Майские льют дожди. Где-то лопнул на бочке обод? Звук неясный ночной…
Клео пораженно оглядела Габи с ног до головы — его рубашка, брюки и обувь выглядели так, будто парень только что нырнул в реку. Он стоял на коврике, немного пошатываясь, и устало смотрел на девушку, будто мог потерять сознание в любой момент. — Боже мой, почему ты шел под дождем, дурак? — спросила Клео шепотом. — Трудный вечер выдался, — ответил тот. — Мне сейчас некуда идти… Ты сказала, что я могу прийти к тебе, если мне будет нужно. Клео тяжело вздохнула и ненадолго вышла из коридора, вернувшись уже с большим теплым полотенцем в руках. Она протянула его Габи, и он вытер часть воды, чтобы она перестала капать с него на деревянный пол. Парень стянул с ног промокшую обувь и Клео провела его в небольшую, но уютную гостиную, а затем усадила на еще одно полотенце, чтобы он не намочил диван. Габи заметил на столе шахматы с не доигранной партией и пустую чашку, на дне которой налипли чайные листья. Клео вновь оставила его одного, а затем вернулась уже с большой чашкой чая и стопкой одежды. — Тебе нужно переодеться, — Клео положила ее рядом с Габи. — Это просто пижама, выбирать не из чего. — Чья же она? — спросил он, развернув клетчатые красные штаны и черную футболку. — Я ведь живу не одна, у одной из моих соседок есть парень. Не волнуйся — одежда чистая. — Ты бы знала, как мне сейчас на это наплевать, — усмехнулся Габи и начал непослушными от опьянения пальцами, расстегивать пуговицы. Получалось у него это очень медленно и неуклюже. Клео, не выдержав, села с ним рядом и помогла снять липкую мокрую рубашку. Она почувствовала, насколько горячей была его кожа и даже не смела поднять голову, чтобы случайно не встретиться со взглядом Габи. — Штаны уж снимай сам, — строго сказала Клео и, встав с дивана, отвернулась от парня. — Да, конечно, — вяло отозвался парень и не без труда стянул их с себя, чуть не свалившись на пол. Габи так и продолжало шатать из стороны в сторону, но самым худшим стала внезапно появившаяся тошнота. Клео услышала, как он сильно икнул, а затем раздался громкий звук рухнувшего на пол тела. Девушка обернулась и увидела, что Габи лежит на ковре, так как не справился с тем, чтобы снять нижнее белье. Клео старалась смотреть куда угодно, лишь бы не видеть те части его тела, которые сейчас оказались без прикрытия. Она помогла Габи подняться с пола, обернула его полотенцем и усадила обратно на диван. Всю мокрую одежду парня она подняла с пола и отправила сушиться на веревку в прачечной. Когда она вернулась, Габи уже немного пришел в себя и теперь сидел, прижав колени в груди, спрятав лицо в полотенце. Его угнетал холодный камин и, подняв руку, он создал маленькие огоньки на пальцах, а затем поджег ими остывшие поленья. Огонь тут же осветил темную комнату и очень быстро здесь стало достаточно тепло, чтобы Габи перестал дрожать. Сейчас он совершенно забыл, что может согреть себя и без огня — его разум был слишком угнетен, чтобы думать о таких вещах. — Пей чай, — Клео села в кресло и указала пальцем на чашку, из которой шел ароматный пар. Парень протянул к ней руку и вдохнул запах напитка, чувствуя, как он обволакивает его и даже начинает немного успокаивать. — Прости, что разбудил тебя, — извинился Габи, сделав большой глоток чая. На вкус он оказался терпким и немного вяжущим, но в данный момент это было то, что нужно. — Все в порядке. Сейчас это не важно… — Я скоро уйду. Не думаю, что тебе хочется объяснять соседкам, что я здесь делаю. — Не переживай, — махнула рукой Клео. — Когда наступают выходные, их тут не бывает. Вернутся только завтра днем. Наверняка они сейчас в одном из клубов. К тому же, идет такой сильный дождь… — У вас тут хорошо, — слабо улыбнулся Габи, разглядывая убранство гостиной. — Уютно и спокойно. — Что с тобой случилось? Судя по твоей одежде, ты даже не ложился спать. — Не думаю, что ты хочешь это услышать. Тебе это не нужно. — Я впустила тебя, не оставила мокнуть под дождем, — пожала плечами Клео. — Будь добр рассказать, что произошло. — Отец… Он позвал нас с Силли на разговор, — начал Габи спустя минуту, вновь погружаясь в тот неприятный момент. — Начал нести всякую чушь, наговорил ужасных вещей. Я вышел из себя и мы… подрались. — Ты шутишь что ли? Нет, скажи мне, что ты просто пошутил… — Нет, это правда. Я жалею лишь о том, что ударил отца, но о своих словах нет. — Зачем ты вечно злишь его? — расстроенно спросила Клео и провела ладонями по лицу. — Неужели ты не понимаешь, чем это может тебе грозить? — А какая уже к черту разница? — невесело усмехнулся Габи. — Чего мне бояться? Терять теперь мне все равно нечего… Я оденусь, пожалуй. Клео молча кивнула и отвела взгляд в сторону, обдумывая ту немногую информацию, которую ей поведал Габи. Она не хотела даже представлять, что такого сказал ему отец, из-за чего настолько добродушный парень потерял над собой контроль. Поддавшись искушению, Клео осторожно перевела взгляд на Габи и застала тот момент, когда он только начал надевать футболку. Лишь когда парень оказывался без одежды, можно было заметить, какой он большой и мускулистый, что совершенно не вязалось с его добродушным лицом и солнечной улыбкой, которую он дарил людям, несмотря на тайную душевную боль. — Я боюсь за тебя, — тихо сказала Клео, когда Габи полностью оделся и устало облокотился на спинку дивана. От ее слов он недовольно поморщился. — Ты ведь не думаешь, что отец меня убьет? — усмехнулся парень и снова поджал ноги к груди, словно защищаясь от внешнего мира. — Он никогда этого не сделает, не переживай. — А мне достаточно и того, что тебе плохо, что вы с отцом подрались! — недовольно бросила Клео. — Неужели только смерть должна меня пугать? — Ты меня отшила, так что не надо вот этого всего, ладно?.. — Я так поступила не потому, что ты мне не нравишься, идиот! Я сделала так, чтобы избавить тебя хотя бы от одной проблемы! — То есть ты настолько наивная, что решила, раз я получил отказ, то мгновенно перестану переживать о том, что о тебе говорит мой отец? Что не буду защищать твое доброе имя? — Габи расхохотался, но надрывно и совсем не весело. Он схватился за голову и запустил пальцы в волосы. — Да я поэтому и подрался с ним — не мог терпеть его слов о тебе! Клео подскочила с кресла и села рядом с парнем на диван, положив ему руку на спину. Услышав его слова и увидев его переживания из-за ссоры с отцом, девушка больше не могла продолжать оставаться хладнокровной. Ей было тяжело видеть Габи таким, но внутри появилась маленькая неуверенная радость от того, что несмотря ни на что, он вступился за нее перед отцом, не побоявшись его неодобрения. Она протянула руки к Габи и прижала его к себе, положив его голову себе не плечо. Парень уткнулся в ее тёплую шею и тяжело вздохнул, обдав кожу девушки своим горячим дыханием. Он осторожно положил руки ей на спину и тоже прижал к себе. — Прости, я не должна обесценивать то, что ты делаешь, — тихо прошептала Клео ему на ухо. — Спасибо, что вступился… Это многое значит для меня. Только больше не дерись с отцом, прошу тебя… — Если он будет так говорить о тебе или моих друзьях, я набью ему морду посильнее, — буркнул Габи и снова уткнулся ей в шею. Клео почувствовала его руки на своей талии, но даже не смогла отстраниться, хотя мысль у нее такая и была, правда совсем недолго. Никогда еще парень не обнимал ее так нежно, без грамма пошлости или того, что могло бы отпугнуть. Габи всегда был терпелив и ласков с ней, позволяя себе лишь невинный флирт, который Клео даже нравился. Несмотря на это, девушка все же немного отстранилась и посмотрела ему в глаза. Габи продолжал держать ее за предплечья, не желая разрывать контакт. — Ты отличаешься от мужчин, которых я знала при жизни, — тихо произнесла Клео, ненадолго опустив взгляд вниз, разглядывая клетчатый красный узор пижамных штанов на Габи. — Я видела лишь… жестокость и насилие. — Мне тяжело слышать это, — парень поджал губы, а затем тяжело вздохнул. — Но это твоя жизнь… Ты делилась этим с кем-то? — Только с Евой. Она добрая и эмпатичная, умеет утешить… Но даже ей я не рассказывала абсолютно все подробности. — Если тебе тяжело, то можешь ничего мне не рассказывать. Я все понимаю… Точнее мне понятно, что ты можешь не хотеть делиться этим со мной. — Я хочу, но стыд так силен, — прошептала Клео и сильно сжала пальцами ткань футболки Габи. — Тебе не должно быть стыдно за то, в чем ты не виновата, — покачал он головой. — Сейчас ты здесь. Я не позволю никому тебя обидеть или унизить. Клео ненадолго прикрыла глаза и провела руками по лицу, стараясь собраться с силами для тяжелого рассказа. Пальцы задрожали от воспоминаний, которые она с трудом извлекала из своей памяти. — Ты уже знаешь, каким был мой отец, я об этом упоминала, — начала Клео. — Он много пил… Из-за этого, и я слишком рано познакомилась с алкоголем, он стал частью