсы, поверх футболки натянула Сашину толстовку, в которой и приехала на дачу, шею обмотала шарфом и наглухо застегнула пальто. Саша был в том же, в чём ушёл из дома в тот роковой вечер: джинсы с цепью да футболка и клетчатая рубашка под косухой. Алисе было холодно на него смотреть. Но раз уж он больше не мёрзнет… Уходя, она даже не вспомнила, что надо бы выключить лампочки, задуть свечу и погасить огонь в печи. Саша вышел на улицу первым, а Алиса почему-то замешкалась на пороге, сжимая холодную дверную ручку. Словно почувствовав её колебания, он обернулся. — Пойдём со мной, — мягко, нежно позвал он, улыбаясь, и протянул ей руку. Этот момент, эта секунда вдруг показались Алисе очень важными. Мысли превратились в запутанный клубок нитей, и среди них она никак не могла отыскать что-то важное. — Ты правда останешься со мной? На всю жизнь? Улыбка Саши была чище и нежнее лунного света. В этой улыбке было всё: холодная пустота ночного воздуха, резкий ветер в лицо, разорванные в клочья облака. Эта улыбка взывала к дикой, необузданной части Алисы, к той части, которая требовала любви, свободы и вечного покоя. — Я — твоя жизнь, Алиса. В этом он был прав. Он любил её, а она — его. Они хотели быть вместе, только и всего. Даже если это означало выйти за порог дома в ночь Самайна вслед за умершим. Лица близких вдруг замелькали у Алисы перед глазами. Её самая близкая подруга Ева, тёплый и слегка рассеянный Коля, сдержанный задумчивый Фил. Даже мама, которая причинила ей столько боли. Они все останутся. Ей придётся выбирать. Только выбор был сделан ещё очень давно. Она так устала. Очень устала. Она просто хотела быть счастливой и больше не страдать. Забыть обо всём, кроме любимого человека. Кто может осудить её за это?.. Алиса на секунду прикрыла глаза. Подала Саше руку и шагнула на улицу вслед за ним. Полная луна щурилась на них с небес, молчаливая свидетельница того, что они задумали. Холодный белоснежный туман ластился к земле, наполовину стирая очертания домов и деревьев. Разорванные на лоскуты облака не скрывали красоты звёзд. За краем посёлка темнел лес. Острые сосны впивались в небо, кусали его со злостью. Землю присыпало снежной ледяной пылью. Алиса стояла на первой ступеньке, что вела в дом, и впитывала в себя эту заколдованную ночь. Странно, но ей совсем не было холодно. Адреналин ещё действовал, наверное. Было тихо. Так тихо, будто в мире не осталось больше ничего. Ни городов, ни неба, ни людей, ни… — Садись, — позвал Саша. Он уже сидел в седле мотоцикла, того самого, красного, который они покупали вместе. Как давно это было… Мотоцикл поблёскивал в лунном свете. Алиса приблизилась и повела ладонью по корпусу. Металл казался гладким, как стекло, и прохладным. Спидометр, выхлопная труба, руль — всё такое же, как раньше, как будто после аварии Сашин железный конь не превратился в груду покорёженного металлолома. Не колеблясь, Алиса перебросила ногу через седло и уселась у Саши за спиной. Раньше он тоже катал её, бережно и осторожно, потому что она боялась. Сейчас страха не было. Всё было правильно. Во всём мире остались только она и её любимый. Снова вместе. Только они и бесконечная дорога света впереди. Они мчались по ней на лучшем из мотоциклов, о котором Саша даже мечтать не мог в этом мире. На мотоцикле, двигатель которого не перегревался, масло не хлестало из всех дыр, диски не зажёвывали резину… И тормоза никогда, никогда не отказывали. — Готова? — Саша обернулся через плечо. Алиса теснее приникла к его спине, обняла за пояс обеими руками и кивнула. Мотоцикл вздрогнул, взревел и ожил. Несколько метров он, трясясь, проехал по садовой дорожке и вдруг оторвался от земли. Алиса вскрикнула от неожиданности и радости и крепче ухватилась за Сашу. Они набирали высоту, земля становилась всё дальше. Дома посёлка превращались в маленькие тёмные пятна, чёрный лес стал неразличимой областью, железнодорожные пути убегали куда-то вдаль. Поднялся ветер, холодный и свежий. Не чувствуя земного притяжения, мотоцикл понёсся вперёд, навстречу полной луне. Алиса закричала от удовольствия. Она растворялась в моменте, всеми фибрами души ощущая счастье, и то, как ветер бил в лицо, трепал распущенные волосы и заставлял глаза слезиться. Саша рассмеялся. Его смех был диким, свободным, в нём слышалось эхо громовых раскатов и свист резвящегося ветра. Земная жизнь, все её вопросы и проблемы остались далеко внизу, стали маленькими и незначительными. Они наконец вместе, вместе навсегда, и счастливы. Теперь важно только это. Ветер уносил их возгласы восторга в небеса, где не было ни боли, ни тревог, одно лишь забытье. Они были бесконечны. Они были началом и концом; они были вечностью. Они взлетали, двое, ставшие одним, в пламени и искрах.