нашей жизни. Начались проблемы с деньгами, иногда их не было даже на еду. Школу я пропускала, потому что боялась оставить отца одного — думала, что он может умереть, пока меня не будет рядом. Но он не оценил моих стараний… Отец стал жестоко обращаться со мной. Если я не сразу приходила, когда он меня звал, я получала по лицу. Если не убиралась к его приходу, он тягал меня за волосы. Когда еды не было, то он орал на меня, что я бесполезная и снова давал пощечины. — Это просто… ужасно, — покачал головой Габи и погладил руку девушки. — Как он мог так с собственной дочерью?.. — Это я еще могла вытерпеть. Привыкла, научилась избегать избиений, старалась быть хорошей дочерью… Но потом появились эти его дружки в вечно воняющей жженными тряпками одежде. Они подсадили отца на наркотики, начали тянуть из него еще больше денег. Тогда он совершенно опустился, оказался на самом дне, а я вместе с ним. У нас и так было мало денег, но на тот момент мы стали нищими. Я не могла даже тетради в школу купить, не говоря уже о новой одежде. — Ты упоминала, что запиралась в своей комнате, когда его дружки приходили в ваш дом. Прости за вопрос… Кто-то из них тебя… обижал? — Мне тогда только исполнилось девятнадцать, примерно неделю назад, — хрипло произнесла Клео. — Я вышла из ванной и услышала, что они снова орут в гостиной, спорят о чем-то. Мне не хотелось ничего знать, я просто пошла в свою комнату, но не успела даже дверь открыть, как меня схватил за руку один из приятелей отца. Он был пьян, но все равно оказался сильнее, я отбивалась как могла. Он начал рвать на мне одежду, а я со всей силы ударила его в глаз. Этот урод взбесился и потащил меня на кровать — легко понять зачем. Я кричала и звала отца на помощь, у меня даже получилось вырваться, но этот пьяница нагнал меня на лестнице и так сильно ударил чем-то по голове, что я кубарем свалилась с нее. Дальше я помню все смутно, все было словно в тумане… Я слышала голос отца — никогда он еще так сильно не орал. Он оказался настолько глуп, что потащил меня в машину и повез в больницу, будучи пьяным и под наркотиками. Отец гнал на большой скорости… Потом я помню яркую вспышку и сильный удар, а дальше только нестерпимую боль — длительную и невыносимую. Это тянулось так долго, что я совершенно потерялась во времени. Я поняла, что меня постепенно уносит куда-то во тьму… А потом появился яркий свет и боль ушла. Я поняла, что умерла в той машине, а мой отец остался жив — на нем не было и царапины. Я знаю, что он в тюрьме из-за наркотиков, и это все. — Твоя жизнь была ужасна, но сама Вселенная будто над тобой сжалилась, — тихо сказал Габи после недолгого молчания. — Ты ведь не можешь скучать по той жизни, правда? — Совсем не скучаю, — согласилась Клео и слегка улыбнулась. — Чтобы уберечь себя от насилия, я пожертвовала ею и сделала бы это снова. Теперь я знаю, что даже после смерти есть другая жизнь и она даже очень хороша. Я встретила лучшую подругу, хороших друзей… и тебя. Габи шумно выдохнул, чтобы справиться с приближающимися слезами, а затем крепко прижал Клео к себе, обняв за талию и погладив ее по мягким длинным волосам. Девушка была теплой и сладко пахла, словно самый вкусный сладкий шоколад. Габи услышал, как Клео тихо всхлипнула, наконец, дав себе возможность выпустить эмоции на свободу. Он немного отстранился от девушки и увидел, что несколько слезинок все же скользнули по ее бледным щекам. Габи осторожно вытер мокрые дорожки большими пальцами, бережно взяв лицо Клео в ладони, будто хрупкий нежный цветок. — Несмотря ни на что, я буду с тобой рядом, — улыбнулся он, но голос его звучал твердо. — Что бы ни случилось в жизни, я даю тебе слово, что никому больше не позволю тебя обидеть. Я стану тем для тебя, кем ты сама захочешь. Я согласен быть другом, братом — кем угодно. Только больше никогда не уходи. — Зачем тебе это? — сквозь слезы спросила Клео, стиснув плечо Габи. — Почему ты вообще обратил на меня внимание? Почему ты не можешь просто уйти? От меня у тебя одни неприятности… Так же нельзя. — Плевать мне на неприятности — они ничтожны. Сейчас я просто счастлив видеть тебя и быть рядом. Ты можешь плакать о чем угодно, но не лей слезы из-за меня. Я постараюсь сделать так, чтобы ты всегда улыбалась. — Нельзя всегда улыбаться, Габи. Иногда мы плачем не потому что нам грустно. Я и сама не знаю, отчего сейчас плачу… Я правда не понимаю. Клео вытерла слезы ладонью, а затем села еще ближе к Габриэлю, положила ему руку на плечо, а другой коснулась его щеки, ласково погладив немного колючую горячую кожу. Габи прикрыл глаза, наслаждаясь ее нежными руками, но сам не смел даже пошевелиться, боясь спугнуть девушку, которая всегда казалась ему прекрасным видением, способным в любой момент исчезнуть из его жизни. Клео улыбнулась, глядя на уставшее и взволнованное лицо Габи и, пока он не открыл глаза, придвинулась к нему еще ближе, а затем осторожно коснулась своими губами его губ, почувствовав их жар и мягкость. Габи удивленно открыл глаза, боясь, что он просто уснул и ему снится чудесный сон, но это оказалось правдой. Ему даже захотелось ущипнуть себя — настолько это было невероятно. Клео в самом деле целовала его, а он боялся даже пошевелиться, сгорая от смущения и удивительного чувства теплой пустоты в голове. Немного осмелев, Габи сжал пальцами ее талию и провел ими по гладкой теплой коже на спине, приподняв футболку выше. Он почувствовал, как Клео слегка вздрогнула, но не отстранилась, продолжая целовать его все смелее с каждой секундой. Габи заставил ее раскрыть губы, и она охотно поддалась ему, позволив сделать поцелуй глубже и горячее. Его язык и дыхание были горячими, распаляя девушку все сильнее и доводя до состояния, когда она уже твердо решила пойти дальше простых поцелуев. Клео почувствовала, как кружится голова и обхватила шею Габи руками еще крепче, потянув его за собой. Она легла на спину и теперь парень оказался над ней, удерживаясь на руках, чтобы не повалиться на девушку сверху. Он видел, как покраснели ее щеки, слышал, как она тяжело дышит, но несмотря на это, продолжала цепляться за него и нежно касаться его шеи. Рука Клео скользнула под футболку Габи и погладила его спину, оставив чувствительную полосу на коже. Поддавшись ее ласке, парень перестал нависать над ней и прижался к Клео всем телом. Они никогда еще не были так близки, как сейчас, но им обоим это казалось настолько естественным и логичным, будто они уже давно были к этому готовы. — Не отпускай меня, — прошептала Клео Габи на ухо. По его шее и спине побежали мурашки от ее ласкового голоса и теплого дыхания. — Никогда не отпущу, — покачал он головой и поцеловал ее сначала в щеку, а затем убрал волосы с лица девушки и осторожно поцеловал ее в губы, тут же отстранившись, будто не решаясь на нечто большее. — Все хорошо, — еле дыша, прошептала Клео. — Не останавливайся. Не дожидаясь, пока Габи наберётся храбрости, девушка взяла его за воротник футболки и прижала к себе, сжав талию парня бедрами. Отчаянно краснея, он вновь поцеловал Клео, но на этот раз это было совсем не невинно — поцелуй стал еще более страстным, жарким и нетерпеливым. Клео тихо простонала ему в губы и Габи совершенно потерял голову. Он не знал, как реагировать на новые ощущения в теле, поэтому смущался все сильнее, до сих пор не веря, что его возлюбленная, наконец, ответила взаимностью на его чувства. Клео улыбнулась, увидев, как Габи покраснел и почувствовала, что это распаляет ее даже сильнее, чем любое страстное прикосновение. Она взяла его руку и запустила ее под свою футболку, положив себе на обнаженную грудь. Парень осторожно сжал ее и почувствовал, как напряглись бедра Клео и как сильнее начало стучать ее сердце. — Ты не хочешь остановить меня? — спросил Габи, оторвавшись от ее губ. — Нет, — покачала она головой. — Я хочу большего. Всего тебя. Несмотря на то, что парень хотел этого больше всего на свете, он заставил себя отстраниться от Клео и, взяв ее за руку, притянул к себе и заключил в объятия. Она удивленно посмотрела на него, не понимая, почему он не захотел зайти дальше того, что между ними сейчас произошло. — Не сейчас, — улыбнулся Габи и поцеловал Клео в лоб. — Я все еще немного пьян, а ты слишком беззащитна, чтобы трезво решить, чего хочешь на самом деле. — Впервые я жалею, что ты такой хороший, — разочарованно фыркнула Клео, но все же прижалась к нему, чувствуя себя абсолютно счастливой. — Уже очень поздно. Пора спать, как думаешь? — Да, ты прав. Я очень устала за день. Но теперь мне намного легче. Клео встала с дивана и сильно потянулась, вытянув руки вверх. Она уже пошла к лестнице, чтобы подняться в свою спальню, но, посмотрев назад, увидела, что Габи улегся на диване, положив две подушки себе под голову. Клео вздернула бровь вверх и вернулась к нему, строго посмотрев на парня сверху вниз. — Что такое? Подушки под запретом? — спросил он, вытянув свои длинные ноги и положив руки под голову. — Ты хотел бы лечь со мной? — как можно более невинно спросила Клео. — Клянусь, я не буду тебя соблазнять. — Ты уверена? — Габи подскочил с дивана и смущенно провел ладонью по шее. — А кровать у тебя большая? — Хватит места, не волнуйся, — покачала Клео головой снисходительно и кивнула в сторону лестницы, зовя парня следовать за собой. Они поднялись на второй этаж по покрашенным в белый цвет ступеням и прошли к самой последней двери в левом коридоре. Клео открыла ее и Габи оказался в небольшой уютной комнате с простым убранством. Здесь находились белая кровать, застеленная светло-сиреневым постельным бельем, небольшая прикроватная тумбочка с лампой; письменный стол, на котором стояли свежие пионы и мягкий сиреневый пуфик. На стенах висели зеркала, небольшие картинки с пейзажами, а на полу был постелен пушистый махровый ковер. Габи удивленно осмотрелся — он не ожидал, что комната Клео будет выглядеть настолько по-девичьи. — Здесь вкусно пахнет, — заметил парень. — Благовония? — Да, жасминовые, — кивнула Клео, села на кровать и начала взбивать мягкие подушки. — Помогают расслабиться… Ложись уже, не стесняйся — будь как дома. Я не кусаюсь обычно. Габриэль немного неуверенно сел на постель и попрыгал на матраце, убедившись, что он подходящей для него мягкости. Клео фыркнула, увидев это, и улыбнулась, спрятав лицо в подушку, а затем укрылась легким одеялом, под которым было не жарко спать в теплую погоду. Габи помялся пару секунд, но тоже присоединился к ней, наконец, расслабленно опустившись на подушки. Несмотря на комфорт, ему все еще было немного неловко. Всего несколько часов назад Габи был разбит и унижен, а сейчас лежал рядом с любимой девушкой, которая не гнала его прочь, а приняла в свой дом и утешила. Он повернул голову вбок и посмотрел на Клео, которая уже почти уснула. — Спасибо, — тихо сказал Габи. Девушка тут же открыла глаза и посмотрела на него. — За все. — Я ничего такого не сделала, не надо меня благодарить, — улыбнулась она, а затем сильно зевнула и протерла ладонью глаза. — Меньше всего я ожидала, что ты заявишься ко мне посреди ночи, но… я рада, что ты вспомнил обо мне, когда тебе было плохо. — Я бы мог пойти к Арею или Еве, но мне почему-то захотелось увидеть тебя. Сначала я просто бродил по городу, даже не понимая, куда иду, но пришел именно к тебе. Ноги решили все за меня. — Какие у тебя хорошие ноги… Клео и Габи одновременно перевернулись на бок друг к другу и оба смущенно улыбнулись — они все еще вспоминали тот момент, когда на пару мгновений позволили себе забыться, но остановились, почти перейдя грань. — Как спать, когда ты так смотришь? — еле слышно прошептал Габи. — Хотела задать тот же вопрос, — хихикнула Клео, но через мгновение стала серьезной. — Ты наверняка считаешь меня легкомысленной… Это ведь я настаивала, а не ты. — Погоди-ка… Ты считаешь себя такой лишь из-за этого момента? — Да, разумеется. Я показала себя… немного легкодоступной. — Я больше года ходил вокруг, пытался добиться твоего внимания, делал все, что только мог, — рассмеялся Габи и щелкнул девушку по носу. — Ты всегда давала мне от ворот поворот, а других подозрительных парней я рядом с тобой не видел. — Тогда почему я вела себя так глупо? — смущенно спросила Клео и печально вздохнула. — Наверняка из-за того, что я такой милашка. — Так, я спать! Не хочу больше об этом говорить! — Иди сюда, обольстительница, — Габи протянул к Клео руки под одеялом и подтянул ее к себе, крепко прижав к груди и поцеловав в лоб. — Маленькая шоколадка… Клео положила руку парню на спину, сжала ткань его футболки и уткнулась ему в шею, вдыхая его свежий цитрусовый аромат. Даже дождевая вода не смогла смыть этот приятный запах и теперь Клео мгновенно расслабилась, ощутив его. Габи снова и снова оставлял поцелуи на ее лбу и щеках, гладил девушку по волосам и плечам, тоже постепенно успокаиваясь и погружаясь в крепкий спокойный сон.***
Каллисто так и продолжало трясти, несмотря на все утешения Вики. Как она и обещала, им всем принесли успокаивающий чай, чтобы после пережитого стресса было вообще возможно уснуть. Ливия сидела в кресле, прижав колени к груди и положив на них лоб. Она уже не плакала, но воспоминание о ссоре отца и брата погрузило ее в длительное молчание, из которого мать так и не смогла ее вывести. Мальбонте стоял у камина и, глубоко погрузившись в собственные мысли, смотрел в огонь. — Может, разбудить Лилит? — предложила Вики, опустив пустую чашку на стол. — Она же мастер утешать других. — Пусть спит, — покачала головой Каллисто. — Ей и так скоро предстоит все узнать, пусть хоть она сегодня спит спокойно. — Это было непозволительно, — тихо произнес Мальбонте, повернувшись к ним. — Я теперь буду пристально наблюдать за тем, как Люцифер ведет себя с сыновьями. Мне такое совсем не нравится и, если понадобится, я приму меры. — Что? О чем ты? — испуганно спросила Ливия, подняв голову и посмотрев сначала на него, а потом на Вики. — Вы же не запретите отцу с нами видеться? — Если так будет нужно, то запрещу, — строго ответил Мальбонте и Ливия жалобно всхлипнула, спрятав лицо в руках. Мужчина поджал губы — ему всегда было трудно смотреть на женские слезы. — Я уже сама не знаю, как будет правильно, — тяжело вздохнула Каллисто, обняв себя за плечи. — Иногда я сама начинаю верить, что им лучше не общаться… — Как ты можешь так говорить?! — вспылила Ливия и подскочила с кресла, с гневом в глазах глядя на мать. — Он же наш отец, он правитель Ада! Габи тоже виноват в том, что произошло! — Как можно уравнивать в ссоре взрослого демона с сотней лет позади и молодого парня? — покачал головой Мальбонте. — Нет, Люцифер повел себя недостойно. Пока что я ничего не сделаю, но, если подобное повторится… я приму меры. — Вы не наш отец, чтобы такое решать! — закричала Ливия почти ему в лицо. — Почему вы не можете просто… Позвольте нам самим решать, что делать! — Иди спать, Лив, — мягко произнесла Каллисто. — Не нужно кричать — особенно на нашего повелителя… Будь благодарна, что он вообще хочет помочь твоим братьям. Ничего больше не сказав, Ливия посмотрела на Мальбонте, сдерживая злые слезы и, клокоча от гнева, выбежала из гостиной, напоследок громко хлопнув дверью. Каллисто вздрогнула от громкого шума и Вики крепко сжала ее пальцы. — Трудный день выдался, — опустошенно произнесла она и посмотрела на мужа. — Возвращайся в постель, а мы еще немного здесь посидим, хорошо? — Как вам угодно, — согласился Мальбонте. — Спокойной ночи. Мужчина тоже покинул гостиную, оставив женщин одних. Как только он ушел, Каллисто тут же дала волю слезам — ей больше не хотелось скрывать свои эмоции. Вики продолжала гладить ее руку, дав ей как следует выплакаться. — Моя семья разваливается на части, — всхлипнула Каллисто и взяла со стола платок, чтобы вытереть мокрое лицо. — Я ничего не могу с этим поделать. — Тебе нужно быть сильной ради своих детей, — напомнила Вики. — Ты их мать, никого ближе у них нет. Плевать на Люцифера, их главная опора — это ты. Если Мальбонте ссорится с моими ребятками и я считаю его нападки несправедливыми, я обязательно говорю ему об этом и стараюсь их помирить. — Ты с Мальбонте говоришь на равных, а я так не могу. Люцифер не считается со мной, не обсуждает важные вопросы, не говорит о детях. Он лишь упрекает и говорит, что я вырастила разгильдяев. Я все терпела, Вики… Его измены, грубость и холод по отношению ко мне. Это я уже могу вынести, но, когда дело касается наших детей, я выхожу из себя… Но ничего не могу ему сказать. — Может, тебе остаться в Виктуаре? — предложила Вики. — Ты сможешь жить с детьми, вам выделят дом побольше — не хуже, чем в Аду. — Как же я оставлю Люцифера одного? — в ужасе спросила Каллисто. — Я должна быть рядом. К тому же… не хочу быть здесь и думать, что он там с кем-то спит за моей спиной. Там я хотя бы постоянно рядом и ему редко удается сбежать к очередной своей девице. — Уходи от него, — нахмурилась Вики и Каллисто всхлипнула даже более горько, чем до этого. — Живи здесь, начни все заново! Ты ведь такая красивая, совсем молодая женщина! Тебе незачем тратить свою жизнь на того, кто тебя не ценит! — Ну, может мы… Люцифер хочет еще одного ребенка… Вдруг все изменится, если я дам ему шанс? — Пф, что за глупость, ребенок должен рождаться от любви, а не для ее сохранения. Любовь — это поступки, а не только слова. Обдумай то, что я предложила, прошу тебя… Я не настаиваю и все понимаю. Тебе тяжело, но подумай о детях тоже. — Люцифер никогда меня не любил так сильно, как тебя, — вдруг произнесла Каллисто. От ее слов Вики бросило в холод. Она боялась, что разговор дойдет именно до этого. — Я не виню тебя, только не подумай так. Это лишь выбор Люцифера и мне с ним приходится жить уже долгие годы… Это такая пытка за мои грехи перед ним и всеми вами. — Я уже говорила, что не виню тебя и все простила… Ты должна решиться, — кивнула Вики уверенно. — У тебя есть время подумать. Скажешь мне, если решишься, и я помогу. — Легко ли уйти от отца своих детей, да к тому же Сатаны? — горько усмехнулась Каллисто, убрав мокрый от слез платок в сторону. — И самое худшее… я его правда люблю. Трудно все это… — Это слишком тяжелый разговор для такой поздней ночи, дорогая. Нужно как следует выспаться и думать на свежую голову. — Ты права, конечно… Как я мечтаю о том, чтобы меня просто уважали и ценили — как Мальбонте тебя. — Ох, ну, если честно, у нас тоже бывают проблемы, — призналась Вики. — Мальбонте бывает строгим и слишком скрытным, но мы стараемся все решать, как можем. Семейная жизнь иногда трудна даже с хорошим мужем. — Но у тебя хотя бы есть, ради чего с ним оставаться, твой муж не изменяет тебе, а любит до потери пульса, я же вижу! — удрученно покачала головой Каллисто. — Увиденное сегодня не оставляет мне повода быть с Люцифером даже ради детей. Как же мне быть?.. — Иди спать прямо сейчас. Спи сколько захочешь, можешь хоть целый день проваляться, но потом встань и будь со своими детьми. Им нужна твоя поддержка и любовь. Пусть они все знают, что их мама самая сильная. Идет? — С-спасибо, Вики… Хорошо, что это случилось здесь, а не дома. Я бы тогда с ума сошла от страха. Спасибо вам обоим. Каллисто крепко обняла Вики, и та утешающе погладила ее по спине, стараясь вложить в свои прикосновения как можно больше тепла и поддержки. Проводив уставшую жену Люцифера до ее спальни, Вики, наконец, смогла вернуться к Мальбонте. Как оказалось, он еще не спал, а просто лежал в постели с книгой в руках, дожидаясь, когда она вернется. Вики подошла к кровати и плюхнулась на нее, совершенно обессиленная. — Ну что, она успокоилась? — спросил Мальбонте, убрав книгу на тумбочку. — Не думал, что день закончится семейными разборками. — Видимо, это назревало давно, — кивнула Вики, сняла халат и легла рядом с ним. — Хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Люцифер, черт бы его подрал… — Я серьезно говорил насчет того, что буду за ним следить. Это не шутки — парни каждый раз трясутся, когда он прилетает. Это не нормально. — Только не пыли раньше времени. Может, у них получится самостоятельно решить эту проблему… — Разумеется, я не собираюсь тут же разлучать Люцифера с его детьми, — нахмурился Мальбонте и повернулся на бок к жене лицом, укрыв ее одеялом. — Это было бы несправедливо. Я же не сухарь какой-то. — К тому же, ты и сам иногда ведешь себя несправедливо, — напомнила Вики. — С Ареем в особенности. Ты должен быть с ним мягче. Подавай пример. — Ты правда думаешь, что я веду себя с ним несправедливо? Я похож на Люцифера? — Нет, все не настолько плохо… И все же, ослабь хватку, а то ему скоро будет нечем дышать. К тому же… Ева тоже хочет участвовать в тренировках. Разреши ей хоть разочек. Она же хорошо подготовлена, не переживай за нее. — Вики, дело не в том, что я волнуюсь за нее, — нервно отозвался Мальбонте. — Ее силы под контролем, пока она спокойна. Во время боя Ева может… перейти грань. Может пострадать не только она, но и тот, с кем она будет в спарринге. — Ты же учил ее контролировать себя, — грустно вздохнула Вики. — Ева уже не ребенок — она прекрасно контролирует свою силу. — Я… подумаю. Нужно немного времени. Вики не стала продолжать разговор и молча выключила свет — ей не хотелось разжигать тревогу Мальбонте, особенно после того, что недавно произошло. Он повернулся на другой бок и почувствовал, как Вики обняла его за талию и прижалась к спине. Несмотря на усталость, спать Мальбонте совершенно не хотел. Его терзало чувство вины из-за тайны, которую он хранил уже долгие годы, не решаясь рассказать о ней даже собственной жене.***
Кристофер бродил по коридорам дворца, пытаясь найти Силли. Ему так и не удалось уснуть после того, как он вместе с Ареем проводил сестру до дома, поэтому парень решил сделать себе чай на кухне. Как раз на пути туда, он услышал громкий голос Люцифера и сразу понял, что происходит — тот отчитывал своих сыновей. Кристофер подошел к двери, из которой шел шум, но не рискнул зайти внутрь. Лишь в последний момент он успел уйти за угол, когда Ливия быстро выбежала из комнаты, даже не заметив его. Слушать ссору дальше Кристоферу совершенно не хотелось, потому что он каждый раз выходил из себя, видя унижение Габриэля и Сильвестра. Спрятавшись в одной из пустующих комнат, он дождался, пока все закончится и пошел искать Силли, который уже успел куда-то незаметно уйти. Кристофер пытался додуматься, где он мог спрятаться, потому что его друг всегда так делал, когда ему было плохо. Обыскав почти все комнаты в восточном крыле, зайдя во все залы и даже проверив временную комнату Силли, Кристофер разочарованно поплелся в спальню, в которой он остановился на эту ночь. Закрыв за собой дверь, парень уже хотел включить свет, как вдруг увидел кого-то на крытом балконе и рефлекторно схватил первый тяжелый предмет, который попался ему под руку — это оказался серебряный подсвечник. Прокравшись к балкону, Кристофер убрал занавеску в сторону и облегченно вздохнул — это оказался Силли. Друг повернулся к нему и удивленно посмотрел на подсвечник у него в руке. — Ты решил меня милосердно добить? — спросил он, печально улыбнувшись. — Прости, я почему-то подумал… Неважно, — Кристофер поставил импровизированное оружие на стол и вышел к Силли на балкон. — Как ты? Почему не спишь? — Не хочу. Пришел сюда, а тебя нет. Где ты сам-то был? — Я… я просто… — Ты все слышал, — догадался Силли и тяжело вздохнул. — Ты врать вообще не умеешь и притворяться тоже. Вот же… стыд. — Ты это о чем говоришь? — не понял Кристофер. — Какой еще стыд? — Меньше всего на свете я хотел, чтобы именно ты слышал то, что говорил отец. Я могу многое стерпеть, но не хочу, чтобы ты видел, как я это делаю. — Да ладное тебе, Сил… И меня отец ругал при тебе. — Между моим отцом и твоим есть большое отличие, — покачал тот головой. — Твой никогда не унижает тебя перед другими и видно, что он тобой гордится. Даже когда отец тебя ругает, заметно, что он делает это без злобы. Мой же… каждое его слово меня убивает. Кристофер молча вышел, а вернулся уже с двумя подушками и положил их на пороге балкона. Он сел на одну из них и похлопал по второй, приглашая сесть Силли рядом. Парень улыбнулся и опустился на подушку, скрестив ноги и уперевшись ладонями о пол. — Такой сильный дождь, — тихо произнес Кристофер, глядя на стекающую по стеклам воду. — Вот бы сейчас забраться повыше в горы… — Чтобы тебя молнией ударило? — прыснул Силли. — Страшно же… — Я не боюсь молний — слишком часто видел, как их создает Арей. Вот это уже страшно… Зато Шарлотта каждый раз пищит от восторга. — Хотел бы я быть такими как вы и брат — сильным и смелым. Ты бы видел, как Габи ответил отцу — они даже подрались. Это плохо, но зато он смог заступиться за свою любимую… Я на это не способен. — Ты слишком добрый, чтобы бросаться на кого-то с кулаками, — улыбнулся Кристофер. — Разве это плохо? Нет, это не твой путь — вот и все. Я… буду тебя защищать. — Ты шутишь? — слабо усмехнулся Силли. — Защищать от отца? Нет, лучше не надо. — А мне все равно — раз пообещал, значит буду. В любом случае, я рад, что ты пришел ко мне. Ценю твое доверие. Силли молча кивнул, а затем поджал ноги к груди и обхватил их руками. Кристофер посмотрел на него и увидел, что щеки друга заблестели от слез. Он сначала хотел отвернуться, чтобы не смущать Силли, но быстро передумал и схватил его за рукав рубашки, притянув к себе и заключив в крепкие объятия. Тот смущенно зажмурился, не ожидав ничего подобного от Кристофера, но быстро успокоился в его сильных и теплых руках. Он хотел, чтоб этот миг длился вечно, и к его большой радости друг не торопился разжимать объятия. — Крис… А тебе кто-нибудь… нравится? — спросил Силли, уткнувшись ему в плечо. Кристофер немного отстранился от него и посмотрел очень удивленно. — Вроде бы нет… А почему ты спрашиваешь? — ответил он вопросом на вопрос. — Вроде бы? Ты не уверен? — Да никто мне не нравится! Я тут тебя утешаю, а не сижу на допросе… Ты спрашиваешь об этом, не потому что тебе кто-то нравится? — Нет, совсем никто, — быстро ответил Силли, и Кристофер недоверчиво вздернул бровь. — Я вроде уже об этом говорил. — Нет у меня на это времени, — наконец, ответил Крис более уверенно и отпустил друга из рук. — Тренировки, учеба… Да и с вами я много времени провожу, особенно с тобой. На влюбленность времени нет. — Хорошо… Меня этот ответ устраивает. — О чем ты? Не хочешь, чтобы у меня кто-то появился? Неужели будешь ревновать?! — Конечно же буду! — честно ответил Силли. — Тогда ты будешь уделять мне меньше времени… Это эгоистично, но врать тебе я не хочу. — Вот поэтому никого у меня и нет, — улыбнулся Кристофер и потрепал его по плечу и снова притянул к себе. — Мне и так хорошо. Силли крепко стиснул его руку и развернул к себе лицом. Кристофер замер, но тоже сжал пальцы друга в ответ, будто повинуясь чему-то идущему из самых дальних уголков души. Они просто смотрели друг другу в глаза, замерев и не смея пошевелиться, словно это могло разрушить нечто очень важное, о чем каждый из них боялся сказать. Силли чувствовал, как дрожь в его пальцах усиливается, как горит его лицо и тяжело бьется сердце, но впервые ему совершенно не хотелось прятать это. Он заблудился в светлых глазах Криса, которые блестели в свете тусклых свечей и бьющих вдалеке молний, а тот смотрел на Силли в ответ, наверное, впервые понимая, что ближе него нет никого на всем белом свете. Ему было жутко неловко осознавать, что он начинает чувствовать что-то странное внутри себя — такое, о чем пока не мог сказать. Кристоферу было немного страшно и очень стыдно думать о том, что он понемногу начал принимать для самого себя. Силли коснулся его шеи и притянул к себе — очень мягко и нежно, будто боясь спугнуть. Сам не понимая, зачем он это делает, Кристофер крепко зажмурил глаза, но тут же открыл их, почувствовав, как Силли прижался своим лбом к его лбу, так и продолжая держать за шею. Ему стоило больших трудов не сделать то, чего он хотел всем сердцем — он просто боялся, что Кристофер его оттолкнет, не поняв чувств, которые из дружеских постепенно переросли в нечто большее. Он шумно выдохнул и снова вздохнул, будто боясь, что не хватит воздуха. Осторожно открыв глаза, Силли посмотрел на Кристофера и тот теперь тоже глядел на него в ответ во все глаза. Это походило на молчаливую беседу, и они оба осознавали, что только что произошло, но боялись признаться в этом друг другу. — Останешься в моей комнате? — предложил Кристофер после длительного молчания. — Тогда я буду спать ближе к окну, — тут же выпалил Силли и подскочил на ноги, только теперь осознавая, что он только что чуть не поцеловал своего лучшего друга. — Да, конечно… Как хочешь. Пока Силли расстилал постель и взбивал подушки, Кристофер стал лениво снимать с себя одежду, начав с футболки. Силли поднял на него взгляд и тут же почувствовал, что ему хочется сбежать отсюда как можно дальше. Он изо всех сил старался не смотреть на Кристофера, но его глаза будто приклеились к его красивой спине и мускулистым плечам. Силли из последних душевных сил заставил себя отвернуться и несколько раз ткнул себя пальцем в лоб, стараясь прекратить вспоминать тот момент, когда он чуть не поцеловал Криса. Не удержавшись, Силли вновь краем глаза поглядел на друга, который как раз переодевался в пижамные штаны. — «Пытка какая-то», — подумал Силли и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Кристофер, конечно же, заметил, что он разглядывает его и улыбнулся себе под нос. — Ну что, как я тебе? — Крис подошел к другу, встал напротив и шутливо напряг мышцы, красуясь перед ним. — Я красавчик? — Да, красавчик, — кивнул Силли и отвел взгляд в сторону. — Даже чересчур. Кристофер довольно ухмыльнулся и кинул в него своей второй футболкой и шортами, чтобы он мог тоже переодеться. Силли снял свою праздничную рубашку и посмотрел на себя в зеркало, критично оглядев с ног до головы. — Что-то не так? — спросил Крис, подойдя к нему. — Забыл, как выглядишь? — Нет, просто… Почему я такой мелкий? — Скажи это Шарлотте и посмотришь, как она отреагирует. — Но я-то парень, — расстроенно пробормотал Силли и надел футболку. — Хотя я всегда был такой. Сестра в детстве постоянно побеждала меня и щекотала до истерики. — Ты не мелкий, — улыбнулся Кристофер и стиснул его плечи, встав позади. — Ты просто… аккуратный, как твои стрелы для лука. Они выглядят тонкими и хрупкими, но в нужных руках и при правильном использовании могут стать сильным оружием. Силли благодарно посмотрел на друга через зеркало, а затем вместе с ним плюхнулся на постель, сладко потянулся и удобно устроился на подушке. Кристофер кинул в него покрывалом, а сам укрылся другим и лег на спину, сложив руки на животе. — Интересно, как там Габи, — прошептал Силли, глядя в потолок. — Я за него волнуюсь. — Возможно, он прямо сейчас в тренажерном зале пытается выбить всю дурь из груши, — рассмеялся Крис, но тут же стал серьезным. Он тоже переживал за друга. — Они с твоим отцом правда подрались? — Ты бы их видел… Я думал, они подожгут друг друга. Отец стал говорить про Клео не самые приятные вещи… Нет, это было отвратительно. Мне самому тошно стало, а Габи вообще взбесился. Маму жаль… Она наверняка сегодня не сможет уснуть. Хорошо хоть бабуля этого не видела. — Как все разрешилось? Кто их разнял? — Ливия привела Мальбонте и Вики, — ответил Силли. — Даже не знаю, чем бы все кончилось, если бы они не пришли. Ливия молодец — смогла сообразить, что нужно делать. — Так вот куда она так бежала, — понял Кристофер, вспомнив, как девушка неслась по коридору. — Я видел ее, но ушел раньше, чем пришли родители Евы. Сразу скажу, что подслушал не специально. — Уже неважно. Теперь я просто хочу, чтобы эта ночь длилась вечно — не хочу начинать завтрашний день. — Но он начнется в любом случае, Сил. Просто забей, умоляю тебя. Живи как раньше, учись, занимайся любимыми делами… Будь собой. — Ради чего? — с горечью в голосе произнес Силли, повернувшись к другу лицом. — Если сяду писать, то сразу вспомню слова отца об этом… Ему не нравится моя увлеченность поэзией. — Можешь тогда… ради меня? — спросил Кристофер и тоже повернулся к нему. — Пожалуйста. Ты должен закончить свой мюзикл. Габи напишет музыку, Ева станцует, а споет… Вергилий, точно! Ты помнишь, как красиво он поет? — Да… Словно бальзам на душу. Хочется его послушать еще раз. Он как сирена. — Пока он пел, мне показалось, что все мои тревоги исчезли без следа. И что самое странное, я до сих пор будто слышу этот голос в своей голове. Когда я обращаю на него внимание, мне становится спокойно… Такое бывает только когда мы с тобой остаемся вдвоем. — Я тоже это чувствую, — признался Силли смущенно. — Поэтому и не хочу, чтобы ночь кончалась. — Засыпай, Сил, — попросил его Кристофер. — Проснешься — я буду рядом. Я никуда не уйду. Услышав заветные слова, Силли мгновенно успокоился, будто это смогло немного исцелить его уставшую от вечных ссор с отцом душу, если это вообще было возможно. Кристофер еще какое-то время стойко сражался с сонливостью, но вскоре сдался и уснул, продолжая лежать лицом к Силли. Парень протянул к нему руку и очень осторожно, стараясь не разбудить, коснулся щеки Криса и погладил ее тыльной стороной пальцев. Когда тот засыпал, то вся серьезность и строгость исчезала, и Кристофер становился похожим на невинного маленького ребенка. Силли распирало от нежности при виде него, и он вновь мысленно вернулся к моменту, когда еле справился с желанием поцеловать Кристофера. Положив руку ему на плечо, Силли приблизился к лицу друга и коснулся губами его лба, оставив на нем невесомый поцелуй. Кристофер пошевелился во сне и обхватил его, крепко стиснув рукой ткань футболки и прижавшись головой к его груди. Улыбнувшись себе под нос, Силли тоже прижал его к себе, обхватив руками за плечи. Хоть ему и было не совсем удобно так лежать, парень чувствовал себя абсолютно счастливым, ведь сейчас рядом с ним был тот, кого он любил больше всего на свете.***
Вергилий лежал без сна — впервые ему было настолько тяжело успокоиться. Уже несколько часов прошло с того момента, как он вернулся в комнату, но так и не смог расслабиться. Несколько раз ангел вскакивал с постели и садился медитировать, но сосредоточиться не получалось. Он ходил из угла в угол, беря в руки разные предметы, чтобы хоть немного их занять и сделать вид, что произошедшее его не волнует. Швырнув на стол книгу, Вергилий рухнул на кровать и закрыл глаза, чтобы вновь попытаться расслабиться и уснуть. Стоило ему это сделать, как перед ним появился неясный образ, словно вышедший к нему из тумана — светло-синие глаза на светлом лице, аккуратный тонкий нос, черные длинные ресницы и улыбающиеся алые губы. Вергилий не мог полностью рассмотреть его, потому что образ постоянно ускользал от него в темноту. Ангел резко распахнул глаза, чтобы он немедленно исчез и даже махнул рукой в воздухе, будто это могло ему помочь избавиться от наваждения. Перед глазами снова была лишь привычная тьма — его личная индивидуальная тюрьма, в которой Вергилий жил уже очень долгие годы. Она часто давала ему покой, но только не сейчас. Ангел снова подскочил с кровати и, на секунду потерявшись в пространстве, налетел на тумбочку, снеся с нее ночник и стопку книг. Вергилий опустошенно спустился на пол, начал собирать их и понял, что лампа разбилась на крупные, но очень острые осколки. Он впервые за долгое время чувствовал себя настолько потерянным и дезориентированным. Собрав осколки и положив книги на прежнее место, Вергилий снова лег на кровать и нашел рукой шелковый платок, подаренный ему Евой — он все также источал легкий цветочный аромат, который сразу же вернул его обратно в воспоминания о том сладком моменте, который отравляющим шипом вонзился в грудь. Дыхание сбилось, сердце больно колотилось о ребра и все тело изнывало от жара. Потратив столько тысяч лет на достижение полного душевного и телесного покоя, Вергилий понял, что все это разрушилось лишь из-за одного короткого мгновения его преступной слабости. Стыд и презрение к самому себе атаковали его, словно мощные болезненные удары в живот. Он раз за разом вспоминал, как касался нежной кожи Евы, как она позволяла ему заходить все дальше и дальше… К собственному ужасу Вергилий понял, что это было лучшим, что он когда-либо испытывал за всю свою долгую жизнь. Еще худшим для него было осознать, что ему хотелось делать это снова и снова, чтобы вновь услышать, как Ева шепчет его имя, отвечая на неопытные ласки его рук. — Нет, нет, нет, — прошептал Вергилий и коснулся ладонью своих губ. Руки все еще отчетливо помнили ее мягкую кожу, как бы он ни старался стереть это из своей памяти. Ангел уткнулся лицом в подушку и прокричал в нее во весь свой голос, пытаясь хотя бы так сбросить напряжение в его теле, которое смешивалось с непривычным для него и впервые испытываемом чувством возбуждения. Ему никогда не доводилось ощущать нечто подобное. Было томительно жарко, тяжело в груди и тесно в собственном теле. Хотелось сбежать куда угодно, чтобы избавиться от этого, но нельзя никуда деться от самого себя. Вергилию хотелось воткнуть нож себе в грудь, чтобы вырезать это чувство и выбросить прочь, но так он бы проявил малодушие и слабость, от которых всегда был далек. — Нужно успокоиться, — прошептал ангел, опять встав с кровати. — Просто… расслабиться. Это не сложно. Я просто должен… Вергилий решил пойти в душ, чтобы справиться с удушающей жарой. Врубив на всю силу ледяную воду, он встал под нее и испытал настоящее облегчение. Тело напряглось от холода, но это было намного лучше, чем изнывать от пекла, в котором он оказался. Вергилий уперся ладонями в гладкую мраморную поверхность стен и терпел воду, пока тело не начало болеть. Выключив ее, ангел обернулся в полотенце и вышел на балкон, чтобы немного подышать свежим воздухом. Он вытянул руку вперед и дождевые капли упали ему на ладонь. Вергилий сконцентрировался на шуме дождя и его тяжести, чтобы хоть немного отвлечься от терзающих разум мыслей. Ему удалось уже более трезво подумать о том, что произошло, но стыд это не уменьшило. Самым неприятным моментом было то, что Вергилий даже не мог бы это с кем-то обсудить, ведь сразу начнутся вопросы. У Вики слишком хорошо развита интуиция, а Мальбонте, догадавшись, порубит любого с подобными намерениями в мелкий фарш. Ангел никогда его не боялся, но сейчас почувствовал, будто на его шее завязалась удушающая удавка. В голове снова промелькнула лучистая нежная улыбка и сияющие светло-синие глаза. — Черт возьми! — закричал Вергилий и тут же закрыл рот рукой. Он испугался, что мог разбудить Еву, которая спала в соседней комнате. Ангел вернулся в спальню, прислонился спиной к стене и прислушался к ощущениям. Не услышав никаких звуков или шевеления, Вергилий немного успокоился и спрятал лицо в ладонях. Ему было тяжело представить, как теперь нужно себя вести с Евой, как вновь заговорить с ней и вообще находиться рядом. Что она сейчас чувствует — ненавидит его, презирает? Почему она позволила ему касаться себя? Почему она сама этого хотела? Вергилий чувствовал себя негодяем, который посмел воспользоваться ее расположением и нежной добротой. Как после этого он вообще мог выйти из своей комнаты и снова начать с ней разговор? Он вспомнил, что говорил Арею, когда убеждал его в том, что все его подозрения ошибочны. Выходит, что он ему нагло соврал? Изначально у него и мыслей таких не было, не то что даже желания как-то сблизиться с Евой. Вергилий прислушался к себе и мысленно задал вопрос — что он к ней чувствует? На ум пришли несколько слов: нежность, тепло, благодарность и… жгучее желание быть рядом с ней. — Нужно справиться с этим, — прошептал Вергилий, стараясь себя в этом убедить. — Я просто буду держать себя в руках… Нужно спрятать это подальше и забыть! Легко было говорить это, но будет ли возможно с этим совладать? На этот вопрос у него пока не было ответа. Как с этим справиться — избегать Еву, прекратить с ней всякое общение? Представив себе это, Вергилий почувствовал, как в груди образуется тугой болезненный узел, из-за которого стало трудно сделать даже небольшой вдох. Нет, так он лишь докажет, что потерял контроль и не способен справиться с ситуацией. Возможно, стоило вести себя, словно ничего не произошло, но так он покажет неуважение. — Нет, так нельзя, — покачал головой Вергилий, продолжая разговаривать с самим собой. — Ева не заслужила такого отношения… Опустившись на прохладную подушку, Вергилий повернулся на бок лицом к стене и коснулся ее поверхности ладонью. Он пытался представить себе комнату Евы и ощутить ее на расстоянии, но лишь слышал тихое размеренное дыхание — она уже спокойно спала. Вергилий тяжело вздохнул и закрыл глаза, наконец-то сумев немного расслабиться, вслушиваясь в ночные звуки, что были доступны его слуху. Сон пришел не скоро, но он помог ему хотя бы ненадолго забыть о своих тревогах. В сновидениях он видел странные неясные образы вдалеке, так и не решившись приблизиться к ним.***
Вернувшись в свою комнату, Ева скинула с себя одежду и набрала полную ванную воды, налив в нее душистое лавандовое масло и очень много пены. Она расплела прическу и убрала шпильки в специальную шкатулку со всеми аксессуарами для волос. Опустившись в воду, девушка нырнула с головой, надолго задержав дыхание. В ушах шумело, тело ныло и горело, но виной тому была не температура воды, а то, что шло откуда-то изнутри. Ева лежала так, пока в легких не кончился кислород, а затем, схватившись за высокие стенки ванны и сильно уцепившись за них, вынырнула наружу. Проведя руками по мокрым волосам, девушка легла головой на маленькую подушку и закрыла глаза, позволяя аромату и пене расслабить ее тело. Это походило на легкую медитацию, которая очищала разум от мыслей и переживаний. Ева вспомнила уроки отца и начала делать дыхательные упражнения, которые он требовал совершать каждую ночь перед сном. Небольшая искра энергии в центре ее живота начала распространяться по остальному телу, превращаясь в бурный поток, напоминавший течение реки. Еще немного, и она бы достала до ее рук и ступней, но в последний момент поток прервался, будто внезапно отключившись. Ева вздрогнула всем телом — расслабление пропало и неприятные мысли вновь ворвались в ее голову. Девушка поднялась из ванны и вытерла тело и волосы мягким полотенцем. Вернувшись в комнату, Ева кинула платье в корзину для стирки и увидела лежащую на полу синюю бабочку, подаренную ей Вергилием. Она подняла ее, села на кровать и осторожно разместила волшебное украшение на своей ладони. Бабочка легонько пошевелила крыльями, засияв голубым светом. Несколько маленьких капель упали на них, и бабочка погасла, вновь обернувшись обычным украшением. Ева стерла с щек слезы, положила ее на тумбочку и выключила свет. Опустившись на подушку, она повернулась лицом так, чтобы можно было наблюдать за ночным дождем, слушая его размеренный шум. Как бы девушка ни старалась, из ее головы не уходили тревожные мысли. Ева чувствовала стыд и сильное смущение, от которого становилось тошно. Ей хотелось со всей силы врезать самой себе, чтобы хоть немного их заглушить, но это вряд ли могло помочь. Она вертелась с бока на бок, прокручивая тот злосчастный момент раз за разом в своей голове, пытаясь понять, зачем вообще позволила себе это сделать. — Какая же я идиотка, — обругала себя Ева и накрылась одеялом до подбородка, будто прячась от кого-то. — Стыд-то какой… Девушка разочарованно простонала и начала тихонько хныкать, закрыв горящее лицо одеялом. К своему дикому смущению, она все еще чувствовала прохладные руки Вергилия на своей коже. Ева закрыла глаза и вновь погрузилась в тот чудесный момент, когда они, наконец, хоть немного, но открылись друг другу. На лице девушки сама собой появилась улыбка, которая тут же пропала. Радоваться ей было нечему — ее чувства остались растоптанными всего лишь несколькими спокойными словами. — Ошибка? Запуталась?! — прошипела Ева и ударила кулаком подушку. — Да я еще никогда не была так уверена в том, что делаю… Она как следует задумалась над тем, насколько контролировала тот момент и мысленно признала, что он произошел спонтанно. Девушка не планировала этого делать — ее руки действовали словно сами по себе. Видимо, внутри накопилось слишком много нераскрытых эмоций, которые вышли наружу в виде того, что она сделала. Ева поджала губы, чувствуя, как вновь начинает гореть лицо. Ей было неловко думать об этом, но она не могла отрицать того, насколько это оказалось приятно. Девушка коснулась своего колена и закрыла глаза, вновь погружаясь в пережитые ощущения. Она провела ладонью от колена до самого конца бедра, где уже начиналось нижнее белье. — О, высшие силы, что же мне теперь делать? — шепотом спросила Ева, не до конца понимая, к кому она на самом деле обращается. — Откуда это? Почему это со мной происходит? У нее в голове вертелось еще много вопросов, но теперь она просто была не в силах произнести их вслух. Ева была рада, что ее сейчас никто не мог слышать — уж слишком личным было то, что она переживала. Внезапно ее осенило, что Вергилий теперь спит прямо через стену от нее. Девушке тут же стало неловко — она знала, что у него чуткий слух. Вдруг он услышал, как она тут болтала сама с собой? Ева поднялась с кровати и на цыпочках подошла к противоположной от кровати стене и приложила к ней ухо. Ничего, конечно же, не услышав, она вернулась в постель и уставилась в потолок. Она изо всех сил боролась с желанием прямо сейчас пойти к Вергилию и… что? Что она вообще хотела сделать? — Нет, ну я правда идиотка, — подумала Ева и тяжело вздохнула. Опрометчивая мысль исчезла также быстро, как и появилась. Еще немного покрутившись, девушка, наконец, почувствовала, что начинает засыпать. Долгожданная сонливость вместе с душевной усталостью, медленно погрузили Еву в сон, с помощью которого она надеялась сбежать от своих переживаний и тяжелого дня. Сначала это был лишь спокойный мрак, в котором не было абсолютно ничего, кроме мирной пустоты и тишины. Ева плыла по мирному морю Морфея, даже не думая о том, что чувствует что-то необычное. Неожиданно для себя, девушка вдруг начала осознавать себя прямо здесь и сейчас. Это было странно — она никогда еще не чувствовала ничего подобного. Обычно сон представлял из себя засыпание и пробуждение, но теперь все изменилось. Ева открыла глаза и поняла, что находится где-то — чем бы ни было вообще сейчас это самое «где-то». Она поняла, что лежит на чем-то мягком и самым логичным было подумать, что это постель, но под ней была лишь кромешная тьма. Девушка попыталась пошевелиться, но это оказалось невозможно — ее тело словно онемело, и она не сумела даже согнуть палец на руке. Дыхание стало болезненно прерывистым, а сердце колотилось так, будто на нее должно было обрушиться нечто невидимое и огромное. Пространство вдруг начало густеть и становиться плотным, словно какая-то вязкая субстанция. Ева поняла, что ей нечем дышать и следом за этим подступила паника. Внезапно что-то теплое и мокрое упало ей на лицо, а затем на руки и на ноги. Усилием воли девушка подняла голову и посмотрела на свою сорочку — ее золотистая ткань вся покрылась темными багровыми пятнами, расползающимися по всему телу и одежде. От этих пятен исходил запах, в котором она тут же узнала кровь. Ева захотела вырваться и сбежать из этого страшного места, но нечто огромное и могущественное не позволяло ей этого сделать. — НЕТ! — девушка закричала и мощный импульс вырвался из ее тела. Незримые путы мгновенно упали с рук и ног, наконец, отпустив на волю. Ева попыталась подняться на ноги, но тут же рухнула на колени — ее придавила к земле настолько мощная сила, что справиться с ней оказалось невозможным. Она оперлась руками на ладони и посмотрела вокруг себя — из темноты на нее смотрело множество светящихся белых глаз, которые принадлежали черным высоким фигурам, выстроившимся в круг. Они медленно надвигались на нее, словно мрачные древние статуи. Ева слышала, что они шепчут что-то, но не могла точно разобрать все слова и лишь интуитивно понимала, что ничего хорошего они говорить не могут. Внезапно две фигуры отделились от толпы и схватили девушку за руки, разведя их в разные стороны. Она увидела, что ее вновь сковали оковы, но теперь они стали реальными — ржавыми и тяжелыми. Болезненно впившись в запястья Евы, оковы натянулись на длинных цепях, причинив ей сильную острую боль. Фигуры расступились в стороны, их голоса стали громче. Они исступленно скандировали слова на незнакомом языке, словно зовя кого-то появиться перед ними. Ева почувствовала сильную боль в груди и истошно завопила изо всех сил. — Нет, отпустите меня! Отпустите! Нет! Не надо… Папа! ПАПА! — Ева! Очнись, Ева! Проснись, прошу! — Это сон, Ева, ты просто спишь! Девушка распахнула глаза, все еще продолжая истошно кричать и бить ругами и ногами наугад, пытаясь отбиться от темных фигур. Она даже не сразу поняла, что снова оказалась в своей комнате и тьма исчезла. Ева услышала шум дождя и увидела два силуэта, которые постепенно появлялись перед ней, словно из тумана. Ощутив на себе крепкие руки, сжимающие ее талию руки и ноги, девушка окончательно очнулась ото сна. Она несколько раз моргнула и поняла, что над ней склонились Арей и Вергилий, которые услышали ее крики через стены. Арей так и продолжал держать ее, боясь, что девушка вновь начнет кричать или извиваться на постели. — Что с тобой? — испуганно спросил он. — Ты так сильно кричала, — тяжело дыша, сказал Вергилий. — Что случилось? — Это был… сон, кажется, — неуверенно прошептала Ева, все еще тяжело дыша и чувствуя, как по щекам стекают слезы. — Это было так страшно, я ужасно испугалась! Как наяву, я… Тени, какие-то тени! Она вцепилась в талию Арея, окончательно потеряв самообладание, и он крепко прижал ее к себе, обескураженно глядя на Вергилия. Ева рыдала так, как никогда еще не позволяла себе делать. Ее трясло от страха и пережитого во сне — ей все еще казалось, что кошмар вернется. Вергилий растерянно стоял у ее кровати, не зная, что ему делать и как помочь. — Надо сказать твоим родителям, — тихо предложил он. — Они должны знать. — Не сейчас, не надо их будить, — покачала головой Ева, не желая устраивать переполох. Арей выпустил ее из рук и растерянно посмотрел на лицо девушки, которое было красным и мокрым от слез. Он перевел взгляд на Вергилия и тяжело вздохнул. — Побудь с ней, я принесу чай, — строго сказал он и, погладив Еву по плечу, вышел из комнаты. Девушка села на постели и прижала колени к груди, вся сжавшись в комочек. Ее продолжало трясти — пустота на том месте, где только что был Арей, поселила пустоту и в ее груди. Вергилий провел рукой по лицу и сел с ней рядом, совершенно забыв о том, что терзало его совсем недавно — прямо сейчас ему просто хотелось быть рядом с Евой и хоть как-то утешить ее. — Сейчас я не буду ничего спрашивать, — прошептал ангел и девушка вздрогнула от его голоса. — Ты расскажешь обо всем завтра, когда страх уйдет. Не борись с ним — прими его и признай, что ты напугана. — Т-тогда с-станет еще хуже, — пролепетала Ева в ответ, не решаясь даже посмотреть на Вергилия. — Я не могу… — Но так нужно. Когда ты позволишь ему пройти сквозь себя, то поймешь, что он ушел. Бояться страха — это нормально, но ты должна научиться управлять им. Ты сильнее него и сможешь справиться… Я могу помочь. Ева подняла голову, вытерла слезы и неуверенно посмотрела на протянутые к ней руки Вергилия. Он не улыбался, как обычно — лицо ангела было серьезным и сосредоточенным. Девушка поняла, что хочет ему довериться, потому что обещание помочь казалось слишком заманчивым — страх продолжал терзать ее, словно раскаленные добела ножи. Ева вложила свою руку в ладонь Вергилия, и он бережно сжал ее, притянув девушку к себе и усадив напротив. — Теперь вспомни то, что тебя напугало, — попросил ангел. — Ты должна это сделать. Пусть страх сконцентрируется лишь в твоей голове — не пускай его в остальное тело. — Я попробую, — кивнула Ева, чувствуя неуверенность. — Но я не знаю, как… — Представь страх, визуализируй его. Пусть он станет темным пятном с четкими краями. А сейчас закрой глаза и медленно выдохни. Ева послушалась и сделала, как просил Вергилий, шумно выпустив из легких весь оставшийся в них воздух. Только закрыв глаза, девушка ощутила прохладные руки ангела на своей голове и центре грудной клетки. До нее донеслись его тихие слова, но язык, на котором говорил Вергилий, был ей незнаком. В отличие от жуткого шепота черных фигур, шепот ангела был умиротворяющим и дарил спокойствие. Как он и сказал, Ева представила все то, что увидела в кошмаре, вновь мысленно воссоздав всю страшную картину в своей голове. Сердце на несколько секунд вновь застучало быстрее и Вергилий надавил на грудь Евы чуть сильнее. Девушка вновь сделала глубокий вдох и постаралась собрать все темные силуэты воедино, превратив их в чернильно-черное пятно. Их белые глаза погасли, утонув в черноте и Ева начала дышать спокойнее, а ее сердцебиение пришло в норму. Вергилий почувствовал это и тоже закрыл глаза, направив всю свою энергию в грудь и голову девушки. Он вливал ее, словно целительную воду, которая очищала сознание Евы от страха. Девушка ощутила во всем теле большую расслабленность, а в мыслях — полный покой. В комнату тихо зашел Арей, принеся с собой поднос с чаем. Он на секунду дернулся, увидев перед собой странную картину, но не издал ни звука. Осторожно поставив ношу на тумбочку, Арей сел в кресло и теперь с интересом наблюдал за манипуляциями Вергилия. От рук ангела исходило спокойное голубоватое сияние, которое, как жидкость, просачивалось в грудь и голову Евы. Лицо девушки постепенно стало расслабленным и дрожь полностью исчезла. Вергилий убрал руки и глубоко вздохнул, а затем медленно открыл глаза, словно и ему самому прямо сейчас стало намного легче. Ева несколько раз моргнула и даже смогла улыбнуться, посмотрев на Арея. — Вот, тебе нужно немного попить, — парень вложил ей чашку в руки и ласково погладил ее пальцы, а затем сел обратно в кресло. — Как ты себя теперь чувствуешь? — Намного лучше, — удивленно ответила Ева и сделала большой глоток чая. — Я почти все помню, но теперь уже не боюсь… Так хорошо. — Ты хорошо справилась, — кивнул Вергилий. — Я просто немного помог. Ты скоро уснешь, так что допивай чай. — Спасибо вам обоим, — тихо сказала Ева. Теперь она чувствовала себя неловко от того, что произошло. — Я не хотела будить вас… Простите. — Не дури, — пробурчал Арей и хмуро посмотрел на девушку. — Я рад, что моя спальня так близко. Если бы я узнал утром, что с тобой случилось, то жалел бы, что не смог помочь. — Также думаю и я, — серьезно произнес Вергилий. Арей перевел на него недовольный взгляд — ему очень хотелось остаться с Евой наедине, но, несмотря на это, он был благодарен ангелу. — Утром ты обязана рассказать все Вики и Мальбонте. Бессмертным просто так сны не снятся. — Да, конечно… Я в курсе, — вяло отозвалась Ева и сильно зевнула. Арей взял из ее рук пустую чашку, и девушка легла обратно в постель. Он бережно укрыл ее одеялом и погладил пальцами по щеке. — Только не… уходи… те. Арей посмотрел на Вергилия — тот подошел к одному из кресел, которые стояли у дивана и пододвинул его поближе к кровати Евы, а затем сел в него, скрестив руки на груди. Арей цокнул языком и поступил точно также, устроившись рядом с ним на другом кресле. Какое-то время они молчали, превратившись в две бездвижные статуи, но вскоре Арей не выдержал и посмотрел на ангела. — Ты можешь идти, я побуду с Евой, — сказал он, надеясь, что тот поймет его не самый тонкий намек. — Она просила не уходить, так что я останусь, — спокойно отозвался Вергилий и облокотился на спинку кресла. — До утра несколько часов, ты уверен, что хочешь просто так сидеть здесь? — Да, всего несколько часов — это совсем не трудно… Мальбонте рано просыпается. — Я благодарен тебе за помощь Еве, но это моя работа — заботиться о ней, — процедил Арей, чувствуя приближающееся раздражение. — Все прошедшие годы этим занимался я, так что… — Мне приятно знать, что ты так печешься о Еве, — кивнул Вергилий, оставаясь все таким же спокойным. — Как настоящий брат, правда? — Ты мне на что-то намекаешь? Может, мне задать тебе такой же вопрос? — Что тебя конкретно интересует? — Кем ты себя считаешь? — шепотом спросил Арей, развернувшись к ангелу всем телом. — Ты ей кто — заботливый дедушка или дядюшка? — Я буду тем, в ком нуждается Ева, — холодно ответил Вергилий, потеряв спокойный настрой. — Сейчас ей был нужен тот, кто мог бы утешить — вот я так и сделал. — Очень трогательно… Мне дать тебе платок? — Хватит шуметь — пусть она спит спокойно… — Тогда выйдем, — предложил Арей и встал с кресла. — Или отвертишься, как обычно? — Хорошо, идем, — Вергилий тоже поднялся со своего места и направился к выходу из комнаты. Арей еле удержался от того, чтобы не пнуть что-то посильнее, но страх разбудить Еву переселил. Он пошел следом за Вергилием, который уже ждал его чуть дальше по коридору, снова скрестив руки на груди. Арей подошел к ангелу, встав напротив, и постаравшись успокоиться. — Мне не нравится, что ты крутишься рядом с Евой, — резко произнес он. — Чего ты к ней пристал? — Я живу в этом дворце, являюсь другом ее родителей — мне что, из комнаты не выходить? — усмехнулся Вергилий. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что я не являюсь какой-то угрозой… В чем главная причина твоей злости? — Буду откровенным… Ты меня бесишь. Лезешь в нашу жизнь, постоянно вертишься рядом… — Ты не отвечаешь на мой вопрос. И после этого ты будешь упрекать меня в том, что я постоянно пытаюсь отвертеться? Почему я тебя бешу на самом деле? — Просто бесишь, — выпалил Арей и шумно выдохнул. — Разве нужна причина? — Гнев — это страх, направленный вовнутрь, — мрачно произнес Вергилий. — Ты боишься меня — почему? Хотя нет, меня ты бояться не можешь… Ты боишься того, что Ева добра ко мне. Ты привык, что ее внимание практически всегда направлено только на тебя. Тебе страшно, что все немного изменилось? — Пытаешься залезть мне в голову… Другого я от тебя и не ждал. Ты как змея — стоит чему-то подобному случиться, как ты тут же начинаешь шипеть, а потом уползаешь, чтобы спрятаться. Надеваешь эту маску холодного и мудрого ангела, чтобы никогда не смог… — Ты такой ребенок, Арей… Признаться, испытав на себе твою силу, я думал, что ты уже взрослый мужчина… Какое жалкое зрелище. Ты все еще малое дитя. Накопившийся гнев на Вергилия, наконец, вырвался наружу, и Арей сгреб в кулак ткань его рубашки на груди, сильно дернув на себя. Она жалобно затрещала от напора, но Вергилий, сжав губы и челюсть, взял Арея за кулак и крепко стиснул его в своих пальцах. Кости парня заныли, но он и бровью не повел, перехватив руку ангела другой, стараясь сделать ему еще больнее. — Не смей так обо мне говорить, — процедил Арей сквозь зубы. — Ты меня плохо знаешь. — Как и ты меня, — шелестящим шепотом ответил Вергилий и это прозвучало опаснее любой угрозы. Впервые его переполнял такой сильный и яростный гнев на кого-то. — Ты понятия не имеешь, кто я такой. Если ты хочешь подраться, то сделаем это иначе — на арене во время твоих тренировок. — Разумеется, я хотел предложить тоже самое. И на этот раз Мальбонте меня не остановит. — А я-то думал, ты рассчитывал именно на это. Арей отпустил рубашку Вергилия и тот тоже разжал руку. Арей еле удержался от того, чтобы как следует врезать ему хоть раз, но решил, что он прав — лучше это сделать в другой обстановке. Вергилий разгладил помятую ткань на рубашке и недовольно поморщился. Столько лет неведомое ему чувство ослепляющей злости сейчас полностью захватило его разум, лишив на какое-то мгновение чувства контроля. Он даже не понимал, почему так сильно злился — от неприятных слов в свою сторону или от того, что гнев Арея связан с Евой. Отбросив эти мысли, хоть и всего лишь на время, Вергилий вернулся в спальню девушки, а Арей, не желая ни на секунду оставлять ее с ним наедине, пошел за ангелом следом. Все еще злясь друг на друга, они упали в кресла, продолжая тяжело дышать. Вергилий вновь принял максимально удобную для своего положения позу и постарался успокоиться. Арей же, чувствуя неудобство, развернулся в кресле и свесил длинные ноги через подлокотник. Устроившись так, чтобы ему было легко наблюдать за спящей Евой, парень положил руки на живот и прислонил голову к спинке, наконец, приняв максимально удобное для себя положение. Вергилий прикрыл глаза, окончательно расслабившись после стычки с Ареем. Он положил руку на подлокотник и опустил на нее голову. Ему очень хотелось спать, но он изо всех сил старался держать себя в сознании, время от времени открывая глаза и шевелясь. Почувствовав пальцами волосы Арея, он еле поборол желание щелкнуть его по макушке для отдушины, в последний момент решив этого не делать, чтобы тот вновь не вышел из себя. Примерно через час Арей поддался сонливости и задремал, прижав подбородок к груди и скрестив ноги. Поджав губы, все еще бодрствующий Вергилий взял небольшой плед, который лежал в ногах у Евы, и набросил его на Арея с головой. Тот немного повертелся во сне, стянул плед пониже и наморщил лицо, но спал слишком крепко, чтобы его это сильно потревожило. Вергилий услышал, как девушка что-то прошептала и подошел к ней, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Присев рядом, ангел положил ладонь на голову Евы и прислушался к ощущениям — она мирно спала без снов, полностью успокоившись, по крайней мере сейчас. Девушка перевернулась на бок и стиснула пальцы Вергилия, которые он не успел убрать с ее плеча. Не желая будить Еву, ангел выпрямил спину и сел на постели, скрестив ноги, позволив ей продолжать держать себя, надеясь, что это ее успокаивает. Это оказалось дико неудобно, но Вергилий об этом даже не думал — куда важнее для него сейчас был спокойный сон Евы. Арей пробормотал что-то во сне и чуть не свалился с кресла, в последний момент повернувшись лицом к спинке и удержавшись на нем. Ангел улыбнулся себе под нос, понимая, что сегодня ему поспать как следует не удастся, но, несмотря на это, он чувствовал себя абсолютно счастливым.